Золото травмы

Легенда гласит, что однажды японский правитель Асикага Ёсимаса разбил свою любимую чашу. Он приказал отреставрировать её, и чашу отправили в Китай. Мастера починили чашу и вернули её сёгуну, но оказалось, что они соединили осколки крупными скрепами. Асикага Ёсимаса был недоволен выполненной работой и приказал японским мастерам переделать её. Они не только соединили осколки, восстановив чашу, но создали нечто уникальное с помощью техники кинцуги. Основа этой реставрационной техники, дословно означающей «золотая заплатка», в том, что поломки и трещины не маскируют, а наоборот подчеркивают, заполняя лаком, смешанным с золотым, серебряным или платиновым порошком. Восстановленный в этой технике сосуд приобретает большую ценность, чем сосуд без изъянов, а каждая трещина и каждый скол делают его уникальным.

Часто и наши душевные травмы оказываются заделанными такими грубыми скрепами, превращая нашу душу в существо наподобие Франкенштейна. Наши «изъяны» и кажущиеся несовершенства могут вызывать жгучий стыд и желание их замаскировать, убрать в дальний ящик, предать забвению свою собственную историю. Наличие травмы означает, что когда-то наша психика не была готова к тому, чтобы переварить эмоции, возникшие как реакция на какое-то событие. От травмы мы не становимся хуже и ужаснее; в травматическом событии нет нашей вины, но нам не хватает золота (внутренних ресурсов), чтобы признать эту травму и переработать ее во что-то ценное.

Описывая последствия травматического опыта, Дональд Калшед пишет: «Переживший травму часто описывает этот опыт как ощущение внутреннего "слома"…Когда личность оказывается подвержена такой дезинтеграции, для души наступают трудные времена. Если личность фрагментирована, то душа не может процветать и расти. При фрагментированной психике душа не может вселиться в тело и пребывать в нем как божественный/человеческий принцип внутренней устойчивости и самообеспечения. Возможно, она иногда наносит визит, как незваный гость, но при таком мерцающем и призрачном присутствии души ощущение себя одушевленным и живым в большой степени утрачивается. Так происходит, потому что душа, по определению, сама и есть источник одушевленности и жизнеспособности, центр нашего богоданного духа – жизненной искры в нас <…> Однако это не единственная «сила», действующая в психе. Еще одна тенденция, сопоставимая по силе или даже сильнее упомянутой выше, – стремление к интеграции и целостности. И если Юнг прав, в нас есть «тоска» по этой целостности, инстинктивное стремление к ней».

Именно травмы, как неотъемлемые составляющие жизненного опыта делают нас уникальными. В болезненных переживаниях содержится и ресурс, а удерживаемые внутри травмы энергии скрывают потенциал для развития.

Травма отрезает нас от нашей собственной витальности, но она же открывает дверь для энергий исцеления. Вместо того чтобы поддерживать нереальный образ, стоит признать свою историю — такой, какая она есть. И тогда на месте грубых швов и трещин появляются золотые нити.