Психологи, не забывайте, что вы люди.

Эта статья родилась спонтанно. Хотя нет, вру. О том, чтобы её написать я подумывала очень давно и долго, потом села и написала.

 Придя в психологию, я без спорно приобрела много всякого и разного, но при этом я потеряла многих своих друзей. Нет, мы не перестали общаться, иногда мы даже видимся. Но они стали психологами и в жизни и на работе.

Как-то в далеком 2003 году я познакомилась с Жанной и она рассказала мне, что собирается группа по гештальт-терапии. Тогда для меня это слово гештальт, звучало почти как матное. Но было до жути интересно, что же это такое и с чем его едят. Я и еще несколько девчонок и нашей группы, я тогда училась в институте на психфаке, заразились идеей поучиться на группе по гештальт-терапии. В итоге почти вся группа  притопала к Жанне записываться на обучение.

 В первых числах апреля - вот и оно, первое занятие. Какая загадочная и как будто с другой планеты предстала перед нами Алла Каменская. Она как будто говорила на другом, доселе неизвестном мне языке. Было интересно до жутиков. Я слушала её с открытым ртом.

В группе было много девчонок, которые уже представляли себе, что такое гештальт,  они мне казались вообще не с нашей планеты. Особенно эта привычка некоторых разговаривать только терминами, вообще выводила из состояния равновесия. Мне казалось, что многие вообще не могут разговаривать не нормальном, человеческом языке. Мы естественно перезнакомились, но меня практически приводило в состояние шока, то, что после занятий многие девчонки так и не переставали быть психологами. Мы выходили в мир и я старалась тут же стать просто подругой, знакомой, но ни как ни психологом. Моё четкое представление, что учеба она в кабинете, а после учебы давайте побудим просто людьми, мало кто поддерживал. Но об этом немного позже.

Моя дурацкая привычка лезть на амбразуру как Павлик Морозов, меня, конечно же выпнула в первую же трехдневку на терапию. Какая я была тогда? Мальчишка, даже не скажешь, что в юбке, почти всегда в штанах, без косметики, да и за словом в карман я не лезла. Такой ёжик с мужские складом ума и поведения, и далеко не добрый.  Выставлять на показ свои чувства для меня было запретное табу. А тут Алла – айда поговорим. Да какой вопрос!, конечно же, айда! Сейчас я уже не помню,  на какую тему мы тогда работали, но после этой сессии у меня открылся «кран» со слезами. Я ревела по поводу и без повода. Ехала в автобусе и видела бродячую кошку, и плакала, видела плачущего ребенка и плакала. Могла сидеть, думать о какой нибудь ерунде, типа устала мозги напрягать на тему курсовой, и заплакать. Окна моего дома выходят на оживленную дорогу. Как-то на дороге сбили человека. Я выбежала из дома с крокодильими слезами на глазах, прихватив капельницу, уколы, бинты ну и всё такое что, по моему мнению, могло пригодиться. Я не помню, что я тогда делала, но когда приехала скорая помощь, пострадавший был «перебинтован». Кто просил меня туда лезть? Это же жизнь человека, это «дикая» ответственность, я же не врач! Слава богу, всё было сделано правильно. 

Мой рев продолжался и с каждой минутой наростал с геометрической прогрессией. Господи, что же это со мной? Я же никогда не плакала! А тут остановиться не могу! Мне с самых соплей вколачивали в голову, что плакать – это не хорошо. Я могла огрести по заднице так, что потом на неё нельзя было сесть, за то, что я заплакала где-нибудь в городском транспорте или на улице. В 2003 году мне было 28 лет, вот и представьте себе  - 28 лет ты живешь с уверенностью, что плакать не хорошо, а тут на тебе. Я чувствовала себя какой-то ущербной, ведь новое моё поведение ни как не клеилось к моим уже устоявшимся представлениям, «что такое хорошо и что такое плохо».

В конце апреля у нас была группа социальных отношений. Я не могла дождаться, когда этот день наступит. Вот и он! Вместо «здравствуйте» или «привет» я налетела на Аллу со словами, что я стала какая-то ненормальная, что я реву по делу и без дела. Конечно же, я искала у Аллы поддержки и зажиты, правда я сама тогда не понимала какой. Не помню, что тогда ответила мне Алла, но глаза у неё расширились. Прошло несколько лет и Алла мне потом  напомнила эту ситуацию, сказала, что она тогда напугалась, думала я её разорву. Какое несоответствие с тем, что я хотела и искала, и тем, что я демонстрировала в мир.

Когда я и девчонки из группы стали заниматься гештальтом, мы уже учились на третьем курсе института. Конечно же не все, но часть сдружились. Общение наше не зацикливалось на учебе. Мы часто встречались, созванивались, могли по долгу разговаривать по телефону. Ну, чего греха таить, что наши посиделки были не без спиртного и иногда проходили очень бурно и шумно. Но были и другие вечера, я даже  сказала бы ночи. Мы могли взять пару бутылочек вина и начиная с вечера, всю ночь проговорить о природе, о погоде, о родителях, братьях, сестрах, детях обо всём. Мы спорили, ругались, иногда, делясь какой-то проблемой, плакали.  Но при этом дороже и милее сердцу тех наших ночей нет. Мы просто общались, делились своими горестями и радостями, придумывали всякие ходы-выходы, из разного рода сложившихся ситуаций.

В июне 2003 года меня понесло на интенсив в Питер. Ох, и крутануло меня на этом интенсиве. Семь дней непрерывной терапии вынесли мои мозги вон из черепной коробки, проще говоря - мне «снесло голову». Как клиент я была совершенно не готова к такому повороту событий, но это же была бы не я, если бы не залезла на амбразуру. Алла как бы так, тихонечко и ненавязчиво попыталась меня отговорить от этого шага, сказав, что еще рановато и я еще не готова, но такого упертого барана, как я  не остановить, даже танком.

            Интенсив в Питере – это здорово. Я не совсем понимала, что происходит со мной, но мне было очень интересно. Много интересных людей – Лена Петрова, Артур Домбровский, Андрей Вершинин,  Игорь Погодин, Костя Королев, девчонки, которые уже учились на второй ступени,  эти медлительные латыши и их «смешные» анекдоты, что мы не знали, в каком месте смеяться. Мы общались, учились, старшие делились опытом. Когда мы отдыхали, в промежутках между занятиями, то прохожие думали, что мы иностранцы. Мы водили хороводы, играли во всякие детские игры. Играли все и студенты и преподаватели. А сам Питер – это вообще отдельная история! Прогулки по Невскому, в Петровском садике, мы слушали Ленинградский симфонические оркестр на открытом воздухе, впечатлений море. Я еле успевала на последнюю электричку метро, т.к. жила в Петергофе. О Питере я могу рассказывать много, это самый любимый мой город и когда бы я туда не приехала, всегда получаю море позитива.

Один момент я запомнила очень хорошо. На интенсиве была Алла и как-то в курилке она спросила меня, всё ли со мной хорошо. Я тогда не поняла её вопроса, а что со мной может произойти? Я поняла это позже, когда приехала обратно в Тольятти. В том году я 1 января бросила курить, но интенсиве начала снова. Я не понимала, что «башню» мне уже снесло, просто я не заметила когда. В Тольятти я вернулась совершенно другим человеком.

Девчонки все очень обрадовались и все рвались встретиться со мной, всем было очень интересно, что там было, как проходило, ну и вообще, им было всё интересно. Ни кто даже не заметил, что я не такая, я уже другая. Всем был интересен только сам интенсив, как я пережила это событие, не спросил ни кто. Только один раз, Наталья М. сказала, что я какая-то не такая, она не понимала, что со мной, но что-то не так. Она сказала, что я её пугаю. Это был единственный отклик человека, а не психолога. Я была не многословна, говорила, что было интересно. Они ждали подробностей, а мне как будто и сказать было им не чего. Я очень сильно изменилась, я сама это понимала. Видимо тех «тараканов», которых мне подавили в Питере, было очень много. Я понимала, что во мне что-то не так, что что-то изменилось, но что, я не понимала, и что с этим делать тоже.

Осенью у нас была очередная трёхдневка. Но я уже залезла в свой кокон и наблюдала оттуда за миром. Я принимала во всём участие, но чувства мои были на замке. Как-то Алла мне сказала, что мне будет тяжело продолжать учиться, после интенсива. Так оно и было. Те вещи, которые, я уже понимала с полуслова, что давались нам на занятиях, девчонки еще только примеряли на себя. Мне, по-честному, было очень плохо и так одиноко, и я опять искала поддержки у Аллы, ведь только этот человек понимал, что со мной происходило.  Как я ей благодарна, что она не стала тогда что-то пытаться делать, а предложила мне разобраться самой.

Время шло. Проходили еще интенсивы, мы ходили на терапию, получали море информации. Надо отдать Алле должное, она не жадничала, и привозила нам разных терапевтов, она знакомила нас с элитой гештальта, (остальным терапевтам – без обид). Естественно нагрузка с обучением  возросла, два института – это не в футбол поиграть.

Мы стали реже встречаться. Когда времени не хватало, когда выходные не совпадали, разные были причины. К тому же, у нас появилась ещё одна обязанность, если мы хотели получить сертификаты – встречи в тройках. Эти не долгие встречи заменили нам наши посиделки. На тройках мы продолжали заниматься, а мне не хватало наших посиделок. Как-то всё-таки получилось так, что мы собрались просто посидеть, у всех была одна фраза, что мы уже давно не собирались вместе. Вот оно! Ура! Посиделки! Но не тут-то было.

Когда мы собрались в кафе, я поняла, что нахожусь опять на встрече тройки, только народа на много больше. Все наши разговоры крутились вокруг Перлза, гештальта, трёхдневок, интенсивов и тому подобное. Блин, мне так хотелось узнать как у кого дела, как дома, как семья, как сама. Я попыталась сменить тему разговора и поняла, что это совершенно бесполезно. Теперь, когда я  встречалась с кем-нибудь и у меня спрашивали: «как дела?»,  я старалась отговариваться стандартными фразами: «всё хорошо, всё без изменений» и т.д. Если я начинала рассказывать о том, что происходило у меня в семье, со мной, о том, как я с кем-то повздорила или наоборот нашла общий язык, тут же шел анализ самой ситуации и анализ моего поведения.  Несколько раз я останавливала собеседницу на полуслове, т.к. мне не нужен был анализ, мне не надо было, чтобы  давали оценку поведения, искали какие-то комплексы у  меня или моих друзей. Я не спорю, что в моей голове «тараканов» столько, что любой террариум позавидуем, но давить их или жить с ними дальше решать, только мне.

Согласитесь, что некоторые наши «тараканы», которые живут у нас в головах, нам просто необходимы. Некоторые до состояния ужаса, бояться выходить после 21 часа из дома одна и здорово. Зато уж точно ночью или вечером, если и кто захочет напасть, то несколько раз подумает, ведь она идет с мужчиной. Кто-то боится глубокой воды, здорово. Будем надеяться, что он ни когда не утонет. Я до одури боюсь ездить в городских маршрутках.  Из-за этого страха я купила себе машину. Пошла работать в такси и у меня появилось очень много друзей, знакомых, да и просто нужных людей. Были такие ситуации в жизни, что только мои знакомые из такси могли помочь, а ведь кроме них, мне и обратиться было не куда. Мой страх приносит мне много пользы и не только материальной, хотя это не самое последнее в нашей жизни.  Я больше, чем уверена, что у каждого из нас есть какие-то «тараканы», которые приносят нам пользу.  Может, вы, просто, не задумывались на эту тему?

Я не сертифицировалась на 3-ю ступени, мня не хватило всего на две трехдневки и сертификацию. Я устала. Я устала находиться постоянно в обществе психологов, которые, только и делают, что анализируют. Сразу оговорюсь – НЕ ВСЕ, но большая часть группы. Может это тоже какой-то мой «таракан», но мне, если честно всё-равно. Я ушла из группы, т.к. соскучилась по человеческому общению. Мне, как нормальному человеку, женщине, хочется иногда посплетничать, перебрать кому-нибудь косточки, не со зла, а так по-бабски. 

Я вернулась в психологию, но теперь я очень трепетно отношусь к своему окружению. Если я вижу радом с собой ходячего анализатора, который забыл, что в первую очередь он человек – я не буду общаться с этим человеком. Я не помню, кто сказал: «Если ты забыл, что ты личность, что ты человек, ты никогда не будешь хорошим терапевтом!» На психологе, как мне кажется, лежит огромная ответственность, ответственность за тех людей, с которыми мы работаем. Ведь согласитесь, что психология – это, всё-таки, сила и надо умеючи ей пользоваться. Не навредить.

Если вы дочитали эту статью до конца, мне бы очень хотелось, чтобы вы не анализировали её как психологи. Понятно, что даже у самого продвинутого психолога «тараканов» в голове тьма и у меня тоже, я не исключение из правил. Просто отнеситесь к этой статья как люди-человеки. Так важно в этом мире оставаться человеком, во всех его проявлениях. Давайте не будем забывать об этом. Давайте просто попьём пивка и посплетничаем иногда «по-бабски».

Люблю вас всех и всем удачи, у вас всё получиться.

Исаева Н.Л.