«А я люблю женатого. Или почему я всегда выбираю несвободных мужчин». Случай из практики психолога

«А я люблю женатого. Или почему я всегда выбираю несвободных мужчин». Случай из практики психолога

Клиент Анна – 33 года(данные изменены), не замужем, детей нет.

На встречи приходит заранее, садится очень близко. Свой запрос она формулирует, как желание научиться строить нормальные отношения и не попадать в любовные треугольники. Клиентка с первой минуты начинает быстро и эмоционально рассказывать свою историю, объясняя проблему и свои выводы в ее отношении, много плачет.

Первые 5 встреч работаем на стадии преконтакта. Они посвящены знакомству с ее историей отношений. Клиентка долго в деталях рассказывает о первых отношениях с женатым мужчиной, во время рассказа всегда плачет, эмоциональна, что-то теребит в руках, на меня не смотрит. Я слушаю, поддерживаю, в основном даю описательные интервенции и возвращаю к телесным ощущениям.

На 4-ю встречу так же приходит заранее, сразу начинает говорить. Рассказывает о том, что много думала о своей жизни, жалела себя, говорит о страхе одиночества, неудачах в личной жизни, подчеркивает свой возраст. Спрашиваю о том, что, по ее мнению, удалось достичь к этому возрасту. Она с удовольствием рассказывает о своей работе, возвращается к теме важности создания семьи.

Я: предлагаю, представь, как будет строиться жизнь, если тебе не удастся создать семью.

К: я много думала об этом, тогда мне придётся стать успешной женщиной, жить для себя, благоустраивать свой быт.

Я: а сейчас ты для кого живешь?

К: не знаю, больше рождается, что не живу, а отживаю.

Я: у меня рождается ассоциация, на слово отживаю – отбываю, отбываю наказание.

К: да очень откликается, я как будто отбываю свой срок и наказана одиночеством.

Я: за что?

К: за то, что живу, за свою жизнь.

Я: что ты знаешь о своем рождении?

К: (начинает плакать) очень много!!! Она (мать) хотя бы язык за зубами держала и не болтала об этом на каждом шагу.

Дальше рассказывает, что  когда мама забеременела ею, она была решительно настроена сделать аборт,но отец был против. Свое рождение считает только его заслугой. Что для матери стало решающим фактором в сохранении беременности и как строились их взаимоотношения после рождения не помнит, никогда этим не интересовалась.

Плачет, жалеет себя, что эта тема ее не отпускает, несмотря на то, что она много раз ее прорабатывала.

Когда я начинаю, делиться своими чувствами, возникшими в ответ на ее историю: «много грусти, злости и обиды на мать». Клиентка перестает плакать, начинает оправдывать мать, описывая сложность ее жизненного положения.

Я обращаю внимание на резкую смену ее эмоционального состояния.

К: мне стало неловко, как будто я перегибаю, драматизирую ситуацию, ведь сейчас у нас с мамой хорошие отношения. Хочется быть более тактичной, удобной что ли, не доставлять никому хлопот. У меня в отношениях так, я всегда согласна на то, что дают, как будто не имею право чего-то хотеть сама, не достойна чего-то нормального.

            Выходим на тему собственной ценности, что ценит в себе, какими чертами гордится. Клиентка перечисляет свои профессиональные, общечеловеческие качества, не называет ни одной гендерной характеристики. Обращаю на это внимание и предлагаю ей рассказать какое она на меня производит впечатление, если для нее это важно.

            Клиентка пододвигается ко мне поближе, наклоняется, говорит, что ей это интересно. Когда я начинаю говорить о ней, как о женщине, она меня быстро останавливает.

К: подожди, когда ты говоришь, меня или уносит куда-то, я глохну, или отношусь к твоим словам как к формальным, я им не верю.

Я: а если бы на моем месте сидел мужчина, что-то изменилось бы в их восприятии?

К: да, если мужчина меня замечает, мне очень легко раскрываться, чувствовать себя женственной, сексуальной, полноценной, дышать полной грудью.

Я: и тогда рождается аналогия, что как отец при рождении, так и сейчас только мужчина может дать тебе право жить полноценной жизнью.

К: у меня перехватило дыхание, как будто, что-то очень важное я для себя узнала и очень страшно это упустить.

            На следующей встрече с первой минуты начинает рассказывать историю возникшей недавно симпатии к мужчине, своих фантазиях и домыслах о нем. К темам предыдущих встреч не возвращается. Несколько раз проговаривает мне одну и туже информацию. Обращаю на это внимание, несколько раз останавливаю ее, предлагаю прислушаться к телу, выбрать одну из тем, которые прозвучали в ее истории. Все предложения мягко отвергает, говорит, что это не то, что нужно. Со встречи уходит расстроенная, злая, т.к. «получила не то, что хотела».

            После этой встречи переходим в работе на стадию контактирования.

Клиентка приходит на встречу опоздав на пару минут, садится и сразу начинает говорить.

К: привет, я бы хотела прояснить. Мне показалось, что ты меня игнорируешь после нашей вчерашней встречи. Когда вечером мы встретились на улице, мне показалось, что ты видела меня и специально отвернулась в другую сторону, чтобы на меня не реагировать.

Я: а с чем ты это связываешь?

К: на терапии я проявилась тем, что мне не подходит, то, что ты делаешь, позлилась на тебя, обвинила тебя, что ты ведешь меня не туда, что я получила не то, что хотела.

Я: такое твое поведение должно отразиться на наших взаимоотношениях?

К: да, сказаться на нашем контакте.

Я: как?

К: возможно твоей отстраненностью, холодностью.

Я: т.е. в случае проявления твоего недовольства, ты перестанешь мне быть интересна, и я буду тебя отвергать?

К: ну да, встречи будут носить формальный характер.

Я: а на что похожи такие отношения?

К: на отношения с мамой (дальше описывает реакцию мамы на попытки прояснения отношений, резкое их охлаждение и длительное прерывание эмоционального контакта).

Я: хочешь спросить у меня, что я думаю по поводу предыдущей сессии?

К: да.

Я: мне жаль, что тебе не удалось получить желаемого от прошлой встречи, в то же время я не считаю, что мои действия были ошибочны.  Мой интерес к взаимодействию с тобой после вчерашней встречи сохранился и не уменьшился.

К: мне очень важно, что ты это говоришь, что твое отношение ко мне не изменилось.

Я: скажи, а кого ты видишь во мне?

К: вижу терапевта, умную и красивую женщину. Ты для меня в образе кошки, пантеры, которая гуляет сама по себе, но иногда возвращается в прайд, чтобы позаботиться о своих детях.

Я: а кто тогда ты рядом со мной?

К: ну скорее всего котенок

Я: о котором я как взрослая кошка должна заботиться, воспитывать, наказывать за шалости.

К: получается да.

Я: а как тебе то, что мы с тобой фактически ровесницы, у нас разный жизненный опыт, но он не делает кого-то младше или старше. И тогда скорее мы можем быть или двумя кошками, или котятами.

К:(отсаживается на стуле подальше) не думала об этом, мне это очень странно слышать, надо об этом поразмышлять.

 Следующий кусочек работы посвящен амбивалентности чувств к отцу, сложность в совмещении любви к нему как к отцу и неприятие его как хорошего мужа (на протяжении всей совместной жизни с матерью отец изменял, и дети были участниками семейных ссор), восприятие его смерти как предательства семьи. Работаем с помощью техники «пустого стула». Клиентка проговаривает: «Папа ты мне очень дорог, я так сильно люблю тебя, мне тебя так не хватает, но мне не нужен такой муж как ты, мне точно не нужен такой мудак». Плачет. Через несколько минут поворачивается ко мне, благодарит, что я оставалась рядом, просит разрешения взять меня за руку (это наш первый телесный контакт), так сидим несколько минут. После чего завершаем встречу.

Гипотеза: построение отношений с женатыми мужчинами связанно с желанием компенсировать рано ушедшего из жизни отца, с сохранением позиции хорошей папиной дочери, не предъявляющей желаний на то, чтобы мужчина оставался только с ней. В этом случае важно разделить роли отца и мужа в отцовском образе, с возможностью непринятия второй без риска потери поддержки со стороны первой.

Последние встречи посвящены теме женской конкуренции и признания.

Клиентка, рассказывая о своей новой симпатии к мужчине, с которым еще не знакома отмечает, что мысль о том, что он свободен делает его неинтересным и наоборот, наличие жены более привлекательным в ее глазах.

Я: скажи, а ты хотела когда-либо увести мужчину из семьи? Чтобы он остался с тобой?

К:( решительно) нет никогда, я никогда не хотела, чтобы кто-либо из них развелся, не хотела занять место жены. Это даже можно назвать каким-то принципом (говорит очень уверенным голосом с определенной гордостью), я всегда очень следила за тем, чтобы не забеременеть.

Я: замечаю, что для тебя это важный момент, ты говоришь об этом с выраженным чувством достоинства.  Могу сказать, что у меня как у жены это вызывает чувство злости, мне бы понятнее история «большой любви» …Скажи, а ты хотела, чтобы жены знали о тебе

К: специально для этого ничего не делала, думаю некоторые догадывались. Но, я всегда опасалась открытых столкновений с ними. Внутренне всегда говорила себе «мне такой не нужен».

Я: и в этом случае ты оказывалась лучше жены?

К: ну да.

Я: а как тебе говорить об этом со мной?

К: нормально, ты же мой терапевт

Я: да, но кроме того, что я терапевт, я еще жена.

Эта фраза возвращает ее в позицию маленькой девочки, жертвы. Клиентка начинает более тихим тоном говорить, что это не ее выбор, ей такие отношения приносят только разочарования, она устала быть жилеткой для мужчин, которые не хотят решать своих проблем в семье, просто по-другому не умеет. Начинает плакать.

Спрашиваю, что с ней произошло? Говорит о неловкости и стыде передо мной. Предлагаю ей прояснить мое отношение к «любовным треугольникам». Она спрашивает, я говорю о своей амбивалентной позиции в этом вопросе.

            Поднимаю тему взаимодействия с женщинами. В подростковом возрасте сильно заболела (увеличилась щитовидная железа, что привело к изменениям во внешности), оказалась изгоем в своей компании, подруги перестали общаться, мама с сестрой опекали как маленькую, никогда не воспринимали ее на равных. Таким образом, единственным источником ощущения своей полноценности признания себя равным членом «женского рода» становится построение «любовных треугольников» в более взрослом возрасте.

            Возвращаю ее к нашему взаимодействию, еще раз предлагаю ей поделиться своим впечатлением о ней, о том каким для меня было взаимодействие с ней как с женщиной. С интересом откликается на мое предложение. Слушает, пододвигается поближе, говорит, что ее это очень трогает и со слезами на глазах просит разрешения взять меня за руки, так сидим около минуты. Клиентка говорит, о теплоте и благодарности. После этого завершаем терапию.

            Основными способами прерывания контакта в терапии была интроекция, проекция и ретрофлексия. Клиентка во многих случаях оценивала людей из своих мотивов и убеждений об их поведении.

В рамках нашей небольшой роботы можно говорить, что на последних сессиях удавалось работать на границе контакта. Основной темой терапии стали способы взаимодействия с женщинами. Удалось выявить противоречивую позицию в этом отношении у клиентки: потребность в женском признании и сложность в его получении напрямую от женщины. На последних встречах ей удавалось слышать и не обесценивать полученную информацию о ней как о равной женщине от другой женщины. Это оставило у меня много тепла в завершении терапии и интереса к клиентке. Перспективой развития в терапии вижу изучение дальнейших способов взаимодействия с женщинами: возможность сотрудничества с ними, прямой конкуренции, столкновения и конфликта с сохранением отношений.