А. Ф. Лосев. ИСТОРИЯ АНТИЧНОЙ ЭСТЕТИКИ, том четвертый | ОГЛАВЛЕHИЕ sect4. Остальные искусства Можно только удивляться, что

§4. Остальные искусства

Можно только удивляться, что такой знаток искусства, как Аристотель, и такой небывалый теоретик всех категорий, из которых строится искусство, почти совсем прошел мимо того, что мы теперь называем изобразительным искусством. Основные интересы Аристотеля в области искусства ограничиваются поэзией и ораторским искусством. Даже относительно музыки, в области которой он высказывал гениальные суждения, можно судить только на основании более или менее случайно попадающихся текстов Аристотеля.

1. Термин "архитектоника".

С первого взгляда казалось бы, что этот термин "architectonicё" имеет прямое отношение к архитектуре. Однако изучение не очень многочисленных текстов с этим термином обнаруживает, что "построение" Аристотель мыслит вообще в основе каждого искусства. Факты подсказывают, что, по Аристотелю, не только искусство, но даже и вся мысль, вся философия и логика, вся общественно-политическая жизнь, да и жизнь вообще есть прежде всего такое "построение". Дело тут вовсе не в отдельном искусстве, а в том, что вообще всю действительность, как бы к ней ни подходить, Аристотель мыслит по типу художественного произведения. Поэтому все идеальное, все закономерное, все целенаправленное является такого рода художественным построением, в сравнении с которым материальная осуществленность есть уже дело вторичное и непринципиальное.

"Архитекторов мысли" Аристотель упоминает не раз и резко противопоставляет их тем ремесленникам и рабам, которые заняты для Аристотеля делом сравнительно мелким, а именно материальным осуществлением задуманного архитектонического плана (Met. I 1, 981 а 30; b 31; Polit. I 4, 1253 b 38 – 1454 а 1). Отношение формы к материи есть отношение архитектора к материалам, которые он обрабатывает (Phys. II 2, 194 а 36-39). В этом смысле Аристотель говорит также и вообще об "архитектонической практичности" (Ethic. Nic. VI 8, 1141 b 22-25), об "архитектоническом разуме", об "архитекторе-логосе" (Polit. I 13, 1260 а 18-19) и об "архитектонической способности" (Ethic. Nic. I 1, 1094 а 24-25).

Начальство в городах, цари и тираны – общественно-политические архитекторы (Met. V 1, 1013 а 11-14). Врачи бывают практикующие, научно мыслящие и просто получившие медицинское образование (Polit. III 11, 1282 а 3-5). Словами "научно мыслящие" врачи мы передали здесь греческое выражение Аристотеля "architectonicos". Иной раз это слово у Аристотеля бывает даже трудно перевести, поскольку оно сразу указывает и на теоретическую идею, и на ее целесообразную направленность, и на ее планирующий характер. Так, в одном месте "Поэтики" (19, 1456 b 9-11) слово "architectonicё" Новосадский понимает как театральную режиссуру, Аппельрот – как глубокое знание теории актерского искусства, Бучер же просто как мастерство. Философ в общественно-политической области тоже трактуется как "архитектор цели" (Ethic. Nic. VI 11, 1152 b 1-3). Здесь тоже перевод может быть разным, но смысл совершенно понятен.

Таким образом, термин "архитектоника" не имеет у Аристотеля никакого специального отношения к архитектуре, но относится вообще к изобразительным искусствам и просто к искусству, к общественно-политической жизни и просто к жизни, вообще к действительности в целом.

2. Скульптура.

И к скульптуре, как это ни удивительно, у Аристотеля нет интереса: нигде в сочинениях его мы не найдем ни малейшего рассуждения на эту тему. Есть только указания на то, что скульптура является одним из наиболее точных искусств, и тут можно догадаться, что Аристотель, видимо, высоко ценил четкость и чеканность отделки. "Мудрость в искусстве мы признаем за теми, которые наиболее точны в своем искусстве, например, Фидия мы признаем мудрым скульптором и Поликлета мудрым ваятелем, выражая этим то, что мудрость есть не что иное, как совершенство [добродетель, aretё] в искусстве" (Ethic. Nic. VI 7, 1141 а 9-12). Не имеют никакого отношения к искусству скульптуры примеры, приводимые Аристотелем для иллюстрации своих философских учений (Met. V 2, почти вся глава; Phys. II 3, 1141 а 10). Вместо Поликлетовой статуи Аристотель мог бы привести в пример вообще любую физическую вещь. Некоторое скульптурное чувство, возможно, руководило Аристотелем, когда он говорил о необходимости соблюдать мудрую середину между физическим обилием и физическим недостатком в беге и состязаниях (Ethic. Nic. II 5, 1106 b 4-23).

3. Живопись.

По вопросу об отношении Аристотеля к живописи необходимо сказать то же самое, что мы выше говорили об отношении его вообще к изобразительным искусствам. Живопись нисколько не интересует Аристотеля сама по себе. В крайнем случае она привлекается у него только в виде иллюстрации каких-нибудь более общих учений.

Для искусства, учит Аристотель, важно прежде всего подражание и предмет подражания. И тут же приводится пример: при оценке живописного произведения нужно обращать внимание не на его отделку и колорит, но на то, чему оно соответствует и что оно по своему смыслу воспроизводит (Poet. 4, 1448 b 15-19). Ясно, что здесь дело вовсе не в живописном произведении, а в искусстве вообще. Полигнот изображал в своей живописи характеры, а Зевксис вовсе не изображал (6, 1450 а 25-29). В искусстве гораздо важнее вероятное и невозможное, чем действительное. В качестве примера такого живописца Аристотель приводит Зевксиса (25, 1461 b 14-15). Наконец, из живописцев Полигнот изображал лучших людей, Павсон – худших, а Дионисий – подобных действительно существующим (2, 1448 а 4-6).

4. Наиболее вероятная причина равнодушного отношения Аристотеля ко всей области изобразительных искусств.

Наиболее вероятная причина равнодушного отношения Аристотеля ко всей области изобразительных искусств заключается, по-нашему, в том, что Аристотель вообще все мыслит художественно и структурно точно. Поэтому искусство, имеющее дело с физическими вещами, является для него малоинтересной областью, которая была для него художественно очевидна и без всяких рассуждений.

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>