Психоаналитическая теория несчастных случаев

«Ошибочные действия» Зигмунда Фрейда

Зигмунд Фрейд был одним из первых, кто заговорил о том, что несчастные случаи не так уж и случайны. В «Психопатологии обыденной жизни» Фрейд описывает многочисленные примеры того, как кажущаяся случайность имеет бессознательную интенцию. Это не только ошибки в письме или речи, но и ошибочные действия (Vergreifen), которые, по мнению Фрейда, являются символическим выражением мысли, не предназначавшейся к тому, чтобы быть сознательно принятой. По своим отличительным чертам – насильственному характеру и меткости в достижении «результата», ошибочные действия роднятся с моторными проявлениями истерического невроза и сомнамбулизма. То есть и в том, и в другом случае мы имеем дело с соматическим инсценированием некоей бессознательной идеи.

Фрейд выделяет ведущие мотивы ошибочных действий: самонаказание, «жертвоприношение» в качестве искупления вины или просьбы о будущем благе, «экзекуция» над объектом, сексуальные цели. Задаваясь вопросом о том, как далеко мы можем зайти в этих размышлениях, Фрейд писал: «если за случайной на первый взгляд неловкостью и несовершенством моторных актов может скрываться интенсивное посягательство на свое здоровье и жизнь, то остается сделать еще только шаг, чтобы найти возможным распространение этого взгляда на такие случаи ошибочных действий, которые серьезно угрожают жизни и здоровью других людей».

Несчастные случаи в работах Карла Меннингера и Франца Александера

Следующий шаг был сделан последователями Фрейда. В частности, Карл Меннингер, обеспокоенный ростом деструктивных тенденций в обществе, описал множество путей проявления влечения к смерти у людей, включая самоповреждающее поведение и склонность попадать в несчастные случаи.

Меннигер и Александер указывают на то, что некоторый тип людей в большей степени склонен попадать в несчастные случаи: на 30% от всего количества машинистов паровозов приходилось 45% всех аварий; люди, регулярно попадавшие в ДТП, имели отчетливую тенденцию к одному и тому же типу несчастных случаев на дороге; за период свыше шести лет лишь 3,9% водителей, попадавших в аварии, явились участниками 36,4% всех аварий и т.д.

Александер и Меннингер так описывают этот тип: импульсивный, склонный действовать под влиянием момента, не способный к самоконтролю и планированию, с повышенной агрессивностью, особенно к людям, наделённым властью, склонностью бунтовать против ограничений и авторитетов, и в то же время наличие тенденции к самонаказанию и неудачам.

Также Меннингер отметил важную роль культуральных установок, бессознательных фантазий и процессов соматизации в производстве несчастных случаев. В частности, он указывает на глубоко укоренившееся в нашей культуре представление о том, что страдание освобождает от вины. Люди, попавшие в несчастные случаи, часто рассказывают о том, что не раз представляли себе до этого как их машина «случайно» наехала на скалу или врезалась в дерево. В качестве «искупительной жертвы» внутренним деструктивным процессам приносится тело или его часть, и тем самым отводится угроза от целостности личности: «тело, пострадавшее в результате случайных обстоятельств, в действительности является своего рода индикатором подсознательных стремлений жертвы».

Теория несчастных случаев Хулио Гранеля

Аргентинский врач-психиатр и психоаналитик Хулио Гранель, президент Центра по изучению и предотвращению несчастных случаев (Буэнос-Айрес) разработал теорию, согласно которой несчастный случай является деструктивной формой разрядки напряжённости амбивалентности.

Фрейдовский термин Vergreifen дословно может быть переведен как «ошибиться при выборе чего-либо», а в переносном значении – «не делать чего-либо из-за боязни ошибиться». По мнению Хулио Гранеля, человек попадает в несчастный случай, когда оказывается перед необходимостью изменений, которые он не в состоянии ни избежать, ни осуществить. Гранель обозначает это состояние как «кризис перемен» и опирается на понятие «катастрофического изменения» Уилфреда Биона, которое возникает, когда новая идея, возникая в структуре или проникая в неё, нарушает баланс этой структуры, приводя её в состояние дезорганизованности, боли и фрустрации. Для катастрофического изменения характерны насильственный характер, регрессивные тенденции, реакции отыгрывания, подрыв системы умозаключений и т.д. Функцией этих обстоятельств должен быть рост. Однако и сопротивление изменению будет велико, особенно среди пограничных личностей с нестабильной психотической структурой, оказывающихся чрезвычайно уязвимыми перед хаосом и фрустрацией, сопровождающими процесс изменений.

Значение психоаналитической теории несчастных случаев для современной культуры

Современный уровень развития техники создаёт такие условия, в которых ошибки, связанные с психоэмоциональным состоянием, могут приводить к трагическим последствиям огромного масштаба. Если во времена Фрейда результатом «ошибочного действия» было переворачивание кареты или падение с лошади, то сегодня это дорожно-транспортные происшествия, авиакатастрофы, чрезвычайные ситуации на производстве и т.д.

Александер и Меннингер указывают на то, что некоторые типы людей, в связи с повышенной склонностью к травматизации, находятся в «зоне риска» не только для себя, но и для окружающих. Склонность попадать в несчастные случаи невозможно продиагностировать, но можно косвенно проследить при изучении личной истории. Александер и Меннингер считают, что людей, часто попадающих в несчастные случаи, опасно назначать на должности связанные с риском для жизни и здоровья людей (пилотами самолётов, диспетчерами железнодорожного и авиа-движения и т.д.).

Хулио Гранель отмечает растущее число пограничных личностей, нетолерантных к фрустрации, склонных к деструктивному разыгрыванию и объективации внутренних конфликтов. Современные технологии оказываются на службе у этих тенденций так как человек, находясь в состоянии душевного смятения, часто даже не осознавая этого, садится за руль автомобиля или становится участником дорожного движения в качестве пешехода, и его бессознательные деструктивные фантазии с «меткостью», отмеченной ещё Фрейдом, находят для своего выражения внешние условия.

Однако не только пограничная личность, но и любой человек, в определённый момент жизни, столкнувшись с требованиями и изменениями объективной реальности, справиться с которыми он окажется не в состоянии, может стать жертвой несчастного случая. Гранель отмечает, что несчастные случаи продуцирует не только скорость автотранспорта, но и возрастающая скорость изменений внешнего мира.

Катастрофическое изменение является этапом в развитии не только отдельного человека, но больших сообществ. Так, статистика показывает, что уровень травматизации в результате дорожно-транспортных происшествий остаётся на стабильном уровне или даже понижается в развитых странах, и стремительно растёт в развивающихся странах. Хулио Гранель описывает, как в период жесточайшего экономического кризиса в конце 90-ых гг. в Аргентине количество несчастных случаев выросло в десятки раз.

Особенно уязвимы в периоды кризисов перемен подростки и молодые люди до 30-32 лет (именно эта возрастная категория составляет большую часть пострадавших или погибших в  результате несчастных случаев), чьи внутренние тенденции к изменениям приводят не к росту и развитию, а к деструкции из-за слабой способности переносить фрустрацию и амбивалентность. Трагическую роль в этом процессе играет распад традиций (например, обрядов инициации), облегчавших процессы перехода от одного периода развития к другому и помогавших справляться с индивидуальными и коллективными кризисами.

Доклад был представлен на конференции «Массовая культура. Действие и противодействие» (2015) в Восточно-Европейском институте психоанализа.

 Литература: