Я не знаю, чего хочу: бессмысленность как ресурс

Бывают такие периоды в жизни, когда ничего не хочется, ничего не радует, ты что-то делаешь на автомате, а потом замечаешь, что даже, когда все хорошо, ты этому не рад. Ну, не то, чтобы ты был огорчен, просто радости нет. И кто-то рядом спрашивает: «А чего ты хочешь?». И вместо ответа, пустота, ни мыслей, ни чувств, ни ощущений. Да и желаний тоже. Виктор Франкл называл такую пустоту экзистенциальным вакуумом, сейчас ее называют бессмысленностью, но как ни назови, все равно неприятно. Единственное, что приходит в голову: «Я не знаю, чего я хочу». Так откуда берется эта пустота и что с ней делать? Чем ее наполнить?

 

Я не буду оригинальна, сказав, что корни такой пустоты чаще всего уходят в предательство себя. Иногда это происходит в детстве, иногда в подростничестве, иногда уже в более зрелом возрасте. Но суть от этого не меняется. В нашей жизни бывают периоды, когда мы отказываемся от чего-то иллюзорного, незначимого, как нам кажется, в пользу вполне конкретных и ощутимых благ. Ловушка заключается в том, что когда я отказываюсь от части себя, я предаю себя и живу чужой жизнью, или как минимум не своей. Какое-то время это работает, я получаю определенные бонусы – внимание, любовь, стабильность в отношениях, успешность, - а потом Я-преданное начинает настойчиво пробиваться, напоминать о себе грустью и ощущением, что я не на своем месте. И в это же время приходит ощущение, что я не знаю себя, я не знаю, чего я хочу, я не вижу смысла продолжать жить так, как жил раньше, и я не вижу смысла менять жизнь, потому что я не знаю, чего хочу, я не знаю себя. Круг замкнулся.

 

Разорвать его можно, вернувшись к отношениям с собой. Для того, чтобы они восстановились, необходим Другой, тот кто сможет воспринимать меня и соотносится со мной. В норме, такое соотнесение осуществляется в детстве, когда мы получаем ответные реакции на наши действия, эмоции, чувства, желания, причем эти реакции подтверждают нашу ценность и соотносят ценность меня и Других. В реальности, чаще мы имеем дело с манипуляцией, отвержением, насилием или безразличием (что для ребенка равносильно насилию). Когда мы находимся в отношениях с Другим, будь то мама или иной близкий взрослый, который поддерживает нашу ценность и утверждает нашу соотнесенность (по простому, учитывает наше мнение, принимает наши решения, поддерживает нас), мы уделяем этим отношениям время и усиливаем их ценность. Парадокс заключается в том, что даже, когда взрослый не соотносится со мной, я все равно уделяю время этим отношениям, пусть не с реальным взрослым, пусть только с его вымышленным или приближенным к реальности образом. И эти отношения становятся для меня ценными. А ценные отношения мы всегда стремимся сохранить. Мы стремимся сделать так, чтобы внимание значимого взрослого было направлено на нас, чтобы он смог нас воспринимать, мы стремимся всеми силами удерживать близость с ним, даже путем отказа от себя. Это очень сильное переживание, которое позволяет сформировать ценность отношений с близкими людьми, даже если эти отношения далеки от идеальных.

 

Вследствие соотнесения себя с ценностью деструктивных отношений, человек и в дальнейшей жизни будет считать ценными только такие отношения, отношений, в которых тебя игнорируют, отвергают, в которых тобой манипулируют. И скорее всего, он сам будет в отношениях вести себя также.

 

Разумеется, если мы будем откровенными с собой, мы все догадываемся и чувствуем, каковы же наши отношения с другими людьми, справедливы ли они, честны, искренни, близки, или нет. А. Ленгле говорит об этом, как о справедливой оценке. А дети говорят еще проще – «хорошо» или «плохо», «честно» или «нечестно».

 

Встреча с Другими показывает, действительно ли мы сами и наши отношения, такие, как мы считаем. Но что если мы в детстве столкнулись с тем, что ценностью стали деструктивные отношения, а затем, попав в школу, получили подтверждение этого опыта уже от других взрослых, от учителей? Этот опыт ведет к тому, что я обесцениваю себя в отношениях, утверждает меня в мысли, что я, такой, какой я есть, не достоин уважения и внимания, попросту Я – неценен. И тогда я защищаюсь от этого болезненного переживания перфекционизмом, уходом на эмоциональную дистанцию, исполнением социальных или профессиональных ролей. Эти детские решения я часто слышу от своих клиентов: «Надо жить так, чтобы никого не расстраивать», «У нормальных людей все идеально», «Ценен только профессиональный уровень, остальное – ерунда» и т.д. В их основе – самоотчуждение. Причина их прихода в психотерапию во взрослом возрасте – бессмысленность жизни.