В. Н. Дружинин. ВАРИАНТЫ ЖИЗНИ

В заглавии – название драмы великого испанского драматурга Кальдерона.

Мы созданы из вещества того же,
Что наши сны. И сном окружена
Вся наша маленькая жизнь.

Это уже Вильям Шекспир, который неоднократно возвращался к аналогичным мыслям. Например, в "Гамлете": "Умереть, забыться и видеть сны". Жизнь есть сон, и смерть – тоже сон. Поток времени подхватывает человека и несет его, не давая ему прозреть и открыть глаза на происходящее. Треть своей жизни мы спим. И для многих людей эта треть – самая лучшая.

Чем старше человек, тем время, необходимое ему для сна, – меньше. Стариковская бессонница – дело обычное, а бессонница в среднем и тем более в молодом возрасте расценивается как болезнь. Люди идут к невропатологу или психотерапевту, принимают таблетки и лежат на кушетке у психоаналитика, чтобы вернуть здоровый, счастливый сон. Значит, вопреки обыденному суждению, смерть – не сон, а отсутствие сна! С потерей сна и сновидений мы приближаемся к смерти. Сон – это жизнь, может быть первичная и самая основная ее форма.

Растения спят, спит плод в утробе матери, которая удовлетворяет все его потребности. Спит младенец в колыбели, когда он сыт и здоров, но пробуждается от голода, боли, холода, мокрой кроватки и т.д.

И человек просыпается. Делает утреннюю гимнастику, бодро бежит на работу, когда о нем некому позаботиться и он сам должен добывать рубль или доллар насущный для себя и своей семьи.

Сны-сказки посвящены удовлетворению желаний: "Бог создал сны, чтобы показать путь спящему, глаза которого во тьме" (Древнеегипетский текст). Сознание, ясно отражающее мир во всей его красоте, серости и безобразии, травмирует само себя. Давно, еще Зигмундом Фрейдом замечено, что изоляция сознания от внешнего мира влечет за собой сон:

"Младший Штрюмпель, сын философа, исследования которого служили нам уже неоднократно руководством в проблеме сновидений, сообщил, как известно, наблюдения над одним пациентом, страдавшим общей анестезией кожных покровов и параличом некоторых высших органов чувств. Когда у этого субъекта закрывали немногие оставшиеся ему органы чувств, он впадал в сон. Когда мы засыпаем, мы все стремимся достичь ситуации, аналогичной эксперименту Штрюмпеля. Мы закрываем важнейшие органы чувств, глаза, и стараемся устранить и от других всякое раздражение или хотя бы всякое изменение действующих на них раздражений. Мы засыпаем, хотя наше намерение никогда в полной мере не осуществляется. Мы не можем ни совершенно устранить раздражения от наших органов чувств, ни уничтожить возбудимость этих органов. То, что нас во всякое время может разбудить более или менее сильное раздражение, доказывает, что "душа и во сне остается в непрерывной связи с внешним миром" [34].

Что такое "жизнь-сон"? Это ощущение нереальности "внешней" жизни и одновременно ощущение реальности единственно желанной "внутренней" жизни. Но в отличие от "жизни творческой" здесь у человека отсутствует стремление к порождению нового (идеи, образа, формулы, текста, предмета и пр.), сознание исчезает полностью и отсутствует внутренняя активность.

И в творческом процессе сознание пассивно по отношению к бессознательному, но при этом контролирует целостное поведение личности.

Идеалом "человека спящего" (термин предложен эзотериком Г.И.Гурджиевым) является вечный, спокойный сон, блаженство, нирвана, когда желания отсутствуют, душа и тело спокойны и находятся в равновесии с миром. Но в реальности этот идеал недостижим, по крайней мере, без особых тренировок, и поэтому человек стихийно впадает в состояние измененного сознания и грезит наяву. Лишь чувствительные ушибы – результаты жесткого соприкосновения с "внешней жизнью" – заставляют его открыть глаза.

"Жизнь-сон" – желанный вариант для всех, чей груз бед, трудов и забот неподъемен. Когда "земля похорон и потерь" (А. Тарковский) становится неуютной, тогда человек выбирает "жизнь-сон". Это не приближение к смерти, наоборот – это приближение к простейшим формам бытия, возврат к детству, стремление вернуться в мир, где не было проблем, боли, тревоги, а был и покой, и блаженство.

Это стремление в свое прошлое. "Золотой век" находится в далеком прошлом, и мы хотим видеть золотые сны: "Мир безумцу, который навеет человечеству сон золотой!" (Беранже).

Но человек не в силах сам вырваться из "внешней жизни", ибо он одержим страстями, ему надо есть и пить, общаться с людьми, у него возникает стремление что-то сделать своими руками: починить утюг, вышить платок, приготовить обед и т.д. Да и "внешняя жизнь" не выпускает его из своих объятий. Поэтому человек изобретает (а другие люди предлагают ему и навязывают) различные способы ухода во "внутреннюю жизнь", пассивную "жизнь-сон", "жизнь – грезы наяву".

Человечество за всю историю своего существования придумало не мало средств, чтобы индивид почувствовал состояние нирваны, ушел в сон, в лучшую жизнь. Во-первых, набор эзотерических школ, сект, тренинговых групп, школ восточных единоборств, "учителей жизни" (от К. Кастанеды до Р. Хаббарда) предлагает индивиду массу "психологических техник", которые обеспечивают изменение сознания. Во-вторых, существуют и более грубые средства, а именно – алкоголь и наркотики.

У всех народов и во все времена они считались основным способом погружения в "жизнь внутреннюю", дабы уйти от треволнений жизни внешней. Но туда ли попадает человек с помощью этих средств, куда хочет попасть? И что такое желанное состояние – сон?

Я вынужден посвятить несколько страниц психологии и физиологии сна, хотя это изложение и будет противоречить стилю и духу книги.

Бодрствование и сон – два основных состояния психики, хотя специалисты выделяют еще два особых состояния: гипнотическое состояние и состояние "суженного сознания" – сомнамбулизм. Сон обнаружен у животных, начиная с низших позвоночных и кончая высшими: приматами и человеком. Давно замечено, что сон делится на две основные фазы: фазу "быстрого" сна и фазу "медленного" сна. Эти фазы чередуются периодически: фаза "медленного" сна в течении ночи сменяется фазой "быстрого" сна, и так далее. "Быстрый" сон называют также парадоксальным, сном со сновидениями, ромбэнцефалическим сном.

Почему такие названия закрепились за этими фазами? Дело в том, что во время "медленного" сна в энцефалограмме человека преобладают так называемые медленные, низкочастотные ритмы, выделяемые при анализе ЭЭГ (в частности – дельта-ритм). Наоборот, в фазе быстрого сна выражены высокочастотные составляющие энцефалограммы, а спектр энцефалограммы в состоянии быстрого сна сходен со спектром в состоянии активного бодрствования. В фазу "быстрого" сна наблюдаются движения глаз, конечностей. Если человека разбудить в фазу быстрого сна, то выясняется, что он видел сон. Человек может легко восстановить содержание сновидений. Если же он будет разбужен в фазу медленного сна, то вероятнее всего не сможет вспомнить, что ему снилось и снилось ли вообще что-нибудь.

Любопытно, что во время "медленного" сна у человека сохраняется нормальная регуляция расхода энергии, хотя и на более низком уровне, чем при бодрствовании. А во время "быстрого" сна гомеостатические механизмы как бы отдыхают: нарушается регуляция температурного баланса и т.д. Наблюдается пойкилотермное состояние, характерное для низших позвоночных. В ходе эволюции фаза "медленного" сна животных увеличивается, а фаза "быстрого" сна сокращается. Исходя из этого многие исследователи приходят в выводу, что эволюция сна направлена от "быстрого" к "медленному" по мере развития и усложнения головного мозга, в первую очередь – его больших полушарий. У человека среди всех высших животных наиболее выражен "медленный" сон и особенно самая глубокая его составляющая – так называемый дельта-сон. Чем более интенсивным умственным и физическим нагрузкам подвергается человек при бодрствовании, тем более продолжительным является глубокий дельта-сон. Существует гипотеза, что в фазу "медленного" сна организм накапливает энергию (происходит увеличение синтеза АТФ – основного источника энергии клеток), а в фазу "быстрого" сна восстанавливается активность мозга (увеличивается синтез белков и РНК – ответственной за процессы памяти).

Эта гипотеза основана на результатах множества биохимических исследований. В фазу "быстрого" сна подавляется активность норадренергических нейронов, а именно они принимают важнейшее участие в процессах восприятия, памяти, внимания и мышления. Они как бы отдыхают и восстанавливают свои возможности. Недостаток "быстрого" сна пагубно влияет на общее состояние: если человека будить в тот момент, когда у него начинается "быстрый" сон (это легко определить по изменению ЭЭГ), то утром он просыпается совершенно разбитым. Но если его будить в фазу "медленного" сна, никаких существенных изменений его состояния по сравнению с обычным не произойдет.

И, самое главное, обнаружено: если человек активно решает возникшие проблемы, осуществляет поисковое поведение, устраняет возникшие трудности и препятствия, то относительная продолжительность фазы "быстрого" сна сокращается. Если же индивид отказывается от активных действий, то длительность фазы "быстрого" сна увеличивается. Поскольку во время этой фазы происходят сновидения, очевидна связь между неудовлетворенностью потребностей и ролью "быстрого" сна как адаптивного процесса. "Быстрый" сон выполняет важную компенсирующую роль.

Человек в трудной, неразрешимой ситуации предпочитает "уснуть и видеть сны", то есть выбирает "быстрый" сон, который по мнению многих исследователей, является "первичным, примитивным бодрствованием". Любая умственная нагрузка увеличивает фазу "медленного" сна.

Какую часть занимает сон в жизни человека? С возрастом человек меньше нуждается в продолжительном сне: доля людей с малой продолжительностью сна (менее 6 часов) возрастает с 12% (18-25 лет) до 61% (46-60 лет). Число же долгоспящих людей незначительно меняется с возрастом.

Человек, для которого сон – единственно естественное и желанное состояние, рассматривает обычное время как промежуток между двумя периодами сна. Он склонен грезить наяву и "отлетать" в определенные моменты от реальности, погружаясь в мир своих фантазий, которые не всегда красочны и зачастую однообразны, но всегда – желанны.

Уход в мир иллюзий (сегодня сказали бы – в виртуальный мир) не так уж редко встречающийся вариант бытия. Термин "жизнь как сон", предложенный мной, следовало бы заменить более точным: "жизнь как грезы" или "жизнь как видение". Сон можно расценивать как обычное измененное состояние сознания, но склонность к переживанию состояний измененного сознания выходит за пределы желания "впасть в сон". Подростки-наркоманы характеризуют эти стремления как желание "улететь", а эффект – как "улет".

Действительно суть в том, что "улететь" – значит оторваться от реальности и погрузиться в жизнь иную, запредельную, не связанную с ощущением себя, существующего здесь и теперь.

Итак, человек страдающий, беспомощный в решении жизненных проблем или потерпевший неудачу при их решении, стремится вырваться из этой реальности путем изменения состояния сознания и выбирает вариант "жизнь – грезы". Для "окончательного решения" этого вопроса он прибегает к внешним средствам. Самым доступным является алкоголь.

Но алкоголь не усиливает активность сновидений, которые, как уже обсуждалось выше, компенсируют реальность. Любые дозы алкоголя приводят к углублению дельта-сна (в фазе "медленного" сна) и подавлению фазы "быстрого" сна. Резко снижаются активационные показатели (спонтанные движения, спонтанные пробуждения). Физиологи склонны полагать, что алкоголь подавляет деятельность восходящих активирующих систем мозга и усиливает деятельность синхронизирующих систем. Они же отмечают, что в принципе любые нагрузки сказываются только на фазе "медленного" сна, за исключением эмоционального стресса, который подавляет дельта-сон.

"Снятие стресса" (бытовое выражение) приемом большей или меньшей дозы алкоголя – вполне разумное и эффективное действие. Но это же означает, что человеку, стремящемуся "жить, как во сне", алкоголь явно не подходит, ибо действие его прямо противоположно желаемому: просыпаясь, человек опять остается со своими проблемами.

Одно дело – как действует алкоголь на психическое состояние, другое дело – каким психическим состоянием характеризуются люди, склонные к принятию алкоголя и, более того, – к алкогольной зависимости. Оказывается, крысы, которые склонны к алкоголю, отличаются от мало употребляющих алкоголь низкой активностью поведения в стрессовой ситуации и большей продолжительностью фазы "быстрого" сна! Они предпочитают "видеть сны" (если крысы видят сны!), а не действовать.

Исследования поведения людей также показали, что устойчивость к алкоголю связана с меньшей длительностью "быстрого" сна и относительно большей долей "медленного" сна. Таким образом, склонные к употреблению спиртного люди чаще видят сны, которые играют роль психологической защиты, ослабляют внутренний психологический конфликт и восстанавливают новый поиск выхода из создавшейся ситуации. Во сне у людей происходит перестройка прошлого опыта, мозг "забывает то, что он знал" и реорганизует прошлый опыт.

Люди, склонные к приему спиртного, чаще всего отличаются робостью, замкнутостью, эмоциональной чувствительностью, обостренным восприятием окружающего. Они очень легко ранимы. Большинство из них тяжело переносят двусмысленные ситуации, потери и разочарования. Таков портрет потенциального пьяницы, по данным большинства психологических исследований.

Исследования подростков, склонных к потреблению алкоголя и наркотиков, дали аналогичную картину. Факторами риска оказались: низкая устойчивость к эмоциональным нагрузкам, высокая тревожность, импульсивность, склонность к рискованному поведению, недостаточная социальная адаптивность, невротичность, подверженность внушению и групповому влиянию, отрицательное отношение к обучению, социальная пассивность, узкий круг и неустойчивость интересов, отсутствие увлечений, неопределенность профессионального выбора, несформированность установки на трудовую деятельность, утрата "перспективы жизни", уход от ответственных решений, дефицит мотивации достижений и отсутствие видения путей развития своей личности [35].

Кроме того, важнейшим "фактором" риска является раннее начало самостоятельной жизни (12-13 лет) и преждевременное освобождение от опеки и контроля родителей.

Ранимая личность, попадая в жесткий социальный мир, стремится из него в "мир внутренний" – грез и сновидений. Но ни алкоголь, ни барбитураты (сильнодействующие снотворные) не позволяют уйти в "жизнь-грезу": сны исчезают, остается лишь глубокое забытье, а после него – нарастающий психологический и физический распад.

Лишь один психоделик усиливает психическую активность и удлиняет фазу "быстрого" сна – всем известная "кислота" ЛСД (действие аналогично внушению, длительной изоляции в камере-одиночке и сенсорной депривации). Но следствия приема ЛСД столь же трагичны для личности.

Эта книга – не пособие по профилактике алкоголизма и наркомании. Я рассматриваю и то, и другое как попытку человека бежать из реальной "внешней жизни" в мир своего измененного сознания.

Такие люди хотят жить, их поведение нельзя расценивать как "отсроченный суицид", "парасуицид". Только для внешнего наблюдателя их жизнь – медленное самоубийство. Для них желанна жизнь-гомеостаз, в которой нет эмоциональных травм и напряжений, а мир кажется простым, дружественным и понятным.

Психологи, изучавшие изменение смысловых образований индивида после приема алкоголя, обнаружили, что у так называемых "когнитивно простых" личностей (с коэффициентом интеллекта ниже среднего) субъективный мир становится более разнообразным, красочным, динамичным.

Наоборот, субъективная реальность у "когнитивно сложных" после выпивки упрощалась: мир выглядел более простым и понятным. Таким образом, на первых порах каждый получает свое – приемлемую субъективную картину реальности.

Активизируя центр удовольствия в головном мозге, вызывая "кайф", наркотики и алкоголь ведут человека в бездну [36].

Есть гораздо более мощные средства превратить жизнь в грезу, в мир воображения: информация. Список этих внешних средств преобразования жизни огромен: книги (художественная литература, а точнее – fiction), телевидение, кино и видеофильмы, музыка (в записях на кассетах или CD), компьютерная "виртуальная реальность" (в первую очередь – "мировая паутина").

Легче понять, зачем пишутся книги, чем осознать, зачем они читаются. Текст есть материал для создания читающим собственной субъективной реальности: динамичной системы образов, эмоций, мыслей, возникающих в ходе понимания текста и исчезающих после прочтения.

Любое чтение – создание некоего искусственного мира, любая книга – зашифрованный субъективный мир, созданный писателем. Но только чтение взахлеб, "запойное" чтение является вариантом ухода в "мир грез". Когда чтение предпочитается всем другим занятиям, индивид зачастую равнодушен к содержанию, кроме одной составляющей – лишь бы книга могла возбудить его воображение и помочь ему уйти в мир грез. Речь идет не о чтении эстета, знатока литературы или человека, ищущего полезную информацию ("книга – учебник жизни"). Я говорю о чтении как способе ухода от действительности во внутреннюю жизнь, жизнь собственных фантазий. Фантастика, исторические и "любовные" романы, детективы и даже мемуары (в них не больше правды, чем в детских сказках), до нашей эры – мифы, после наступления средневековья – легенды и сказания – все разжигает воображение, как дрова – пламя костра.

Чем менее книга художественна, чем менее в ней выражен прием, оригинальный стиль автора, тем более подходит она для создания мира собственных грез, ибо, как рисунок в проективном тесте, упрощенный текст облегчает движение собственной фантазии, побуждает читательские "вариации на тему". XVIII, XIX и начало XX – это были века больших поэм и больших романов, многочасовых оперных постановок и бесконечных пьес. Книга была единственным внешним информационным средством для стимуляции фантазии. "Книжные" юноши и "книжные" девушки бродили по аллеям дворянских парков, сидели на верандах купеческих дач и пребывали в мире собственных грез.

Погружение в упрощенный и желаемый мир художественной литературы – "подростковая болезнь", средство ухода от проблем сложной и непонятной жизни других людей. Но выбор может стать выбором на всю жизнь, и "внешняя жизнь" с многочисленными проблемами, задачами, обязанностями отойдет на второй план.

Для такого "массового" читателя и пишет "массовый" писатель. В конце концов, в растиражированных шаблонах для создания субъективных образов и переживаний нет ничего плохого. По крайней мере их действие не столь разрушительно для психики, как действие алкоголя и наркотиков. (Не говоря о физиологическом воздействии последних).

Чтение предполагает определенный уровень культуры и определенный уровень психической (эмоциональной и интеллектуальной) активности. И главное – эта деятельность сознательна!

Дабы избавить человека от любых душевных усилий по созданию "фикций", ему представляют возможности кино, телевидение. Картинки, сменяющие друг друга на экране с частотой 24 кадра в секунду, полностью определяют мгновенное содержание нашего сознания. Активность личности по созданию искусственного "внутреннего" мира минимальна, и более того – она не нужна: единственное, что может сделать человек, сидящий перед телеэкраном, – выбрать программу нажатием кнопки. Но зрители и почитатели сериалов – "мыльных опер" не хотят использовать пульт до окончания очередной серии. Трудно оценить психическое состояние телезрителя, сидящего часами перед экраном, и степень приближенности этого состояния ко сну. Однако выбор в пользу "жизни-грезы" очевиден.

Уход в "иную реальность" легче всего осуществить с помощью наиболее совершенного средства – компьютера. Здесь возможности, в принципе, не ограничены. Все исследования, проведенные до сегодняшнего дня американскими психологами, свидетельствуют: зависимые от Интернета подростки и взрослые отличаются повышенной тревожностью, депрессивным фоном настроения, аутичностью; у них часто возникают проблемы при взаимодействии с близкими, коллегами по учебе и работе. Причем со временем "погружения" в Интернет усугубляют зависимость от искусственной информационной среды, растет тревожность и аутизм.

Разумеется, речь идет не о всех пользователях персональным компьютером и посетителях "всемирной сети", а о людях выбравших в качестве варианта "жизнь – блуждание по виртуальной реальности".

Конечно, при работе на компьютере сознание остается активным. Человек не впадает в "сон наяву": периодически приходится совершать рациональный выбор, подключаясь к тому или иному ресурсу, нажимая на кнопки мыши или на клавиатуру; печатать тексты ответов и т.д.

"Слабые" информационные средства не могут увести человека от "внешней" реальности окончательно и бесповоротно в мир снов.

Основной потребитель "информационной пищи" – слушатель музыки. Всемирная рок-культура преобразила информационное пространство и жизнь миллионов людей. Плейер и CD, кассета и музыкальный центр, переносная магнитола и электронный синтезатор модифицировали мир звуков. Человек с наушниками погружен в иную реальность. В 60-70-е годы многочасовые "балдения" у магнитофона стали обычным времяпрепровождением. Оно сопровождалось выпивкой, наркотиками, сексом – и "трансформацией" сознания.

Прослушивание музыкальных записей – максимально пассивная форма существования в информационном "виртуальном" мире: тело расслаблено или, наоборот, содрогается в ритме танца, неподвластное сознанию, глаза закрыты, а если и открыты, то ничего не видят, ибо незачем и не на что смотреть. Слуховое пространство плотно заполнено. Остается погрузиться в грезы. Не случайно в мире современной музыки так тесно переплелись потребление наркотиков, творчество с распадом личности и уходом ее в "иные миры", а точнее – за пределы земной, грешной жизни.

"Уход" молодых людей в грезы, в сновидения наяву является вызовом – болезненным ответом тем взрослым "хозяевам жизни", для которых жизнь – целедостижение или ритуал.

Кто услышит крик тонущих, которые сами нырнули в глубину, и стоны горящих в костре, которые сами разложили костер и чиркнули спичкой?

Что-то неладно в этом мире, существующем под властью "людей действия" и "людей ритуала", если множество личностей, отличающихся от них, стремятся уйти в "виртуальную жизнь". В античной трагедии герой гибнет по воле богов, рока, судьбы, но не по своей воле. Бессмысленно бороться со средствами и следствиями. Человек всегда найдет средство уйти во "внутренний мир" из внешнего, если внешний мир, созданный другими, страшен.

Подростковый возраст – время, когда вариант "ухода" наиболее вероятен и реален. "Жизнь – подготовка к жизни" заканчивается. Как далекие раскаты грома, как зарница, перед глазами возникают первые картины "подлинной жизни" – жизни взрослых. Вступающий в мир человеческих отношений напоминает новичка-водителя, еще не получившего права, который тайком от инструктора выехал на оживленную столичную магистраль. Здесь нужно строго соблюдать дистанцию, а водители ездят не по правилам, а "по понятиям", и почти каждый готов совершить нарушение, если это покажется выгодным. В лучшем случае дело ограничится задержанием, а в худшем – аварией, если не катастрофой.

Боль от первых ударов и страх перед надвигающейся жизнью выталкивают подростка в "мир иной", где стоит затянуться "травкой", и жизнь становится прекрасной. Почти все выпивают, но не для всех выпивка становится образом жизни. Многие пробуют "травку", но не все становятся наркоманами. (Я не говорю здесь о приеме "тяжелых" наркотиков – героина и т.п.)

По мнению одного из наиболее авторитетных исследователей лиц, злоупотребляющих алкоголем, К.Г.Суркова, важнейшей особенностью алкогольного способа удовлетворения потребностей является подмена объективных результатов реальных действий субъективными переживаниями, приблизительно схожими с теми, которые испытывает здоровый человек в ходе своей предметной деятельности.

Подростковое поведение – поведение в группе и совместно с группой, поскольку алкоголь или наркотики призваны облегчить решение проблем общения и взаимодействия.

И только взрослый продолжает путь в "иную жизнь" в одиночку. Точка выбора на границе "жизни-подготовки" и "подлинной жизни" является критической.

Какие же опоры, средства помощи предлагает взрослый мир подростку?

Каждая культура имеет и рекомендует свои собственные рецепты. США – страна, где свобода и автономия, способность решать проблемы и стремление к достижению целей являются базовыми ценностями. Профилактические программы "моментального действия" и долгосрочные программы ориентированы на "жизнь-целедостижение".

Психологи Йельского университета полагают, что успешная социальная адаптация снижает подверженность влиянию. Задача состоит в том, чтобы научить подростков самостоятельно справляться с проблемами, возникающими при общении, помочь осознать положительные черты личности, сформировать цель по достижению здорового образа жизни, умения саморегуляции и самоконтроля (см. теорию Дж.Роттера), а также способность к критическому мышлению.

По оценкам американских (и российских) психологов мощнейшим фактором, противодействующим "уходу", является религиозность.

Наиболее эффективной из общественных программ США является "Life Skills International" (LSI). Она сводится к обучению подростков и молодежи здоровому образу жизни и навыкам сопротивления социальному давлению.

Основными задачами программы является: 1) развитие социальной и личностной компетенции детей, 2) выработка навыков самозащиты и предупреждения проблем. Специалисты, работающие в LSI, обучают навыкам эффективного общения, критического мышления, принятия решения, выработке адекватной самооценки, умению постоять за себя, избегать ситуаций с неоправданным риском, вести здоровый образ жизни, а также приемам эмоциональной саморегуляции, разрешения конфликтов и сопротивления групповому давлению.

В Германии особое значение уделяют проблеме социального научения и принадлежности к группе. Наряду с такими защитными механизмами, как чувство юмора, внутренний самоконтроль и целеустремленность, немецкие психологи особо выделяют привязанность к законам и нормам общества, школы, общины, семейным стандартам, исключающим употребление наркотиков. Интеграция подростка с семьей и обществом, важность взаимоотношений хотя бы с одним "позитивным" взрослым (помимо родителя), обязательства перед социальной группой являются, по их мнению, решающими факторами, снижающими риск злоупотребления алкоголем и наркотиками.

Тем самым помимо формирования у подростка готовности вести "жизнь-целедостижение" (что характерно как для Западной Европы, так и для США), немецкие психологи вводят дополнение, а именно – готовность к выбору "жизни-социального ритуала" (об этом варианте мы еще поговорим).

Спектр вариантов "ухода" огромен: от алкоголизма до Интернет-зависимости. Вопрос вопросов: возможно, причина "ухода" не только в индивидуально-психологических особенностях людей и социальной ситуации, но и в том, что "модальные" социально-одобряемые варианты жизни требуют от многих людей невозможного. Они не соответствуют их мотивации, темпераменту и способностям. А так называемое общество требует от человека, неспособного стать автономным, – "Будь самостоятельным!" Эмоционально ранимому и тревожному диктуют: "Контролируй себя!" Человек не видит смысла в карьере и достижении профессиональных высот, но давление общества таково, что он не в состоянии его преодолеть. Остается лишь одно: отойти на обочину дороги, стать аутсайдером.

Навыки автономного поведения, наличие внутренней активности и творческих способностей может преобразить человека, ушедшего в мир грез. С творческим человеком его сближает предпочтение "жизни внутренней" по отношению к "жизни внешней".

В среде творческих людей "человек грезящий", подражая их поведению (а творчество обладает силой индукции), имеет возможность сам стать творческим человеком. И в этом его шанс. Другой шанс – выбрать "жизнь-служение".