Ф. Перлз. ПРАКТИКА ГЕШТАЛЬТТЕРАПИИ

Прежде всего, мы хотим помочь вам лучше ощутить действительность. Большинство людей согласится с тем, что временами они лишь наполовину "здесь", что они как бы спят наяву, "теряют нить" происходящего или каким-либо иным образом ускользают из ситуации в настоящем. Люди также говорят о других: "Он отсутствует, будучи здесь", или вообще: "С ним невозможно установить контакт".

Контакт не подразумевает постоянной настороженности с глазами навыкате. Это была бы хроническая тревожность, обычно основанная на непонимании окружающего. Во многих случаях лучше расслабиться, смутно воспринимая окружающее, и отдаться ощущению удобства тела. Как раз неспособность большинства из нас вполне переживать такое состояние – проклятие нашего времени; это следствие "незавершенных дел". По большей части мы узнаем о такой возможности, лишь с завистью наблюдая за домашней кошкой. Впрочем, эту способность мы можем вновь обрести.

Но если даже не говорить о таких моментах временного блаженства, когда мы можем позволить себе отбросить настороженность и отдаться теплому ощущению благополучия, – в иные моменты ясное и острое сознавание наличной действительности может противоречить интересам организма. Когда зубной врач вырывает больной зуб, только тот, кто хочет изображать из себя героя, откажется от анестезии. Природа сама временами действует как анестетик, повергая испытывающего боль в обморок. Однако патентованные "обезболиватели" – совершенно другое дело. Принимая их, мы пытаемся обмануть организм, лишить его ощущения наличной действительности – пульсирующей головной боли, зубной боли, переутомления, бессонницы как индикатора "незавершенных дел". Это предупреждающие сигналы – они указывают, что что-то неладно, и это нуждается во внимании; выключение сигнала – не решение проблемы.

Разумеется, нет нужды в продолжающемся действии сигнала, когда он уже услышан. Если вы уже договорились с зубным врачом на ближайшее возможное время, "обезболиватель" может помочь избежать страдания, которое уже не может быть полезным. С головными болями, утомлением, бессонницей дело обстоит сложнее. Иногда семейный доктор может справиться с ними так же легко, как зубной врач справляется с больным зубом, но часто даже специалист качает головой и говорит, что он не находит никаких органических нарушений, и – если он современен, – намекнет на что-то "психосоматическое". Но даже в этом случае он остережется рекомендовать психологическое лечение – оно длительно, дорого и часто безуспешно. Чаще всего он просто посоветует "забыть все это" или "принять аспирин".

Всем понятно, что фармакологические обезболиватели оказываются средствами частичного "вычеркивания" наличной действительности из сознания человека, в данном случае, действительной боли. Но менее признано, что еще более широко употребляются своего рода "поведенческие обезболиватели". Они принимаются не в порошках или таблетках, и человек, пользующийся ими не зная, что он делает, будет отрицать, что его действия имеют такую функцию. Более того, коль скоро он попал в зависимость от них, было бы жестоко внезапно лишить его этого, так же как нельзя сразу отнять наркотики у привыкшего к ним человека. Да это и невозможно, поскольку этим поведением человек сам управляет, – знает он об этом или нет. С другой стороны, если он захочет обнаружить в своем поведении такой самообман и постепенно изменить его, все время оставаясь в границах, которые он сам для себя допускает, – это другое дело.

В качестве первого шага в этом направлении мы предложим нечто, что покажется простым до бессмысленности. Описание упражнения (как и других) дано ниже курсивом; таким способом мы отмечаем, что эту часть текста рекомендуется воспринимать как инструкции к эксперименту. Если возможно, попробуйте осуществить эксперимент, прежде чем вы будете читать дальше. Если вы продолжите чтение, не проведя эксперимента, может оказаться, что вы будете дурачить себя, вместо того, чтобы самостоятельно нечто для себя открыть.

Попробуйте в течение нескольких минут составлять фразы, выражающие то, что вы в данный момент сознаете. Начинайте каждое предложение словами "сейчас", "в этот момент", "здесь и сейчас".

Теперь, когда вы в первый раз попробовали воду и найдя, что она не слишком холодна и не слишком горяча, пережили это, давайте поговорим об этом немного. Потом мы попросим вас проделать это еще раз.

Действительное всегда находится в настоящем времени. То, что случилось в прошлом, было действительным тогда, а то, что случится в будущем, будет действительным тогда, когда оно случится. То же, что действительно теперь – и, таким образом, все, что вы можете сознавать – должно быть в настоящем. Следовательно, если мы хотим развить ощущение наличной действительности, нам необходимо подчеркивание таких слов как "сейчас", и "в этот момент".

Подобным же образом то, что для вас действительно, должно быть там, где вы находитесь. Отсюда подчеркивание таких слов как "здесь". Вы не можете в данный момент пережить непосредственно какое-либо событие, если оно происходит за пределами ваших рецепторов. Вы, конечно, можете вообразить его себе, но этот процесс "воображения" будет происходить там, где вы есть.

Для психоанализа привычно (например, при толковании снов) говорить о настоящем как включающем недавнее прошлое, скажем, последние 24 часа. Но здесь, когда мы говорим о настоящем, мы будем иметь в виду непосредственное настоящее, здесь-и-сейчас: время протяженности вашего внимания, время, которое есть "сейчас".

Воспоминание и предвосхищение действительны, но когда они происходят, они происходят в настоящем. То, "что" вы вспоминаете – это что-то виденное, или слышанное, или сделанное в прошлом, но возвращение или восстановление этого происходит в настоящем. То, "что" вы предвосхищаете, случится в какое-то время в будущем, но такое предвидение есть видение в настоящем картины, которую вы здесь и теперь создаете и отмечаете значком "будущее".

Эти соображения могут показаться настолько банальными, что как будто бы нет нужды о них распространяться. Но рассмотрим, например, следующее замечание интеллигентного студента: "Мне кажется, что мы слишком много живем в настоящем и к большому сожалению недостаточно ценим память и уроки прошлого. Точно так же, занятость настоящим мешает нам уделить достаточно внимания возможным результатам наших действий, их влиянию на будущее." – Утверждающий это не понимает достаточно ясно, что цель нашего эксперимента не в том, чтобы мы жили исключительно для настоящего, слепые и глухие к тому, чему может научить нас прошлое, или беззаботные относительно того, что ждет нас впереди, и к чему надо приготовиться; задача в том, чтобы мы жили в настоящем. Полнота проживания настоящего включает сознавание – в настоящем – напоминаний о прошлых уроках, что позволяет более адекватно реагировать в Настоящем; она включает также сознавание в настоящем предвестников будущего и соответствующее приспособление поведения. Здоровый человек, опираясь на точку отсчета в настоящем, свободен смотреть назад и вперед, когда к этому представится случай.

Вот еще одно утверждение, которое могло бы повергнуть нас в пучины метафизики, если бы мы не знали, как с ним обойтись: "Другие, возможно, могут оставаться в настоящем, но я, к сожалению, нахожу это совершенно невозможным. Для меня не может быть постоянного настоящего. В этот самый момент я как раз ускользаю..." – Стремление ухватить настоящее, пришпилить его булавкой, как бабочку, обречено на неудачу. Наличная действительность все время меняется. У здорового человека ощущение наличной действительности устойчиво и постоянно, но сцена все время меняется, как вид из вагонного окна. Позже мы увидим, что если действительность кажется фиксированной, постоянной, неизменной и неизменяемой, – это фиктивная действительность, которая постоянно заново строится, поскольку она служит определенной цели личности в настоящем, для которой нужно поддержание такой фикции.

Действительность, которую вы переживаете, – это ваша действительность. Вы не можете переживать наличную действительность другого человека, потому что вы не можете настроиться на его собственные рецепторы. Если бы вы могли это, вы были бы этим другим. Вы можете разделить свой личный опыт с другим в том смысле, что вы одинаковым образом переживаете одну и ту же ситуацию, в которой оба находитесь, но его опыт – это его опыт, а ваш опыт – это ваш опыт. Когда вы говорите кому-то "я вам со-чувствую", вы не имеете в виду этого буквально, поскольку он чувствует то, что он чувствует, и никто другой не может чувствовать за него; просто вы можете представить себя на его месте и создать живую картину его ситуации, а потом представить свою реакцию на нее.

Теперь вернемся к эксперименту еще раз. Когда вы снова будете произносить фразы, выражающие то, что вы сознаете, делайте педантичное ударение на словах "сейчас", "здесь", "в этот момент". Хотя это всего лишь словесный прием (и мы не имеем в виду, что вы будете делать это до конца вашей жизни), это поможет вам не только осознать (realise – то есть "сделать реальным") настоящее время вашего переживания, но также и выразить словами, вербализовать то, что вы делаете или собираетесь делать, таким образом обостряя ваше осознавание того, что это вы испытываете нечто, чем бы оно ни было. Почувствуйте значение "здесь-и-сейчас" как вашего собственного "здесь-и-сейчас". Итак: "Сейчас я, мое дышащее тело, сижу здесь на стуле, стул в комнате, комната в квартире (или в другом помещении), сейчас, во второй половине дня, этого определенного дня, в этом веке; я здесь и сейчас делаю то-то и то-то". Повторим:

Попробуйте в течение нескольких минут составлять фразы, выражающие то, что вы непосредственно сознаете. Начинайте их словами "сейчас", "в настоящий момент", "здесь и сейчас".

Теперь мы переходим к очень важной части эксперимента. Когда вы выполняли его, с какими трудностями вы встретились?

Этот вопрос может вызвать удивление. Обычно на это говорят: "Трудности? Никаких трудностей. Это довольно скучное и тупое занятие, но – никаких трудностей." Тогда вот какой вопрос: почему вы прекратили эксперимент тогда, когда вы его прекратили? – Вы не говорите, что вы должны были продолжать дальше, мы просто спрашиваем вас, заметили ли (сознали ли) вы, что непосредственно предшествовало вашей остановке? Вы устали или вы ощутили пустоту и прекратили составлять фразы? Или вы бросили это даже может быть не заметив, что бросаете?

Давайте рассмотрим некоторые трудности, о которых рассказывали участники этого эксперимента. Это, может быть, не те препятствия, с которыми встречались вы. Мы говорим о них для того, чтобы вы получили некоторое представление о том, как по-разному люди реагируют на этот эксперимент, чтобы показать вам, что не ожидается ничего экстраординарного, и также чтобы вы не были разочарованы, если на этой стадии не обрели "совершенно другого ощущения". Если вы недовольны проделанной до сих пор работой – примите это. Если вы жалеете о потерянном времени, сознавайте свой упрек в наш адрес. Один студент отметил: "Мне сказали, что это покажется простым до глупости. Так оно и оказалось – и продолжает быть таким!"

Если этот эксперимент выполняется в ситуации "врач-пациент", пациент может многими способами проделать его, следуя букве, но не духу. Например, в случае навязчивой идеи делать наоборот, создаются предложения вроде следующего: "Теперь, вчера я видел моего друга", или "В этот момент завтра я увижу моего друга". – Это показывает, как легко одержать маленькие победы, выполняя инструкции таким образом, который разрушает или уничтожает содержащееся в них намерение. До некоторой степени все люди испытывают подобную нужду в личном триумфе над кем-то, и при выполнении эксперимента на сознавание важно быть начеку относительно этого момента. Может быть, вы не реагируете именно так, но все же каким-то иным образом ощущаете, что мы вовлекаем вас в "перетягивание каната", и вам приходится защищаться от нас. Если это так, то у вас есть решающее преимущество: коль скоро вы так чувствуете, мы не можем сдвинуть вас ни на йоту. Мы же хотим объединиться с вами и помочь вам сдвинуть себя. Если вам удастся до конца демонстрировать, что вы можете выполнить эксперименты, и все же не сдвинуться, – над кем вы одержите победу?

Предположим теперь, что вы не собираетесь демонстрировать неповиновение, напротив того, вы из тех, кто "хорошо себя ведет", терпя и проглатывая без разбора все, что предлагается. Если это так, если вы "интроектор", в дальнейшем эксперимент на жевание будет вам труден, но полезен. Сейчас же ваша реакция может состоять в том, что вы с энтузиазмом рассказываете об этой программе вашим друзьям, но не собираетесь грызть трудный материал собственными зубами.

Или, может быть, вы – человек, который не хочет слишком близко соприкасаться со своим переживанием и живо его ощущать. Вот отчет студента:

"Я уделил значительное время практике сознавания "здесь и сейчас", и пришел к выводу, что все это лишь акции и реакции, которые становятся обусловленными. Удобно, а может быть и необходимо, чтобы они были низведены до уровня автоматических привычек."

Привычка, конечно, сберегает время и энергию, и наши организованные способы обращения с вещами были бы разрушены, если бы мы обращали пристальное внимание на каждую деталь. Когда рутинные процессы действительно рутинны, их лучше всего выполнять столь стандартизовано, чтобы это требовало минимума внимания. Но "лучше всего" именно потому, что таким образом внимание высвобождается для того, что ново и не рутинно. Стремиться к максимальному сознаванию – это значит стремиться к смерти, прежде чем она пришла. Это цель "кибернетики наоборот": там стараются создавать роботов, все более похожих на человека, здесь же речь идет о превращении себя все более в робота.

Или вас может смутить то, что, пытаясь ощутить наличную действительность, вы обнаруживаете, насколько она банальна и тускла. Студент сообщает:

"Стыдно признаться, что я не был способен сознавать ничего примечательного. Все это были такие глупые предметы как: "Сейчас мой нос чешется" и "Сейчас и здесь я почесал его".

Но вы требуете от действительности невозможного, если хотите, чтобы в любой момент, когда вы попытаетесь ее ощутить, она была чудесной и экзотической. Что может быть более здоровым, чем сознавать свой чешущийся нос и почесать его, если в этот момент ничто более волнующее не привлекает внимания? С другой стороны, если вы находите свою действительность хронически унылой и неинтересной, что мешает вам предпринять что-то, чтобы оживить ее? Какие препятствия вы сознаете на этом пути?

В данный момент мы не предполагаем, что сознавая что-то, вы сломя голову броситесь действовать. К манипуляции с наличной действительностью мы обратимся позже. Здесь же мы заняты исключительно тем, какова она – ваша наличная действительность. Действительно ли вы можете ощущать ее? Можете ли вы ощущать ее своей?

Хотя инструкции к этому эксперименту ясны и просты (насколько это было в наших силах на данный момент), мы не можем удержать вас от "вычитывания" дополнительных, собственных инструкций и приписывания их нам. Например, студент (не сознавая, что это его собственные инструкции, а не то, что напечатано на бумаге) решил, что эксперимент требует от него поиска чего-то, что отсутствует в его ощущении действительности. Он заявил: "Я смотрел, и смотрел, но я не нашел ничего, чего бы не хватало." Его процедура похожа на перекличку, во время которой потребовали бы назвать себя всех, кого нет. Можно лишь шаг за шагом расширять свое сознавание, которое ему мешает; невозможно приказать тому, чего ты не сознаешь, послушно появиться в сознании.

Тем не менее, мы знаем из клинической практики, что возможны значительные и очевидные выпадения полей сознавания, которые могут быть скорректированы простым указанием на них. Например, пациент может составлять предложения только о том, что он сознает посредством экстерорецепции, а другой может говорит только о том, что происходит внутри его тела – о биении сердца, пульсировании артерий, болях и напряжениях. Следует ли на этом основании предполагать, что для первого пациента действительность ограничена исключительно тем, что можно увидеть и услышать, а для второго "внешние" события не существуют? Нет, но мы можем сказать, что эти пациенты радикально отличаются в отношении того, на что они направляют внимание, и что они исключают из сферы внимания. Это похоже на то, как если бы они, издавая газету, поощряли одни источники новостей и исключали другие; им можно было бы посоветовать, чтобы они (независимо от того, собираются они это печатать или нет) регистрировать информацию, которая приходит в издательство, чтобы не упустить свой шанс.

Может быть, вы принимаете эксперимент – этот или следующие – как своего рода тест, проверяющий ваши способности. Вы доказываете себе, что вы можете это сделать – и на этом успокаиваетесь. Но конечно же вы можете это сделать! Каждый может – до известной степени. Важно, однако, прийти к результату, ради которого стоило бы браться за это – к действительному изменению перспективы, к ощущению, что вы являетесь непрерывным потоком процессов. Доказывание своих способностей – самый, может быть, опасный из самообманов.

Некоторые, столкнувшись с этими экспериментами, хотят заранее решить, будут ли они иметь успех и каким образом. Например:

"Я потратил не один час, пытаясь решить, как и до какой степени эксперименты по самосознаванию изменят мой чувственный и сознательно-мыслительный опыт. Прежде всего, я хотел понять, будет ли конечный результат таким изменением, которое меня устроит. Я хотел решить, стоит ли это затраченного времени и усилий... В настоящее время я не обрел никакого чудесного ощущения сознавания."

Слова могут быть прекрасными орудиями на своем месте, но зачем сидеть часами перед приготовленной едой, пытаясь достичь словесного решения, будет ли она хороша на вкус и стоит ли она усилий, которые требуются для ее съедения? И можно ли, откусив кусочек-другой, ожидать чего-то "чудесного"? Когда вы поливаете растение, ждете ли вы, чтобы оно расцвело в то же мгновение?

Возможно, что после этих замечаний и отчетов тех, кто поработал над заданием, вы готовы к тому, чтобы попробовать выполнить его еще раз. В этот раз, может быть, вы яснее сможете заметить, когда и как вы ускользаете из настоящего. Если это так, куда вы направляетесь при этом? Некоторые внезапно обнаруживают, что находятся в прошлом или в будущем, без сознавания того, что они здесь и теперь вспоминают прошлое или думают о будущем. Другие – или те же, но в другие моменты – поддерживая настоящее время, оказываются не здесь. Они как бы находятся вне себя, рассматривая свои переживания как бы со стороны, а не испытывая их непосредственно. Как заметил один студент: "Я посмотрел на себя глазами марсианина." Что бы вы ни заметили в этом отношении, не пытайтесь заставить себя изменить это и каким-то образом принудить себя к тому, чтобы оставаться здесь-и-сейчас. Старайтесь лишь замечать то, что вы делаете, с максимально возможной детальностью. Итак, еще раз:

Составляйте фразы о том, что вы непосредственно сознаете. Начинайте их словами "сейчас", "в этот момент", "здесь и сейчас".

Мы столь подробно обсуждаем здесь этот эксперимент, потому что он – первый. Многое из сказанного относится и к последующим экспериментам, но уже не будет там повторяться. В заключение рассмотрим процедуру "здесь-и-сейчас" в сравнении с подходами Фрейда и Адлера.

Каждый из них, выражая то, что характерно для его собственной личности, смещал ударение: один в прошлое, другой в будущее. В своей работе с невротиками они потакали – каждый по-своему – желанию пациента копаться в прошлом или обеспечивать будущее. Погружение в прошлое служит нахождению "причин" – и, таким образом, оправданий – для ситуации в настоящем. Никто не отрицает, что настоящее вырастает из прошлого; но проблемы настоящего не решаются тем, например, чтобы обвинять родителей в ошибках воспитания.

Предположим к примеру, что вы храните как сокровище воспоминание о том, как ваш отец фрустрировал вас. Такие воспоминания важны для вас в действительности лишь постольку, поскольку вы сейчас чувствуете, что то, чего вы ожидали от отца, все еще должно быть выполнено, или ваши упреки по этому поводу все еще должны быть выражены – одним словом, что ваши отношения с отцом все еще составляют проблему, требующую внимания и разрешения. В противном случае ваша возня с прошлым – лишь приторное обращение к проблемам, в действительности же – удобный способ избегания их.

Если вы не брюзжите по поводу прошлого, а, напротив, привязаны к нему как к "доброму старому времени" или "золотому детству", – это также может быть избеганием фрустрации в настоящем или даже отказом от радостей настоящего посредством сентиментальничанья с прошлым.

Адлер, в отличие от Фрейда, поощрял в своих пациентах тенденции думать в будущем. Он предлагал им размышлять о своих жизненных планах, о своих притязаниях, о своей конечной цели. Такая процедура усиливает обычную тенденцию пытаться быть – как это ни невозможно – на шаг впереди действительности. Люди, живущие "футуристически", никогда не встречаются с событиями, к которым они готовятся, не пожинают того, что сеют. Они репетируют самую незначительную встречу, и оказываются неспособными действовать спонтанно, когда она приходит. Ситуации, к которым они не могла подготовиться, приводят их в полное замешательство.

Если вы смотрите в будущее не с опасениями, а сквозь розовые очки, то почему? Не утешаете ли вы себя в какой-то фрустрации в настоящем посредством снов наяву, решений и обещаний на будущее? Оказывается ли ваша надежда на завтра средством отложить исполнение чего-то сегодня? Как вы хорошо знаете, будущее течение событий редко может быть предсказано с точностью. Не опираетесь ли вы на эту неопределенность, чтобы избежать вовлечения в то, что определенно – а именно, в настоящее? Или, может быть, это тайное средство разочарования или наказать себя?

Здесь необходимо подчеркнуть, что наши эксперименты не имеют своей целью усилить у вас чувство вины, заставить вас сжаться еще больше, вызвать новые вытеснения. Напротив, наша цель – расширить, или, лучше сказать, увеличить сознавание того, что вы делаете и как вы это делаете. Например, в этом эксперименте на ощущение действительности: какое недовольство, или благодарность, или раскаяние, или извинение в настоящем заставляют вас думать о будущем? Наш метод состоит не в том, чтобы подавлять это недовольство или притязание, но просто в том, чтобы вы заметили, т.е. стали сознавать это: как вы сейчас структурированы и как вы себя ведете. Сознавание может изменить эту структуру вместе с изменениями в вашем функционировании, и ваши ускользания в прошлое и будущее уменьшатся. Не читайте себе мораль по поводу тенденции убегания от действительности, не ругайте себя; просто описывайте то, что происходит, как наличную действительность, – описывайте то поведение, которое имеет место.

Отношения прошлого и будущего должны постоянно рассматриваться и пересматриваться в настоящем. Полезно для начала описывать сцену или ситуацию, в которой вы находитесь. Вы можете, например, в метро вместо того, чтобы читать, посмотреть вокруг себя и начать внутренний монолог: "В данный момент я нахожусь в метро. Я еду в поезде. Сейчас вагон качается. Сейчас кто-то пробирается к выходу. Сейчас этот человек смотрит на меня. Сейчас я занят тем, какое впечатление я на него произвожу." Сознавайте две части эксперимента: (1) употребление слова "сейчас" или его эквивалентов в каждом предложении; (2) ваши сопротивления и их обнаружение: например, вам стало скучно делать это, или возникает раздражение, или вы теряете ощущение действительности ("ускользаете").

Теория этих двух частей такова: в той мере, в какой ваше ощущение действительности отделено от вашей повседневной личности, попытка ощущать действительность будет вызывать чувство тревоги, маскирующееся, возможно, под усталость, скуку, беспокойство, раздражение, – и то, что в особенности вызывает чувство тревоги, – это то самое сопротивление, посредством которого вы прерываете полноту испытываемых вами переживаний, препятствуете этой полноте. Мы будем подробнее говорить об этом позже. В этом эксперименте мы заняты лишь тем, чтобы вы обнаружили действительность такого рода сопротивлений тому, что на поверхности кажется "до глупости простой" процедурой.

По большей части вы не будете замечать перехода от контакта с окружающим к блуждающим мыслям о прошлом и будущем. Вы можете просто получить опыт обнаружения себя ускользнувшим, или пробуждающимся от "сна наяву", или опасающимся потеряться в "мыслях", чтобы не проехать свою станцию.

Побочным продуктом этого эксперимента на ощущение реальности и употребления слов "сейчас" и "здесь" будет усиление ощущения конкретности переживания и уяснение разницы между конкретным и абстрактным. Как непосредственное конкретное переживание, так и абстрагирование, обобщение, классификация и т.п. – нормальные здоровые функции личности, но это различные виды поведения. Путать их – значит рассматривать действительные вещи и действительных людей как стереотипы, как смутную и несущественную обстановку или как приведения, лишенные реального существования. Ощущение действительности рассеивает подобную смутность, к чему мы еще вернемся в следующих экспериментах. Преобладание абстрактного, отвлеченного характерно для так называемых "интеллектуалов": иногда может показаться, что то, что они говорят, возникает исключительно из других слов – книг, которые они прочли, лекции, которые они прослушали, дискуссий, в которых они участвовали, – без плоти и крови, без контакта с реальностью вне слов. Для таких людей попытка сознавать непосредственно переживаемое ими может быть трудной, требующей усилий работой. Вот цитата из отчета студента:

"Я проделывал первый эксперимент примерно около 15 минут. Возрастающее беспокойство заставило меня остановиться. Это было необычное переживание. Слово "сейчас" очень способствует вызыванию ощущения непосредственности бытия; это создало во мне чувство страха, которое я могу описать только как очень глубокое дыхание с ощущением сдавливания груди. С другой стороны, непосредственное переживание было гораздо богаче, чем когда-либо ранее; я действительно видел вещи, которые окружают меня, и на которые я раньше смотрел, не видя их. Я был в моей комнате, и когда я проделал эксперимент, у меня возникло желание привести в порядок то, что было не в порядке. Как будто я увидел вещи в комнате в первый раз, или после долгой отлучки. Вещи обладали собственным бытием, стояли вокруг меня, но никоим образом не "протекали" вместе со мной. Мной овладевала тенденция ускользнуть в отвлеченные размышления.

Когда я вернулся к эксперименту во второй раз, я отметил возвращение того же чувства страха при сознавании действительности того, что я – живой, а также стремление квалифицировать, классифицировать необходимые вещи, вместо того, чтобы сосредоточиться на самом переживании смотрения и видения, что казалось утомительным и беспокоящим.

В третий раз я попробовал экспериментировать в метро. Переживание было богатым и глубоким. Чувство страха все еще было, но в меньшей степени, может быть потому, что вокруг меня были другие люди. Моя способность видеть казалась мне стократно увеличенной, что доставляло мне огромное наслаждение. Через некоторое время я чувствовал себя играющим в прекрасную игру, но эта игра требовала большой энергии."

Восстановление полного ощущения действительности – чрезвычайно впечатляющее переживание, продвигающее к самой сути дела. В клинических ситуациях пациенты восклицали: "Я ощущаю себя парящим в воздухе!", "Я иду, действительно иду!" или "Это такое странное чувство – мир здесь, действительно здесь! И у меня есть глаза, настоящие глаза!" Но от нашего первого эксперимента до такой полноты переживания – долгий путь.