Дж. Кришнамурти. ПРОБЛЕМЫ ЖИЗНИ

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Мать била своего ребенка, а он кричал от боли. Она была сильно рассержена и пока била, что-то резко ему выговаривала. Когда мы возвращались назад, она уже ласкала ребенка и так крепко его сжимала, словно готова была задушить в своих объятиях. В глазах ее были слезы. Ребенок выглядел удивленным, но улыбался матери.

Любовь – удивительная вещь; и как легко мы теряем ее жаркое пламя! Пламя исчезает, и остается дым. Этого дыма полны наши сердца и наш ум, а дни наши проходят в слезах и горечи. Песня забыта, и слова утратили значение; исчез аромат, и наши ладони пусты. Мы никогда не знаем, как уберечь пламя от дыма, а дым всегда тушит пламя. Но любовь – вне ума, она не в сетях мысли ее невозможно найти, культивировать, хранить; она здесь, когда ум молчит и сердце пусто от всего, что создано умом.

Комната выходила на реку, в водах которой отражалось солнце. Он был отнюдь не глуп, но полон душевного волнения и бьющих через край чувств, которыми он наслаждался и которые давали ему великие радости. Ему хотелось говорить, и когда ему указали на золотисто-зеленую птицу, он обратил к ней свои чувства и излил их на нее. Потом он говорил о красоте реки и спел об этом песню. У него был приятный голос, но комната оказалась слишком мала. К золотисто-зеленой птице подлетела другая, обе уселись рядышком друг около друга и охорашивались.

"Разве благоговение не есть путь к Богу? Разве жертва благоговейной преданности не ведет к очищению сердца? Разве благоговение не является важнейшей частью нашей жизни?"

– Что вы понимаете под благоговением?

"Это – любовь к высшему; это возложение цветов перед образом перед символом Бога. Благоговение – это полное растворение; это любовь, которая превосходит любовь плоти. Я проводил многие часы, полностью потеряв себя в любви к Богу! В этом состоянии я – ничто, и я ничего не знаю. В этом состоянии вся жизнь это единство; чистильщик улиц и король едины. Это состояние чудесно; вы, конечно, должны знать его".

– Является ли благоговение, преданность любовью? Является оно чем-то отличным от нашей повседневной жизни? Есть ли это акт жертвы, посвященной какому-то объекту, знанию, служению или действию? Имеет ли место самопожертвование, когда вы теряете себя в вашей преданности? Когда вы полностью отождествили себя с объектом благоговения, преданности – является ли это самоотречением? Является ли самоотверженностью то состояние, когда вы, теряя себя в книге, в песнопении, в идее? Является ли преданность поклонением образу, человеку или символу? Имеет ли реальность какой-либо символ? Может ли символ когда-либо представлять истину? Разве символ не статичен? И может ли то, что статично, когда-либо представлять то, что живо? Разве ваш портрет – это вы сами?

Рассмотрим, что мы понимаем под благоговением, преданностью. Ежедневно вы проводите по несколько часов, погруженный в то, что вы называете любовью, в созерцание Бога. Но является ли это благоговением, преданностью? Человек, который отдает свою жизнь улучшению социальных условий, предан своей работе; преданный и генерал, на обязанности которого лежит разработка планов разрушения. Но настоящая ли это преданность? Вы проводите время, опьяненный образом высшего или идеей о Боге; а другие люди делают то же самое, но иным путем. Существует ли коренное различие между этими путями? Разве это благоговейная преданность, если у нее есть объект?

"Но мое поклонение Богу поглощает всю мою жизнь. Я ничего не осознаю, кроме Бога. Он наполняет мое сердце".

– Точно так же человек, который боготворит свою работу, преклоняется перед лидером, перед идеологией, – и он поглощен предметом своей деятельности. Вы наполняете сердце словом "Бог", а другой наполняет его деятельностью. Но разве это – благоговейная преданность? Вы находите счастье в ваших образах, ваших символах, а другой – в своих книгах и музыке; и это – благоговейная преданность? Если вы теряете себя в том или ином, разве это благоговение? Муж предан своей жене по разным причинам, которые дают ему удовлетворение, но разве чувство удовлетворения – это благоговейная преданность? Отождествление себя со страной действует опьяняющим образом; а разве отождествление – это благоговейная преданность?

"Но ведь когда я предаю себя в руки Бога, я никому не наношу вреда. Напротив, я одновременно покидаю пути зла и не делаю зла другим".

– Это, по крайней мере, уже кое-что. Но хотя вы, быть может, и не причиняете видимого вреда, однако разве иллюзия не приносит вред на более глубоком уровне одновременно и вам, и обществу?

"Меня не интересует общество. Мои потребности ограничены малым; я владею страстями и провожу дни под сенью Бога".

– Разве не важно выяснить, существует ли что-нибудь за этой сенью? Если вы преклоняетесь перед иллюзией, вы привязаны к своему чувству удовлетворенности; но уступать желанию на любом уровне – значит быть исполненным вожделения.

"Своими словами вы вносите великий разлад, и я не совсем уверен в том, что эту беседу стоит продолжать. Видите ли, я пришел, чтобы преклонить колени у того же алтаря, что и ваш. Но я вижу, что ваше поклонение совсем иного рода, а то, что вы говорите, до меня не доходит. Тем не менее, мне хотелось бы знать, в чем красота вашего поклонения. У вас нет изображений, образов, ритуалов, но ведь вы должны поклоняться. В чем заключается ваше поклонение?"

– Поклоняющийся есть предмет его поклонения. Боготворить другого – это боготворить себя самого; изображение, символ суть проекции, рожденные нашим "я". По сути дела, ваши идолы, ваши книги, ваши молитвы – это отражение того, что составляет основу вашей жизни; они – ваше собственное творение, хотя бы они и были созданы другими людьми. Вы производите выбор в соответствии с тем, что дает вам удовлетворение; ваш выбор – это ваши предрассудки. Созданный вами образ опьяняет вас; он высечен из накоплений вашей памяти; вы преклоняетесь перед собой с помощью образа, который создан вашей мыслью. Ваша благоговейная преданность – это любовь к самому себе, прикрытая песнопениями, созданными вашим умом. Образ – это вы сами, это отражение вашего ума. Такая преданность есть один из видов самообмана, который ведет лишь к скорби, к изоляции, а это есть смерть.

Является ли искание благоговейной преданностью? Если вы стремитесь найти нечто, тогда это уже не искание; если вы ищете истину, вы ее не найдете. Мы убегаем от себя путем искания, которое является иллюзией. Любыми путями мы стремимся уйти от того, что мы есть. Внутри себя мы так поверхностны, мы в действительности ничто; поэтому преклонение перед чем-то большим, чем мы сами, имеет такой же мелкий и неразумный характер, какой присущ нам самим. Отождествление себя с великим – это лишь проекция, которая исходит от малого. Большее есть pacширенное меньшее. Когда малое занято поисками большего, оно найдет лишь то, что способно найти. Пути бегства многочисленны и разнообразны, однако ум, убегающий от того, что он есть, остается исполненным страха, узости и неведения.

Понимание того, что мы убегаем от себя, – это освобождение от того, что есть. То, что есть, можно понять лишь тогда, когда ум больше не ищет ответа. Поиски ответа – это бегство от того что есть. Подобным поискам дают различные наименования, одно из них – благоговейная преданность; но для понимания того, что есть, ум должен быть безмолвен.

"Что вы понимаете под словами "то, что есть"?"

– То, что есть, – это то, что существует в каждый данный момент. Осознать то, что есть, – это понять весь процесс вашего поклонения, вашей благоговейной преданности по отношению к тому, что вы называете Богом. Но вы не хотите понять то, что есть, так как избранная вами форма бегства от того, что есть, названная вами благоговейной преданностью, является для вас источником больших радостей. Поэтому иллюзия приобрела большее значение, чем реальное. Понимание того, что есть, не зависит от мысли, так как сама мысль есть уход от того, что есть. Думать о проблеме не означает понимать ее. Только тогда, когда ум безмолвен, раскрывается истина того, что есть.

"Я вполне доволен тем, что имею. Я счастлив с моим Богом, с моими песнопениями, с моей благоговейной преданностью. Преданность Богу – это песнь моего сердца, и в этой песни заключено мое счастье. Ваша песнь, может быть, более чиста и всеобъемлюща, но когда я пою, сердце мое переполнено. Чего еще может просить человек, кроме того, чтобы иметь переполненное сердце? В моей песне мы с вами братья, а ваша песнь меня не тронула".

– Когда песнь исходит от реального, нет ни вас, ни меня – есть лишь безмолвие вечного. Песнь – это не звуки, это безмолвие. Не давайте звукам вашей песни наполнять ваше сердце.