И. Г. Фихте. ОСНОВА ОБЩЕГО НАУКОУЧЕНИЯ

<<< ОГЛАВЛЕHИЕ >>>

Второе положение, установленное как содержащееся в нашем главном положении – Я полагает себя как определенное, то есть определяет себя самого, – само заключает в себе противоположности и, стало быть, уничтожает себя. А так как оно не может уничтожать себя, не уничтожая косвенно также и единства сознания, то мы должны постараться объединить заключающиеся в нем противоположности при помощи нового синтеза.

1. Я определяется; оно есть определяющее начало (то есть слово "определять" стоит тут в действительном залоге) и потому действенно.

2. Оно определяет себя; оно есть определяемое и потому находится в страдательном состоянии (определяемость по своему внутреннему смыслу всегда обозначает страдание, ограничение реальности). Стало быть, Я одновременно в одном и том же действии является и действенным, и страдательным. Ему в одно и то же время приписывается и реальность, и отрицание, что, без сомнения, есть противоречие.

Это противоречие нужно разрешить через понятие взаимоопределения; и, несомненно, оно было бы совершенно разрешено, если бы вместо вышеприведенных положений можно было бы мыслить лишь следующее:

Я определяет деятельностью свое страдание или же страданием свою деятельность. В таком случае оно было бы в одном и том же состоянии одновременно и действенно и страдательно. Весь вопрос лишь в том, возможно ли мыслить такое положение и как его мыслить.

Для того, чтобы всякое определение вообще (всякое измерение) было возможно, необходимо установить некоторый масштаб. Но таким масштабом не могло бы быть ничто другое, кроме самого Я, так как первоначально с безусловностью полагается только Я.

Но в Я полагается реальность. Следовательно, Я должно быть полагаемо как абсолютная полнота (стало быть, как некоторое такое количество, в котором содержатся все количества и которое может быть мерилом для них всех) реальности, и притом первоначально и безусловно, если только синтез, сейчас установленный только проблематически, должен быть возможен, а противоречие должно быть разрешено удовлетворительным образом. Итак,

1. Я полагает безусловно, без всякого на то основания и помимо какого-либо условия, абсолютную полноту реальности как некоторое количество, больше которого, единственно в силу этого самого полагания, не может быть никакое другое; и этот абсолютный максимум реальности оно полагает в себе самом. Все, что полагается в Я, есть реальность, и всякая реальность, какая только есть, полагается в Я (§1). Но эта реальность в Я представляет собою некоторое количество, именно некоторое безусловно полагаемое количество (§3).

2. Через этот безусловно полагаемый масштаб и посредством его применения должно быть определяемо количество любого недостатка реальности (количество страдания). Но ведь недостаток есть ничто; и недостающее есть ничто. (Небытие не может быть воспринимаемо.) Следовательно, его можно определить только тем, что определена будет остальная часть реальности. Таким образом, Я в состоянии дать определение только ограниченному количеству своей реальности; и его определением определяется одновременно также и количество отрицания. (Посредством понятия взаимоопределения.)

   (Мы тут еще полностью отвлекаемся от определения отрицания как противоположности реальности в себе, в Я и сосредоточиваем наше внимание лишь на определении некоторого количества реальности, которое меньше чем полнота.)

3. Количество реальности, не равное полноте, само есть отрицание, а именно отрицание полноты. Оно противополагается полноте как ограниченное количество. Всякая же противоположность есть отрицание того, чему она противополагается. Всякое определенное количество есть полнота.

4. Но если должно быть возможно противоположить полноте такое количество, следовательно, сравнить его с нею (по правилам всякого синтеза и антитезиса), то между ними должно быть налицо какое-нибудь основание их отношения; и таким основанием является в этом случае понятие делимости (§3). В абсолютной полноте нет частей; но ее можно сравнивать с частями и отличать от них. Так можно удовлетворительно разрешить вышеупомянутое противоречие.

5. Чтобы как следует уразуметь это, поразмыслим над понятием реальности. Понятие реальности равно понятию деятельности. Что всякая реальность полагается в Я, это значит, что в нем полагается всякая деятельность, и наоборот: что все в Я есть реальность, это значит, что Я только деятельно; поскольку оно деятельно, оно есть только Я; поскольку же оно не деятельно, оно есть Не-Я.

   Всякое страдание есть не-деятельность. Страдание поэтому никак нельзя определить иначе, как только соотнося его с деятельностью.

   Это, конечно, вполне соответствует нашей задаче, согласно которой страдание должно быть определено посредством деятельности, путем взаимоопределения.

6. Страдание может быть поставлено в отношение к деятельности только при том условии, если оно обладает каким- либо общим с ней основанием отношения. Но таким основанием не может быть ничто иное, кроме общего основания отношения между реальностью и отрицанием, основания отношения количества. Страдание может быть через количество поставлено в отношение к деятельности, а это значит, что страдание есть некоторое количество деятельности.

7. Для того, чтобы можно было мыслить некоторое количество деятельности, нужно иметь какой-нибудь масштаб деятельности, то есть и иметь деятельность вообще (что выше было названо абсолютной полнотой реальности). Количество вообще есть мера.

8. Если в Я полагается вообще вся деятельность, то полагать некоторое количество деятельности значит уменьшать ее; и такое количество, поскольку оно не есть вся деятельность, есть страдание, хотя в себе оно – также деятельность.

9. Таким образом, положением некоторого количества деятельности, противоположением его деятельности не постольку, поскольку она есть деятельность вообще, а поскольку она есть вся деятельность, полагается некоторое страдание. Другими словами, такое количество деятельности как таковое само полагается как страдание и определяется как таковое.

   (Определяется, говорю я. Всякое страдание есть отрицание деятельности; некоторым количеством деятельности отрицается полнота ее. И поскольку это происходит, количество принадлежит к сфере страдания. Если же его рассматривать вообще как деятельность, то в таком случае оно не принадлежит к сфере страдания, но исключается из нее).

10. Таким образом, мы теперь нашли такой X, который является одновременно и реальностью, и отрицанием, и деятельностью, и страданием.

    1. X есть деятельность, поскольку он ставится в отношение к Не-Я, потому что оно полагается в Я, и притом в Я полагающее и действующее.

    2. X есть страдание, поскольку он полагается в отношении к полноте деятельности. Он не есть деятельность вообще, а некоторая определенная деятельность, некоторый род деятельности, принадлежащий к сфере деятельности вообще.

    (Проведите какую-нибудь окружность =A, и вся содержащаяся в ней плоскость X будет противоположна бесконечной плоскости в бесконечном пространстве, которая исключается. Проведите в окружности A какой-нибудь другой круг B, и содержащаяся в нем плоскость = Y будет, во-первых, заключаться в сферой, но вместе с тем подобно ей противополагаться бесконечной плоскости, исключенной A, и постольку совершенно равняться плоскости X. Поскольку же вы будете рассматривать ее как содержащуюся в B, она будет противополагаться исключенной бесконечной плоскости, а следовательно, и той части плоскости X, которая в ней не лежит. Таким образом, пространство Y противополагается самому себе; действительно, оно является либо частью плоскости X, либо же самостоятельно существующей плоскостью Y.)

    Пример: Я мыслю есть прежде всего выражение деятельности; Я полагается тут как мыслящее и постольку как действующее. Но затем оно есть и выражение отрицания, ограничения, страдания; ибо мышление представляет собою особое определение бытия, и его понятием исключаются все остальные виды бытия. Стало быть, понятие мышления противоположно самому себе; оно обозначает некоторую деятельность, если относится к мыслимому предмету; оно обозначает некоторое страдание, если относится к бытию вообще, ибо бытие должно быть ограничено для того, чтобы стало возможно мышление.

    Каждый возможный предикат Я означает собою некоторое ограничение его. Субъект: Я есть безусловно деятельное или сущее. Предикатом же (например, Я представляю, Я стремлюсь и т.д.) эта деятельность заключается в некоторую ограниченную сферу. (Как это происходит и благодаря чему, об этом здесь еще не место говорить.)

11. Теперь можно вполне уяснить себе, как может Я определять своею деятельностью и ее посредством свое страдательное состояние и как может оно быть одновременно и деятельным, и страдательным. Оно является определяющим, поскольку оно полагает себя с абсолютной самопроизвольностью в одну какую-либо определенную сферу изо всех, содержащихся в абсолютной полноте его реальностей, и поскольку рефлексия сосредоточивается только на этом абсолютном полагании и отвлекается от границ положенной сферы. Оно оказывается определяемым, поскольку оно рассматривается как нечто, полагаемое в этой определенной сфере, притом в отвлечении от самопроизвольности полагания.

12. Мы нашли первоначальное синтетическое действие Я, которым разрешается установленное противоречие, а благодаря этому – и некоторое новое синтетическое понятие, которое нам надлежит еще исследовать несколько обстоятельнее.

    Это понятие знаменует собою, подобно предшествующему ему понятию действительности, некоторое более определенное взаимоопределение; и мы уясним себе то и другое самым наилучшим образом, если сравним их как со взаимоопределением, так и между собою.

    Согласно правилам определения вообще, они должны быть: a) оба равны взаимоопределению, b) ему противоположны, c) равны друг другу, поскольку они противоположны взаимоопределению, d) противоположны друг другу.

    1. Они равны взаимоопределению в том, что в них обоих, как и в нем, деятельность определяется страданием или же реальность – отрицанием (что то же самое), и наоборот.

    2. Они оба противополагаются ему, ибо во взаимоопределении только полагается вообще некоторая смена, но не определяется при этом. Остается предоставленным усмотрению каждого, совершать ли переход от реальности к отрицанию или же от отрицания к реальности. В обоих же последних выведенных синтезах порядок смены установлен и определен.

    3. Именно в том, что порядок в них обоих установлен, они подобны друг другу.

    4. Что же касается самого порядка смены, они в этом противоположны. В понятии причинности деятельность определяется страданием, а в только что выведенном понятии страдание определяется деятельностью.

13. Поскольку Я рассматривается как охватывающее в себе весь и всецело определенный круг всех реальностей, оно есть субстанция. Поскольку же оно полагается в такую сферу этого круга, которая не всецело определена (как и чем она определяется, пока остается за пределами исследования), постольку оно акцидентально, или же в нем имеется некоторая акциденция. Граница, отделяющая эту особую сферу от всего круга, и есть то, что делает акциденцию акциденцией. Она представляет собою основание различия между субстанцией и акциденцией. Она заключается в круге; поэтому акциденция находится в субстанции и пребывает в ней. Но она исключает нечто из целого круга; поэтому акциденция не есть субстанция.

14. Никакая субстанция не может быть мыслима безотносительно к акциденции, так как Я становится субстанцией только через положение возможных сфер в абсолютный круг; только благодаря возможным акциденциям возникают реальности, так как в противном случае все реальности просто были бы одним и тем же. Реальности Я суть его способы действия; но есть субстанция, поскольку в нем полагаются все возможные способы действия (виды его бытия).

    Никакая акциденция не мыслима без субстанции, так как для того, чтобы можно было понять, что нечто есть некоторая определенная реальность, я должен это нечто поставить в связь с реальностью вообще.

    Субстанция есть вся смена, мыслимая вообще, акциденция есть нечто определенное, которое сменяется вместе с каким-либо другим сменяющимся.

    Первоначально есть только одна субстанция – Я. В этой единой субстанции полагаются все возможные акциденции, следовательно, все возможные реальности. Каким образом несколько акциденций единой субстанции, подобных в каком-либо признаке, могут постигаться вместе и даже, в свою очередь, быть мыслимы как субстанции, акциденции которых определяются различием таких признаков между собою, – различием, существующим наряду с подобием, – это мы увидим в свое время.

    Примечание. Неисследованной и совершенно не выясненной осталась отчасти та деятельность Я, посредством которой оно различает и затем сравнивает само себя как субстанцию и акциденцию, отчасти же то, что побуждает Я предпринимать это действие; причем, насколько мы можем заключить из первого синтеза, этим побуждающим началом должно быть, конечно, действие Не-Я. Таким образом, как это обычно бывает при всяком синтезе, в середине все как следует соединено и связано; но не то мы видим на обоих крайних концах.

    Это замечание освещает с новой стороны дело, осуществляемое наукоучением. Оно будет и далее продолжать вдвигать посредствующие звенья между противоположностями; но этим противоречие не будет вполне разрешено, а будет только передвинуто далее. Правда, когда между объединенными членами, относительно которых при более близком их рассмотрении оказывается, что они все же не полностью объединены, помещается какой-нибудь новый член, то, конечно, последнее указанное противоречие отпадает; но для того, чтобы разрешить его, пришлось взять новые конечные точки, которые, в свою очередь, противополагаются друг другу и должны снова быть соединяемы.

    Подлинной высшей задачей, содержащей в себе все другие задачи, является следующая: как может Я непосредственно воздействовать на Не-Я или же Не-Я – на Я, раз оба должны быть друг другу противоположны. Между ними помещают какой-нибудь X на который они оба воздействуют и через который они, стало быть, косвенно воздействуют и друг на друга. Но тотчас же замечают, что ведь и в этом X должна быть какая-нибудь точка, в которой Я и Не-Я непосредственно совпадают. Чтобы этому воспрепятствовать, вместо проведения точных границ помещают между ними некоторое новое посредствующее звено = Y. Но очень скоро оказывается, что и в нем, как в X, должна быть какая-либо точка, в которой бы противоположности непосредственно соприкасались. И можно было бы так продолжать до бесконечности, если бы узел затруднения был, правда, не разрешаем, а разрубаем неким властным предписанием разума, которое не делается философом, а только указывается им, а именно повелением: так как Не-Я никак не может быть соединено с Я, то вообще не должно быть никакого Не-Я.

    На это можно еще посмотреть и с другой стороны. Поскольку Я ограничивается Не-Я, оно конечно; в себе же самом, поскольку оно полагается его собственной абсолютной деятельностью, оно бесконечно. Оба эти его момента, бесконечность и конечность, должны быть объединены между собой. Но такое объединение само по себе невозможно. Долгое время, правда, спор будет улаживаться через посредничество; бесконечное ограничивает конечное. Но в конце концов конечность вообще должна быть уничтожена, так как окажется совершенно невозможным достигнуть искомого объединения; все границы должны исчезнуть, и должно остаться одно только бесконечное Я как нечто единственное и всеединое [5].

    Предположим, что в непрерывном пространстве А в точке m находится свет, а в точке n – тьма. Так как пространство непрерывно и между m и n нет никакого hiatus'а,* то между обеими точками должна быть где-нибудь такая точка о, которая в одно и то же время является и светом и тьмою, что внутренне противоречиво. Предположите в промежутке между ними посредствующее звено – сумерки. Допустим, что они тянутся от p до q; тогда в p сумерки будут граничить со светом, а в q – с тьмою. Но этим ведь вы произвели только простое перемещение и отнюдь не разрешили противоречия удовлетворительным образом. Сумерки представляют собой смесь из света с тьмою. А ясный свет может граничить в точке с сумерками только в том случае, если точка p будет в одно и то же время q – светом и сумерками; а так как сумерки только тем отличаются от света, что они являются также и тьмою, то – только в том случае, если точка эта будет одновременно и светом и тьмою. И точно так же обстоит дело с ограничением в точке q. Следовательно, противоречие может быть разрешено только следующим образом: свет и тьма вообще не противоположны между собой, а различаются лишь по степени. Тьма есть только чрезвычайно незначительное количество света. Совершенно также обстоит дело и с отношением между Я и Не-Я.

    * Зияния (греч.).