К вопросу о «биологической целесообразности» цветового зрения.

…Мир не состоит из зеленых деревьев
Звука раздавленного стекла
И улыбающихся лиц старух
Он состоит из всего сразу
Собранного вместе двумя глазами,
Но трудно видеть красоту чистого
Между черным и белым…
Андрей И «Научная секция пилотов»

Глаз, удивительное изобретение природы. Он формировался светом ради зрения, а биологические законы эволюции – средства его совершенного приспособления для нужд каждого живого существа, обладающего этим бесценным даром эволюции. Само строение глаза – это естественная предпосылка цветового зрения.

Наблюдая за поведением животных, стало известно, что цветовое зрение встречается на весьма ранних ступенях эволюционной лестницы: им обладают уже насекомые (пчелы, бабочки). Хорошим цветовым зрением обладают многие дневные птицы. Для этих живых существ цветовое зрение играет важную роль в брачный период (не только самки восхищаются хвостом павлина). Любопытно, что такую же роль играет цвет и для растений, сотрудничающих с насекомыми и птицами. Цветовым зрением вовсе не обладают животные, ведущие ночной образ жизни, несмотря на сенсорные возможности глаза. В нем просто нет необходимости (в темноте все кошки серы), и поэтому мозг этих животных не развил, а утратил данную возможность. Взамен цветового зрения все ночные животные обладают удивительной способностью к эхолокации, полностью отсутствующей у «царя зверей» человека. Человекообразные обезьяны обладают цветовым зрением подобно человеку. У хвостатых обезьян обнаружено специфическое цветовое зрение различающее только синий, желтый и серый вместо голубого, красные оттенки отсутствуют.
Цветовое зрение – очень древняя способность, возникшая гораздо ранее появления жизни на суше. Наличия цветового зрения у человека и близких ему видов наглядно свидетельствует о том, что ни один из биологических предков современного человека не вел достаточно длительно ночной образ жизни. Уже первые полуобезьяны обладали цветовым зрением и вели исключительно дневной образ жизни. Не этим ли, отчасти, можно объяснить ценностное отношение к «свету» и солнцу в мифологии, религии и мистике и столь отрицательное отношение к «тьме»?

Первой монотеистической религией, возникшей на земле, был культ Амон-Ра – Солнечного Бога (Древний Египет). Солнцу поклонялись так же и северные народы. Христианство, будучи естественным продолжением Иудаизма, точнее ее тайной ветви Кабалистики, впитала в себя ее специфическое отношение к свету (неплохо было бы напомнить, откуда вывел Моисей свой народ – это был Египет).

Вот как понимал П. Флоренский, канонический представитель Православия то, что он сам же обозначил как «метафизику света»: «...Давно уже замечено, что в литературном произведении внутренно господствует тот или другой образ, то или другое слово… И такое место зародыша в церковных произведениях, особенно в богослужебных, конечно принадлежит свету. Все, что является или иначе говоря, содержание всякого опыта, значит всякое бытие, есть свет. В его лоне «живем и движемся и существуем», это он есть пространство подлинной реальности. А что не есть свет, то не является, и значит не есть реальность».

Итак, физический свет, – это единственная метафизическая реальность, доступная нашему физическому зрению.

Цвету П.Флоренский уделяет минимальное внимание – как краске или «затемненному» или «ослабленному» свету, в этом можно увидеть интересную параллель с описанием физики света И. Ньютоном. Согласно корпускулярной теории Ньютона, свет – это поток частиц, движущихся от источника по всем направлениям. Свет, даруемый нам солнцем, как и «лампочкой Ильича», так и другими светопорождающими приборами, состоит из частиц обладающих природой всех цветов. Свет, взятый сам по себе, мало волнует нас, если это не свет милицейского фонарика, направленного в лицо и сопровождаемого убедительной просьбой предъявить документы.

Свет являет нам мир, но само присутствие света мы почти не замечаем. Благодаря удивительным стечениям природы, человек узнал, что предметы цветны не сами по себе, а свет проявляет их отличья, отражаясь от них разными своими частями. Любой предмет, предстает нам тем или иным цветом, отражая от себя лишь тот цвет – в котором мы его видим. Свет, сам по себе – это все цвета, что нам доступны и доказательство тому – радуга. Капли воды, оставшиеся после дождя, расщепляют свет являя нам его скрытую природу. Расщеплять свет на цвета люди научились давно, об этом явлении знали еще в I веке нашей эры. Они использовали для этого стеклянные призмы. Нет человека, который бы не любовался радугой. С радугой всегда связывалось ощущение радости и освобождения. Слово радуга содержит старославянский корень «радь», что означает «веселый». Не случайно на Украине ее называют «веселкой». Существует поверье, что в том месте, где радуга уходит в землю, можно найти горшок с золотом, зарытый леприконом – злобным гномом, который не видит радугу. Скупой леприкон не различает цветов, кроме золотого, его бессмертное существование посвящено собиранию золота, которое может забрать у него лишь тот человек, который найдет конец радуги. Это конечно легенда, но если задуматься, истинное Золото может обрести лишь тот человек, кто до конца познает свои чувства. Если хотите быть счастливым, то надо пройти по радуге босиком, радуга дарит нам мечту и вдохновение…
Вдохновение – синоним самой жизни, вдохнул ли Бог в Адама жизнь или Homo Sapiens появился в результате эволюции, так ли это важно? Главное то, что состояние называемое Вдохновением, дарует человеку восприятие красок жизни – наших чувств. Недаром цветовая шкала, открытая Ньютоном, называется спектром, от латинского SPECTRUM — видение.

Физики много лет восхищались открытием Ньютона, но выдающемуся немецкому поэту И. В. Гете, автору всё познавшего Фауста, данное технологическое открытие не понравилось. Не все знают, что Гете был и видным естествоиспытателем. Он писал: «Утверждение Ньютона – чудовищное предположение. Не может быть, что самый прозрачный, самый чистый цвет – белый – мог оказаться лишь смесью цветных лучей». Гёте считал, что исследованный Ньютоном свет – это уже не тот свет, с каким мы встречаемся в естественной обстановке, а свет, «замученный всякого рода орудиями пытки – щелями, призмами, линзами».

Гете призывал:

Друзья, избегайте темной комнаты,

Где вам искажают свет

И самым жалким образом

Склоняются перед искаженными образами.

Проблемой восприятия цвета впервые озадачились мистики, по совместительству, ученые и теологии. Аристотель был основателем современного естествознания, первым физиком. Слово Физика происходит от греч. phэsis – природа. Первоначально, в эпоху античной культуры наука не была расчленённой и охватывала всю совокупность знаний о природных явлениях. Автором первой фундаментальной исследовательской работы о явлениях и сущности природы «Метафизики», был Аристотель. Он выделял немного цветов, всего три: красный, зеленый, фиолетовый. Ньютон же сначала выделял пять, затем десять цветов, но в конечном счете остановился на семи. Выбор этого числа объясняется вовсе не физикой, а его магической силой (7 чудес света, 7 смертельных грехов, 7 дней недели).

Аристотель объяснял появление цветов тем, что, проходя через призму, свет смешивается с тьмой и окрашивается в разные цвета. Так и события нашей жизни, проходя через психику, кажутся нам прекрасными или безобразными. Немного темноты, добавленной к свету, дает красный свет. Большое ее количество – фиолетовый. Эта теория господствовала в науке до тех пор, пока в Англии не появился на свет маленький мальчик Исаак Ньютон. Ньютон изумительно просто опроверг теорию Аристотеля. Он направил на призму красный свет и тот, пройдя через призму, не изменил окраску, и новых цветов не возникло. Значит, призма не раскрашивает белый свет, – сделал он вывод, а разделяет его на содержащиеся в нем простые составные цветовые части. Так и наш рассудок раскладывает жизнь на поступки и последствия, связывая их лишь хронологией времени, но лишь сильные переживания, радости или горя, вновь соединяют жизнь в единую ткань ощущений. Дети не любят ложиться спать, потому что закрывание глаз – темнота, разрывает радугу их жизни. Люди прежних веков, были подобны в своих чувствах современным детям, их чувства и события жизни направлялись всесильным богом, а Бог был – свет.

Ньютон проведя многочисленные опыты с призмой, наблюдая за ходом лучей установил, что наименьшее преломление встречают лучи красного цвета – наша страсть, она груба и прямолинейна. Сильнейшее преломление испытывают лучи фиолетового цвета – синоним нашей фантазии которой так трудно пробиться через явление «Дисперсии», от латинского DISPERSUS– «разбросанный», - разбросанности повседневных желаний и дел.

* * *

Что в цвете есть такого, что чувства в человеке вызывает?
Ум, ищущий природе задает. Лишь дьявол вечный, о всех вопросах правду знает.
А. Н. Анимов

Понять соотношение цветов и чувств в поведении и проявлениях человека сложно представить, человеку не знакомому с «цветовым тестом Люшера», да и люди, применяющие его вряд, ли понимают, то как же это происходит, и как же можно это понять и сопоставить; ведь чувства так глубоко внутри и порой так сильно нас волнуют, а цвета всегда перед нами и лишь светофору, в своей повседневной спешке, мы уделяем должное внимание, хотя порой и его умудряемся не замечать.

Так кто же такой, Макс Люшер, «искусный прохиндей, заморочивший голову всем психологам мира», или талантливый исследователь, первый заметивший то, что не заметили другие?

Цвет – странное явление природы, обеспеченное физиологией. Человек может смотреть телевизор, одновременно разговаривая по телефону и не заметить, что передача которой он был вроде бы увлечен уже закончилась, но если у телевизора пропадет цвет – это уже не может остаться незамеченным. Странное, на первый взгляд явление, картинка есть, следовательно есть и информация, в которой человек нуждался, устраиваясь перед телевизором, но что-то уже не то, если нет цвета.

Человек естественно нуждается в информации – это физиологическая потребность мозга. Получить ее можно и из книг, но большинство предпочитают телевидение, причем цветное. А дети, если книга без картинок – книга не интересная, как говорила Алиса Л. Керла; сами дети начинают и любят читать только если им много и что называется с выражением читали, так что бы ребенок мог себе представить.

Представление – мыслительное воспроизведение вещи, без ее физического наличия. Мы можем, при достаточной доле фантазии представить вещь любого цвета, цвет без вещи, но вещь без цвета – это уже невозможно.
В деятельности сознания нет и не может быть ничего кроме того, что прежде было любезно предоставлено перцепцией (чувствами, восприятием, ощущениями), разум при всей его нумезной разумности занять лишь чувствами, т.е. тем что вызвало в нем электрохимическую активность. Предметы неотделимы от цвета, разум не разделим с чувствами, исходя из этого мы вполне можем сказать, что мы мыслим – вернее чувствуем цветами, конечно не буквально, но во многом так происходит. Черно-белое изображение человек замечает, а цветное его волнует.

Как уже было сказано ранее, к этому его обязывает физиологическое строение глаза и мозга. Природа устроила нас так, что цвет нас, как и всех других животных не оставляет безразличными потом что от глаза к промежуточному мозгу ведет вегетативная нервная (волокнистая) система, транспортирующая цветовое раздражение. Промежуточный мозг через гипофиз и вегетативную (наиболее древнюю имеющеюся уже у самых примитивных животных) нервную систему регулирует взаимодействие, активность органов. Оранжево – красные интенсивные цвета дают старт на ускорение и повышение функциональной способности (эрготропию). Темно – синий цвет, стремящийся к черному, настраивает вегетативную нервную систему на замедление, успокоение и отдых (трофотропию) (на вкус и цвет товарищей может быть и нет, но только потому, что данный «товарищ» не хочет признавать себя вашим товарищем, а что касается нервной системы и следовательно восприятия, то все мы не просто товарищи, но и ближайшие родственники).

Если свет пробуждает утром к активности, то цвет порождает собой целую гамму непонятных чувств, прежде считающихся мистическими. Первый человек рисовал углем, с удивлением обнаружив, что он оставляет следы. Не остановившись на этом, человек занялся поиском красок, потому что черный рисунок обозначал что-либо, но не мог выразить сам эмоциональный процесс.
Еще дальше человечество продвинулось с изобретением цветного стекла, проходя через цветное стекло свет становился в семь раз более божественным. Даже такой ученый муж, как Ломоносов, погрелся в цветных лучах божественного света. Придумав собственный способ окрашивания стекла и начав создавать из него удивительные полотна, он смог заполучить радужный прием при дворе.

В атеистическом советском союзе цвет тоже не игнорировали, прекрасно понимая, что сильные лозунги это конечно хорошо, а активная пропаганда кумачовыми знаменами и красочными призывами – это пожалуй главный путь к темному народу.

Дети обычно далеки от взрослых игр и потрясений, но им гораздо ближе естественное понимание цвета. Следуя задаче, нарисовать нечто «красивое, приятное, хорошее» дети 3-4-х лет, как это показано в работе В.С. Мухиной, чаще всего используют светлые, яркие краски — желтую, красную, оранжевую, голубую, изумрудно-зеленую. Как указывает В.С. Мухина: «цветовое решение красивого у детей всех стран сходно: цвета в большинстве случаев теплые и уж обязательно чистые, локальные». Проведенный сравнительный анализ использования «не подражательных» цветов детьми разных стран показал удивительное постоянство в выборе цвета для изображения красивого и некрасивого. Дети, знакомясь с рисунками своих сверстников из других стран, безошибочно по колориту рисунка определяли, где изображено «красивое», а где «некрасивое».

В случаях переживания детьми эмоций радости значимо по сравнению с фоновыми выборами увеличивалось предпочтение красного, желтого и оранжевого цветов и уменьшалось — зеленого и голубого (анализ проводился по цветовым сочетаниям). При переживании эмоции страха дети достоверно реже предпочитали сочетание красный-синий-фиолетовый и чаще — зеленый-голубой. Результаты этих работ доказывают, что цвет связан с эмоциями на самых разных уровнях психической деятельности человека уже с раннего детства, а, следовательно, утверждаемая рядом исследователей ведущая роль фактора научения в образовании цвето-эмоциональных связей не может быть принята. Что же касается эмоционально-эстетического отношения к цвету, то, как указывает В.С. Мухина, обучение ребенка устойчивым, предметным ассоциациям цветов, как правило, приводит к стереотипному, косному восприятию красок, снижает способность непосредственно чувствовать цвет. Несмотря на то, что, на протяжении человеческой истории содержание цветовых символов претерпело немалые изменения — менялась их трактовка и отношение к ним, — ядро цветовой символики оставалось неизменным. Речь идет о той части содержания цветового символа, которая остается даже в том гипотетическом случае, когда цвет лишается всех своих внешних, предметных ассоциаций, которые зависят от культурных традиций и опыта. Но и без них цвет не лишается своего «первоначального» смысла и не превращается в фикцию. Как писал Винсент Ван Гог: «краски сами по себе что-то выражают». Иными словами, цвет — не «чистая доска», на которую человек волен записать, все что ему вздумается. Как указывает А.Ф. Лосев: «никто, никогда не воспринимает цвет без этих и подобных впечатлений... красный цвет вызывает возбуждение, именно он, а не мы сами. Возбужденность — его объективное свойство». Цвет порождает и усиливает чувства, даже если разум не осознает волнение, чувства, если человек здоров никогда не прибывают в мертвом покое.

Самые сильные чувства, испытываемые человеком, это религиозное чувство – чувство мистической сопричастности. Человек испытывает это чувство с наибольшей силой в храме, в окна которого прозорливые «проводники к богу» вставили цветные стекла.

Чтобы испытать подобные чувства ребенку не нужно посещать храм, мистика в нем самом. Сознание ребенка анимично, как у ранних людей, т.е. рассуждая по принципу подобия он заключает, что все окружающее его тоже живо, так же как и он сам. Можно сказать, что солнечный зайчик для него такой же живой как и кролик живущий в живом уголке детского сада. Кто из нас в детстве не развлекался тем, что прикладывал к глазам цветные стеклышки: вот синее стекло — мир становится серьезным, строгим, печальным; желтое — непроизвольно хочется улыбнуться, все кажется праздничным, даже если день пасмурный. А как можно обойти вниманием продукт советской промышленности как «Калейдоскоп», дешево и не сердито, а как весело не оторвешься! Но своего апогея отношения света и цвета обрели в изобретении братьев Люмьер – синематографе. Вот где полная мистическая сопричастность, вроде бы полная иллюзия, белая материя, а на ней цветные тени, но какой эффект!

И так мы доказали, что цвет неотъемлемая часть психической жизни человека, но что значит каждый цвет, как он на нас влияет и что выражает.

В ней – наше зеркало. Смотри, как схожи

Душевный мир и радуги убранство.

Та радуга и жизнь – одно и то же!

Гёте. Фауст

Человек – единственное существо на земле обладающее свободой воли к самовыражению. Наш мозг, несмотря на все его сходство с мозгом животных, обладает уникальным довеском дарующим ему способность к сознательному изменению среды – способностью к творчеству. Человеку, в отличие от животных, не достаточно удовлетворения исключительно выживательных механизмов, в естественные потребности человека входит так же и потребность в творческом самовыражении и это не обязательно литературная или художественная деятельность. Уникально строение человеческого мозга – его аналитические способности буквально обязывают человека к постоянному поиску уникального самовыражения. Академик В.А. Энгельгард писал, что творчество в своем первоисточнике есть результат врожденной, физиологической потребности, «результат некоего инстинкта, ощущаемого также властно, как потребность птицы петь или стремление рыбы подниматься против течения бурной горной реки».

Человек, в отличие от животных, лишен естественных орудий приспособления как когти, клыки, перья и т.п. и потому просто обязан природой к поиску уникальных способов приспособления, не данных в готовом виде природой. Человек начал создавать орудия быта, но через некоторое время ему это показалось мало и он начал создавать не утилитарные творения – рисунки. Кстати неандерталец живший примерно в тоже время и обладавший сходным мозгом не оставил нам ничего кроме своих костей, он просто вымер. Случайно ли это?! Развитие сознания человека (homo sapiens) и творческих возможностей шло по пути от простого созерцания к более глубокому познанию действительности и затем к ее творческому преобразованию.

Человек, как существо социальное, но обделенное природой, не имеющее общих средств коммуникации, был вынужден изобрести язык и затем и письменность. Проявлением первой письменности был рисунок.

Рисунок, безусловно, сам по себе представляет интерес для исследования, но вначале стоит обратить внимание на его природу т.е. цвет которым он был создан. Ведь цвет – это первый признак материи, который мы отмечаем, в своем восприятии, стимулятор наших чувств и их материальное проявление.
Первый цвет, который человек получил в свое распоряжение, были угли костра, поэтому мы и начнем с черного.

Восприятие цвета неотделимо от эмоциональных предпочтений и культурных традиций.

В современном языке черный цвет отягощен массой эпитетов, тут вам и черная магия, и черное одеяние монахов, и черный юмор, и многое другое. Черный удивительный цвет, это не просто прямой контраст белого, но одновременно все и ничто – поглощающий все цвета без остатка и содержащий все в своей бесконечности, не случайно анархисты избрали его в качестве своего цвета. Черный – как бесконечность свободы, не проявленный потенциал всего, как прекрасного, так и безобразного. Черный как сгущение всех цветов и чувств, примитивных реакций защиты себя от чувств, оборонительное отрицание, консерватизм.

Но не стоит сильно осуждать черный цвет ночи, ночь нам необходима для отдыха, за ночью всегда приходит утро и как Гёте говорил: первый цвет, выступающий из черного – синий.

О синем можно сказать, что это разбавленный черный, но вначале о том чем он разбавлен о втором ахроматическом цвете – белом.

Белый цвет принято воспринимать, как антагонист черного. В какой-то мере данное утверждение правдиво, суть отношений белого и черного не в антагонизме, а в неразрывности. Черный и белый, как вечный закон термодинамики, с наибольшей выразительной красотой показанный нам в китайском символе Тай-цзы, ставшим в последнее время талисманом для многих европейцев. Два простых цвета, заключенных в круге, похожих на две капли или рыбки, постоянно меняются местами порождая все сущее, так говорит китайская философия о Тай-цзы. Но как заметил внимательный зритель, черная капля Тай-цзы включает в себя белый кружок Ян и белая черный кружок Инь, говоря нам, что нет ничего представленного однозначно. Нет абсолютных черных грешников, черный – это ночь и покой, за которым следует светлый день.

Белый цвет утомительный потенциал всего, что еще не выражено, боязнь проявить себя, испачкать чем-то белый.

Так белый соприкасаясь с черным, струящейся зарёй, дает нам синий – цвет прохлады и не явной грусти, цвет размышления и педантичной упорядоченности. Черный цвет в совсем упорядоченном покое еще не полностью уступил свои права и синий посему – цвет пограничной мистики, синоним астрологии.
К. Кестлин, малоизвестный автор прошлого века, пишет в своей «Эстетике»: «Синий – чрезвычайно мягкий и охлаждающий контраст всему беспокоящему, яркому, давящему, утомляющему; это картина мирной нежности и услаждающей свежести; это сама хрупкость по сравнению со всей материальной громоздкостью и тяжестью». Еще немного белого и светло-голубой являет нам свою легкость детских впечатлений. «Очаровательное ничто», так Гете нам о нем сказал. Психологическая характеристика голубого – беззаботное веселье. Светло – синий – цвет беспечности и беззаботности, так как он не предъявляет претензий, а потому не принимает обязательств. И в то же время, мистическое значение голубого – цвет покрывала Исиды, у римлян; Софии, у христиан, вот видимо отсюда и принцип беззаботного веселья предоставляемого цветом голубым – как гарантией высшего, небесного покровительства.
Продолжается рассвет и ударяет первый красный луч.
Теперь о красном. Красный – самый активный цвет, не оставляющий никого равнодушным. Он утром режет ночь, он чувства возбуждает… В России он так всех возбудил, что водил за собой больше семидесяти лет …Теперь мы хорошо знаем глядя на светофор, что красный предупреждает нас об опасности.
Немного белого добавим и вот опасность отступает, нам розовый являя. Разбавленность красного цвета не тормозит его энергичную силу, а освобождает ее от разрушительного хаоса. Розовый – это свободный, ни к чему не обязывающий романтизм, обаяние девичьей мечты о светлом будущем. Мы так часто предлагаем другому: «Снять розовые очки», но сами не слишком спешим с ними расставаться …

По силе стремительного распространения, красному подобен желтый. Солнце, встающее из-за горизонта, кажется нам красным; по мере его подъема все более приобретая желтые черты. Желтый – как живой потенциал солнца, от радостной наивности до раздражающей навязчивости.
Желтый – цвет живого солнца, наступающей весны, желтые головки одуванчиков, яркими брызгами, на первой зелени травы.

Зеленый, как удивительно противоречив! Являясь первым новым цветом, после тусклой зимы, он означает плодородие и рост, но благодаря влиянию культуры, заглядывая в зеленые глаза собеседника мы ищем в его словах скрытое коварство, в противоположность коричневому – символу простоты.
Коричневый и серый – вот скучные цвета, в них трезвости расчет, упадка наступленье и сумерек знобящий холодок.

Вечерок – заканчивается день, гаснут краски, преображается активность мозга. Проведя день, активно занимаясь деловыми переговорами, болтая с приятелями «не о чем», смотря телевизор, читая книгу или «активно отдыхая» мы не перестаем думать. Наши мысли, какими бы они не были, последовательными или сумбурными, приличными или нет, мы воспринимаем как внутреннюю речь (когда человек слышит «голоса в своей голове», это уже нечто совсем другое). Наша речь, красотой которой мы городимся или «косноязыкость», которой мы смущаемся, форма присущих только человеку знаковых отношений.