|
|
Герберт Стэнли Редгроув. Пол в алхимической доктринеГерберт Стэнли Редгроув.
В предыдущем очерке "В поисках философского камня", который был написано с точки зрения, которая в нескольких словах была обрисована выше, моим тезисом было "алхимики создавали свои химические теории с помощью рассуждений априори, то, с чего они начали, была истинность мистической теологии, особенно доктрина возрождения души (1), и (2) и истинность мистической философии, которая утверждает, что природные объекты являются символами духовных истин". Сейчас я хочу рассмотреть настоящий тезис, который связан с необходимость обратиться к дальнейшим источникам, на которых алхимики основывали свои взгляды и способы выражения рассуждений a priori, в некоторым смысле, в качестве дополнения к моему предыдущему тезису. Я предлагаю, во-первых, кратко рассмотреть основные возражения против такого взгляда на алхимию. Например, говорилось1, что применение взглядов алхимиков на металлы к душе было событием, свершившимся достаточно поздно в истории алхимии, оно было совершено в интересах последних учений. Ныне нам известно, что некоторые мистики шестнадцатого и семнадцатого века заимствовали у алхимиков большую часть своей терминологии, применяя которую, они рассуждали о духовных мистериях: Якоб Беме, Генри Курат, и, возможно, Томас Воган, их можно упомянуть в качестве примера как наиболее известных. На как это возможно, если бы только это не было, как я предполагал, погашением своего рода филологического долга? Трансмутация была замечательным языковым средством для описания процесса возрождения души только потому, что доктрина трансмутации стала отличным примером того, как можно применить теорию возрождения души в металлургии, и аналогичные замечания можно сделать по поводу прочих идей алхимии. Прекрасное полотно алхимических теорий не было соткано за один день, оно переходило от ткацкого станка к ткацкому станку, из Византии в Сирию, из Сирии в Аравию, из Аравии в Испанию и Европу, и узор ее менялся, но ткали его всегда a priori, полагая, что то, что внизу, есть то, что вверху. В конечном счете, я полагаю, оно стало христианским. В Turba Philosophorum, известной работе латинской алхимии, работе, которая претендует на греческое происхождение, но отнюдь не пронизанной греческим духом, мы часто встречаемся с утверждениями откровенно мистического свойства. "Управление, – читаем мы, – есть гораздо более, чем то, каким может воспринять разум, если он только не прибегает к помощи божественного вдохновения"2. Медь, утверждается там снова и снова, есть душа в той же степени, как и тело, а искусство можно определить как "разжижение тела и отделение души от тела, наблюдая при том, что медь, как человек, имеет душу и тело"3. Более того, у других доктрин, не имеющих такого выраженного мистического характера, были мистические истоки, выявленные в предыдущих исследованиях. Существует, например, процесс очищения посредством разложения, этот процесс сравнивался с воскресением человека. "Эти вещи творятся, – читаем мы, – Бог соединит с ней (материей, над которой производится действие) ее душу и ее дух, и слабость будет удалена, материя станет сильной, всяческая порча исчезнет, и человек станет сильнее и моложе, чем в этом мире"4. Я утверждаю, что три стадии алхимического труда: черное, белое, красное – основываются на стадиях жизни мистика, они не раз упоминались. "Приготовьте (царя и его жену), они станут черными, затем белыми, наконец, красными, пока, наконец, не будет приготовлен окрашивающий яд"5. В свете вышесказанного нельзя утверждать, что союз (следует ли мне так говорить?) алхимии и мистицизма состоялся сравнительно поздно. И мы найдем подобные утверждения, если заглянем еще дальше в прошлое. Приведу еще один пример: "Из ранних источников, например, – пишет А.Э.Уэйт, – книга Кратета гласит, что медь, подобно человеку, имеет дух, душу и тело", термин "медь применяется символически и используется для обозначения этапа алхимического труда. Но нигде в Turba мы не встречаем концепции философского камня как средства для металлов, а это ключевая идея поздней латинской алхимии, и снова цитируем мистера Уэйта, "не кажется, что концепция философского камня как снадобья для металлов и людей, была известна греческой алхимии"6. Как мне кажется, все это способствует тому, что я настаиваю своей точки зрения по поводу происхождения алхимии, согласно которой особенный христианский мистицизм необходим лишь для концепции философского камня в ее наиболее полно выраженной форме. Во всяком случае, видно, что развитие алхимических идей происходило одновременно с развитием мистической теологии и философии. Тех, кто не готов увидеть данную причину и то, как она действовала, можно попросить не только сформулировать другое предположение об истоках алхимии, но и привести факты, сопутствующие развитию. С точки зрения трансцендентной теории алхимии признавалось, что "язык мистической теологии, казалось, был малопригоден для выражения (на чем я настаиваю) или сокрытия алхимических идей, как язык точной и уважаемой науки совсем не подходил для выражения смутных и символических процессов возрождения человека"7. Но надо учитывать, что подобные заявления были возможны лишь в последние дни существования алхимии, когда уже была в наличии такая наука, как химия, ясная и пользующаяся уважением. Химия, надо помнить, не развивалась отдельно от алхимии, она выросла из нее. До того, как эта эволюция совершилась, будет недалеким от истины сказать, что теология с ее доктриной возрождения души имела положение "точной и уважаемой науки", в то время как химия была окутана завесой глубочайшей тайны и окрашены всеми оттенками, относящимися к магии. Если говорить об истоках алхимии, аргумент пригодности языка свидетельствует в пользу моей теории, и можно предположить, что в поздний период алхимии химическую номенклатуру и химические теории некоторые писатели использовали для того, чтобы замаскировать неортодоксальные религиозные доктрины. Недавно еще один писатель обращался к данной теме, мой друг, покойный Абдул-Али, он отмечал, что "в сознании алхимика было нечто большее, чем аналогия трансформации металлов и души, обо всем этом можно говорить лишь в категории невыразимого и трансцендентного Единства. Это Единство охватывает все: душу и тело, материю и дух, мистические видения и пробуждающуюся жизнь, четкое метафизическое разграничение между тем, что относилось к сфере психики, и тем, что ей не принадлежало, столь явно выраженное в истории философии, этими ранними исследователями в сфере природы не рассматривалось. Существовало лишь чувство, возможно, смутное, что не только один Закон, но и вся субстанция Вселенной, была едина, что разум везде встречает то, что родственно ему, что трансмутация металлов, так сказать, могла бы говорить о трансмутации души, сигнализировать о ней и символизировать ее"8. Я во многом согласен с этой точкой зрения. Мистеру Абдулу-Али не нравится термин "аналогии", и, если он применяется исключительно применительно к внешнему сходству, конечно, он меня не удовлетворяет, хотя мне неизвестно, какие еще слова можно использовать. Термин Сведенборга "соответствие" подходит для моих целей лучше, как тот, что устанавливает сущностное соответствие между духом и материей, основанное на их взаимной причинно-следственной связи. Но даже если Сведенборг верил, что материя и дух были очень тесно связаны, тем не менее, у него была конкретная идея об их отличиях, которую он сформулировал в Доктрине Степеней – действительно, очень точной метафизической доктрине. С другой стороны, алхимики по этому поводу не имели столь же ясных идей. Было бы еще более абсурдным приписывать им картезианский дуализм. С их образом мышления было в любом случае невозможно постигнуть духовные сущности вещей, так что сейчас мы должны это назвать химическими манипуляциями. Для них газ до сих пор – призрак и дух воздуха. Можно привести множество страниц, свидетельствующих о том, я лишь процитирую несколько мест из Turba, древность книги делает ее крайне ценной, в любом случае, она у меня под рукой: "Постоянная вода, будучи раздроблена телом, – говорится нам, – волей Божьей превращает тело в дух". В другом месте мы читаем: "Философы говорили: если вы не превращали тела в бестелесные вещи, а бестелесные вещи – в тела, вы бы не открыли правила действий"9. Каждый, кто мог бы написать это и поверить в это, не мог считать различными дух и тело. Но столь же очевидно, что запрет превращать тело в дух, а дух в тело, является бессмысленным, если тело и дух идентичны. Меня критиковали за наделение алхимиков "философской проницательностью Гегеля"10, но это как раз именно то, чего, как я думаю, следует избегать. В то же время очень трудно дать определенную оценку взглядам, которые сами были достаточно неопределенными. Но я думаю, что можно сказать, не боясь ошибиться, что алхимик, который мог сказать "что вверху, то и внизу", ipso facto устанавливал как тесную связь духа и материи, так и различие между ними. Кроме того, соответственно подразумевалось различие между областью того, чтобы было известным (или считалось таковым) и областью неизвестного. У Церкви, христианской и дохристианской была (относительно) определенная теория происхождения души, ее долга, ее предназначения, подкрепленная грандиозным авторитетом, и спекулятивная философия, ушедшая далеко вперед со времен Платона, начала заниматься ее проблемами. Природа, с другой стороны, была мистическим миром, где происходили магические события, в ней не было ничего, что бы заслуживало названия "естественной науки" до тех пор, пока алхимия не пришла в состояние упадка. Потому и неудивительно то, что алхимики- те, кто хотел исследовать сокрытые тайны природы, должны были идти в познании сверху вниз, иначе они бы действительно, познавали все de novo, как дети, которым ничего не ведомо – для них иного пути не было. И мой предыдущий тезис означает то, что они приняли это очевидное направление. Вместе с этим интересно отметить, что алхимик шестнадцатого века, у которого была масса возможностей и свободного времени для изучения старых мастеров, пришел к тому же самому выводу о характере их рассуждений. Он пишет: "После того, как в уме мудрецов зародилась божественная идея о связях во вселенной, они избрали из числа прочих остатки некого вещества, из которого они хотели извлечь элементы, чтобы отделить и очистить их, затем снова соединить их образом, основанном на тщательном и глубоком изучении природы"11.
Если говорить о фактах, относящихся ко второму классу, прямое значение которых воспринимается первобытным умом, которые он использует для объяснения таких вещей, которые кажутся, нуждаются в объяснении, трудно найти пример лучше, чем половой акт. Причиной этого является универсальный характер полового акта и прерывистый характер его существования. Действительно, склад ума, упомянутый мной, не ограничивался первобытным человеком, на самом деле, сколько людей сейчас принимают его как факт, приятный или неприятный в зависимости от их пристрастий, никогда не задавая себе вопрос и не чувствуя потребности его задать: почему и зачем? Это неудивительно, ведь как только человек почувствовал необходимость понять, как произошла Вселенная, им бы была создана теория на основании того, что он знал о своем собственном происхождении. Действительно, как я уже ранее задавал вопрос, откуда бы ему это знать? Какой еще источник жизни ведом ему? Видя, как природа пробуждается к жизни под поцелуями солнца, он, естественно, видел ее как Божественную мать, которая носит в себе плоды, после того, как она вступила в союз с Богом-Солнцем. Нетрудно понять, почему первобытный человек так почитал мужские и женские половые органы или то, что он видел в них символическим, под этим, можно сказать, понимаются те теории в религиях, которые именуются "фаллицизм". Но это, по-моему, как символ полового акта, неадекватно понятию, под которым подразумевается источник всего сущего. Я, как я уже говорил, фаллицизм выродился в аморальность самого гнусного вида, наиболее достойного сожаления, но взгляд на человеческие отношения как нечто аморальное никоим образом не вытекает из сексуальной теории Вселенной. "Фаллосу поклонялись, также его почитали... Все идеи, связанными с ним, были полны благоговения и были в своем роде религиозными...Непристойности же, связанные с фаллосом, как это парадоксально не звучало быть, рождены более прогрессивной цивилизацией, на стадии ее упадка, как о том свидетельствуют Рим и Помпеи". "Для первобытного человека репродуктивные силы, пронизывающие всю природу, были самым мистическим из всех явлений. Видимая физическая сила природы – в виде солнца, неба, бури – естественным образом требовала его поклонения, но воспроизводящая сила была самой загадочной из всех. В растительном мире семя, помещенное в землю, затем проросшее, вырастающее и становящееся красивым тенистым деревом, было загадкой. В мире животных, как причина жизни, благодаря которой существуют все живые существа, эта сила была загадкой". "Согласно представлениям первобытного человека воспроизводство жизни было действием самого Божества. Это было то, посредством чего Он даровал всему существование: солнце, луна, звезды, мир, человек были сотворены Им. Человек был глубоко признателен производящей силе, ибо благодаря ней у него были стада и урожай, которые давали ему возможность жить, естественно, что он стала объектом почитания и поклонения". "Первобытному человеку нужен был объект почитания, абстрактная идея была выше его понимания, так он создал видимый образ Дающего жизнь Божества с органом, относящимся к воспроизводству, который был наиболее заметным, так орган сам по себе стал символом силы"12. Австралийские племена арунта, когда их впервые встретили европейцы, я думаю, еще не видели связи между половым актом и рождением. Они верили, что зачатие происходит, когда женщина проходит мимо чуринга – куска дерева или камня особой формы, в который прячет дух ребенка, таким образом, он вселяется в нее. Но археологические исследования установили, что фаллицизм был общим для всех рас, в таком случае возможно, что в развитии племени арунта было отклонение от нормального психического развития. Во всяком случае, подобное изолированное явление не может служить доводом против фаллицизма, такого, каким он является при обычном стечении обстоятельств. Не было такого ума еще, который принимал бы половые отношения в качестве очевидного факта и не пытался бы объяснить прочие явления, считал его лишь чем-то временным. Мы можем, действительно, проследить это во всей истории алхимии, и это выливается в то, что я могу назвать "фаллическим элементом в алхимической доктрине". Преследуя цель установить его, можно подумать, что я стремился сформулировать тезис, противоположный тому, что сформулирован в предыдущем очерке об алхимии, но в силу веры алхимиков в единство всего сущего, в связь и соответствие всех частей Вселенной, мистический и фаллический взгляд на исток алхимии являются взаимодополняющими, а не противоречащими друг другу. Действительно, предположение, что металлы являются символами людей, делает необходимой проработку не только мистических, но и психологических аналогий, и эти два вида аналогий тесно связаны, ибо принцип "то, что вверху, то и внизу" установлен для того, чтобы быть истиной для самого человека. Мы могли бы, следовательно, найти более или менее полное соответствие между двумя наборами символов, хотя, когда мы начнем их рассматривать, нам будут встречаться противоречия. То, что фаллический элемент в алхимической доктрине является древним, исключает мысль о том, что он случаен, что он был приписан ей впоследствии, несмотря на это, однако, как я надеюсь, доказательство станет все более очевидным, когда мы продолжим, оно укажет на то, что мистические идеи играли роль намного более важную в развитии алхимической доктрины, чем исключительно фаллистические, мистические толкование гораздо лучше подходит к объяснению алхимических процессов, чем сексуальная интерпретация, фактические, половой акт должен быть интерпретирован мистическим образом для того, чтобы увидеть наиболее полные и удовлетворительные аналогии. Что же касается греческой алхимии, я удовлетворюсь цитированием работы "О священном искусстве", приписываемой Олимпиодору (шестой век н.э.), также несколькими цитатами и ссылками из Turba. В предыдущем исследовании была ссылка на авторитет Гора, говоря, что "собственном завершением всего труда является получить сперму мужчины тайно, видя, что все вещи суть мужские и женские. Следовательно, мы читаем дальше, Гор говорит в неком месте: "Соедини мужское и женское, и ты найдешь то, что искал, как факт, без этого соединения ничего не получится, ибо Природа прельщает Природу" и т.д. Turba настойчиво убеждает тех, кто хотел бы преуспеть в Искусстве, что необходимо соединять мужское и женское13, и, как говорится в одном месте, мужское есть свинец, а женское – аурипигмент14. Также можно увидеть, что алхимический труд представлен в виде развития эмбриона в матке. "Известно, – говорят нам, что ничто из отобранных вещей не становится полезным без соединения и управления, ибо сперма рождена нашей кровью и нашими желанием. И когда мужчина соединяется с женщиной, сперма смешивается с влагой в матке, увлаженная кровью, посредством жара, когда проходит сорок ночей, образуется сперма...Бог постановил, что кровь и жар есть пища для спермы, пока не возникнет плод. Когда он мал, он питается молоком, в той мере, чтобы сохранить жизненное тепло и укрепить кости. Таким образом, вам надлежит действовать также"15. Использование мистических символов смерти (или разложения) и возрождения или воскресения для того, чтобы представить завершение алхимического труда, а также фаллических символов соединения полов и развития плода, которые мы находим в Turba, является распространенным во все века существования европейской алхимии. В "Химической женитьбе" Христиана Розенкрейца, которая был одним из выдающих документов т.н. "розенкрейцерства", символическом романе, обладающем необычайными качествами, кто бы ни был его автором16, содержится попытка соединить два ряда символов – одного для бракосочетания, другого для смерти и воскресения к славе, в единый связный рассказ, и именно этим смешением кажущихся совершенно не связанными теорий и объясняется фантастичность повествования. Тем не менее, концепции эти не являются совершенно различными, и не только второе рождение, стремящееся к первому, и не только воскрешение во славу описаны как Свадебный пир Агнца, но и брак есть, таким образом, нечто имеющее отношение к смерти и возрождению. Чтобы обосновать это наиболее простым образом, мне следует сказать, что с точки зрения мужчины он дает жизненную субстанцию любимой, так, что жизнь может родиться заново и развиваться. Но в более глубоком смысле это есть, или должно быть, взаимным жертвоприношением для блага другого, смерть себя самого, которое может возродиться вместе с приобретшей новое личностью. Именно тогда, когда мы начинаем рассматривать первоначальную идею, связанную с алхимическими понятиями "принципов", мы встречаем некоторые трудности в установлении соответствия между двумя рядами символов, мистическими и фаллическими. В одном месте Turba нам велят: "возьмите ртуть, в которой заключается мужская потенция или сила"17, и принятие ртути в качестве идеи мужественного вполне согласуется с мистическими истоками, которые я установил в предыдущем исследовании, посвященном теории алхимических принципов. Я думаю, мне удалось показать, что соль, сера и ртуть есть гипотетические аналоги тела, души (чувства и воли) и духа (разума или понимания) в человеке, и чувства рассматриваются преимущественно как женские, а разум – как мужское начало. Но, кажется, что среди европейских алхимиков было более распространенным мнение, согласно которому ртуть была мужского пола, а сера – женского. Бернар Тревизианский пишет: "Материя претерпевает лишения, а форма принимает Материю саму по себе, и согласно этому стремлению материя естественным образом испытывает вожделение к форме, подобно тому, как женщина желает мужа, а порочная вещь – добродетельную, чистая – нечистую, и так ртуть стремится к сере, которая делает совершенным то, что несовершенно. Так и Тело желает Духа, ибо он может привести его к совершенству"18. Однако, в то же самое время считалось, что Ртуть содержит в себе и женский, и мужской принцип, она была плодом и мужского, и женского начала, и содержала в себе семя всех металлов. "Ничто в мире не может быть сотворено, – повторим цитату из Бернара, – без этих двух веществ, точнее, без мужского и женского, откуда бы оно не явилось, всегда есть эти два вещества, они совершенно различны, только один камень возникает, хотя это два вещества, как говорят, на самом деле – оно одно, это Ртуть. Но в это ртути некая часть является твердой вываренной, мужской, горячей, сухой и тайно сообщающейся. Женская же летучая, сырая, холодная и влажная"19. Эдвард Келли (1555–1595), которого высоко ценят за то, что он собрал воедино все авторитетные мнения, говорит о том же самым, но понятнее: "Активные элементы... воду и огонь... можно назвать мужскими, в то время как пассивные элементы... землю и воздух... можно назвать женскими. Только два элемента: вода и земля, видимы, земля же зовется тайником огня, вода же – обителью воздуха. В этих двух элементах мы имеем тот закон ограничения, который отделяет мужское от женского. Первая же материя минералов есть разновидность вязкой воды, смешанной с чистой и нечистой землей. Из этой вязкой воды и плавкой земли, или серы, состоит то, что мы зовем ртутью, первая материя металлов. Металлы есть не что иное, как Ртуть, поглощенная жаром в различной степени"20. Между тем, что писали эти два автора, правда, существует одно отличие, поскольку Бернар говорит: "Мужское и женское находятся рядом в соединенных сущностях, Женское, действительно, будто бы оно было Землей и Водой, Мужское – Воздухом и Огнем". Ртуть у него возникает из двух первых элементов, сера – из двух последних21. И различие является очень важным, оно показывает природу алхимических рассуждений априори. В уме алхимиков таилась идея, что в акте соития заключается страсть мужчины и пассивность женщины. Следовательно, сера, огненный принцип горения и те элементы, которые считались активными, были названы "мужскими", в то время, как ртуть, принцип, действующий согласно с серой, и подобные элементы, считающиеся пассивными, были названы "женскими". Если же говорить об истоках, то я бы не стал предполагать, что победу должна была окончательно одержать мистическая теория, категорически отделив себя от фаллической. В своей окончательной форме теорию принципов невозможно толковать с точки зрения пола. Придя к мистическому пониманию, человек способен проанализировать два принципа, в то время как телом можно пренебречь, как несущественным (это ложный взгляд, как я понимаю, кстати), а "душа" или "дух" могут пониматься как нечто единое, или могут быть разделены на три элемента, тогда как постулирование трех принципов на сексуальной основе невозможно. Иоанн Исаак Голландус (пятнадцатый век) является самым ранним автором, в работах которого я заметил упоминание о трех принципах, хотя он на них ссылается так, что видно: это учение не было новым в его время. У него я читал лишь небольшой труд, в нем нет ничего сексуального, и об умственном настрое автора можно сделать вывод только по небольшим ремаркам, относящимся к "трем летучим духам" – вкусе, запахе, цвете. "Это, пишет он, – жизнь, душа и квинтэссенция каждой вещи, также как Отец, Сын и Святой Дух являются тремя личностями, и ни одна из них не может существовать без другой"22. Когда алхимик описывали элемент или принцип как мужской или женский, они имели в виду то, что они говорили, о чем я уж упоминал, по крайней мере, твердо верили, что семя было произведено обеими металлическими полами, они считали, что соединяются металлы в чреве земли, рудники закрывают, чтобы снова родились и росли новые металлы и снова становились богатыми месторождения. Таким образом, это и есть magnum opus, рождение Философского Камня, в виде золота, но еще чище, чем самое чистое, завершено. Соединить то, что предлагает природа, ускорить рост и развитие того, что было произведено – такова задача алхимика. "Есть плоды, – говорит Бернар Тревизианский, отвечая Томасу из Бононьи, – с особенной восприимчивостью, их семена, мужские и женские, смешиваются при совокуплении, этот труд природы философское искусство имитирует при создании золота"23. Ртуть, как я уже говорил, обычно рассматривалась как семенная жидкость металлов или как женское семя, так как существует два вида семенной жидкости, мужская, более приближенное к совершенству, и активная, и женская, "менее зрелая и в какой-то мере пассивная"24. "Наше философское искусство, – говорит он в другом месте, – следует описанию воспроизводства человека", "ибо у ртути, (чье золото природа выращивает в минеральных сосудах), естественное соединение получается при наличии и мужского, и женского семени, а наше, искусственно приготовленное, получается при соединении агентов и пациенсов" (прим. пер. – т.е. активного и пассивного начала). "Всякое учение, – пишет Келли, которое меняет ртуть, – ложно и тщетно, ибо она является спермой металлов, и она должна оставаться влажной, в противном случае она не сможет раствориться"25, и он цитирует Арнольда (Ок. 1310) с тем же результатом26. Интересно, насколько тот факт, что семенная жидкость человека и животных текуча, повлиял на алхимиков на их выбор ртути, единственного металла, который является жидким при обычной температуре, в качестве семенной жидкости всех металлов. Есть, конечно, и другие веские причины, но я нисколько не сомневаюсь, что эта идея сыграла свою роль и каким-то образом присутствовала в сознании алхимиков.
"Семя есть средство размножения, данное всем совершенным вещам здесь, внизу, оно есть совершенство каждого тела, если у чего-то его нет, его можно назвать несовершенным. Отсюда, несомненно, можно сделать вывод о том, что и у металлов есть семенная жидкость. И всякое семенная жидкость металлов золотая, ибо золото есть то, во что Природа стремится обратить все металлы. Если основные металлы не являются золотом, то это всего лишь в силу случайных препятствий, все они есть потенциальное золото. Но, конечно, эту золотую семенную жидкость легче всего добыть из самого золота... Помните же, что сейчас я говорю о металлической семенной жидкости, не о ртути...Семенная жидкость металлов сокрыта от зрения в большей степени, нежели семенная жидкость животных, однако, пользуясь нашим искусством, мы можем его извлечь. Семенная жидкость животных и растений есть нечто отдельное, она может быть выделена и выставлена наружу неким образом, но семенная жидкость металла распределена по всему металлу и содержится во всех частях его, она не может быть отделена от его тела. Ее извлечение – это задача, которая занимает самых изощренных философов. Все достоинства металла должны быть сконцентрированы, дабы превратиться в семенную жидкость, которая посредством циркуляции получает достоинства как высшего, так и низшего, затем становится совершенной формой или приобретает небесное достоинство, которая может сообщить это остальным однородностью своей материи... Место, в котором пребывает семенная жидкость, говоря приблизительно – вода, ибо, если говорить верно и точно, семенная жидкость есть малая часть металла, часть незримая, но она незримо распространяется по воде его вида и там действует своей силой, нет ничего, видимого глазу, кроме воды, и мы можем сделать рациональный вывод, что это внутреннее средство (которое, собственно говоря, и есть семя) и пребывает там. Потому мы зовем все виды вод семенной жидкостью, как и все зерно – семенами, хотя, строго говоря, зародыш есть лишь мельчайшая часть зерна"27. Сказать, что семенная жидкость Филалекта напоминает современный электрон – это применить причудливую аналогию, так как электрон есть очень точная идея, результат математической интерпретации конкретных экспериментов. Но, хотя было бы абсурдно говорить об одной семенной жидкости всех металлов как о чем-то, что предвосхищает электрон, применить "концепцию семенной жидкости металлов" к электрону сейчас, когда концепция эта сформулирована, не кажется нелепым. Согласно Филалекту извлечением семенной жидкости является очень сложным процессом, однако, его удается произвести при помощи ртути, потому что она является однородным с водой веществом. Ртуть, опять же, есть форма семенной, полученная таким образом. Он пишет: "Когда с помощью нашего искусства мы получаем сперму, сокрытую в теле золота, она является в виде ртути, квинтэссенция которой сначала является белой, а затем, посредством постоянного обжига, становится красной." И снова: "Существует утроба, будучи помещенную в которую золото само собой начинает выделять семенную жидкость, пока оно не ослабеет и не умрет, и ее смерть обновляется в самом славном Короле, который таким образом получает силу избавить своих братьев от страха смерти"28. Алхимик пятнадцатого века Томас Нортон был оригинален в своих взглядах, так как считал, что у металлов нет семенной жидкости. Он писал: "Природа не умножается никаким другим способом, кроме как посредством распада, который мы зовем разложением, или же, в случае живых существ, посредством размножения. В случае металлов размножение невозможно, хотя наш Камень являет нечто подобное...Ничто не может быть преумножено посредством внутреннего действия, если оно не относится к растительному миру или к царству чувствительных существ. Но металлы являются элементарными объектами, у них нет ни семенной жидкости, ни ощущений"29. Его теория происхождения металлов является в большей степени астральной, нежели фаллической. "Единственной действенной причиной происхождения металлов, – пишет он, – является материальная сущность, которая находится не во всяком месте не земли, но лишь в некоторых местах и отдельных шахтах, в которую небесные сферы год за годом направляют свои лучи и в соответствии с расположением металлического вещества там формируется определенный металл30. В свете астрологического символизма металлов, согласно которому золото должно быть мужским, а серебро – женским, нас не должно удивлять, что идея, что в солнце содержится мужское начало, а в луне – женское, которая содержится в себе толику фаллицизма, до сих пор с нами. Многие алхимики полагали, что посредством бракосочетания луны и солнца свершается magnum opus. Пишет Бернард Тревизианский: "Предметом этой достойной восхищения Науки (алхимии) являются Солнце и Луна, скорее, мужское и женское, мужское – горячее и сухое, женское – холодное и влажное". Целью труда, говорит он, является извлечение духа золота, который один может войти в тела и окрасить их. И Солнце, и Луна для того необходимы и тот, "кто думает, что может приготовить тинктуру без этих двух тел... продвигается в своем труде как слепец"31. Келли учил тому же самому. Ртуть была для него растворителем или тем средством, посредством которого производилось соединение серебра с золотом. Кажется, что ртуть была всем, она была способна делать все, что угодно, согласно представлениям алхимиков. Что же касается золота и серебра, то Келли пишет: "Только один металл, а именно золото, является совершенным и зрелым. Поэтому его называют идеальным мужественным телом. Серебро менее ограничено водянистой незрелостью, чем прочие металлы, хотя и его можно считать в определенной степени нечистым, до тех пор, пока ее воды покрыты застывшим одеянием ее земли, таким образом оно стремится к совершенству. И потому мудрецы зовут серебро совершенным женским телом". И позднее он пишет: "Короче говоря, вся наша магистерия заключается в соединении мужского и женского, активного и пассивного элемента посредством металлической воды и должной степени тепла. Итак, мужское и женское – два металлических тела, и я докажу это неопровержимыми цитатами из мудрецов". Некоторые из цитат приведены. Авиценна: "Очисти отдельно мужа и жену для того, чтобы они могли теснее соединиться, ибо, если ты их не очистишь, они не смогут любить друг друга. При соединении этих двух сущностей ты получишь чистое и ясное вещество, восходя, оно становится ярким и работоспособным". Сеньор: "Я – солнце, горячее и сухое, ты – луна, холодная и влажная, когда мы соединены вместе в замкнутом пространстве, я осторожно краду твою душу". Розин: "Когда солнце (мой брат) изливает свою сперму (т.е. солнечную полноту) в убежище (т.е. в мое лунное тело), а именно, когда мы станем едины в тесном и полном единении и союзе, родится дитя нашей супружеской любви". Розарий: "Брожение солнца есть сперма мужчины, брожение луны – есть выделения женщины. Из них обоих мы получаем чистый союз и подлинное воспроизведение". Аристотель: "Возьми своего возлюбленного сны и заключи брак между ним и его сестрой, его белой сестрой, равный брак, и дай чашу любви им, она есть пища, которая побудит их соединиться"32. Келли, конечно, сторонник традиционного авторства работ, которые цитирует, хотя во многих случаях это авторство сомнительно, если не сказать более. Алхимические работы, приписываемые Аристотелю, (384–322 до н.э.) под вопросом, ибо считаются подделкой. Действительно, символ единения брата и сестры, как написано здесь, вряд ли мог быть воспринят греческой мыслью, для которой инцест был самым отвратительным и самым непростительным грехом. Кажется более вероятным, что это пошло от египтян, для которых такие союзы были приемлемыми. Этот символ часто встречается в европейской алхимии. Михаил Майер (1568–1622) пишет: "conjunge fratrem cum sorore et propina illis poculum amoris" (прим. пер. – соедини брата с сестрой и передай чашу их любви", лат.), эти слова образуют подпись к картине, где мужчина и женщина сжимают друг друга в объятиях, а старик предлагает им кубок. Эта символическая картина встречается в его Atalanta Fugiens, hoc est, Emblemata nova de Secretis Nature Chymica, etc (Оппенгейм, 1617). Эта работа крайне интересна. Она состоит из тщательно выполненных рисунков, к каждому есть подпись, стихотворение, положенное на музыку с прозаическим текстом. Многие рисунки являются фаллическими по своей концепции, и практически все антропоморфны. Но используется не только первичная функция полового сношения, но вторичная – лактации. Самая любопытная из этих символических картин – пожалуй, та, где изображено соединение золота и серебра. Справа нарисованы мужчина и женщина, изображающие солнце и луну, в акте соития, стоящие в озере по бедра. Слева, на холме, который возвышается над озером, изображена женщина с луной в виде ореола, она рожает ребенка. Ребенок выходит из воды по направлению к ней. Подпись сообщает нам: "Воды сияют красным при зачатии ребенка, воздух – при рождении". Мы также узнаем, что "есть камень, но все же его нет того, чтобы было бы достойным даром Божьим. Если Бог дарует его, счастлив будет тот, кто его получит"33. Относительно золота есть дискуссия в Ответе Бернарда Тревизианского в послании Томасу из Бононьи, которой я завершу рассмотрение настоящего аспекта темы. Его интерес для нас заключаются в аргументах, которые используются для доказательств. "Кроме того, вы говорите что Бог, как думает большинство, есть е что иное, как Ртуть, соединенная естественным образом с Серой, ни ничего из Серы, порождающее Золото, не остается в субстанции Золота, как в человеческом эмбрионе, растущем в утробе, ничего не остается от отцовского семени, согласно Аристотелю, но семя мужчины сгущается с менструальной кровью женщины, таким же образом, вы говорите, сгущается Ртуть, приобретая совершенство в виде золота, благодаря содействию небесных тел, в особенности Солнца34. Бернард, однако, делает выбор в пользу точки зрения, противоположной этой, согласно которой в золоте содержится одновременно и ртуть, и сера. "Мы не должны впадать в ту же ошибку, как те, кто считает, что мужская сущность сама достигает женской в коагуляции, а затем уходит, потому, как известно каждому, зачатие и активно, и пассивно. Активно и пассивно одновременно, посему все четыре элемента должны существовать вместе, иначе не будет смешения, и надежда получить потомство угаснет"35. В заключение я хочу сказать несколько слов о роли полового акта в духовной алхимии. Но сделать это я решился, выходя за пределы очерченной мною темы, это отнюдь не является необходимым дополнением к моему исследованию, я беспокоюсь о том, чтобы это было понято так, как следовало и не возникло никакой путаницы.
Это и есть соединение мужского и женского в мистическом смысле, это соединение вместе посредством мастерства вещей, которым самим порядком, заложенном в вещах, разъединены, это есть придание совершенства сущностям посредством их соединения. Но если мистический труд алхимии протекает в сознании, то единение мужского и женского также должно происходить в сознании, и если мы помним то, каковым было состояние, когда мужское не было отделено от женского, тогда нам может придти в голову, что высокое искусство алхимии есть возвращение к этому невыразимому состоянию. Традиционная доктрина записана в "Зогар" и содержится в работах Якоба Беме, в первых главах Бытия и апокрифических высказываниях Христа, где говорится о том, что царствие небесное наступит, когда двое станут одним или когда это состояние снова будет однажды достигнуто. В свете данного высказывания мы можем понять, почему мистические адепты искали мудрую женщину, вместе с которой они могли бы завершить свой труд, но немного было тех, кто находил ее, и они признавались в своей неудаче. Участие женщины в физическом процессе алхимии было как будто отражением издалека более возвышенного процесса, и есть доказательства того, что те, кто работал с металлами и искал материальный эликсир, знали, что есть более возвышенные и более великие аспекты герметической мистерии"37. Таков мистер Уэйт, чьи впечатляющие высказывания я привел подробно, и он предоставил нам полный отчет о том, что написано о "Зогар", в своей работе "Тайная доктрина Израиля" (1913). "Зогар" относится к браку и исполнению супружеского долга как деянию величайшее важности, и не только потому, что брак символизирует божественный союз, если только это выражение не применять с той целью, чтобы обозначить то, что из него вытекает, а потому что, кажется, половой акт в браке стал высшей формой трансцендентальной магии. В итоге, мы имеем три различных точки зрения на половой акт, если говорить о сущности трансцендентного человека, а также как на наиболее адекватный символ трансмутации. Согласно первой, похоже, она принадлежала Якобу Беме, совершенный человек считался асексуальным, женский и мужской элемент соединялись в нем, при этом нейтрализуя друг друга. Согласно другой он изображается в виде гермафродита, это концепция, с которой мы часто встречаемся в алхимической литературе. Она играет огромную роль в Atalanta Fugientis Майера, на что мы уже ссылались. У гермафродита Майера две головы, одна мужская и одна женская, но одна пара рук, одно тело и одна пара ног. Два вида половых органов, тщательно прорисованные, расположены рядом друг с другом, что показывает то, насколько важна была эта идея для Майера. Это концепция кажется не только грубой, но и неестественной, и отталкивающей. Но об обоих вышеприведенных мнениях, упомянутых мной, можно сказать, что в данном случае смешиваются понятия единства и идентичности. Это старая ошибка тех, кто надеется, как минимум, на поглощение Божественной сущностью и утрату свей собственной личности. Кажется, что они забывают, что для того, чтобы испытать радость единения, нужно, чтобы сохранилась определенная степень различия. "Различие" и "разделение", как указывается, имеют разные значения. Если высшее наслаждение заключается в самопожертвовании, то тот, кого приносят в жертву, должен быть таковым, иначе радость будет лишь временной, или, скорее, будет разрушена в момент завершения жертвоприношения. Таким образом, несмотря на жертвоприношение, внутренняя сущность должна собой оставаться. Третий взгляд на совершенство, который вытекает из этих замечаний, естественно приводит к тому, что его видят в браке. У мистика-философа Сведенборга в его необычной работе "Взаимной" любви есть некоторые чрезвычайно интересные мысли по этому поводу, которые, как ни странно, не попали в поле зрения тех, кто изучал эти высокие мистерии. Небеса Сведенборга – сексуальные небеса, так как для него половое сношение является прежде всего духовным фактом, и только потом он, из-за того, что иное находится на первом месте, он является физическим фактом, также, по его мнению, спасение вряд ли возможно без подлинного супружества (независимо от того, достигается ли оно сейчас или в будущем). Мужчина и женщина рассматриваются в качестве взаимодополняющих существ, только посредством союза мужчины и женщины рождается совершенный ангел. Стоит подчеркнуть ярко выраженную альтруистическую направленность подобных теорий в противоположность эгоистичности тех, согласно которым совершенство достигается каждой личностью независимо от другой. Говоря же о природе этого союза, используем собственные выражения Сведенборга – соединение воли женщины с разумом мужчины. Таким образом, проявление брака мужчины и женщины является основой всего сущего, и из-за существования этого фундаментального бракосочетания мужчины и женщины стремятся к завершению себя посредством соединения. Символ полового акта вполне можно использовать, говоря об этом небесном союзе, действительно, мы вполне можем описывать высочайшее блаженство, достижимое душой или мыслимое умом, как духовный оргазм. В "супружеской" любви, говорит Сведенборг, "соединены все блаженство, все счастье, всякое наслаждение и всякое удовольствие, которые могут быть только дарованы человеку Всемогущим Творцом"38. В другом месте он пишет: "Женатые партнеры (на небесах) наслаждаются теми же отношениями между собой, что и в мире земной, но более приятными и более благословенными, но без зарождения новой жизни, вместо того, они рождают новое в духовном смысле, чем является любовь и мудрость". "Причиной того, добавляет он, что отношения более приятные и благословенные, то, что когда супружеская любовь становится духовной, она становится чище и более обращенной во внутрь, т.е. сильнее доступна восприятию, и каждое удовольствие растет соответственно его восприятию до тех пор, пока его благость не становится различима в его приятности"39. Такая любовь, говорит он, редко встречается на земле. Ученые японцы говорят об идеализме, что это "сон, где чувственность и духовность становятся кровными братьями и сестрами"40. В это утверждении заключается либо грубейшая и величайшая ошибка, либо глубочайшая истина, как его понимать. Женщина – это дорога, ведущая мужчину к Богу или дьяволу. Проблема пока намного глубже, чем кажется на первый взгляд, она включает в себя мистерии как отвратительные, так и святые. Отнюдь не фантастична гипотеза, согласно которой мистерии, которые некоторые школы мистикой звали "Тайной традицией", были сексуальными. Во всяком случае, тот факт, что многие из тех, с кем алхимия связывала мистические процессы, воспринимали глубокое духовное значение полового акта, бывшим для них вдвое интересным в качестве средства достижения Magnum Opus в человеке.
© Перевод: Юлия Шугрина © Thelema.Ru
1 См., например, заметку мистера А. Э. Уэйта "Канон критики применительно к алхимической литературе", Журнал алхимического сообщества, т. i (1913), стр. 17–30. 2 Turba Philosophorum или Ассамблея мудрецов", пер. А.Э. Уэйта, 1896), стр. 128. 3 Там же, стр. 193, ср. стр. 102 и152. 4 Turba Philosophorum или Ассамблея мудрецов", пер. А.Э. Уэйта, 1896), стр. 101, ср. стр. 27 и 197. 5 Там же, стр. 98, ср. стр. 29. 6 Там же, стр. 71. 7 Филипп С. Уэлби, в "Журнале алхимического общества", т. ii (1914), стр. 104. 8 Сиджиль Абдул-Али, Журнал алхимического сообщества, т. ii. (1914), стр. 102. 9 Указ. соч., стр. 65 и 110, ср. стр. 154. 10 См. довольно легкомысленную рецензию на мою работу "Алхимия в перспективе, древняя и современная", 14 января 1911. 11 Эдвард Келли "Влажный путь". См. Алхимические труды Эдварда Келли под ред. А.Э.Уэйта, 1893, стр. 59–60. 12 Х. М. Уэстропп, "Примитивный символизм как иллюстрация фаллического культа или репродуктивный принцип" (1885),стр. 47, 48, и 57. 13 См. стр. 60 92, 96 97, 134, 135 перевода мистера Уэйта. 14 Там же, стр. 57. 15 Там же, стр. 179–181 (второе издание); ср. стр.103–104 16 См. "Действительную историю розенкрейцерства" А. Э. Уэйта для изучения и обсуждении его истоков и значения. Работа впервые была опубликована на немецком в 1616 году. 17 Пер. мистера Уэйта, стр. 79. 18 Бернар, граф Тревизианский, "Трактат о философском камне, 1683 (См. Collectanea Chymica, Собрание нескольких химических трактатов" 1684, стр. 92). 19 Там же, стр. 91. 20 Эдвард Келли, "Камень философов", см. Алхимические труды Эдварда Келли, ред. А. Э. Уэйта, 1893, стр. 9 и 11 до 13. 21 Ответ Бернара Тревизианского Томасу из Бонониры, врачу Карла VIII, см. Джон Фредерик Хоупрегт Aurifontina Chymica, 1680, стр. 208. 22 "Сто четырнадцать экспериментов и лекарств знаменитого врача Теофраста Парацельса. В дополнение к ним "Некоторые секреты Исаака Голландуса, относящиеся к животному и растительному миру" (1652), стр. 29 и 30. 23 Там же, стр. 216. 24 Ответ Бернара Тревизианского, Указ. соч., стр. 218. 25 Указ. соч., стр. 22. 26 Там же, стр. 16. 27 Эйреней Филалект, "Метаморфозы металлов", см. Герметический музей, т. ii, стр. 238–240. 28 Эйреней Филалект, "Метаморфозы металлов", см. Герметический музей, т. ii, стр. 241 и 244. 29 Томас Нортон "Алхимический порядок", См. Герметический музей, т. ii, стр. 15 и 16. 30 Там же, стр.15 и 16. 31 Бернард, граф Тревизианский "Трактат" и т.д. Указ соч., стр. 83 и 87. 32 Эдвард Келли, "Камень философов", Указ. соч., стр. 13, 14, 33, 35, 36, 38–40, и 47. 33 Указ. соч., стр. 145. 34 Указ. соч., стр. 206 и 207. 35 Там же, стр. 212 и 213. 36 Михаил Майер, Atalanta Fugiens (1617), стр. 97. 37 А. Э. Уэйт "Женщина и герметическая тайна", Оккультный обзор, июнь 1912 г., т. xv, стр. 325 и 326. 38 Эммануил Сведенборг "Наслаждения мудрости применительно к супружеской любви", пер. А. Э. Сирл, 1891, стр.68. 39 Эммануил Сведенборг, Указ. соч., стр. 51. 40 Йон Ногучи, "Дух японского искусства", (1915), стр. 37. Категория: Библиотека » Учения Другие новости по теме: --- Код для вставки на сайт или в блог: Код для вставки в форум (BBCode): Прямая ссылка на эту публикацию:
|
|
П
При описании царства духа как чего-то, известного гипотетически, а природы – неизвестного, я опустил одну важную вещь, то, если я могу использовать слово "наука" для обозначения совокупности грубых фактов, могу назвать "царством физиологии", в рамках вышеуказанной природы, можно классифицировать как гипотетически известное. Но, чтобы сделать это более понятным это, необходимы дальнейшие разъяснения относительно общей природы знания. Сейчас факты можно разделить по их очевидности и частоте появления на четыре группы. Во-первых, это факты, настолько очевидные, что они парадоксально ускользают от нашего внимания, эти факты являются наиболее распространенными, и они чаще всего встречаются. Я думаю, что тот же случай, когда мистер Честертон говорил, что некто, смотря на лес, из-за леса не видит деревьев, и в "Неведении отца Брауна" у него есть очень хорошая история, показывающая, как человек становится невидимым, надевая форму почтальона. Во всяком случае, нам известно, что когда феномен становится устойчивым, он стремится избежать того, чтобы быть наблюдаемым, постоянное движение можно увидеть только по отношению к неподвижному объекту, а постоянный шум в итоге становится незаметным. С этим явлением тесно связано то, что часто повторяющиеся действия становятся автоматическими и производятся бессознательно. Мы можем понять, таким образом, почему знание о существовании атмосферы, в отличие от знания о существовании ветра, появилось довольно поздно в истории первобытного человека. Ко второй группу мы можем отнести факты, которые встречаются часто, они считаются очевидными. Такие факты прямо воспринимаются просто разумом и часто используются для описания фактов, принадлежащих к двум оставшимся группам, а именно, тех фактов, которые, хотя и являются распространенными, склоны ускользать от внимания в силу их незаметности, а также тех, которые встречаются редко. Такие факты окутаны атмосферой чего-то странного, и разум может удовлетвориться лишь явлением вместе со второй группой фактов или в связи с ними. Это как раз и есть то, что разум – по крайней мере, разум первобытного человека, имеет объяснением. "Это очевидно, – говорим мы, начиная с этого аргумента, тем самым стремясь привести обратить наше внимание на то, что как раз очевидным и не является, и перевести его в разряд очевидного. Для ума, настроенного более скептически, позднего продукта человеческой эволюции, остается вопрос, как объяснить факты очевидные, как в науке, устанавливая все более и более глубокие связи между явлениями, или, как в философии, путем поиска источника и предназначения таких фактов, а еще лучше, сочетанием обоих методов.
Наиболее философское представление о семенной жидкости металлов принадлежит, пожалуй, "мистическому адепту" Эйренею Филалекту, "который довольно интересным образом проводит различие между ним и ртутью. Он пишет:
В величайшей алхимической коллекции Дж. Дж. Манже есть любопытная работа (опубликованная в 1677 году), озаглавленная Mutus Liber, которая целиком состоит из гравюр, без текста. Она представляет интерес для нашего исследования в связи с тем, что показывает, как труд алхимика с начала работы до ее завершения показан в соединении с женщиной. Это напоминает нам о Николя Фламеле (1330–1418), который, как полагают, завершил свой magnum opus вместе со своей женой Перонеллой, так же, как и о других женщинах, которые занимались Искусством, о которых мы читали. В связи с этим было бы интересно увидеть, как эти идеи присутствовали в уме у Михаила Майера: "Выполняй работу женщины над расплавленными свинцовыми белилами, то есть готовь их"