«Страшные сказки» Маттео Гарроне, психоаналитические заметки о кино. История блохи.
Для младенца мир –рассказанная история начинается с колыбельной, для ребенка – с рассказанной истории- сказки. С окончанием детства мир сказок никуда не уходит, сказки продолжают жить.
В «Толковании сновидений» Фрейд пишет: «Мы уже знаем, что мифы и сказки, пословицы и песни, язык воображения используют одни и те же символы» (Фрейд, 1916). Сказки близки к нам по содержанию, процессам, субьективным образам. Как миф или легенда, сказка обращается к примитивным, самым ранним слоям психики и имеет скрытое содержание.
Сначала Джамбаттиста Базиле написал свои «Сказка Сказок или забава для малых ребят» в 1636 году. А в 2015 году эти «Страшные сказки» для взрослых (16+) в довольно свободной интерпретации оживают с помощью режиссера Маттео Гарроне .
В страшных сказках Гарроне все по-взрослому, он предлагает пережить всю гамму невообразимых чувств и страстей, чтобы в финале достичь равновесия под куполом неба.
В фильме есть три сюжетные линии, про королеву, блоху и двух старух. Начнем с самого малого. С истории про блоху.
Итак, жила –была маленькая принцесса Виолетта, рано потерявшая мать, воспитанная в окружении инфантильного отца и доброжелательных фрейлин.
В следующих кадрах уже выросшая принцесса демонстрирует привлекательное пение сирены и
внезапно сталкивается с холодностью и равнодушием короля. Не все взрослые бывают готовы к тому, что дети растут.
В его намерения не входит, чтобы дочь выросла, устроила свою жизнь с кем-то еще и покинула отца. Слишком сильная любовь отца, его ревность к избранникам, может стать препятствием для дочери.
Привыкший видеть в дочери малышку, инфантильный король сопротивляется реальности, регрессирует и придумывает себе воображаемого друга-блоху..
Вместо того чтобы обратиться к психотерапевту и обсудить назойливо беспокоящие и мельтешащие прямо перед глазами вопросы, король отвлекается от задач первостепенной важности (внезапно повзрослевшая дочь) и дрессирует насекомое, смещая на него всю нерастраченную любовь и нежность.
Кстати во Франции, например, обращение «моя блошка» - это ласковое название для близкого человека.
Наблюдая за этими в буквальными смысле кровными узами король-блоха, мы видим, как
метафорически воспринимается дочь.
В качестве малышки-блохи она забавна, ее можно класть в колыбельку и играть с каретой, но выросшее чудовище, вылезающее из-под кровати уже пугает, оно отвратительно … как что? Как мысли о подросшей дочери? Которые шевелятся в голове?
Заигравшийся отец, не умея обращаться с подросшим поколением, случайно убивает своего питомца. И вот на стене уже висит шкура огромной блохи, принцессе подарены платья (какое совпадение!) , скоро на районе будут конкурсы и танцы и интересно, что же ждет принцессу (мы помним про судьбу блохи).
Король демонстрирует попытку выдать дочь замуж, создавая ложную готовность к сепарации с дочерью. Он уверен, достойных претендентов нет и не будет. но как он ошибается!
А перед дочерью встает выбор: остановиться в своем развитии (прыгнуть со стен дворца и не достаться никому) или выполнить требование отца и почувствовать эту жизнь как она есть (согласиться хоть на такого мужа).
Так отец передает дочь на ответственное хранение неандертальцу с лицом убийцы, телосложением Кинг-Конга и способностями Супермена: нюх как у собаки, а глаз как у орла, в огне не горит и в пропасти не разбивается.
В брутальном великане, простом как 5 копеек, скрывается обиженный и покинутый, даже где-то
наивный ребенок, который на самом деле шел мимо и выиграл ценный приз- красивую куклу, чтобы утащить ее в свою нору и поиграть с ней.
Кстати о куклах. Например во Франции есть специальная кукла для малышей, она называется дуду «doudou» (или doux-doux, дословно – нежный-нежный) - мягкая небольшая игрушка. Ее аналог в Англии – “comforter” (утешитель), в Америке – “security blanket” (гарантия безопасности).
А в психоанализе это называется «переходный обьект» (Д. Винникотт). Эта мягкая, плюшевая игрушка, которая со временем пропитывается знакомыми для малыша запахами (и неслучайно, кстати, огр обладает прекрасным нюхом) и является своеобразным заменителем матери. Сначала ребенок ей просто одержим, везде с собой таскает, игрушка становится истерзанной, помятой, грязной, покрытой «шрамами», ведь это первый обьект привязанности ребенка, с ним он Проживает жизнь И даже утирает ею слезы. Со временем ребенок теряет к ней интерес .
Потерять такую куклу несвоевременно - это ,без преувеличений, драма и трагедия, что мы, собственно, видим в фильме. Фактически уход куклы-принцессы для горного огра - это убийственная потеря.
Но и ее можно понять. Униженной, низведенной до вещи, принцессе надоело заниматься хозяйством и перемещаться по окрестностям в образе закинутого за чужими плечами мешка с картошкой. Она ведь не малышка, а вполне себе подросток. За лакированной поверхностью правильной, целомудренной, послушной девочки проступает осознание себя, протест, и выходит на поверхность подавленная агрессия, выглядящая в итоге неадекватно. В принцессе просыпается библейская Юдифь – как говорится, «сказала, как отрезала».
Надо отметить, что в своем развитии Виолетта– канатоходец, балансирующий между детством и
взрослостью, между добром и злом, между психическим и телесным. Психика едва поспевает за стремительно развивающимся телом, а девочку буквально преследует этот символический гормональный бессознательный монстр – дикое , безумное, громадное, которое захватывает ее, тащит на приключения.
Ее отец, сильно регрессировавший, вероятно, и сам имеющий трудности в своем подростковом периоде, не может защитить ребенка от этих переживаний, он не может быть понимающим взрослым и погружен в своё горе. Он не смог потерять маленькую дочь символически, и встретиться с рождением взрослой женщины вследствие, вероятно, непрожитых прошлых потерь. А уж буквально потерять еще и дочь после потери жены – пожалуй, совсем травматично. В последних сценах, перед приходом Виолетты, мы видим его депрессивное состояние.
Попробуем теперь отойти от детских и подростковых проблем наших героев и посмотреть на отношения в паре, и на ситуацию этого неравного брака метафорически.
Подумалось , как сложно бывает расставаться со своими иллюзиями и разочаровываться, погружаясь в реальность. «Любовная лодка разбилась о быт», раскиданные кости и общий жизненный уклад горца.
С другой стороны, «пара, - как пишет психоаналитик Эрик Смаджа, - это сцена и место осуществления бессознательных желаний, которые субъекты не могли исполнить одни».
Так что бойтесь своих неосознанных желаний, вот они как могут развернуться в отсутствии
понимания себя.
Если же затронуть совсем тяжелое и отнюдь не метафорическое в этой истории, можно усмотреть в этих отношениях и тему домашнего насилия, о которой говорить следует очень осторожно, ибо в двух словах не скажешь. Ценой невероятных усилий, мужества и здравого смысла, проходя круги ада, жертва-принцесса, оказавшаяся в изоляции, выходит из деструктивных отношений с
неуравновешенным партнером-психопатом и возвращается в нормальную жизнь.
Говоря о реальности, надо отметить, что в данном случае необходима профессиональная помощь психологов для долговременной и неторопливой работы с детством, с травмой, с раненой психикой. Быстрые способы решения, и сложная акробатика над пропастью тут не сработают.
(продолжение следует)
Автор статьи - Елена Караванова, психолог психоаналитического направления,
ведущая онлайн проекта «Психоаналитический «Кинокадр»
в рамках Психологической Мастерской Лилии Лукаш.
