Ты же Мальчик!

Итак, как мы уже говорили, то, что заложено природой отдельно в мужчин и отдельно в женщин – это совсем не обязательно то же самое, что закладывает в них социум… м-м-м… на ту же тему. И конечно, это тянется с детства, и конечно, имеет свои последствия во взрослой жизни. И далеко не всегда эти последствия нам нравятся.

И если в предыдущих главах мы писали о том, как из здоровых и красивых, выносливых, очень гибких по своей природе созданий – женщин – последовательно делают «слабый пол», то теперь настал черед говорить о мужчинах.

(Можно было бы обыграть предыдущую фразу и сказать, что из них тоже последовательно делают «слабый пол», только в другом смысле и проявлениях… Но не будем пока, всему свое время).

И вот живет себе – поживает, да жизненного опыта наживает мальчик Ванечка. Можно было бы, конечно, назвать его и по-другому, Вовочкой, например, но это увело бы нас в сторону ненужных сейчас ассоциаций. Так что пусть будет Ванечка. Это даже хорошо – проявляется некая национальная эпичность в его образе и характере. Да, Иван… герой русских сказок, и не-сказок тоже. Вот у нас сейчас как раз и разворачивается такая не-сказка.

Для начала разберемся, что у нас за исходные данные. Это так, условности, потому что слишком много всего попадает в эту категорию. Но в контексте нашей беседы важно, что:

1) Ване повезло, его маме тоже: ему дали возможность родиться самому, ну, разве что чуть-чуть стимулировали начало родов, не спросив ни его, ни маму, и потом, естественно, несколько раз родовую деятельность разгоняли. Но это, сами понимаете, далеко не худший вариант.

2) Младенчество его было тоже весьма благополучным: он получал грудное молоко, пустышку не любил и не любил, когда его туго пеленали вместе с ручками. Зато мама никому не позволяла называть его «лялькой» и всем интересующимся объясняла, что у нее растет «мужик».

В общем-то, в это «мужик» все и упиралось, точнее, в мамино убеждение, будто бы если Ванечку как-то специально не растить «мужиком», то он сам никогда, ни за что им не вырастет. Поэтому она сама пристально следила за тем, чтобы Ванечка в любой ситуации проявлял то, что по ее мнению называлось мужскими качествами. А так как мама, как и многие другие мамы, должна была ходить на работу, то и бабушке, с которой Ванечка оставался дома, она строго наказывала: смотри, чтоб не был размазней!

Бабушка была человеком во всем аккуратным, и к своим обязанностям  по воспитанию любимого внука относилась со всей ответственностью. Более того, она действительно считала, что нужно поддерживать мамину линию воспитания, потому что все-таки родители для ребенка «главнее», чем она. (Тут можно было бы отметить в скобках, что в этом тоже Ванечке ой как повезло, в отличие от многих других детей, которые живут вечно между двух-трех-шести и т.д. огней. Но есть, как говорится, некоторые нюансы…)

Ах, да, чуть не забыли:

3) Ванин папа живет отдельно так давно, что Ваня уже и не помнит, когда они были одной семьей. Дело в том, что папа не соответствовал маминым представлениям о том, каким должен быть «мужик», а о чем-то другом договориться они не сумели. Так что теперь Ваня видит папу раз в неделю, а то и в две – тот водит его на детскую площадку и в кафе.

Надо сказать, что до определенного возраста Ваня, в отличие от папы, маминым представлениям соответствовал. Примерно до тех пор, пока не научился уверенно ходить. Прежде бывало так: Ванечка идет-идет, бух! Упал. Сидит или лежит – ну, уж как получилось. Морщится, встает, идет дальше, не плача. Все в восторге, разве что не аплодируют. Прохожие мамы и бабушки ставят Ваню в пример другим детям. Вот она, настоящая мужская стойкость!

А что произошло потом, доподлинно никто не знает. Представления вроде бы не изменились, однако Ваня перестал им соответствовать. «Испортился», – жаловалась мама своим подругам. Вдруг ни с того ни с сего ребенок начал плакать! И требовать! А когда требуемого не давали – снова плакать! Ужас!

Никто ведь не подумал о том, что чем точнее ребенок осознает, чувствует, чего именно хочет, тем острее он переживает лишение желаемого. Тем более в условиях, когда не может сказать, что именно ему понадобилось. И вдвойне «тем более» – когда его желания не принимают во внимание.

«Ачу да-а-а!» – вопит полуторагодовалый малыш, завидев вдалеке яркую детскую площадку с горками, лесенками и прочими «интересностями» и имея в виду: «Хочу туда!»

Бабушка, которая ведет его за ручку, сначала делает вид, что не понимает. Потом – что не слышит. Потом не выдерживает осады и начинает объяснять, почему они сейчас пойдут не на площадку, а, скажем, в поликлинику, где в куртке жарко и невкусно пахнет, за рецептом на ее лекарства. Ей нужно, ей очень нужно, она плохо себя чувствует без этих таблеток. Естественно, для малыша, который хочет поиграть и полазать, это все не довод. А бабушке обидно, она злится, у нее аж ком к горлу подкатил: как так, внук ее нужды ни во что не ставит! В общем, не важно даже, как разрешится эта ситуация – с большой долей вероятности оба останутся в скверном настроении. А так как мы о сейчас не о бабушках, а о маленьких мальчиках, то заметим, что при таком раскладе он вынесет для себя – опять-таки, с большой долей вероятности – один из двух уроков: либо что его желания ничего не значат и «никогда не будут исполнены!», либо что когда он получает то, чего хотел и добивался, кто-то из его близких становится несчастен. Ай-ай-ай, какой плохой мальчик!..

И вот Ване уже три годика, Ваня пошел в сад, сегодня – первый день. В саду ему сначала понравилось, потому что там много детей, игрушек и самых разных интересных занятий, но потом не понравилось, потому что слишком долго нет рядом ни мамы, ни бабушки. Да еще есть в группе девочка с упрямым личиком, которая крупнее него и в садик ходит с полутора лет, все тут знает, все ей привычно… Так вот, эта девочка методично отбирает у него все понравившиеся игрушки. Возьмет Ванечка мяч, Оля подойдет, стук его крепким кулачком! И мяч уже у нее. Возьмет Ваня корзинку с шариками – та же история. Ваня сначала растерялся, потом попробовал дать сдачи и мяч отобрать, за что был отчитан воспитательницей: «Ты что, она же девочка! Девочек бить нельзя, девочкам надо уступать! Оля, бери корзинку. Ваня, пойдем, я покажу тебе наш домик для игрушек».

Нет, домик для игрушек – это конечно, хорошо… Но очень красивая была корзинка. И к тому же обидно. Но вот эти слова – о том, что девочек нельзя обижать – он уже много раз слышал и от мамы, и от бабушки. А теперь еще воспитательница тоже так говорит. Выходит, это правда?.. Обидно только, что девочки могут сами обижать, кого хотят, и ничего им за это не будет…

Потом на прогулке та же Оля толкнула Ванечку так, что тот оступился и упал, испачкав штаны. Воспитательница, оттирая грязь с мягкой джинсы, бормотала что-то вроде «все мальчишки такие поросята». Ване это не очень понравилось, потому что, во-первых, поросята грязные, а это плохо, значит, мальчиком быть тоже не очень хорошо… А во-вторых, Пятачок в мультике, который сразу приходит на ум, разговаривает таким смешным писклявым голосом, который Ване никогда не нравился. К тому же у него шарик лопнул.

А вечером, когда детей уже стали забирать домой, мамы как назло долго не было, а потом она пришла и, кажется, еще дольше проговорила с воспитательницей, совершенно на него не глядя. Ваня постоял-постоял рядом с ней, а потом пошел заканчивать свой рисунок. Но тут подоспела Оля и стала отбирать у него карандаши. В общем, Ваня не выдержал и начал молотить ее всерьез, та стала отбиваться… Ух. Дальше было еще интереснее, но как-то сумбурно, больно, зло и малопонятно, поэтому следующие минут десять можно смело опустить.

И теперь Ваня идет с мамой домой. Она крепко держит его за руку, крепче, чем нужно, и у нее от злости покраснели щеки. Ваня не понимает только, на кого она больше злится, на него или на подоспевшую маму Оли, с которой ей тоже пришлось поругаться перед уходом.

– Ты же мальчик, что ты ревешь?! Я же тебе говорила столько раз – терпи, ты же мужчина! Терпи! Мужчина должен уметь стерпеть все! И не вздумай мне больше драться, стыда от тебя не оберешься…

С точки зрения Ваниной мамы, терпение – это, наверное, главная мужская добродетель. Хотя с точки зрения психолога, это скорее порок – если точка зрения психолога вообще позволяет оперировать подобными понятиями. Потому что от терпения чего-то, что тебе неприятно, мешает, причиняет боль, душевную или физическую, – чего-чего, а здоровья не прибавится. Никакого – ни психического, ни физического. Но кто об этом думает, когда речь заходит о воспитании, так сказать, «мужика»?..

Мы то и дело жалуемся (причем используем для этого любую возможность), что «мужиков-де нормальных не осталось». Ну, почти не осталось, а остались одни по каким-то причинам «так-себе-не-очень». И поэтому когда у нас рождаются сыновья, мы с радостью хватаемся за шикарную возможность подарить миру «настоящего мужика».

И начинается… воспитание.

Наша главная ошибка заключается в том, что мы полагаем, будто все мужское в него нужно привнести извне. То есть без нас мальчик ну никак не вырастет в мужчину, хоть ты тресни!

А еще у нас есть определенные представления о том, что «настоящий мужчина» собою являет. И поэтому мы рьяно бьемся с собственными сыновьями: не плачь! Ты же мужчина, мужчины не плачут! Не обижай девчонок, мужчина никогда не обидит женщину! И слушайся маму с папой, а то сопьешься или по тюрьмам пойдешь… Да, и учись. Мужчина – это прежде всего мозги! Нет, ну сколько можно сидеть над книжками – иди мяч погоняй с парнями, что ты за задохлик такой…

Мы порой так увлекаемся этой борьбой, что не слышим, как противоречим сами себе.

Мы не думаем о том, что наши представления могут не совпадать с реальным положением дел, принимая субъективную реальность за объективный факт.

И уж точно мы не задумываемся о том, что своими попытками вырастить сына мужчиной попросту можем его подавить. В том числе – и в вопросах проявления маскулинности.

Имеем ли мы в виду, что человек, которому запрещают плакать, делает из этого запрета очень далеко идущие выводы.

Ну, например, раз нельзя плакать, то нужно вообще ничего не чувствовать. А как иначе? Просто сдохнуть от боли, для которой нет выхода? (Тем более, если драться тоже нельзя…)

Внимание: дамы, которые хоть раз в жизни задавались вопросом «а он вообще хоть что-то чувствует?» – поднимите руки!

А еще от невозможности (точнее – заблокированной в детстве возможности) испытывать сообразные ситуации чувства и их адекватно выражать многие мужчины начинают уходить в зависимость. Вот бывает же: покурил, или выпил – и человек человеком! А без дозы любимого (и ненавистного) вещества что-то никак…

К зависимости неизбежно (а у других и без всякой зависимости) плюсуются проблемы со здоровьем, естественно, психосоматического толка. Да, это про то, что наши мужчины страдают, в том числе и в молодом возрасте, сердечно-сосудистыми зуболеваниями; у них чаще, чем у женщин, случаются инсульты, инфаркты и т.д. По онкологии тоже данные неутешительные. А ведь как хорошо, с каких благих намерений все начиналось!

И конечно, специфическое решение вопроса о послушании тоже играет немаловажную роль.

С мальчиком свободным, неподавленным, очень, знаете ли, тяжело. Он быстро бегает, высоко прыгает, громко кричит и хохочет, когда хочется, он влегкую ломает вещи, в том числе и ценные, ему ничего не стоит изобразить что-нибудь на обоях (да хоть бы маминой помадой) или швырнуть игрушку в любимого родителя – просто так, в качестве приглашения к игре. Рядом с ним нет никакого покоя. А покоя так хочется… Так страшно за себя, за свои вещи, за нервное благополучие окружающих… Конечно, будет проще, если сына подавить. Первое время, по крайней мере. Потом-то выльется это подавление во что-нибудь такое, что и самим родителям будет не совсем приятно. Но кого интересует, что будет потом?

Нет, все-таки умных людей, пожалуй, интересует. Ответим.

Потом будут мужчины тоже от чего-нибудь зависимые и тоже с психосоматическими проблемами. Потому что для того, чтобы стать каким-то, каким быть и хочется, и естественно, нужно чего-нибудь употребить. А можно поддержать в себе этот запрет, но тогда часть психики, ответственная за «непотребное» поведение, поймет, что на нее идут войной, и ответит тем же – а у нашего бессознательного предостаточно возможностей повлиять на любую сферу жизни, вы же понимаете…

И потом женщины этих мужчин будут требовать от них того же послушания, что когда-то требовали родители, – втайне тоскуя по «сильному плечу» и несгибаемой мужской воле… И они тоже будет сетовать на то, как мало нынче настоящих мужиков осталось. А если родится сын, постараются сделать все возможное, чтобы его-то уж точно вырастить «как надо»...

Не кажется ли вам, дамы и господа, что пришло время что-то менять?

Давайте попробуем уважать наших сыновей. Их, и все то мужское, что в них есть. Дикое, непокорное, сильное, своевольное, нам не подвластное. Естественное. Данное им от природы. Нам скажут спасибо – и сыновья, и их жены… И наши внуки. Ведь будущее уже началось.

© Алексей и Мария Афанасьевы. 

Данный текст является частью коммерческого издания и охраняется законом об авторском праве. Любое использование статьи или ее фрагмента возможно только с письменного разрешения правообладателя с обязательным указанием