Я - маленькая бедняжка. Как осмелиться повзрослеть.

Вы гораздо сильнее, чем думаете. Об этом нам часто пишут в мотивационных текстах. И мне эта мысль нравится.

Но я хочу поговорить о зеркальном перевертыше. Иногда вам зачем-то важно верить в то, что вы гораздо слабее, чем вы есть. Что ваша отметка максимум находится сильно ниже, чем могла бы.

Это вот та самая, пресловутая и затертая до скрипа “неуверенность в себе”. Которая всегда сопровождается смутным ощущением не своей жизни. И такой же смутной наощупь невозможностью взять свою.

Потому что в родительской семье зачем-то было важно быть маленьким и немощным. Важно для сюжета семейной легенды. Там обязательно в этом сюжете был кто-то прекрасный, как заря. И кто-то спасающий. И кто-то злой. И обязательно там была она, Маленькая Бедняжка. И ее, Маленькую Бедняжку, в этой истории любили. Или не любили. Или защищали. Или обижали. И скорее всего было непросто. Возможно больно и одиноко. Иногда хорошо. Но по-другому было нельзя. Быть маленькой и слабой – был единственный способ выжить. Никто и не знал - как это, по-другому. Никто не спрашивал – а как хочешь ты? Никто не интересовался. Никто не виноват - просто так сложилось. Просто эта роль досталась вам.

Иногда эта роль выглядит как роль Недотепы. И тогда, что бы вы ни сделали, как бы ни извернулись – все будет не так. Всегда будет в семье не без урода, обреченные вздохи, у всех дети как дети и вотэтовотвсе. Это такое подленькое двойное послание. “Мы очень, очень хотим чтобы ты наконец-то все сделал хорошо и правильно. Но мы тебя никак в этом не поддержим. Мы только будем терпеливо ждать, когда ты опять облажаешься. И обязательно тяжело вздохнем, когда это наконец-то случится”.

Такой адский клинч. Если Недотепа не является единственной причиной, по которой семья почему-то не не пьет амброзию на берегу молочной реки с кисельными берегами – он обязательно находится в центре круга тех, кто ожидает от него каких-то свершений. Ожидает, возлагает надежды, брюзгливо рассматривает через лупу и шумно расстраивается. Из этой роли невозможно двигаться, невозможно жить. Потому что все будет обесценено. Любое движение, любое действие. Или бездействие.

И если вдруг бунтовать – обязательно начинается невообразимый тарарам. Вся система выходит из строя. И все неодобрительно смотрят в вашу сторону. Или вообще перестают замечать. Или начинают кричать, топать ногами и задавать риторические вопросы куда-то в небо. Ну или не в небо, а прицельно так в лоб. А ты перестал пить коньяк по утрам? Да или нет? Ну как же ты можешь быть таким неблагодарным? Ну как же тебе не стыдно? И кухню наполняет запах корвалола. И в доме говорят тихими голосами – сразу после “до свидания” врачам скорой помощи. Ну или мама печально вздыхает и говорила что-то вроде “ну ничего, что ж поделаешь, мы тебя все равно любим”. Так печально, как вздыхают только над пепелищем из несбывшихся надежд. Смиренно складывая горкой новые сухие ветки – жги, деточка, жги, мама все простит.

Поэтому лучше не бунтовать и не тревожить это уютное осиное гнездышко.

И сценарий этот будет неизменным практически всегда. Невзирая. Если вы сделали хорошо или если вы сделали плохо. Если все сделали хорошо – этого никогда не будет достаточно. Всегда кто-то настоящий или воображаемый придет, подожмет губы и проведет демонстративно пальцем по полке. И будет брезгливо-задумчиво рассматривать на этом пальце несанкционированную пыль. Ну или если выбросили бабушкин довоенный сервант, купили новую кофточку, покрасили волосы в зеленый цвет, послали нахер учительницу биологии или отказались писать докторскую по научному атеизму. Вам всегда будет хотеться стыдливо втянуть голову в плечи в ожидании привычного подзатыльника.

Фраза “А что же скажет мама (папа, тетя, бабушка, зеленые человечки – нужное подчеркнуть)” или “Ну вот опять как всегда” будет проступать на стене кровавыми буквами, сколько ни закрашивай. Даже если в паспорте написано, что вы уже выросли. Даже если давно уже некому смотреть вам в спину с укоризной и кротко вздыхать.

И базовые чувства, в которых просто купаются Бедняжки и Недотепы - это стыд и злость. Нет, даже не так - Очень Много Стыда и Злости. А у Бедняжки этот коктейль еще густо приправлен чувством вины за постоянные попытки дергаться влево-вправо от драгоценного семейного сценария.

Злость, как мы знаем, может разворачиваться наружу, на своих обидчиков, и внутрь, на себя. Если злость развернута наружу – человек с годами находит в себе силы плеваться ядом и огнем. И дистанцироваться – морально или физически. Иногда получается сохранить или восстановить отношения с родственниками на комфортной дистанции (самостоятельно или с помощью психотерапии). Иногда приходится принимать печальный факт, что, похоже, безопасные отношения в этой семейной системе невозможны.

Если злость разворачивается вовнутрь, на себя – человек переживает себя никчемным, ни на что не способным, бессильным, безвольным. И очень, очень обиженным.

А от злости до стыда – совсем рукой подать. Стыд человека “замирает”. Останавливает. Дает послание – исчезни! Провались сквозь землю! С тобой все очень сильно не так. Не дыши! Не живи! И человек добросовестно замирает, вжимает голову в плечи, останавливается и придерживает дыхание. И смотрит себе под ноги. Потому что когда в стыде – смотреть в глаза другому невозможно от слова совсем. Лучше уж под землю провалиться.

Что касается чувства вины, то оно настолько похоже на стыд, между ними настолько бывают размыты границы, что не так уж и важно – это мне сейчас стыдно или мне сейчас виновато. Важно только то, что я снова всех подвел, мама опять расстроена.

Надо ли говорить, что в тандеме у нас получается крайне токсичная смесь?

И, чтобы не захлебываться снова этим пойлом – человек может принять решение замереть и больше не двигаться.

Иногда – буквально. С помощью всевозможной психосоматической симптоматики, которая со временем закрепляется и становится вполне реальными медицинскими диагнозами. Согласитесь – не сильно-то разгонишься чего-то достигать и сепарироваться, когда панические атаки и ограничена подвижность. Это крайне кривой такой способ принять не менее кривые правила игры. Да, я Бедняжка. Да, я Недотепа. Вот – у меня справка есть. Отстаньте. Я не буду больше бороться. Не бейте.

А иногда этот отказ от движения заключается в том, что называют низкой самооценкой. Когда человек изначально знает, что он не может себе доверять. Что он не может ничего сделать хорошо. Что он недостоин. Что он не может идти за своим хочу. Он не может хотеть чего-то большего. С ним не может произойти ничего хорошего. Его нельзя любить просто так. Его нельзя просто так поддерживать. Он не может быть прав. Да и будем уже откровенны – ни жить, ни дышать полной грудью, ни хотеть чего-то для себя ему тоже нельзя. Или невозможно.

И если попробовать вкратце и схематично описать то, что мы делаем с такими клиентами в терапии – мы осваиваем территорию взрослой жизни. Осознаем, что каким бы ни было горьким детство – оно закончилось. Что репертуар взрослого человека сильно отличается от репертуара ребенка, которому просто некуда было деться. Что больше нет нужны приспосабливаться. Что теперь уже можно по-другому. Что сейчас – самое время подвести свою внутреннюю бухгалтерию, все свести, оплакать, списать долги, попрощаться, оценить потери и ресурсы. Самое время принимать решения – свои собственные. Самое время искать собственные опоры и ориентиры, вставать на собственные ноги, какими бы слабыми они ни казались. Самое время присвоить себе наконец-то свою жизнь, какой бы кострубатой она ни выглядела. И жить ее уже, эту жизнь – для себя.