Блаватская Елена Петровна » Загадочные племена на «Голубых горах»

Она вернулась к себе, но не прежде, чем убедилась, что ребенок тоже вернулся в свой чулан. Проходя мимо его каморки, она убедилась, что он спит крепко, хотя его глаза были так же широко открыты, как и тогда, когда он подошел к ее постели за ключом. Это ее изумило и страшно испугало. Она долго стояла над ним, но решение ее «ждать до утра» не покинуло ее.  

На другое утро, призвав сыновей, она рассказала им подробно ночную сцену. Они отправились с нею к замеченному ею месту у птичника и скоро нашли свежеразрытое место. Но там ничего не оказалось. Очевидно, у мальчика были сообщники.  

Как только он вернулся из школы, умная старуха, поняв, что расспрашивая его, она вероятно ничего не узнает и только затруднит еще более раскрытие темного дела, приняла его по обыкновению, накормила завтраком и только зорко наблюдала за ним. Вставая по окончании завтрака, чтобы умыть руки, она сняла с себя кольцо и нарочно оставила его на столе. При виде золотой вещицы глаза мальчика загорелись и, полуотвернувшись, госпожа Симпсон ясно видела, как он быстро препроводил кольцо в карман. Затем он встал и равнодушно вышел из дому. Но тут, с поличным, она его остановила.  

– Где мое кольцо, Том? – спросила она. – Зачем ты взял его?  

– Какое кольцо? – равнодушно отвечал мальчик. – Я не видел вашего кольца…  

– Но оно у тебя в кармане, маленький негодяй! – закричала она, дав ему полновесную пощечину. И бросясь на спокойно стоящего мальчика, она вынула кольцо из его кармана и показала ему. Мальчик не сопротивлялся.  

– Какое же это кольцо? – сердито спросил он ее. – Это горсточка золотого песка… я взял его для своих птиц… За что вы бьете меня?  

– А все серебряные и золотые вещи, которые ты украл у меня за эти два месяца, тоже только зерна по-твоему, негодный лгун и воришка? Куда ты их девал? Говори сейчас, или я пошлю за полицией!.. – кричала старуха в ярости.  

– Никаких вещей я у вас не крал… я никогда ничего не брал без позволения, кроме немного зерна и хлеба… для птиц…  

– Где ты воровал зерно?  

– У вас в шкафу… Но ведь вы сами позволили мне брать его. Такого золотого зерна нет на базаре, иначе бы я и этого у вас не просил…  

Мистрис Симпсон поняла, что она находится лицом к лицу с какою-то непонятной для нее загадкой, со страшною тайной, разъяснить которую она не может, но что мальчик – припадок ли то с ним безумия или хронического сомнамбулизма – говорит лишь правду или то, чему он сам вполне верит…  

Она догадалась, что сделала промах. Тайна далеко не разъяснилась. У мальчика должны быть сообщники, и она их откроет… Она притворилась, будто ошиблась и признает свою ошибку. Сердце ее обливалось кровью, но она довела свой опыт до конца.  

– Скажи мне, Том, – начала она уже ласково, – ты не помнишь, когда я дала тебе позволение брать для твоих птиц золотое зерно из железного шкафа?..  

– В тот день, когда я добыл своих желтых пташек, – объяснил сурово мальчик. – За что же вы побили меня? Вы сами сказали мне: бери ключ у меня под подушкой, когда тебе нужно, бери золотое зерно для твоих птиц, оно здоровее серебряного… ну я и брал… Да его уже и мало осталось там, – добавил он с сожалением. – А без него мои птички все умрут!..  

– Кто это тебе сказал?  

– Он, тот, кто поймал для меня пташек и помогает мне кормить их.  

– Кто же этот он?  

– Не знаю? – с усилием отвечал ребенок, потирая себе лоб. – Не знаю… он, вы же его много раз видели… Он был здесь и три дня тому назад, во время обеда, когда я взял на тарелке дяди серебряное зерно, которое он положил на нее для меня… Он сказал: бери, дядя кивнул мне головой и я взял.  

Мистрис Симпсон вспомнила, что в тот день, то есть за три дня до того таинственно пропали со стола десять серебряных рупий, которые ее сын только что вынул, чтобы заплатить счет. То была самая таинственная, необъяснимая из всех случившихся пропаж.  

– Кому же ты отдал зерно?.. Ведь вечером не кормят птиц…  

– Я его отдал ему за дверью. Он вышел до окончания обеда. Да ведь тот день мы обедали днем, а не вечером…  

– Как днем, в восемь часов вечера разве день?  

– Не знаю, то было днем… ночи совсем не было… да ее давно уже нет!  

– Господи! – заплакала старуха, всплеснув руками в ужасе. – Ребенок сошел с ума, он совсем обезумел!..  

Но вдруг ее озарила мысль.  

– Ну так возьми и это золотое зерно, – сказала она, подавая ему свою брошку. – Возьми и покорми птиц, а я посмотрю…  

Мальчик схватил брошку и радостно побежал в птичник. Там, по рассказу его тетки, произошла сцена, которая убедила ее окончательно в расстройстве умственных способностей ее маленького племянника. Он бегал вокруг клеток и сыпал воображаемое зерно. Многие из клеток были пусты. Вероятно, птицы часто кормились таким образом. Но мальчик, очевидно, не замечал отсутствия птиц: он тер брошку между пальцами, как бы ссыпая с нее зерно, говорил с несуществующими птицами, свистел им, радовался.  

– Теперь, aunty («тетя»), я отнесу остальное на сохранение ему… Он прежде велел зарывать остаток вот тут, под окном, но сегодня утром приказал приносить ему туда… Только вы не ходите за мной… а то он не придет…  

– Хорошо, мой друг. Ты пойдешь один, – притворилась старуха.  

Задержав его под каким-то предлогом на полчаса, она послала тихонько от мальчика за базарным сыщиком и, посулив хорошую плату, приказала ему следовать незаметно за ребенком, куда бы он ни пошел.  

– Если он что кому передаст, – распорядилась она, – то арестуйте того человека: он вор.  

Сказано – сделано. Сыщик, призвав на помощь товарища, следовал целый день за мальчиком. Под вечер они увидели его идущим по направлению к чаще. Вдруг из-за кустарников выскочил уродливый карлик и поманил к себе мальчика, который направился к нему тотчас же, как автомат. Увидев, что ребенок сыплет ему что-то на руки, сыщики в свою очередь выскочили из своей засады и арестовали курумба с поличным в руках – золотою брошкой.  

Курумб, впрочем, отделался несколькими днями ареста. Против него не было ни малейших улик, кроме брошки, которую мальчик, как он объявил, отдал ему добровольно: по его уверению, «неизвестно, по какой причине». На суде показания маленького Симпсона, который бредил про «золотое зерно» и не узнавал курумба, оказались неподходящими. Во-первых, он был малолетний, а затем врач объявил его неизлечимым идиотом. Его свидетельства, как и путанные показания госпожи Симпсон, которая знала лишь то, что ей говорил этот невменяемый мальчик, пошли за ничто. Даже свидетельство сыщика, которое имело бы вес, так как он знал этого курумба за укрывателя украденных вещей, не могло быть заявлено. В день ареста сыщик заболел, а через неделю, за несколько дней до суда, он умер. Видно, «селезенка лопнула»! Его товарищ, поставленный на очную ставку с курумбом, которого он же помогал арестовать, клялся и божился, что не видел ничего и ничего поэтому не может сказать. Сыщик приказал задержать человека, он и помог задержать. Кроме этого, он не мог показать ровно ничего. Так этим история и кончилась.  

Мы видели несчастного мальчика, которому теперь, впрочем, лет двадцать. Когда его нам показали, мы увидели толстого с отвислыми щеками евразия, который, сидя на скамейке за воротами, стругал палочки для клеток. Птицы все еще – преобладающая страсть, как и прежде. Он кажется умственно здоровым в отношении всего, кроме денег, золотых и серебряных вещей, которые продолжает называть «зерном». Впрочем, после того, как родные отправили его в Бомбей, где он провел под присмотром несколько лет, и эта мания начала у него проходить. Не проходит только одно его неудержимое желание брататься с курумбами. Он находится хотя и на свободе, но под строгим присмотром родных.  

Кажется, было бы лишним доказывать, что «одурение», насылаемое курумбами на человека, и «гипнотизация» французского врача, одна и та же сила, пусть ее называют чем угодно.  

Позволю себе закончить эту главу, напомнив читателю сказанное Вольтером в его «Dictionnaire Philosophique».  

«Свидетельство о чем-либо должно считаться достаточным, когда оно основано:  

1. На большом числе рассудительных очевидцев, заявляющих единодушно, что виденное ими они видели хорошо.  

2. Когда эти очевидцы здравы телесно и умственно.  

3. Когда они выказали себя беспристрастными в этом деле и безо всякого лицеприятия.  

4. Когда они единодушно соглашаются.  

5. Когда они серьезно подтверждают раз показанный факт».  

Эти условия исполнены в нашем рассказе все до одного в отношении чар и колдовства муллу-курумбов.  

Посмотрим, однако, будут ли наши показания, подкрепленные свидетельствами стольких беспристрастных очевидцев, приняты скептиками. Или же публика, за немногими исключениями, все-таки по своему обыкновению пожелает остаться, невзирая на всю философию Вольтера, plus catholique le pape…  

Глава 7  

Заключение. Tempora mutantur et nos mutamur in Illis.  

Ich bin der Geist der stets vemeint.  

Faust (Goethe).  

Наша сказка была окончена. Хотя собранных нами фактов о «колдовстве» на «Голубых горах» достало бы на три большие тома, и хотя все такие случаи проверены, мы кончаем пока на этом. Наша цель заключалась не столько в воспевании тоддов и муллу-курумбов, как в том, чтобы, показав публике их modus operandi в делах «белой» и «черной» магии, лишить колдовство его сверхъестественного колорита. Мы старались доказать, что пословица: «Глас народа – глас Божий», не лишена основания. Все дело состоит в отсутствии предубеждений и лицеприятия, да в правильном воззрении на такие выходящие из ряда вопросы.  

А теперь дадим и нравоучение фабулы. Постараемся показать, что материализм Бюхнера и Молешота, позитивизм Гёксли и других английских поклонников протоплазмы и их немецкого барда Геккеля, если еще не находятся на смертном одре, то, во всяком случае, получили смертельную рану и носят в себе зародыш собственного и весьма скорого разложения.  

Если лондонское «Психическое общество исследователей», во главе которого состоят столько членов «Королевского Общества» и столько знаменитых ученых и литераторов, профессоров и философов, теперь уже смело стало печатать свои «Трансакции» и научные опыты над всевозможными психическими явлениями, то, быть может, пришло время и русским ученым взглянуть на трансцендентальные феномены медиумизма немного посерьезнее.  

Повторяем: adusus non tollit usum. Грубые шутки и остроты над одною из самых непроницаемых тайн веков, в настоящее время, как бы вдруг замерли в лучших европейских журналах; а наука, по крайней мере в Англии, если еще и не сказала своего последнего слова, то, по крайней мере, начинает впервые серьезно присматриваться, к так называемым, феноменам психизма в человеке. Первые в мире авторитеты по части физиологии и биологии, даже доселе непоколебимый Гёксли, принуждены были один за другим сдаться перед следующим явлением: «передачей мысли», thought transference. Мысль невысказанная и охраняемая в тайнике мозгов экспериментатора вдруг передается, озаряет мышление другого человека, без помощи какого-либо из известных нам пяти чувств. Эта способность – почти что доказанный теперь факт в науке.  

То, что еще несколько лет назад называлось неученою публикой «сверхъестественным», а переученою - сумбуром; то, что еще так недавно клеймилось, как суеверие, бредни, обман, начинает приобретать права гражданства, мало-помалу прокрадывается в каталог научной терминологии. Ирвинг Бишоп и его соперник Стюарт Кэмберланд, оба шарлатаны: об этом не спорим, но что оба обладают способностью, особенно первый из них, читать мысли в головах самых скептических экспериментаторов, – тоже доказанный факт.  

Этими опытами, весь заинтересованный психическими явлениями люд обязан вышесказанному обществу.  

Но что такое «Общество Психических Исследователей»?  

А вот что. После того, как, вместо благодарности, химик Крукс, за свои трехлетние наблюдения и опыты с медиумами, получил от своих «коллег» одну брань да оскорбления, в продолжение нескольких лет никто из известных ученых Англии не смел следовать его примеру. Но спиритические явления не прекращались, а шли не только своим чередом, но в своем разнообразии и количестве постоянно увеличивались. Несколько ученых, под покровом ночи, стали снова осторожно и неслышно пробираться в запрещенные официальною наукой и общественным мнением лагери. Серьезно исследовав некоторые явления, они объявили их действительностью: сперва под шумок, а затем и во всеуслышание. Получив опять отпор у «начальства», то есть, у великих тузов Королевской Академии, они решились на отчаянный шаг: они основали в своей среде общество и назвали его Society for Psychical Research.  

Это было около трех лет тому назад. Главными деятелями Общества явились профессора из Оксфорда и Кембриджа, и профессор Баррет – из Дублина. Мало-помалу Общество стало приобретать членов. Учредились коллатеральные общества: появились commis voyageurs для разыскания всяких «психических» явлений; завелась корреспонденция сперва в одной Англии, затем, почти во всех углах земного шара: даже нечто вроде Comit? de Surveillance был учрежден над главными медиумами. Все феномены спиритизма, месмеризма, ясновидения и так называемого «духовного зрения» (second sight, дар, как всем известно, чрезвычайно обыкновенный в Шотландии) наблюдаются и записываются.  

Приступают они к делу разумно и очень тщательно. Дабы уяснить и доказать реальность таких явлений, «Общество Психических Исследователей», обладая большими средствами от годового взноса членов и пожертвований, учредило целую сеть интернациональных комитетов, составленных из людей беспристрастных, ученых и не-спиритов. Спириты не принимаются в его комитет. Эти исследователи (investigating committees) только и делают, что собирают сведения о странных явлениях и случаях «двойников», не от спиритов или особ, склонных к спиритуализму, а от личностей, известных своею правдивостью, скорее заинтересованных доказать противное, от людей образованных, с положением в обществе, а главное от очевидцев таких явлений. Таким образом, собрано почти в первый год и в одной Англии до 7000 случаев.  

Для разборки и проверки таких случаев наряжают над ними настоящие следствия, комиссии, в которых роль следователей играют ученые, адвокаты, судьи и особенно известные своею принципиальностью законники (lawyers). Затем, протоколы передаются на рассмотрение главным ученым, которые, выбрав самые замечательные из явлений, анализируют их, совершая лично научные опыты с медиумами, ? la Крукс и Цёльнер.  

Сперва они действовали очень осмотрительно и осторожно, подвигаясь медленно, но верно. Большая часть из ученых двигателей Общества была пока только открыта убеждению: она выжидала. Но теперь есть много и таких, которые совершенно и вполне верят: они убедились.  

Психисты закончили тем, что одною силою фактов завербовали мало-помалу некоторых из первых английских и французских ученых. Теперь Общество находится под председательством известных профессоров Бальфура Стюарта и Седжвика (Sedgwick) из Кембриджа, и в нем работают профессор Оливер Лодж (восходящая звезда химии), профессор Баррет и пр. – все члены Королевского Общества. А желаете знать, о чем они рассуждают, каким явлением занимаются преимущественно в настоящий год? Загляните в их ученый журнал за июль, и вы увидите: собранием фактов от очевидцев о виденных ими привидениях!! Да, об этом вопросе, который Королевское Общество не допустило бы, еще так недавно, проникнуть даже на свои кухни; английские ученые рассуждают, держат о нем прения так же серьезно, как бы вместо «материализованных» покойничков дело шло о лучистой материи Крукса! Знамение времени!  

Хотя члены-корреспонденты и комитет Психического Общества принимают по своим статутам свидетельства о разных констатированных явлениях только от очевидцев; хотя такие очевидцы должны быть обязательно: а) лицами хорошо известными и всеми уважаемыми в своих околотках; b) по возможности не спиритами (показания отъявленных поклонников «духов» если не во всяком случае отвергаются, то должны всегда быть приняты cum grano salis), и с) особами почтенными во всех отношениях; но невзирая на все эти ограничения, число собранных случаев о привидениях, как живых лиц, так и умерших, превысило бы ожидания самих «спиритов». Никому и в голову не приходило, чтобы в одной Англии являлось столько «привидений» вне спиритических кружков…