П. Екатериновский. УКАЗАНИЕ ПУТИ К СПАСЕНИЮ

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Для обета послушания основание заключается и в примере, и в учении Иисуса Христа, Который, будучи образом Божиим, не почитал хищением быть равным Богу; но уничижил Себя Самого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и по виду став как человек; смирил Себя, быв послушным даже до смерти, и смерти крестной (Флп. 2, 6-8). Потому Он и последователям Своим завещал: Если кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною (Мф. 16, 24). Обет послушания направлен к подавлению одной из главных страстей – гордости житейской. Гордости, правда, противополагается смирение, но как гордость в практическом отношении проявляется преимущественно в стремлении к независимости, к самостоятельному действованию, самоуправлению, не терпит подчинения другим и как противоположное гордости смирение – добродетель весьма трудная, лучше всего приобретается послушанием, то и дается обет послушания с отвержением своей воли и разумения, с полным подчинением руководству опытного наставника. К этому должна побуждать подвижника и недоверчивость к собственному разуму, который, под влиянием страстей омрачаясь, не может правильно, ясно познавать волю Божию, что Богу угодно и душе полезно, многого не знает и часто подвергается разным недоумениям, сомнениям, заблуждениям в духовных предметах, которые по своей сокровенности, таинственности, возвышенности превышают понятия естественного разума. А испорченная первородным грехом воля наша часто действует не по руководству разума, внушению совести, а по капризам, часто увлекается страстями в пороки, не имеет силы противиться им. А под руководством разумного, опытного наставника послушник свободен бывает от недоумений, сомнений, заблуждений, легче может пресекать греховные желания, влечения страстей, скорее утвердит волю в добром направлении образовать нравственно добрый характер и всегда чужд бывает тщеславия, гордости, потому что действует не по своему разумению и воле, а по наставлению и воле руководителя, ибо чужим умом и доброй волей нечего гордиться; таким образом мало-помалу послушник, упражняясь в подвигах самоотвержения, утверждается в смирении и благочестии.

О важности и пользе послушания многие святые отцы писали много прекрасного. Святой Григорий Великий говорит, что одна добродетель послушания насаждает в душе прочие добродетели и насажденные охраняет. Поэтому оно справедливо предпочитается жертвам (см. 1Цар. 15, 22), потому что в жертвах закалается чужая плоть, а посредством послушания – собственная воля. И тем скорее человек угождает Богу, чем решительнее перед взорами Его, подавив гордость своего произвола, закапает себя мечом заповеди.

Важная добродетель – нестяжательность, важнее ее – целомудрие, а еще важнее этих обеих – послушание. Ибо первая властвует над вещами, второе над плотью, а третье над духом. Напрасно говорят, что послушанием стесняется свобода и потому уничтожается необходимый характер нравственности. Когда мы подчиняем себя руководству другого, то ограничивается не нравственная свобода, а только возможность действовать по чистому произволу или своеволию, которое большей частью действует не по руководству разума, а по капризам, по влечению страстей, вопреки нравственному закону. Следовательно, как добровольно подчиняемся закону, также добровольно повинуемся и полезным наставлениям или повелениям настоятеля и руководителя. Потому заслуга наша не уничтожается, напротив, она еще тем больше бывает перед Богом, чем тяжелее для нашей чувственной природы или самолюбия такое добровольное отвержение собственного произвола.

Стесняется ли наша нравственная свобода тем, что Бог или начальники дают нам разные повеления для правильного действования, для нашей же пользы? Притом послушник подчиняет себя руководителю не как простому человеку, но как служителю Божию, который представляет лицо Иисуса Христа и тем вернее направляет нашу волю к угождению Богу (см. Еф. 6, 5-7).

Но надобно помнить, что эти обеты не составляют еще совершенства, а только служат средствами к совершенству, которое состоит в чистоте сердца, или святости, и в любви, соединяющей людей с последней целью всего – Богом.