Мария Де Нагловски. Свет Секса. Глава 11

Глава 11

Священное представление и танец Воды

Правдивое свидетельство Вольного Охотника при Дворе Повиновения Рыцарей Золотой Стрелы продолжается так:

Когда призрак Сатаны был поглощён яркими синими лучами из Конуса, Братья восстановили порядок на огромной арене Храма.

Несравненная Женщина снова располагалась на трёх шёлковых подушках, в центре круглого стола, и была по самое своё горло прикрыта полупрозрачным шёлком чистейшей белизны.

Страж Храма достал из-за стенок экрана фонарик, скрытый там доселе, а ныне горевший Свящённым Огнём — зажжённым электрической эманацией, исходившей от белокурой головы в тот самый момент, когда свершилось описанное выше фаллическое действо. С тысячей предосторожностей он поставил его на позолоченный треножник у ложа спящей Женщины.

Приглашённые жестом Стража Храма, Почтенные Воины и Вольные Охотники в одну шеренгу поднялись по узким ступеням лестницы, ведшей к балконам, и расположились, каждый на своём месте, в два ряда, один над другим: Вольные Охотники ниже, Почтенные Воины выше.

Я занял предназначенное мне место у левого края первого ряда, снова надев свой чёрный костюм Вольного Охотника, но Лука и Стрел у меня всё ещё не было, потому что моя Заря ещё не настала.

И началось священное представление.

Вокруг стола, где спало прелестное создание, круг из подсвечников растворился в тени, ибо свечи сгорели дотла, и иного источника света, помимо голубых отблесков Звезды внутри Конуса, внутри арены не было. Отблески приобрели зеленоватый оттенок и были заметно приглушены.

Оркестр арф, невидимый, как и оркестр труб и рожков в начале церемонии, начал играть очень приятную музыку, напоминавшую шум прибоя на безмолвных берегах.

Раз за разом в повторяющиеся арпеджио арф врывался далёкий голос скрипки — и это было похоже на пробуждение ото сна в последние часы ночи.

Всё это продолжалось довольно долго, не с точки зрения времени на часах, но с точки зрения ощущений, растягивавших минуты.

Танец Воды

И вдруг раздался звук из правой части арены — справа от спящей Женщины, у которой мы видели в основном голову в обрамлении прекрасных волос, и тело которой, прикрытое тонкой тканью, было ориентировано по осям арены, от центра двух наших галерей по направлению к входной двери, сопротивление которой я преодолел, входя в Святилище.

Звук продолжался, смешиваясь с волнообразным журчанием арф, и тридцать пять грациозных танцовщиц плавно вошли в Храм через маленькую боковую дверь, так низко расположенную над полом, что обычному человеку пришлось бы сложиться вдвое, чтобы пройти через неё. Каждая танцовщица сделала по два небольших шага, прежде чем выпрямиться, и, пройдя один ярд, согнулась снова. Выпрямляясь, эти грациозные дамы склоняли головы назад и отводили руки за спину, а склоняясь к земле, они касались пола кончиками своих тонких пальцев.

Этот волнообразный марш создавал эффект морских волн, попеременно вздымающихся и утихающих в такт томных арпеджио.

Это был танец воды, искусство, изучаемое женщинами, посвящёнными в Храм Рыцарей Золотой Стрелы, в качестве религиозной службы.

Костюм каждой из танцующих жриц состоял из белого тонкого шёлкового платья, ниспадавшего до щиколоток, но с разрезами по бокам до самой талии.

И таким образом часто было видно их прекрасные ноги во всей их трогательной наготе.

Верхняя часть их тел, от талии до плеч, была едва прикрыта, и широкая зелёная лента была дважды обёрнута вокруг живота и ягодиц каждой, подчёркивая их формы. Лента была завязана большим бантом на левом бедре.

У всех наших жриц были длинные волосы — ибо так их и отбирали — и все они были блондинками, поскольку Утренняя Звезда не может родиться ни от расового смешения, ни от южных народов. Утренняя Звезда принадлежит арктическому Северу.

Шатенки и брюнетки не должны обижаться, ибо это есть Закон, и человеческие предпочтения ничего здесь не изменят.

Ничто не решается из соображений человеческого удовольствия, и у каждой расы есть своё предназначение и своё величие.

На лбу каждой из танцовщиц сияла прекрасная пятиконечная звезда из бриллиантов. Они держались на узких золотых лентах, закреплённых на затылке поверх ниспадающих подобно водопаду распущенных волос. Под бледным зеленоватым сиянием Конуса их отблески казались серебристыми.

В своём волнообразном движении жрицы обошли всю большую арену. Затем они приблизились к круглому столу, образуя полукруг напротив наших галерей.

Музыка стала более резкой, и в её мелодии, полной мистических грёз, главную роль стала играть скрипка.

Жрицы теперь держались прямо и приближались к столу неощутимыми шагами, расширяя свой полукруг до полноценной окружности. Их руки были распростёрты так, чтобы они могли дотронуться до пальцев друг друга на высоте своих плеч.

Они пересекли потухший круг из подсвечников, поднимая колени до талии, и остановились у края деревянной поверхности, на которой лежала моя Возлюбленная.

Затем они произвели несколько ритуальных пассов, мудро отдавая должное правилам своего замысловатого Искусства, и, угадав подходящий момент по серьёзному тону скрипки, все они одновременно повернулись, склонились вниз, и каждая схватила нужный ей подсвечник.

Каждая жрица знала свой подсвечник, ибо знала Рыцаря, которому он принадлежал, посредством той священной и благотворной фаллической операции, что посвятила её в Сатанинский Храм Ордена Золотой Стрелы — как я и сам только что сделал со своей Возлюбленной.

После чего жрицы-танцовщицы проследовали к источнику священного пламени, зажжённого в эту ночь.

Из большого банта, украшавшего левое бедро, каждая из жриц достала маленькую лампу, спрятанную там, и, одна за одной, приближаясь к горящему фонарику на треножнике, каждая зажигала от него свой фитиль.

Священный подсвечник

Грациозным и отточенным жестом они прикрепили лампы к подсвечникам, на то самое особое место для верхней Свечи, и, подняв эти священные подсвечники себе на головы и слегка придерживая их руками, тихо удалились под медленный ритм музыки в направлении боковой двери, расположенной напротив той, из которой они появились.

Эта дверь была нормального размера, и две её панели были распахнуты Стражем Храма, спустившегося со своего места во второй галерее для того, чтобы Возлюбленные проследовали в святилище, в которое никогда не входил мужчина.

В этом святилище жрицы Ордена Рыцарей Золотой Стрелы поддерживали Священный Огонь, обновляя его каждый раз, когда очередной Дворник был освобождён от повиновения Двору.

Страж Храма оставался неподвижен, держа свой меч поднятым, пока тридцать пять жриц одна за одной пересекали порог святилища, опустив глаза, словно и не видя Стража.

Дверь за ними не была закрыта, и я видел, как прекрасные Возлюбленные поставили свои подсвечники перед тридцатью пятью портретами, выполненными масляными красками и идеально воспроизводившими силуэты и черты лица моих Братьев, Вольных Охотников и Почтенных Воинов Ордена Золотой Стрелы, сидевших со мной в двух галереях.

Также я видел, что у одного портрета — моего — не было своего Священного Пламени, ведь моя Возлюбленная до сих пор спала. Кроме того, мой подсвечник, Свечи которого не были зажжены во время пиршества, всё ещё стоял на полу у круглого стола.

Жрицы-танцовщицы встали на колени, каждая перед портретом своего Возлюбленного, Охотника или Воина, и несколько минут стояли так в глубокой медитации.

Музыка зазвучала очень нежно, и скрипка играла что-то благоговейное.

И вдруг произошла резкая перемена. Зелёный свет приобрёл розовато-лиловые отблески, арпеджио арф стали более шумными, и благоговейная песня скрипки, одинокая доселе, но поддерживаемая альтами отныне, через несколько мягких модуляций превратилась в танцевальную мелодию и вскоре приобрела ритм вальса.

Тридцать пять молодых женщин, лёгких, словно газели, подпрыгнули на своих маленьких ножках и побежали, улыбающиеся и воодушевлённые, в главный зал Храма, вторгаясь на его арену безумными хороводами по двое, трое и четверо, подобно радостному летнему вихрю.

Так продолжалось не менее четверти часа, и свет из высокого Конуса, освещавший арену, становился всё более и более розовым, изредка переливаясь фиолетовыми полосками.

Зелень Ночи отступала, ибо приближался Рассвет.

Он наконец-то улыбнулся моей нетерпеливости!

Танцовщицы заметили это до нас. Они резко прервали свой танец и устремились, подобно маленьким сияющим облакам, к круглому столу, где поднималось символическое Солнце.

Они помогли спящей красавице сесть прямо на её подушках. Я не видел её прекрасного лица, ибо она сидела к нам спиной. Я видел только великолепные волосы, лежавшие мягкими волнами и ласкаемые страстными фиолетовыми лучами Звезды Конуса.

Миниатюрные руки тридцати пяти танцовщиц очень быстро принялись за работу — они одели Заново Рождённую в жреческий костюм, который я описал выше.

Под звуки арф и скрипок моя несравненная Возлюбленная предстала во всей своей красоте, ведомая своими сёстрами под оценивающие взгляды тридцати шести Рыцарей Ордена Золотой Стрелы; и когда она остановилась на расстоянии нескольких шагов от меня, протягивая ко мне руки и улыбаясь, я стоял, выпрямившись и зная свои границы.

Рассчитанным заранее движением я расстегнул свою рубашку, и, распахнув её стороны до начала рукавов, я противопоставил своей соблазнительной Женщине свою обёрнутую в красное трико грудь с чёрным девизом — «НЕТ!»

Музыка оцепенела на мгновение, как оцепенели и тридцать шесть женщин, но вскоре Старшая Сестра передала Младшей лук и стрелу, говоря ей:

«Пронзи его Сердце этой стрелой!»

«Да, да, пронзи его стрелой!» — кричали остальные сёстры.

Заново Рождённая взяла лук и маленькую золотую стрелу, прицелилась без содрогания и выстрелила мне прямо в грудь. Но я удержал стрелу своей правой рукой, и она не нанесла мне вреда.

Я снова застегнул рубашку и заткнул стрелу себе за пояс.

«У нас есть ещё стрелы!» — сказали женщины, демонстрируя мне колчан с ними.

Моя Возлюбленная протянула руку, чтобы схватить колчан, но тут открылась главная входная дверь, и серость Утра в ту же секунду одолела лиловые иллюзии Ночи.

Охотничий рожок дал сигнал к пробуждению, и хор духовых инструментов ответил на него, рассеивая чары женской магии.

Страж Храма взял в руки кнут и щёлкнул им трижды.

Женщины уронили лук и колчан на пол и поспешили в своё святилище.

Ни одна из них не вернулась — за исключением Заново Рождённой, ласкавшей меня долгим покорным взглядом. Она подняла мой подсвечник, на котором ещё не зажигалось ни одной свечи, заменила тринадцатую свечу фонариком с треножника и удалилась, подобно своим сёстрам, в направлении женского святилища, не оглядываясь.

Я смотрел, как она переступала порог Святилища Огня, держа над головой зажжённое мной пламя.

«Да будет это разделение благом для тебя! — прокричали мои Братья. — И пусть установленная между ней и тобой связь длится вечно!»

«Чтобы его Дело было победоносным!» — прокричал Страж.

«Чтобы мы исполнили свой долг» — ответил Глава.

«Воистину так!» — прогремели тридцать шесть мужских голосов.

И тогда Страж Храма закрыл дверь женского святилища, провернул ключ в замке трижды и повесил его себе на пояс.

Белые Жеребцы

Он поднял лук, колчан и стрелы, оброненные жрицами на пол, и, демонстрируя мне эти символы борьбы, он произнёс:

«Это будет твоим оружием до Окончательной Победы».

«До Подвешивания» — ответил я.

«До Испытания Орла» — сказали Освобождённые.

«До перенаправления Течения Человечества на Великий Путь, желанный самой Жизнью» — пояснили Воины.

Тогда я спустился на серую арену, и Страж Храма закрепил на моём левом плече золотой шнурок для крепления колчана и лук Вольного Охотника при Дворе Рыцарей Золотой Стрелы.

Охотничьи рожки и невидимые глазу трубы приветствовали это событие яркими и звучными воинскими напевами.

Глава, за которым следовала процессия Почтенных Воинов и Вольных Охотников, спустился к нам, и все Братья радушно пожали друг другу руки.

Я бросил взгляд через открытую дверь, и во дворе я увидел тринадцать Белых Жеребцов, чью нетерпеливость пытались обуздать тринадцать Дворников.

«Тот, кто подчинит себе Белого Жеребца, символ похоти в её диком виде — тот будет признан Хозяином в королевстве жизни».

Огюст Апотр.