С. Гроф. ОБЛАСТИ ЧЕЛОВЕЧЕСКОГО БЕССОЗНАТЕЛЬНОГО

Система конденсированного опыта может быть определена как особое сгущение воспоминаний, состоящее из конденсированного опыта (и связанных с ним фантазий) различных жизненных периодов человека. Воспоминания, принадлежащие к отдельной системе конденсированного опыта, имеют похожую основную тему или содержат подобные элементы и связаны с сильным эмоциональным зарядом одного и того же качества. Наиболее глубокие слои этой системы представлены живыми и красочными воспоминаниями из младенческого и детского периодов. Более поверхностные слои такой системы включают память о более поздних периодах, вплоть до настоящего времени. Каждая СКО имеет основную тему, проникающую через все слои и представляющую собой их общий знаменатель. Природа этих тем варьируется в значительной степени от одной СКО к другой. Различные слои одной системы могут, например, содержать все воспоминания о столкновениях индивида с унизительными ситуациями, разрушившими его уважение к себе. В других случаях общим элементом может оказаться тревога, переживаемая в отношении шокирующих и пугающих событий, чувство клаустрофобии или удушья, вызванное различными безвыходными ситуациями, где нет возможности ответить и защитить себя или бежать, а также интенсивное ощущение вины и внутренней неправоты, вызываемое множеством отдельных ситуаций. Переживание эмоциональной депривации и отверженности в различные периоды жизни – еще один мотив многих СКО. Столь же часто встречаются темы, изображающие секс опасным и отталкивающим, или темы, включающие в себя агрессию и насилие. Особенно важны СКО, которые представляют и конденсируют опыт столкновения человека с ситуациями, ставящими под угрозу его жизнь, здоровье и целостность тела. Чрезвычайно большой эмоциональный заряд, которым наделена СКО (о чем часто свидетельствует мощнейшая реакция, сопровождающая раскрытие этих систем на сеансе с ЛСД), оказывается суммой эмоций, принадлежащих ко всем воспоминаниям, составляющим СКО определенного вида.

Индивидуальные системы конденсированного опыта имеют фиксированные отношения с определенными защитными механизмами и связаны со специфическими клиническими симптомами. Детальная взаимозависимость между индивидуальными частями и сторонами СКО в большинстве случаев не противоречит фрейдистскому образу мышления; новым элементом с теоретической точки зрения служит понятие организующей динамической системы, объединяющей компоненты в отдельную функциональную единицу. Структура личности обычно содержит значительное количество СКО. Их число, характер, размеры и интенсивность в немалой степени варьируются от одного индивида к другому.

В соответствии с основным качеством эмоционального заряда мы можем различать отрицательные СКО (конденсирующие неприятные эмоциональные переживания) и положительные (конденсирующие приятные эмоциональные переживания и положительные стороны прошлой жизни индивида). Хотя и имеет место определенная взаимозависимость и перекрывание, отдельные СКО могут функционировать относительно независимо. В сложном взаимодействии с окружением они избирательно влияют на восприятие человеком самого себя и мира, на его чувства, способность формировать идеи и даже на многие соматические процессы. Далее понятие системы конденсированного опыта иллюстрируется несколькими клиническими примерами из психолитической терапии. Все эти примеры включают в себя отрицательные СКО, которые встречаются в практике психолитического лечения значительно чаше, чем положительные, и несут в себе большее разнообразие проявлений.

Петр, тридцатисемилетний репетитор, с перерывами госпитализировался и лечился в нашем отделении на протяжении двух лет, предшествовавших началу психолитической терапии. Интенсивная психотерапия и фармакотерапия принесли лишь поверхностное и временное излечение его серьезной психопатологии. Его главными проблемами в это время были симптомы, включавшие в себя комбинацию элементов невроза навязчивых состояний и мазохизма. Он почти непрерывно ощущал принуждение найти человека с определенными физиогномическими чертами, предпочтительнее, чтобы тот был одет в черное. Его основным намерением было установить контакт с этим человеком, рассказать ему историю своей жизни и в конце концов открыть ему свое глубокое желание быть запертым в темном подвале, связанным и подвергнутым различным дьявольским физическим и психическим пыткам. Будучи неспособным концентрироваться на чем-то другом, он бродил по улицам, заходя в парки, туалеты, вокзалы и пивные, пытаясь найти подходящего человека. Несколько раз ему "везло", он смог убедить или подкупить выбранных им людей для выполнения того, о чем он просил. Когда это случалось, он утрачивал чувство мазохистского удовольствия, а вместо этого испытывал ужас и ненависть в отношении пыток. Обладая особым даром отыскивать людей с заметными садистскими чертами личности, он оказывался в ситуациях, когда его дважды чуть не убили, несколько раз серьезно ранили, а в одном случае связали и ограбили. Помимо этой проблемы, пациент страдал от депрессий, толкавших его на самоубийство, от напряжений и тревог, импотенции и нередких припадков эпилепсии.

Ретроспективный анализ показал, что главные симптомы возникли на принудительных работах в Германии во время второй мировой войны, когда два нацистских офицера, угрожая оружием, заставили его участвовать в их гомосексуальной практике. Когда война окончилась, он обнаружил, что это испытание утвердило в нем предрасположение к пассивной гомосексуальной роли в сексуальном взаимодействии. Несколько лет спустя он развил типичный фетишизм к черной мужской одежде. Постепенно это перешло в описанное выше мазохистическое стремление, которое и привело его к необходимости лечения.

В серии из пятнадцати психолитических сеансов постепенно была выявлена весьма интересная и важная СКО. Ее поверхностные слои состояли из воспоминаний Петра о травмирующих столкновениях с партнерами-садистами. В нескольких случаях люди, с которыми он контактировал, действительно связывали его веревками, запирали в подвале без воды и пищи, душили и пороли его. Один из партнеров-садистов связал его в лесу, ударил по голове большим камнем и сбежал с его бумажником. Другой подобный субъект обещал Петру запереть его в подвале, который, как предполагалось, был в его лесном домике. Когда они вместе ехали туда, Петр удивился при виде странно выглядевшего объемистого рюкзака своего компаньона. Когда последний вышел из купе в туалет, Петр залез на скамью и исследовал содержимое подозрительного багажа. Он обнаружил там полный набор орудий убийства, включая ружье, огромный нож мясника, хирургическую пилу, используемую при ампутациях, и остро отточенный топор. В панике Петр выпрыгнул из движущегося поезда и получил серьезные повреждения. Однако он был убежден, что этот маневр спас ему жизнь. И эти, и другие драматические эпизоды всплыли в ранних ЛСД-сеансах. Садистские темы были представлены также разнообразием символических форм.

Более глубокие слои той же системы состояли из переживаний Петра во времена третьего рейха. На ЛСД-сеансе, проходившем под влиянием этой части СКО, он вновь детально пережил свои испытания с нацистскими офицерами-гомосексуалистами, включая все те сложные чувства, которые пробудили в нем эти эпизоды. Кроме того, всплыло множество других воспоминаний военных лет, отражавших атмосферу нацистское тирании. У него были видения знамен со свастикой, помпезных эсэсовских военных парадов, гигантских залов в рейхстаге и зловещих эмблем с орлами, а также истощенных узников концентрационных лагерей, облав гестапо и жертв, выстроенных перед газовыми камерами.

Внутренние переживания той же самой системы относились к детству Петра. На более поздних сеансах он регрессировал в детство и пережил заново те наказания, которым подвергался со стороны родителей. Оказалось, что мать часто запирала его на длительный срок в темном подвале, оставляя без еды, а способ наказания со стороны его деспота-отца состоял в весьма жестокой порке кожаным ремнем. В этом месте пациент понял, что его мазохистические желания были копией совокупных родительских наказаний.

В период оживления этих воспоминаний наблюдались удивительные колебания главной проблемы пациента вместо ее исчезновения. В конце концов Петр вновь пережил агонию своей родовой травмы во всей полноте ее биологической жестокости. Согласно его более позднему комментарию, она включала в себя элементы, ожидавшиеся им от садистского лечения, которого он столь отчаянно добивался: темное закрытое пространство, ограничение всех телесных движений и подверженность крайним физическим и психическим мучениям. В конечном итоге повторное переживание биологического рождения разрешило его сложную симптоматику.

Переживание родовой травмы лежит за пределами области психодинамики, как она обычно понимается в традиционной психотерапии. Ее описание было включено в вышеприведенный случай ради логической завершенности – это явление принадлежит к следующему уровню ЛСД-переживания, который будет рассматриваться в следующей главе.

Сравнение предыдущего клинического примера с последующим должно подтвердить тот факт, что, вопреки существенным различиям в содержании, формальные динамические структуры очень схожи между собой. Оказывается, что в каждом отдельном случае подобные травматические события различных периодов жизни запоминаются в тесной связи с самым давним переживанием такой серии, которое и представляет первичную травму. Событие наибольшей давности, формирующее прототипическую модель, составляет ядро СКО – "центральное переживание" системы. Совокупность более поздних воспоминаний организуется вокруг этого ядра, а вся СКО в целом обычно относится к отдельной стороне биологического рождения (см. обсуждение перинатальных матрицах, гл. 4).

Рената, тридцати двух лет, домашняя хозяйка, была повторно госпитализирована в психиатрический институт с острой канцерофобией, неврозом навязчивости, глубокими депрессивными проявлениями на грани самоубийства, тенденциями нанести себе увечья и пограничными психотическими симптомами. Хотя она страдала от разных невротических проблем с самого детства, основные симптомы возникли у нее за несколько лет до ее лечения с помощью ЛСД, после того как гинеколог сообщил ей, что у нее изъязвление шейки матки. С того времени ее мучил невыносимый страх перед возможностью возникновения рака, перемежавшийся с ипохондрическими подозрениями и даже уверенностью в том, что у нее действительно рак. Она ходила по амбулаторным клиникам и больницам, требуя невообразимых клинических исследований с такой настойчивостью и постоянством, что стала представлять собой угрозу медицинскому персоналу. На протяжении нескольких лет ее подозрения в отношении рака оставались неизменными, но она предполагала, что местоположение патологических процессов переместилось от половых органов в мозг, затем в ротовую полость, бронхи и легкие и далее в желудок и позвоночный столб. Страхи часто доводили ее до болезненных, опасных вмешательств и манипуляций. Так, когда у нее возникло подозрение, что новообразования могут появиться на слизистой оболочке во рту, она брала ножницы и отрезала кусочки языка или десен, пытаясь удалить "метастазы". Несколько раз это вело к неуправляемому кровотечению, приводившему к вмешательству скорой помощи. В других случаях она умудрялась со свойственными ей озабоченностью и настойчивостью уговорить врачей на проведение ненужного, самопредписанного вмешательства и диагностических процедур. В период, когда она предполагала, что ее легкие поражены раком, она настояла на четырех процедурах непоказанной бронхоскопии (довольно болезненная процедура, во время которой в трахеобронхиальные пути вводится длинная металлическая трубка со встроенной в нее оптической системой).

У Ренаты были серьезные проблемы и в половой жизни. Ей было очень трудно вступить в близкие отношения, и ее опыт с мужчинами был болезненным и приводил ее в замешательство. Преобладали случаи скотского сексуального обращения с ней и попытки изнасилования. Она никогда не испытывала оргазма во время полового акта. Сексуальное возбуждение было проникнуто чувством паники, интенсивного страха смерти, а позднее усиливало ее канцерофобию. И наоборот, крайняя тревога, подобная той, что имела место при воздушных налетах в военное время, рискованные ситуации автомобильных гонок и пугающие сцены в фильмах ужасов стимулировали ее половое влечение.

Во время психолитической терапии в ряде последовательных ЛСД-сеансов была вскрыта, повторно пережита и осмыслена, включена в сознательный опыт очень сильная и важная СКО, интимно связанная с ее главными психопатологическими проблемами. Основной темой этой СКО было определение мужского начала как жестокого, садистского и чрезвычайно опасного. В этом контексте прочитывалась глубокая бессознательная связь между сексом и угрозой для жизни, неизлечимыми болезнями (такими, как рак, венерические заболевания и проказа) и смертью.

Самыми поверхностными слоями этой СКО были воспоминания о недавних болезненных переживаниях, имевших место в ее семейной и профессиональной жизни. Она была замужем за довольно слабым человеком, очень стеснительным, заторможенным и сексуально неопытным, рядом с которым она чувствовала свое интеллектуальное превосходство. В этих условиях она не находила обстоятельства угрожающими и чувствовала, что держит ситуацию под контролем. Половая жизнь супружеской пары была весьма неустойчивой и полной конфликтов. В свое время потребовалось несколько месяцев, прежде чем они вступили в брачные отношения, а последовавшие за этим половые контакты между Ренатой и ее мужем были нечастыми и нерегулярными. Через несколько лет после женитьбы она совсем отказалась от половых отношений, что совпало с обнаружением изъязвления шейки матки. Муж, не находя выхода своей фрустрированной сексуальности, начал проявлять возрастающее нетерпение в этой ненормальной ситуации. Он досаждал Ренате, а столкнувшись с ее решительным сопротивлением, начал оскорблять ее физически и в конце концов совершил несколько попыток изнасилования. Одновременно похожие события случались с Ренатой и на службе. Несколько ее сотрудников, независимо друг от друга, начали странный флирт с нею. Последовавший в результате этого ряд сексуальных домогательств напугал ее, озадачил и вызвал раздражение. Память о нападениях со стороны мужа и сослуживцев сформировала наиболее доступные слои этой СКО.

Более глубокие слои той же системы были связаны с ее девическими и несколько более поздними переживаниями. В этот период у нее было несколько случаев эротических взаимоотношений, строившихся по одной и той же жесткой схеме. Всякий раз возникала сильная эмоциональная привязанность к мужчине. Рената имела склонность идеализировать своих партнеров, ей нравились долгие прогулки, разговоры на отвлеченные темы и обмен поверхностными, ни к чему не обязывающими выражениями симпатии. Однако, если молодой человек проявлял даже самое невинное сексуальное желание, выражавшееся в прикосновении, объятиях или поцелуе, ее охватывал ужас. Когда это происходило, ей казалось, что ее друг буквально изменяется физически, а черты его лица принимают животное выражение. Каждый раз в таких ситуациях она убегала в панической тревоге и никогда больше не хотела видеться с этим человеком. Эпизоды подобного рода снова и снова всплывали во время ЛСД-сеансов вместе с деталями физического окружения, включая телесные ощущения и эмоции.

После долгой борьбы и эмоциональных мучений Рената в конце концов преодолела свое неимоверное сопротивление, справилась с собственными защитными механизмами и встала лицом к лицу с центральным переживанием системы. Это происходило на протяжении многих последовательных сеансов некоторым "мозаичным" образом: различные фрагменты и грани ее сложной истории вставали в ее памяти по отдельности и лишь затем собирались воедино в одно осмысленное целое. Согласно окончательной реконструкции, ядро переживаний состояло из следующих событий. Когда Ренате было семь или восемь лет, мать ушла из дому в субботу вечером, чтобы вместе с родственницей пойти в театр. Рената осталась дома со своим отчимом, которого она очень любила. Во время игр они входили в тесное физическое соприкосновение. Отчим женился на матери Ренаты поздно (пятидесяти пяти лет), после того как оставил полную риска и приключений жизнь человека, много поездившего по свету. Между ними была большая разница в возрасте. Согласно воспоминаниям, всплывшим во время ЛСД-сеанса, в тот критический день отчим находился в ванной комнате, где должен был зарезать гуся к праздничному обеду. Во время этой кровавой процедуры в нем проснулись садистские наклонности, и он возбудился сексуально. Позвав Ренату к себе в ванную, отчим начал вести себя довольно странно. Он раздел ее, трогал и сосал различные части ее тела, стимулировал руками ее гениталии и дефлорировал ее пальцем. Потом он расстегнул брюки и вложил ей в рот свой пенис. Попросил ее сосать и лизать его, обещая, что тот вырастет и станет твердым. Рената предполагает, что в результате она стала свидетельницей извержения семени, что окончательно смутило ее. Важной стороной этой сцены явилось изменение облика отчима. Он выглядел совсем не таким, каким она привыкла его видеть: глаза приобрели лихорадочный блеск, а лицо как будто приобрело животное выражение. Некоторые элементы этого центрального переживания прослеживались до более раннего эпизода, имевшего место, когда ей было четыре года. Они с отчимом играли в кровати, и тот переместил ее к своей тазовой области, где она обнаружила пенис в состоянии эрекции.

Согласно всплывшим воспоминаниям, это травмирующее событие имело сложное продолжение. Предполагается, что отчим затащил Ренату в подвал, бил ее и угрожал, заставляя держать в тайне сцену в ванной. Он заставил ее поклясться, что она не расскажет матери о случившемся. Наказание в случае нарушения клятвы должно было состоять в том, что ее навсегда запрут в темный подвал, отрежут язык или убьют.

Когда описанная СКО была редуцирована и повторно пережита в серии сеансов ЛСД, Рената сначала должна была проработать недавние болезненные сцены со своим мужем и сослуживцами, затем эпизоды с несколькими своими юными поклонниками и, в конце концов, различные стороны самого ядра переживаний. Основная тема СКО также была представлена на ЛСД-сеансах в многообразии символических метафор и намеков на книги, фильмы, картины и мифы, связанных с насилием, изнасилованием, сексом и смертью, сексуальными убийствами, оскорблениями детей, беременностью и венерическими болезнями. Когда травмирующее переживание было восстановлено и включено в сознательный опыт, Рената поняла, насколько глубокая связь существовала между ее невротической симптоматикой, иррациональным поведением и ядром переживаний. Она отыскала параллели между своей канцерофобией и детской концепцией беременности, которую ожидала и боялась после сцены в ванной. Ипохондрические ощущения в различных органах, которые она интерпретировала как рак, оказалось возможным проследить до ощущений, связанных с манипуляциями ее отчима. Раздевание и прощупывание во время физического обследования, манипуляции пальцами в области гениталий во время гинекологических проверок, исследования в темных закрытых рентгеновских кабинетах и намеренное введение фаллического инструмента во время бронхоскопии – все это включает элементы сцены в ванной и в подвале в более или менее замаскированной форме. Рената поняла также, насколько важную роль она сама играла в более поздних травмировавших ее столкновениях с мужчинами. Это была необычная комбинация флирта и соблазнительного поведения с сопротивлением и отверженцем, которая оказывала мощный стимулирующий эффект на ее мужа и сослуживцев и в конечном итоге толкала их к преследованию и посягательствам. Несмотря на то, что симптомы у Ренаты в значительной степени модифицировались и смягчились, они не исчезли после оживления переживаний СКО и ее ядра. Подобно Петру в предыдущем примере, Рената обнаружила более глубокий источник своей психопатологии в лежащих в ее основании разрушительных энергиях, связанных с травмой рождения. Основные составляющие ее симптомов – паническая тревога, боязнь телесных повреждений, агрессия, направленная внутрь и наружу, трудности с дыханием (которые она испытывала в связи с ее "раком легких" и во время бронхоскопии), многие странные соматические ощущения, а также смешение сексуальных и агрессивных чувств, секса и смерти – были общей частью переживания при рождении. Когда Рената смогла проникнуть в этот слой, она обнаружила, что детальное содержание и динамика ее канцерофобии, появившейся позднее как непосредственная производная ее столкновения с отчимом, были также весьма логичными и объяснимыми в связи с событиями на перинатальном уровне.

Последний клинический пример указывает на те, что СКО вовсе не обязательно состоят только из воспоминаний о травмах, пережитых в межличностных отношениях и ситуациях, связанных с людьми. Иногда в СКО могут оказаться включенными и играть весьма важную роль травмирующие события, связанные с животными и другими объектами, повреждения и раны, причиненные самому себе, а также болезни и другие ситуации, угрожавшие жизни и целостности организма.

Ричард, студент двадцати шести лет, страдал на протяжении ряда лет от острой непрекращающейся депрессии, приведшей к шести попыткам самоубийства. В одной из них он принял крысиный яд, который, согласно его словам, отражал его чувства к себе и весьма низкую самооценку. Вдобавок у него бывали частые приступы интенсивной неоправданной тревоги, мучительных головных болей, сердечных недомоганий и острой бессонницы. Сам пациент связывал большинство своих недомоганий с нарушениями его половой жизни. Хотя у него было много дружеских встреч с женщинами, половые отношения не складывались, и он не мог создать ситуации, способствующей половому сношению. Он пытался снизить свое чрезмерное сексуальное напряжение с помощью интенсивной мастурбации, но за этим неизменно следовало глубокое чувство вины. Через нерегулярные промежутки времени он оказывался вовлеченным в гомосексуальные отношения, в которых всегда играл пассивную роль. Здесь ему удавалось достигать временного удовлетворения, но следующие затем чувство вины и угрызения совести оказывались еще сильнее тех, что были связаны с мастурбацией. В состоянии крайнего отчаяния, вызванного неспособностью взять под контроль свои сексуальные желания, он попытался кастрировать себя, приняв большую дозу эстрагонных гормонов. Психолитическое лечение он начал после долгого безуспешного лечения рядом обычных методов.

Одна из наиболее важных СКО, вскрытых во время ЛСД-терапии у Ричарда, оказалась связанной с его пассивностью, беспомощностью и ролью жертвы. У него была тенденция играть эту роль в самых разных жизненных ситуациях. Главной темой этой системы было столкновение с подавляющей внешней силой, которая надвигалась на него и угрожала ему, не оставляя ни малейшего шанса защитить себя или бежать прочь. Самые поверхностные слои этой СКО относились к недавним травмирующим событиям его жизни. Ричард был исключен из университета после ряда неприятностей политического характера во время так называемого "культа личности Сталина". На начальных ЛСД-сеансах в нем ожили эти события, и он пережил чувство отчаяния в связи с несправедливостью и беспомощностью человека, стоящего перед лицом мощных и разрушительных сил социальной и политической природы, действующих при тоталитарном режиме.

Более глубокий слой той же системы содержал конденсированный опыт, связанный с переживаниями Ричарда в связи с его жестоким деспотичным и автократичным отцом, хроническим алкоголиком, подвергавшим сына и жену физическим наказаниям. Во время ЛСД-сеансов Ричард довольно полно и реалистично восстановил многие из таких эпизодов. Один из самых тяжелых случаев привел в результате к серьезным физическим повреждениям в состоянии опьянения отец ударил мальчика так сильно, что тот вышиб своим телом оконное стекло. Ричард получил много порезов и истекал кровью. Ему понадобилась срочная медицинская помощь в местной больнице, где дежурный хирург зашил его раны. Этот эпизод, так же как и многие другие, был повторно пережит с удивительной живостью и сопровождался сильнейшими эмоциями.

Кроме этих переживаний, Ричард прошел через множество символических конфликтных сцен, связанных с отцом. В одной из них он как бы превратился в карпа, плававшего в пруду, а отец – в рыбака с длинной удочкой. Ричард, как карп, был пойман, извлечен из пруда и умерщвлен мощным ударом кулака.

Следующий слой СКО состоял из нескольких болезненных воспоминаний детства. Первое из них произошло предположительно в то время, когда Ричарду было семь лет. Однажды он попытался исследовать домашний радиоприемник и получил сильный удар током. Второе относилось к серьезному детскому заболеванию. Вспоминая это событие, он почувствовал себя закутанным в одеяла и задыхающимся от дифтерийных псевдомембран, забивших его горло. Другое такое воспоминание включало ситуацию, когда он тонул в ванночке, поскольку купавшая его мать отлучилась ненадолго на кухню присмотреть за плитой.

Ядро переживаний этой системы оказалось весьма необычным и интересным. Несмотря на весь ужас, который переживал Ричард, пытаясь восстановить свое давнишнее состояние, этот эпизод не был лишен определенного ситуационного юмора. В течение какого-то периода перед полным восстановлением инцидента во время ЛСД-сеансов в памяти Ричарда начали возникать отдельные элементы деревенской жизни в различных сенсорных модальностях. Он видел косы, серпы и грабли, созревший хлеб, мягко колышущийся на ветру, пасущихся коров и лошадей, полевые цветы на фоне голубого неба, ломти хлеба и молоко – типичная еда фермера, работающего на поле. Все это сопровождалось характерными звуками крестьянской жизни – перезвоном, перестуком, мычанием, блеянием, лаем, кряканьем. Он чувствовал, как легкий ветерок пробегает над полем, ощущал запах созревших колосьев, свежеиспеченного хлеба, травы и полевых цветов. Сопутствующие же этим, казалось бы, идиллическим переживаниям эмоции совсем не соответствовали им: они включали чувства тревоги, депрессии и беспомощности. На одном из этих сеансов Ричард неожиданно регрессировал далеко в младенчество и вспомнил себя годовалым ребенком, завернутым в одеяло и лежащим в траве на краю поля, пока взрослые убирали урожай. Он увидел корову, приближающуюся к нему. Она щипала траву в непосредственной близости от его головы, а затем несколько раз лизнула его в лицо своим шершавым языком. При оживлении этого эпизода голова коровы представлялась ему настолько огромной, что заполняла всю комнату, в которой проходил сеанс. Ричард обнаружил себя беспомощно взирающим на чудовищную коровью морду, с которой стекала слюна, и почувствовал, как эта слюна заливает ему лицо. Пережив счастливый конец ситуации, когда взрослые обнаружили случившееся и избавили его от коровьей нежности, Ричард почувствовал огромное облегчение и прилив жизненных сил. Он хохотал целых пять минут и обрел способность шутить над этим столь потрясшим его случаем.

На более позднем сеансе Ричард обнаружил глубокую функциональную связь между основной темой этой СКО и испытаниями, связанными с его биологическим рождением. Молодой человек пришел к заключению, что родовая травма явилась фундаментальным прототипом всех тех ситуаций, в которых он чувствовал себя совершенно беспомощным, отданным на милость внешних разрушительных сил. После переживания повторного рождения в ЛСД-сеансах у Ричарда начались длительные положительные экстатические чувства. Они ознаменовали радикальное улучшение его клинического состояния. Полностью исчезли депрессия, тревога и психосоматические симптомы, он почувствовал себя преисполненным активности и оптимизма. Его представление о себе значительно улучшилось, он оказался способен на эротические отношения с женщиной и имел первое в своей жизни гетеросексуальное половое сношение.

СКО, подобные трем описанным в вышеприведенных примерах, можно обнаружить у многих психически больных, подвергающихся психолитической терапии. Поскольку эти системы оказываются весьма важными для понимания психодинамических переживаний в ЛСД-сеансах, представляется уместным более детально обсудить проблемы их возникновения, динамики и проявления во время действия ЛСД.