Т. П. Григорьева. ДАО И ЛОГОС

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Итак, если Логос и Дао имманентны миру, то предназначены выполнять какую-то функцию. Скажем, Логос – цель Бытия, его реализация – бытие в Истине: идеальный порядок, Космос, когда всем хорошо. А Дао – Путь к этой цели; следуя Дао, проходя цикл за циклом, "мир идет к Добру", или к реализации собственной Энтелехии. Но Цель и Средство едины, вместе, сообща выполняют мировой замысел, т.е. они не противоречивы, дополняют друг друга: если Логос – жизнь согласно Разуму (Ноосфера), то Дао – средство ее достижения. Потому Дао и называют "моральным законом", от которого нельзя отступить ни на шаг ни вправо, ни влево.

Но если так разумно устроен мир, почему же так неразумно он живет на протяжении уже многих тысячелетий? Ведь не случайно вблизи История внушает "чувство ужаса", и чем дальше, тем больше. Веками продирался человек сквозь тьму незнания, оставляя развалины, опустошенные распрями земли. Отступали моря, наступали пустыни. Одни созидали, другие с удивительным упорством разрушали созданное подвижниками, превращая оазисы в голые степи. Мы – свидетели небывалых катастроф, сделавших реальным конец света, но не всегда с достаточной ясностью представляем себе истинную причину этих катастроф, которые становятся обыденным явлением, и к ним уже привыкает человек, предпочтя лучше погибнуть, чем признать собственную вину. Каков человек, таков и мир.

Причина же убыстряющейся катастрофичности мира человеческого, убыстряющего с каждым днем шаг к пропасти, в разрыве связи Неба – Земли. Чем более за последние века набирала силу техногенная цивилизация, о которой шла речь, тем более бездуховной становилась жизнь. Чем бездуховнее становилась жизнь, тем более отторгался человек Бытием и, чем более отторгался он Бытием, тем более разрушался изнутри. "Небо и Земля не связаны, будет Упадок" – сказано в "Ицзине". А помните пророчество Достоевского?

"Бог взял семена из миров иных и посеял на сей земле и взрастил сад свой, и взошло все, что могло – взойти, но взращенное живет и живо лишь чувством СОПРИКОСНОВЕНИЯ своего таинственным мирам иным; если ослабевает или уничтожается в тебе сие чувство, то умирает и взращенное в тебе. Тогда станешь к жизни равнодушен и даже возненавидишь ее" [1].

Когда началась техническая гонка, порвалась не только связь времен – по горизонтали, но, что страшнее, порвалась связь времен по вертикали, т.е. стали притупляться те духовные, нравственные навыки, которые накапливались в страдании и которые только и могли вывести душу человека к Свету. Притупилось то самое чувство "соприкосновения", которое позволяло каждому ощущать себя частью Целого, испытывать боль Вселенского организма: в одном месте ударишь – в другом отзовется.

Потому так и страшились этого веяния, обезбоживания мира русские философы, что оно ведет к его самоуничтожению.

"Все живущее во все времена в разных формах ощущало, что вне времени, в вечности, предмирно было совершено какое-то страшное преступление, что все и всё в этом преступлении участвовали и за него ответственны. Жаждой искупления наполнена вся история мира, и лишь как искупление может быть понят смысл истории... Если зло и страдания жизни, смерть и ужас бытия не являются результатом предмирного преступления богоотступничества, великого греха всего творения, свободного избрания злого пути, если нет коллективной ответственности всего творения за зло мира... то бытие не имеет никакого смысла и никакого не может иметь оправдания" [2].

Когда-то меня поразили слова Ламартина:

"Человечество подобно ткачу, работающему на станке времен с изнанки. Придет день, когда, взирая на другую сторону ткани, человечество узрит картину дивную и величавую, вытканную на протяжении веков его собственными руками, причем само оно не ведало ничего, кроме путаницы нитей на изнанке ткани. В этот день человечество преклонится перед Провидением, проявляющим себя в нем самом" [3].

Значит, есть нечто, на что можно уповать: за покровом майи существует то, что не подвержено разрушению и что благорасположено к человеку, некий изначальный Разум, ведущий его за собой сквозь тернии дорог, через падения и подъемы к чему-то другому. Может быть, История дана в испытание – горнило духа, очищает и расширяет сознание, то сознание, которое способно понять ее, извлечь урок. Потому и выглядит столь неприглядно с изнанки – "путаница нитей", узелки, непонятно зачем завязанные, в общем, картина Хаоса, творимая страхом перед ним. И жизнь, действительно, не имеет смысла, если нить каждого обрывается с его смертью, как, скажем, в "Теогонии" Гесиода: одна мойра прядет нить жизни, другая проводит ее через перипетии судьбы, третья перерезает нить, обрывает жизнь человека. С тех пор и стали думать, что жизнь человека конечна.

Но что-то продляло эти нити, располагая их определенным образом. Страх, "ужас истории" не останавливал подвижников, хотя и оставлял рубцы в их душе. Некий извечный Свет манил идти дальше и восстанавливать разрушенное, возводить ступени к Истине. Великие умы проницали будущее и потому не сомневались в пришествии Разума.

"По своим обязанностям и целям все служат красоте целого, так что чего мы ужасаемся в частностях, то произведет на нас впечатление, если рассматривать его в целом... Напротив, заблуждение, привязывающее нас к одной какой-либо части мира, само по себе безобразно"

(Августин. Об истинной религии, XL).

Как всякое Целое, История имеет свой Закон, стало быть, исповедима, доступна пониманию человека и, как всякое Целое, причастна Бытию. Потому, сколько бы человек ее ни искажал, приноравливая к своим маленьким нуждам, она все в конце концов ставит на свои места и каждому воздает по заслугам, и никто не избежит ее приговора. Это особенно ощущается на исходе Истории, когда, действительно, появляется возможность увидеть ее с лицевой стороны, самою Ткань Истории, где нет ни одной случайной нити или окраски.

И разве случайно образ космического Ткачества, Ткани, прошел через все века и дошел до нашего времени? И на Западе, и на Востоке: "Дао имеет основу и уток, ветви и завязи. Овладевший искусством Единого связывает в одно тысячи веток, тьму листьев"; "Тьма вещей разбилась на сто родов, каждое получило свою основу и свой уток, свой порядок и свое место" ("Хуайнань-цзы", гл. 2). Или гл. 6 "Цзы-чжуань": "Ритуал (ли) – это устои (в отношениях) верхов и низов, основа и уток Неба и Земли. Он дает жизнь народу. Поэтому прежние правители следовали ему". И древние тексты Японии полны напоминаний о Ткачихе (или утке и основе и вечной нити), плетущей мировую ткань. Этот архетип не объяснишь случайным совпадением или просто развитием ткачества.

Во все времена были те, кто знал Истину: мир лежит во зле, но устремлен к Добру. Зло несубстанционально и, как все, непричастное Бытию, самоистребляется.

"На темной основе разлада и хаоса невидимая сила выводит светлые нити всеобщей жизни и сглаживает разрозненные черты вселенной в стройные образы. Мир не пустое слово; есть в мире смысл, и он всюду проглядывает и пробивается сквозь одержащее его бессмыслие... смысл мира есть всеединство".

Вера В. Соловьева есть вера русской философии, увидевшей в Истории движение от грехопадения к воплощению Логоса. Прогресса или нет, по убеждению В. Эрна, или он есть усвоение абсолютного:

"История мира – это органический процесс, и, как бы зло ни торжествовало в промежуточных фазах его, конец, к которому придет он, будет окончательной и вечной победой Добра" [4].

И Бердяев видел в конце Истории Свет и Свободу, выстраданные человечеством, и "метаисторический эон", который дает о себе знать в прорывах Творчества. Поэты возвещали: "Сотри случайные черты, и ты увидишь: мир прекрасен". И вслед за Блоком пророчествовал Б. Пастернак:

Силу подлости и злобы
Одолеет дух добра.

И не потому ли доступно видение Высшего плана Бытия, что существует "небо небес", "небо духовное", или мир существ духовных, "где свойственно этим существам видение и знание не от части и не по частям, не якоже зерцалом в гадании и не переменчивое... но целостное и всеобъемлющее, в ясном явлении лицом к лицу, всегда одинаковое, полное и совершенное, без всякой изменяемости времен (I Кор., 13, 9)" (Исповедь Блаженного Августина, XII, 13). И не отсюда ли ощущение благого Единства у таких ученых нашего века, как А. Тойнби?

"Конечно, в движении всех тех сил, которые ткут паутину человеческой истории, есть ясный элемент повторения. Однако челнок, снующий вперед-назад по ткацкому станку времени, производит гобелен, в котором явно проступает рисунок, а не просто бесконечное повторение одного и того же образца" [5].

В начале книги, если помните, я написала, что если удастся распутать хотя бы один узел на ковре Истории, то можно будет понять Закон вселенского Ткачества. А это вопрос отнюдь не праздный, ибо можно сообразовывать свои действия с заданным рисунком, усложняя и украшая его, а можно прервать само плетение, разрушить то, что уже сплетено в узор земной историей.

А может быть, это Дао и Логос трудились над лицевой стороной Истории? И уже потому не могли совпадать, иначе не получилось бы Рисунка. Дао прядет нить Истории, потому что, находясь "в бесконечном движении, не достигает предела", петляет, но, чередуясь, удерживая мир в равновесии, ведет его к Благу. Разум и Путь его претворения организуют жизнь в ее высших формах через пробуждение разума самопознающего себя человека. Дао и Логос, как Восток и Запад, присущи каждому как его возможность, энтелехия. Встреча в человеке двух сторон единого Бытия и даст новое качество Жизни – Целого человека. (Собственно, в этом и заключалась моя задача – показать движение к Целому человеку с двух сторон, способных составить. Единое или "всеединое", а теперь лишь хочу подвести итог размышлениям, "поставить точку дракону в глаз", как говорят японцы.) Сначала эти половины расходились, потом сходились незаметно, а в последний век будто и вовсе распались, как и все пары, вплоть до самого человека, обреченного, казалось, на вечное раздвоение. В искусстве это отступление от Бытия, от Основы, или разрыв Неба и Земли, особенно ощутим. (Как заблудшее бродит воображение по свалкам жизни" и она неумолимо оставляет талант, отторгает то, что не способно ощутить "небо небес". К этому искусству отчаявшихся душ уже и теперь теряется интерес, как теряется он ко всему лишенному индивидуального выражения. А броское искусство авангарда, несмотря на многообразие форм, до жути, по-моему, однообразно. Но это так, к слову.)

В каких-то муках рождается новое, целостное видение Истории.

"В первый период господствует только судьба, т.е. совершенно слепая сила... – по Шеллингу. – К этому периоду истории – его можно назвать трагическим – относится исчезновение блеска и чудес древнего мира, падение тех великих империй, о которых сохранилось только слабое воспоминание... Во второй период истории то, что называлось "судьбой", т.е. совершенно слепой силой, открывается как природа, и этот закон природы... постепенно привносит в историю хотя бы механическую закономерность... В третий период истории то, что являлось нам в предшествующие периоды в виде судьбы или природы, раскроется как провидение, тогда станет очевидным, что даже то, что казалось нам просто вмешательством судьбы или природы, было уже началом открывшегося, хотя и несовершенным образом, провидения... История в целом есть продолжающееся, постепенно обнаруживающее себя откровение абсолюта" [6].

И опять парадокс – знак Истины: чем более бездуховным становился мир на низших уровнях, тем сильнее обострялась интуиция, видение метаисторического зона, на высшем. "Общество, начавшись с царства силы, пройдя через царство закона, должно прийти к царству милостыни или благотворения", – предвещал В. Соловьев [7].

Интуиция в последние по крайней мере два века господства научного знания – была не в чести. Но и Наука приходит к тому же, к поиску единого Закона, с помощью которого можно будет понять все частные формы его проявления. "Ведь святым может быть названо только то, что разумно и знает о разумном" [8]. И, наверное, Целое стало реальностью, когда открыли и ввели в мыслительный процесс понятие поля, кванта и принцип дополнительности Н. Бора, который снял кажущееся противоречие между, казалось бы, несовместимыми состояниями. После этих научных открытий целостное мышление уже стало неизбежностью (на языке образа – началось возвращение блудного сына в лоно Бытия, хотя и не найдены пока ключи в "дом Бытия", к мыслеобразующему языку).

Я не случайно сделала еще один виток в сторону или вспять, ибо, кажется мне, что по тому же принципу волны и корпускулы соотносится и эта пара, Дао и Логос: непрерывность Дао благодаря движению туда-обратно на феноменальном уровне и полный Покой постоянного, или истинного, Дао. И прерывность Логоса, в силу его прямолинейности – на уровне явленного бытия, и неизменность в Вечности: "Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут" (Мф., 24, 35). В каждой вещи есть две природы: в "небесной", неизменной, все вещи едины; в "земной", изменчивой, все вещи различны. Значит, в высшем смысле едины Дао-человек и Логос-Богочеловек; "поступающий по правде идет к свету, дабы явны были дела его" (Ин., 3, 21). Это и есть Целый человек.

Есть изменчивое, подверженное времени, и есть неизменное, не подверженное ему. И пусть одни называли это ноуменальным миром, или Мировой душой, Urseelentum, в которой все вечно пребывает, где находятся поныне потерянные трагедии Эсхила; или Метаисторией, или Человечеством, как Гумбольдт [9]; другие называли изначально чистой природой (син), Великим единым, Дао – суть одна. В изменчивом есть неизменное, это неизменное и есть истинно-сущее, или Истина, поисками которой занят ум человеческий на протяжении всей своей жизни. Но мы пока живем в истории, и естественно наше стремление понять ее законы. Если функциональная асимметрия есть закон существования Целого, то он не может не сказаться и на исторических ритмах. Скажем, если для истории Запада характерна последовательная смена состояний, господствующих форм сознания. Происходило смещение доминанты: на смену мифологическому мышлению приходит религиозное, на смену религиозному – научное, это в паше время образуется новый тип мышления через интеграцию все трех форм сознания. Для восточной же исторической и культурной парадигмы характерен не последовательный, а одновременный или параллельный тип связи одного с другим. Все три формы сознания существовали одновременно, взаимопроникались, что не могло не отразиться на характере каждой из них и на природе социокультурного целого. В первом случае мы имеем прерывный, скачкообразный тип развития (в соответствии с мировоззренческой установкой на закон отрицания-отрицания). Во втором случае – непрерывный, равномерный тип развития, устремленный к самовоспроизводству Изначального образца. Восточный путь можно графически изобразить непрерывной волной, а западный – корпускулой или историческими квантами, скачками, выбросами накопленной энергии. Но та и другая формы есть неотъемлемые свойства Целого, исторической материи, Ткани, которую предстоит увидеть с лицевой стороны.

Если так, то это не может не отразиться и на традиционных символах или образах. Как человек думает, так и строит свои отношения с внешним миром, сознание воссоздает формы по своему подобию. Скажем, у одних изначальна Единица, которая дает начало порядковому ряду чисел, когда одно вытекает из другого – линейному мышлению. Вертикальная же единица выполняет функцию разделения, разводит мир на две половины: правую-левую, субъект-объект, давая возможность властвовать над объектом. Арабская, тем более римская Единица тянется кверху, как и Огонь, или фаустовская душа. (Кстати, если арабские цифры еще имеют тенденцию к округлости, то римские категорически прямолинейны, рассекают пространство – "Разделяй и властвуй!".) Китайская же Единица горизонтальна, – как и дао-вода устремлена вниз или вширь, разливается. Горизонтальная Единица в принципе не может рассекать, ее функция соединительная – не дать распасться Единому. "Мой Путь одним пронизан", – говорит Конфуций. Таков Путь и каждого мудреца: соединять разрозненное невежеством, но соединять в определенном порядке – притягиваются друг к другу вещи "того же рода", или единомышленники. Иерархия уровней сознания и обеспечивает Единство, в то время как соединение чуждого его разрушает. Вертикальная Единица располагает к действию, поиску, дерзанию, бунту; горизонтальная – к покою, недеянию, естественности. Одна ведет к разделению, дифференциации; другая – к соединению, к интеграции (Встреча обусловит их взаимодействие).

Если Логос – Огонь, то Дао – Вода. Свойство Огня – необратимость. Огонь по прямой восходит к Небу. ("По прямому пути Бог приводит все в исполнение", – Платон.) Дао же обратимо: "Возвращение есть движение дао" ("Даодэцзин", §40). Дао-вода колышется, туда-обратно. Логос-огонь, "созидая сущее из противоположных стремлений", толкает к действию, к борьбе, преодолению, восхождению (какой смысл возвращаться в "бездну", к Хаосу, если он изначален?). Отсюда забвение Основы, возможность отсечения прошлого, мешающего восхождению, непризнание Постоянства в пределах Поднебесной, стремление вырваться за ее границы. Дао осуществляется не за счет столкновения противоположностей, а за счет их единства: инь-ян сами по себе следуют друг за другом, как солнце и луна, и не нужно их подталкивать, взрывать ситуацию ради перехода в иное состояние, делать Историю. Все идет своим чередом, все рождается. из Небытия и возвращается в Небытие для нового цикла, но не за счет разрыва связей, а за счет наращивания силы: один виток находит на другой по мере реализации древа жизни. Дао олицетворяет память, верность изначальному, Основе.

Огонь всегда жертвенный, даже карающий, – самоистребляется, поднимаясь ввысь, до полного самосожжения. Путь жертвы. Идея карающего Огня прошла от Гераклита и Сенеки до наших дней: "Грядущий огонь всех объемлет и всех рассудит" (Гераклит, 66). Каждый "Великий Год" происходит космический пожар, чтобы обновить вселенную. Лишь праведных не коснется Огонь. (Идея, которая легла в основу апокалипсиса, эсхатологии) Астрологи предсказывали: когда семь планет собираются в созвездии Рака, то наступает Великий потоп, а когда собираются в созвездии Единорога, то Вселенная испепеляется Мировым пожаром. Древние приписывали Огню способность мыслить: "...все части огня, как видимые, так и невидимые, обладают мышлением и причастны разуму" (Эмпедокл). Существует понятие адского огня, карающего грешников. Сам Яхве – "огонь поядающий" (Втор., 4, 24). Но это все тот же Огонь, праведникам во благо, грешникам во спасение. "Огонь божественной любви Твоей, попаляющий в нас все недостойное Тебя, воспламеняет нас" ("Исповедь Блаженного Августина", XIII, 9),

К Воде отношение в этой системе было другое. Скажем, у стоиков вода олицетворяет Хаос: Великий Потоп – "выпущенная на волю бездна хаоса". Но Водой Христос надеялся смирить огненные страсти падших, смирить огненную стихию. Иисус наставляет Самарянку, пришедшую к колодцу: "Всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять; А кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную" (Ин., 4, 13 – 14). Но не соблазнился человек жизнью вечною и испил чашу огненную, забыв, что "Есть и другие воды над твердью небесною. Что же это за воды? Думаю, что это духи бессмертные, которые не испытали падения и земного повреждения, но устояли в том состоянии, в которое Ты поставил их... Видим твердь небесную, занимающую место в мироздании между водами над нею, верхними, которые духовны, и водами под нею. нижними, которые вещественны" ("Исповедь Блаженного Августина", XIII, 15, 32). И прошел сполна Путь огненной стихии, но так и не очистился огнем. На пороге XX в. Вивекананда взывал к здравому смыслу: "Европа на краю вулкана. Если огонь не будет потушен потоком духовности, она взлетит на воздух". А о самом Вивекананде говорил его учитель, Рамакришна: "Смотрите, смотрите, какая проникновенная сила! Он ревущее пламя, которое уничтожает все нечистое". Есть один огонь, и есть другой; как и во всем, есть две природы – высокая и низкая. А вернее всего сказал об этом японский мудрец Кэнко-хоси: "В законах говорится, что вода и огонь не бывают грязными. Грязным может быть лишь сосуд". Стало быть, от загрязнений, от клеш (зависти, недоброжелательства, злобы) нужно очистить сознание, тогда будет нечего опасаться ни Воды, ни Огня.

Не в том беда, что Запад шел по преимуществу дорогой Огня, а Восток следовал путем Воды, а в том, что эти две космические силы не были уравновешены. От избытка энергии огня (ян) Запад последние века бьется в лихорадке. От избытка воды (инь) Восток на протяжении тех же веков забылся, будто в летаргическом сне, пока не пробудила его от этого сна огненная стихия Запада. Избыточная энергия огня, естественно, искала выход (слишком много того или другого, инь или ян, грозит гибелью) и направилась туда, где ее явно недоставало. Перераспределение энергий, по закону Целого, вселенскому закону всеобщего Равновесия, было неизбежно. Другое дело, что непробужденное сознание придало этому естественному процессу обмена энергиями насильственную, варварскую форму – колониальной экспансии вместо диалога цивилизаций, обмена культурой и знанием, в чем тот и другой мир испытывали крайнюю нужду. Но и в этой, непростой ситуации находились те, кто стоял над страстями, над личным и национальным эгоизмом. Тагор приветствовал пробуждение Азии:

"Динамизм Европы взял приступом наши пассивные умы. Он подействовал на нас, как ливень из тучи, пришедшей издалека, действует на пересохшую землю, пробуждая в ней жизненные силы... В области морали произошло то же самое, что и в физике. Среди воспринятых нами идей нового века самая значительная утверждает, что все люди равны перед лицом закона".

Но видел Тагор и другую сторону огненной стихии:

"С каждым днем становится все очевиднее, что факел европейской цивилизации несет за пределы Европы не свет, а пожарище".

Он сравнивает колонизацию Азии с вторжением европейцев в Америку, когда они ради золота "путем предательства и насилия уничтожили чудесную цивилизацию майя" [10].

Но в сознание запала идея, что можно навязать миру порядок, переделать его, перекроить по своему усмотрению. А во что это обошлось человечеству? На это нет ответа, ибо это неисчислимо, как не передашь на языке цифр торжество накопленных анергий Тьмы, мирового зла, отравившего людское сознание, которое только-только начинает приходить в себя.

Беда, стало быть, в том, что разъяты половины, отношение Огня и Воды, Запада-Востока, ян-инь, не регулируются Разумом, когда Логос и Дао отчуждаются друг от друга. Если стихии Воды и Огня уравновешены, они перестают быть стихиями, к ним возвращается Разум. Говоря словами платоновского Тимея, конец человеческих мучений наступит тогда, когда человек победит разумом силу огня и воды, воздуха и земли, одолеет их неразумное буйство и снова вернется к идее прежнего и лучшего состояния. Беда в том, что нарушилась Гармония изначального ци, подвижное равновесие вселенских энергий. Оттого и взбунтовались стихии, и мы это все чаще наблюдаем. Бессознательная сила привела к такому избытку Огня, что стала реальностью ядерная зима (крайности сходятся): "В крайнем пределе холод замораживает, в крайнем пределе жар сжигает" ("Чжуан-цзы", гл. 21). Огню неведом Великий предел, он сам по себе не может остановиться, не знает границ и может испепелить все на пути. ("Бессознательное", по Юнгу, есть сфера "мироразрушительного и миросозидательного огня" – та же матрица изначального Хаоса, созидающего и разрушающего.)

Прорыв бессознательной стихии в актах насилия, в массовых психозах, в национальных распрях, в наркомафии – симптомы болезни XX в. Если не понять истинную причину недуга, заниматься следствиями, которые лишь будут возрастать на почве недомыслия, то уж не избежать Мирового пожара, предчувствием которого полна литература.

"Если в одном малом существе, так сильно привязанном к жизни, – в человеке жестоко и неодолимо бушует огонь самоуничтожения, то это начало присуще и всему моему Лесу... Весь мир готовится к последнему порыву самосожжения в Большом огне – и ты молчишь... Отче, помоги мне, может быть, это Ты?" [11].

Но почему Бог должен помогать человеку? Помощь Бога – в отсутствии помощи (Небытие Бога). Он все дал, все устроил по законам Красоты, и вольно было человеку разрушить этот Храм и при этом упрекать не себя, а Всевышнего. Как иначе научишь человека уму-разуму, заглянуть в себя и найти там ответы. Разве царствие божье не внутри человека? И, может быть, есть выход, может быть, стоит заглядывать в древние тексты? Скажем, последняя, 64-я гексаграмма Ицзина, завершающая весь цикл, состоящий из 64 фаз, так и называется – "Еще не конец!" (Вэй-цзи). А состоит она из верхней триграммы Огня и нижней триграммы Воды. Как нужно вести себя в этой ситуации человеку, чтобы выйти из затруднения? Благо есть перевод и комментарий Ю. К. Щуцкого, так что можно и непосредственно к ним обратиться. Но так как его книга давно уже стала редкостью, я приведу некоторые толкования. Что означает эта завершающая весь цикл гексаграмма?

"Ситуации разворачиваются так, что, наконец, наступает хаос, но хаос рассматривается не как распад созданного, а как бесконечность, как возможность бесконечного творчества все вновь и вновь. Не как нечто отрицательное выступает здесь хаос, а как среда, в которой может быть создано нечто совершенно новое",

т.е. вполне в духе современной физики. А приведет ли хаос к порядку, это уже зависит от человека, от правильности его поведения.

"В то время, тогда человек проходит через хаос, единственное, на чем он может держаться, это на самом себе, ибо в хаосе не на что положиться. Он должен на второй позиции, которая как раз характеризует внутреннюю жизнь человека и его замкнутость, полнейшим образом держаться на самом себе, сохранить самого себя".

Вот и ответ: ситуация "хаоса", которую мы сейчас переживаем, обнадеживает в том смысле, что человеку более не на что полагаться, как на самого себя, и он перестает искать, на кого бы опереться, чьи бы выполнить указания, и волей-неволей вынужден обратиться к себе самому, непривычному и неизвестному до сих пор, ибо был он все это время не самим собой, а кем-то другим, кем-то надиктованным. Потому эта ситуация и предстает как предельная: тут уж все зависит от самого человека, от того, сможет ли он наконец "познать самого себя". Не для этого ли устранены все иллюзии и все опоры, и он остается лицом к лицу с Истиной Бытия.

"Стойкость, охарактеризованная па предыдущей ступени, здесь является центральной характерной чертой человека. Она сообщает ему благородство. И это благородство, как из некоего центра, может излучаться во все окружение, облагораживая его. Суть этого внутреннего благородства – в той гармонии, которая подчеркивается средней позицией в верхней триграмме. Это внутренняя ПРАВДИВОСТЬ" [12].

Уравновесить две Вселенские силы, Огонь и Воду, тем более возможно, что они едины. По древнеиндийским представлениям, огонь и вода не только не противоречивы, но и пребывают друг в друге. Бог огня Агни – "сын вод". Говоря же словами поэта:

Они сошлись. Волна и камень,
Стихи и проза, лед и пламень
Не столь различны меж собой.

Потому и потянулись Запад к Востоку, Восток к Западу, чтобы уравновесить крайности. И они встретятся, когда эти крайности уравновесятся в самом человеке, ибо в нем Все. Мы, действительно, переживаем момент фазового совпадения (Ахиллес догнал черепаху), предваряющего восхождение на новую ступень Эволюции – космического сознания (но не потому, что человек вошел в космос, а потому что космос начинает входить в человека). И кто знает, может быть, мы будем свидетелями преображенного мира, как предсказывал Вернадский, планета перейдет в новое состояние, ибо прежнее исчерпало себя, и из Хаоса родится Ноосфера, расцветет в конце Пути цветок Вселенского Разума, и человек ощутит себя своим во Вселенной. И, как всякое цветение, это может произойти неожиданно. Как это у Ламартина:

"Придет день, когда, взирая на другую сторону ткани, человечество узрит картину дивную и величавую, вытканную на протяжении веков его собственными руками... В этот день человечество преклонится перед Провидением, проявляющим себя в нем самом".

Прямо по Достоевскому:

"Когда весь человек счастья достигнет, то времени больше не будет, потому что не надо". И произойдет Это неожиданно, скачком (как расцветает цветок или появляется солнце над горизонтом). В "один день" закончится История, выполнившая свое назначение, и Человек, озаренный внутренним Светом, более не станет принимать за реальность тени, как в Платоновой пещере, а увидит все, как есть. "Познавший себя узнает, откуда он"

(Плотин. Энн. 6, 9, 7).

И в Писании сказано:

"Говорю вам тайну: не все мы умрем, но все изменимся вдруг, во мгновение ока"

(I Кор., 15, 51).

Стало быть, устремленный к Логосу и следующий Дао мир сам по себе восходит к Добру. Говоря словами Толстого, "мир движется, совершенствуется, задача человека участвовать в этом движении и подчиняться и содействовать ему". Тогда и осуществится всечеловеческая Энтелехия.

Итак, то расширяясь, то сжимаясь, двигалась История, придавая всему пульсирующий ритм, позволяя биться по-своему каждое сердце Вселенной (кстати, идеограмма "сердце" напоминает срез двойной спирали ДНК).

Сердце, по восточным учениям, – та точка, через которую все сообщается между собой: Земля с Небом, Человек с Человеком, Народ с Народом. Мудрые люди говорят: "Если у Вселенной одно сердце, значит, каждое сердце – Вселенная". Многому научился человек за долгий путь; когда поймет это, поймет и то, что все было не напрасно.