Слышь, подруга, ты тут, что ли главная?

ИСТОРИЯ   ПЕРВАЯ

Я стояла у окна в коридоре центра в ожидании, когда электрики закончат общение с проводкой и освободят мой кабинет. Вдруг услышала громкое, решительное:

- Эй, подруга, ты тут, что ли главная?

Я оглянулась. Передо мной стоял высоченный крепкий молодой мужчина. Квадратный подбородок, каждый кулак размером чуть меньше моей головы. Кепка из меха нерпы на голове, кожаная куртка.

- Я вот шел мимо. Смотрю – написано: «Психолог». Подумал: вот, наверное, что мне нужно! Ты что ль психолог?

- Я психолог.

- Мне б поговорить.

«Поговорить» он приходил несколько раз. Умный взгляд. Выстроенная, довольно грамотная речь, несмотря на своеобразие оборотов, без мата, с уважением.

Неполное высшее образование. В свои тридцать пять почти полжизни просидел, причем жестко. В тюрьму обратно не хочет, а как жить на свободе – непонятно.

Я нарушала собственные правила – со всеми клиентами на «Вы». С ним даже не пыталась. Понятно было, что все люди для него делились на своих, с которыми на «ты» (и это – друг), и на чужих (а это-враг). Друг – враг. Третьего не дано.

Он умело выражал свои мысли, причем неглупые. Многое из того, чему нас учили на психфаке, он постигал в своих «университетах». Он пропускал им же самим назначенное время, приходил в любое другое.

- Ну, не мог я тогда. В качалке был.

- Но ведь у меня сейчас другой клиент! У меня с ним разговор.

- Ну, слышь, подруга, разрули как ни будь! Ну вот сейчас я могу. А вчера не мог. Спортзал.

Исчез он резко, как и появился, после того, как я сказала ему, что мои услуги на тему «поговорить» вообще-то платные. Больше я его не видела.

ИСТОРИЯ   ВТОРАЯ

Как-то мы ехали со знакомыми в маршрутном такси. Дело было вечером. Народу полным – полно. Зима. Все толкутся в салоне еще и в зимней одежде. Тесно.

На одной из остановок в маршрутку входят бабушка с внуком. Первым влетел внук – довольный, радостный полный мальчик лет пяти – шести. Увидев единственное свободное переднее сиденье, быстро вскарабкался, уселся поглубже, оглядел всех торжествующим взглядом, довольный своей расторопностью. Следом за ним в дверь протиснулась такая очень немелкая крепкая его бабушка. Ни секунды не мешкая и особо не раздумывая, бабушка буквально сгребла в охапку малыша, села на освободившееся сиденье и решительно поместила внука себе на колени. Бабушка сидела крепкая и молчаливая как скала, не обращая внимания на крики и стенания мальчишки. Мальчишку было жалко. А он, с уязвленным мужским самолюбием, «как маленький» не мог постоять за себя, поскольку бабушка была объективно его крепче.

Минуту после всех криков в автобусе было слышно громкое обиженное ребячье сопение. А потом мальчик заговорил. Глаза его превратились в щелки и, сквозь стиснутые зубы, в полной тишине он произнес жестко и весомо:

- Вот я вырасту! Куплю корабль! Посажу вас всех на корабль и отвезу на середину реки!

Я почувствовала, как все попутчики непроизвольно втянули голову в плечи. И нам всем по-настоящему стало страшно.

ИСТОРИЯ   ТРЕТЬЯ

Как-то я стала свидетелем одной жанровой сценки в магазине.

Бабушка с маленьким мальчиком лет двух – двух с половиной стояли у витрины с игрушками.

- Ну, что тебе купить? – спросила добрая бабушка.

- Бабушка! Купи мне вон того ежика! – весело защебетал малыш.

Бабушка взяла ежика, повертела его подозрительно в руках и решительно сказала:

- Нет! Этого дурацкого ежика брать не будем!

А ежик действительно был дурацкий! И сидел он на каком-то круге, похожем то ли на бублик, то ли на спасательный круг. Но дурашливая его мордочка была доброй и веселой.

- Вот! Возьмем эту собачку!

Собачка была обыкновенная, но злая. Но бабушка главная. Ей видней. Обиженный мальчик молча принял подарок, прижал к груди и тихо засеменил за бабушкой к выходу. Что дали – то дали.

А мальчика мне было жалко.

Мне показалось, что во всех этих историях, при достаточной доле фантазии, можно подумать, что это был ОДИНИТОТЖЕМАЛЬЧИК.