Глава XXIII. Духовно-психосоматическая патология как моральный конфликт. - Вопросы этиологии, патофизиологии, патоморфологии и культурологии духовно-психосоматических болезней - И.В. Семенов

Взаимоотношения “духовного” – Сознания, “психического” – “Я”, и “соматического” – тела (часть II). Образ и антиобраз. Поза и антипоза. Сначала небольшое пояснение-вступление, пусть и несколько запоздалое – но “лучше поздно, чем никогда”. В живом и тем более больном и страдающем человеке не все можно, – да и не нужно, – обсчитать, померить и описать строгими научными терминами, и поэтому неизбежны отступления от общепринятых лексических норм изложения медицинского материала. Это усложняется и основной целью написания данной работы – показать, что подлинную этиологию духовно-психосоматических болезней нужно искать во внешней контекстуально-событийной среде, то есть вне сознания и “Я” человека, который заболевает потому, что по каким-то причинам не в состоянии всеобъемлюще воспринять, прочувствовать и непредвзято проанализировать принципиально важную для его настоящего и будущего и влекомую его внешнюю ситуацию таковой, какова она в действительности есть, а не как он ее воспринимает и истолковывает. Он не может почувствовать скрытую интенцию стоящей перед ним сцены-картины, понять действительный смысл и векторную направленность разворачивающегося спектакля жизни, верно определить необходимость и степень своего вовлечения и участия, выбрать и достойно отыграть соответствующую ему по рангу и реальным возможностям роль. И человек делает (ситуационно) неверный жизненный выбор. Вольно или невольно ошибившись в этом выборе, он сразу начинает смутно или явно жалеть о содеянном и, ошибочно думая, что ничего уже нельзя изменить, годами и десятилетиями, а, порой, и всю (оставшуюся) жизнь, расплачиваться за однажды допущенную ошибку моральными страданиями и телесными недугами. Внешняя среда проникает в психику человека и, навязывая ему свою волю, заставляя жить по-своему, вызывает у него моральные страдания (оттого, что живет не по своей воле) и постоянное, явное или скрытое, сожаление-воспоминание о ситуации, в которой допущена ошибка, и нередко – лелеяние этой ситуации в своих воспоминаниях (“вот если бы я тогда не…, то как бы хорошо все было”) вместо исправления жизненных ошибок. Такое явное или подсознательное лелеяние только подпитывает аффект и усугубляет душевные и физические страдания человека.

На этапе (гипнотического) первопогружения в патогенную ситуацию, редко помогает (чаще мешает) внешнее и внутреннее морализаторство, ибо (никому) нельзя винить человека в том, что у него недостаточно ума и опыта, чтобы правильно понять (сложное для него) происходящее и предугадать его последствия – “знать бы заранее, где придется упасть, да соломки подстелить”.

Один умный человек сказал: “Что такое болезнь, как не стесненная в своей свободе жизнь”. Бывает, что обстоятельства сильнее нас, и мы вынуждены совместно жить, общаться и долго иметь дела с неприятными людьми, чем-то заниматься по обязанности или необходимости, слушать не ту музыку, пребывать в местах, не нравящихся нам. Порой приходится брать себя за горло и идти, сообразно обстоятельствам, против правды и совести, и тогда моральные конфликты и вызываемая ими психосоматическая патология неизбежны. И в семье, и на работе, и в пустыне, и крупном городе имеются свои моральные вредности. То есть в каждом образе жизни были, есть и будут свои моральные издержки и моральное зло. Поэтому абсолютное излечение и стопроцентная профилактика (избегание) психосоматических болезней и лежащего в их основе морального конфликта практически невозможны. А совершив ошибку и заболев, невозможно духовно, душевно и физически не мучиться. “Если в реальности мы не позволяем жить своим порывам, они будут жить все равно — скрытой, “преступной” жизнью. Жизненные потоки блокируются и приобретают искаженные формы. Внутри внешне совершенного человека могут открыться врата ада”, пишет Менегетти.

Если человек не виноват, что он не в состоянии поднять 200 кг (но виноват, если после первой (ну, второй-третьей) неудачной попытки не понял этого и глупо пытается еще и еще это сделать), то он не виноват и в том, что порой не может правильно оценить происходящее и свое участие в нем (но виноват, если бесконечно продолжает лезть на рожон, упорно не замечая и игнорируя удары по лбу граблями жизни). Никто не застрахован от ментальной ошибки и неверного жизненного выбора. К сожалению, иногда понять, что где-то в жизни допустил ошибку, и тем более ее обнаружить и, что еще труднее, честно признать это перед самим собой, можно только через много-много лет от ее совершения, порой, только тогда, когда уже нет никаких душевных сил и телесных резервов-возможностей, чтобы ее исправить. В таких финальных случаях вместо полного и подлинного излечения, как исправления ошибок, возможны только (само)обман-утешение и симптоматическая помощь – и в этом главная трагедия и (на данный момент развития науки, религии, философии и культуры) неразрешимая проблема духовно-психосоматической патологии.

В этой главе пишется о морали. Мораль – понятие не медицинское (хотя многие медики, не имея на то права, используют мораль как бич и пугало для больных), а религиозное, философское и культуральное. Как причина заболеваний человека мораль – не изучаемая и игнорируемая академической (по крайней мере, медико-биологической) наукой тема. Апологеты чистой науки даже декларируют, что, мол, научная истина превыше всего (включая мораль), но, как иронично заметил Гете, “все – это ничего”. В медицине так называемая научная истина при ближайшем рассмотрении нередко есть не что иное, как обычный вульгарный факт. Но сущность и смысл происходящего в живом организме и факты об этом – это совершенно разные вещи. Для меня мораль – это основа жизни, а соблюдение моральных норм – основа душевного и телесного здоровья.

Для верного описания раздирающего душу человека морального страдания-конфликта как стержневой основы психосоматической патологии мне понадобилось, и я считаю оправданно, использование не только научной и медицинской терминологии, но и другого – литературно-художественного, философского и христианского – логоса. Пришлось как-то выкручиваться, пытаясь в одном тексте связать и совместить жизненные ценности с научной истиной, мораль и нравственность – с органической патологией мозга и, пардон, геморроем.

Как мог, я объяснил свои лингвистические и терминологические трудности приложимо к рассматриваемой теме – духовно-психосоматической патологии. Но на всякий случай, в преддверии этой главы, еще раз напомню: я не иррационалист, и для меня метафоры и неологизмы – это не замена понятий, а одно из концептуальных средств сущностного анализа. Заодно прошу читателя выдать мне (еще одну) индульгенцию и на применение “ненормативной немедицинской лексики” при изложении (вроде бы) медицинских тем и в других главах, расположенных выше и ниже данного раздела (эх, кабы знать точно, где начинается, а где кончается медицина и компетенция врача, как хорошо бы было работать).

Могут быть претензии и к компоновке материала, но, “главируя” и компонуя материал, я решил довериться своему внутреннему чутью, а не советам, пусть и опытных, рецензентов.

По мнению известного и весьма авторитетного социального психолога Дэвида Майерса “в науке, как и в судебном заседании, личное мнение недопустимо” (впрочем, тот же автор считает, что “…наука не отвечает и не может отвечать на вопросы, касающиеся морального долга, нашего предназначения и смысла жизни” – но прав ли он в этом?). Я нарушил (и не только) эту заповедь и (еще и) поэтому моя работа – это трактат (дословно – длинное сочинение), а не научная монография. Да и ученым я себя не чувствую и не считаю, а являюсь просто думающим человеком, волею судьбы оказавшимся врачом – и не жалеющим об этом – и заинтересовавшимся духовно-психосоматической патологией.

Также прошу простить мне многочисленные, – но, полагаю, ситуационно необходимые и оправданные – повторения и отступления от основной канвы повествования.

Надеюсь, что широко мыслящий и образованный читатель почувствует верное значение и потенциальную креативность ситуационно употребленных метафор, неологизмов и нетривиально используемых терминов и правильно поймет контекст и цель их применения.

Ученые мужи, не судите меня строго. И да простят меня малограмотные, малознающие, малокультурные и малообразованные за то, что я стремлюсь максимально выразить свои мысли (точнее, те из них, которые можно выразить при помощи логоса) по этой сложнейшей для меня теме и только во вторую-третью очередь – донести их до чьего-то ума (особенно “туго” мыслящего или, наоборот, не мòгущего остановиться и задержаться там, где это необходимо), ибо время для написания практических руководств, пособий и тем более справочников и учебников по излагаемой теме, по крайней мере, для меня, еще не пришло; к тому же, я (все еще) раскрываю эту тему – имеются ввиду ее аспекты, заявленные в заглавии моей работы, – преимущественно в аналитическом, а не в синтетическом ключе. Также хочу признаться (хотя это, наверное, и так чувствуется), что некоторые из излагаемых мыслей я и сам (еще) недостаточно понимаю – просто смутно чувствую, что эти мысли верны и я должен поделиться ими с читателями.

В своем небольшом вступлении к этой главе я обратился к читателю мыслящему и образованному, а не только умному, знающему, понимающему, грамотному, культурному, начитанному, опытному, интеллектуалу, исследователю, теоретику, практику и т.п. (если он дочитал до этой главы, то это подразумевается), и сделал это не просто так. Для меня образованным является человек, который способен создать в сознании Образ того, о чем мною пишется, а им читается, увидеть его своим внутренним взором целиком и в деталях и затем этот Образ промыслить. Любой текст, как внешнесредовой Символ (потенциальную Образ-Сущность), сознательно внедряемый его творцом-автором в (сознание и) “Я”-психику человека, этот текст читающего, необходимо предварительно ощутить, почувствовать, прочувствовать и пережить, чтобы сначала понять и только потом – промыслить, принять-впустить-(само)воплотить или отвергнуть-развоплотить-извергнуть (и ни в коем случае не замуровывая его в свое психо-телесное неживое-немертвое-“покоящееся”-бессознательное – в этого “внутреннего покойника”).

Образное вИдение, образное мышление (промысливание Образа) в данном случае очень важно, потому что на уровне (внутренней) этиологии я рассматриваю духовно-психосоматическую патологию как внутренний конфликт, в основе которого лежит борьба за овладение “Я” двух Образов вИдения некой ключевой ситуации, которые также содержат две принципиально различные линии дальнейшего поведения в этой ситуации и последствия (бонусы) этого поведения. Эти Образы, рожденные в сознании, поставляются последним “Я”-мозгу, в котором трансформируются в аффективно-когнитивные структуры, являющиеся продуцентами двух ансамблей нейронов в головном мозге, и персистируют в ЦНС потому, что нервные клетки этих ансамблей постоянно работают в режиме денервационной сверхчувствительности (по причинам, описанным в соответствующей главе). Один Образ “Я” показывает контекст-внешняя среда (выступающая в роли искусителя Мефистофеля, ведь при морально-психосоматической патологии речь идет о выборе между добром и злом), а другой показывает ему мораль. Если победит внешняя среда – она воплотится в человеке, заставит его жить и поступать так, как ей нужно, и в итоге (нравственно) погубит его; если победит мораль – то человек, развеяв чары искушения, вырвется из лап среды-ситуации, спасется и выздоровеет (заплатив за спасение определенную психосоматическую – патофизиологическую и патоморфологическую – “цену”).

Создавая человека вместе с Миром-Отцом, любящая Мать-Природа предусмотрела все, в том числе и возможность возникновения такой опасности, как скрытое информационное “просачивание” и тайное воплощение внешней среды в (не принадлежащее ей “Я” и тело) человека. Оно, это воплощение, вспомним, исподволь начинается с перцептивной колонизации участков мозга внешнесредовой символической посылкой – личностно значимым и явно или тайно желанным квантом информации (зачарованность или томление внешней средой). В дальнейшем, если непрерывная или суммарная дискретная экспозиция перцептируемого стабильного внешнесредового информационного потока длилась время, достаточное для “приживления” в мозге этого кванта информации, начинается формирование стойкого возбуждения паттерна или ансамбля информационно обсемененных нейронов с последующим развитием в нервных клетках этого ансамбля состояния денервационной сверхчувствительности – маркера уже свершившейся забарьерной пролиферации патогенного внешнесредового Символа (информационного кванта), в частности, в виде модификации количества рецепторов на постсинаптической мембране нейрона как цитологической основы феномена сверхчувствительности. Важно, что эти нейроны не только строго селективно электрофизиологически активируются ключевыми перцептивными факторами-триггерами внешней среды, вызывающими актуализацию в сознании Образа, но и сами вовлекают при помощи эфаптических и аксонально-импульсных механизмов все новые и новые нервные клетки в ансамбль нейронов, носителей-продуцентов Образа. Поэтому состояние денервационной сверхчувствительности – также залог успешного продолжения воплощения внешней ситуации-среды в мозг человека.

В итоге в мозге появляется вассальный по отношению к определенному внешнесредовому событийному контексту-пространству ансамбль нейронов – продуцентов-носителей Образа или аффективно-когнитивной структуры как стойкого отображения-слепка в “Я” внешней ситуации-среды. Персистирующий в “Я” и паразитирующий на нервных клетках ригидный Образ – это признак завершенного импритинга (запечатления), то есть попадания, приживления и прорастания в ансамбле нейронов головного мозга информационного кванта внешней ситуации-среды. Но жизнь не стоит на месте, и этого воплощенного в мозг внешнесредового контекста-события в природе давно уже нет. Поэтому мертвый Образ – это цепи, которыми наша лодка, плывущая по реке жизни, привязана к берегу (месту-ситуации прошлого). Вот и получается, жизнь идет вперед – а человек стоит на месте.

Но Природа снабдила человека системой защиты от патогенного аффекта-образа, и при духовно-психосоматической патологии апелляция к этой системе обладает мощным (психо)терапевтическим потенциалом. Практически сразу, параллельно образованию патогенного Образа (как отражения ситуации с необходимостью морального выбора, незаметно “проталкиваемой” в сознание коварной женщиной – внешней средой), в ЦНС образуется принципиально антагонистическая (в плане морального выбора) и равная ему по силе аффективно-когнитивная контрструктура – антиобраз или антиаффект. Антиаффект, – назовем его “белый аффект” или “Белый Образ”, – спасает человека, помогая ему избавиться от наваждения и увидеть контекст-событие таковым, каковым он в действительности есть, в том числе и с нравственных позиций.

Белый Образ, порождаемый Сознанием и поставляемый им “Я”, можно назвать моральной аффективно-когнитивной структурой, “лучом света в темном царстве” и надеждой на спасение во время пожинания тяжких социальных и нравственно-психосоматических последствий ошибки морального выбора. Мораль всегда там, где делается нравственный жизненный выбор, и хозяйка дома-сознания – женщина-мораль вступает с женщиной-внешней средой за свое жилище в бескомпромиссную и беспощадную борьбу. Если воспользоваться христианской терминологией, то Белый Образ можно сравнить с Внутренним Образом Христа-Спасителя – недаром говорят, что Бог внутри каждого из нас.

В результате действия белого аффекта, – точнее, борьбы белого и черного аффектов, внутренней битвы добра и зла за влияние на Сознание – психика человека постепенно распаляется. Клинически этому соответствует общее или (поначалу) парциальное возбуждение головного мозга, преимущественно кортикально-субкортикальных структур правого эмоционального полушария (у правшей) с эпицентром в правой теменно-затылочно-височной области (фронтальный конвекс нередко бывает заторможен – правополушарная гипофронтальность, или гиперактивен в дискретно-прерывистом режиме – дисфронтальность). Активность структур левого (как принято считать) логического полушария, наоборот, диффузно снижается. Такая, различная по полушариям, реакция является признаком адекватного реагирования центральной нервной системы на аффективно-когнитивную перегрузку (психоэмоциональный стресс) и свидетельствует о потенциально хорошем прогнозе; в то время как обратная картина, наоборот, прогностически менее благоприятна.

Эти изменения работы головного мозга выявляются при динамическом электроэнцефалографическом обследовании с нагрузочными пробами и хорошо коррелируют с параметрами церебральной гемоликвородинамики, внутричерепным давлением и степенью гидратации ЦНС. Но, чтобы не заниматься гипердиагностикой эпилепсии и т.д., необходимо знать особенности трактовки электрофизиологических проявлений непсихиатрического и неневрологического аффекта – похожесть или даже полная идентичность электроэнцефалографической картины отнюдь не означает общность этиопатогенеза, одинаковость лечения и совпадение электрофизиологических (и всех других) критериев эффективности этого лечения; недаром, например, при лечении антиконвульсантами так называемых ЭЭГ-судорог (ЭЭГ-эпилепсии), клинически никак себя не проявляющих, выделяют такой клинико-электрофизиологический феномен, как “насильственная нормализация электроэнцефалограммы”, когда, – к радости эпилептически “озабоченных” специалистов, предпочитающим верить не глазам и знаниям своим, а какому-нибудь анализу и заключению узкого специалиста, – электрофизиологическое улучшение сопровождается клиническим ухудшением состояния преимущественно, – но не только – в виде интоксикации получаемыми пациентом противосудорожными препаратами.

Важно помнить, что психосоматические болезни и лежащий в их основе моральный конфликт – это особая патология; порой, это даже не патология, а условно-медицинская или даже совсем не медицинская проблема, и клинико-электрофизиологические пароксизмы – это сомато-физиологическое отражение крика-плача борющейся души в момент ее освобождения от избытка (соматизированного) аффекта. И не нужно мешать этому (развоплощению патогенной информации) без серьезных на то причин, – а их очень мало. Человек не только имеет священное право на страдание, но и должен выстрадать свое счастье, ибо страдание – это очеловечивание.

И в конце фрагмента вспомним, что параллельно патологии ЦНС развивается и описанное в соответствующем разделе церебро(нейро)соматическое разобщение (многолокусная демиелинизация), которое электрофизиологически выявляется, в частности, при помощи таких методов, как магнитостимуляция пирамидного тракта, соматосенсорные вызванные потенциалы и электронейромиография. Выявить нарушение восприятия окружающего мира – дисфункцию анализаторных систем – косвенно помогут зрительные и слуховые вызванные потенциалы, электронистагмография, вестибулометрия и статокинезиометрия. Таким образом, центральная и периферическая нервная система человека всегда и сразу реагирует на душевные страдания, сердечные муки и моральные конфликты.

– Как проявляет себя Белый Образ? – Страданием. Его действие, поначалу в виде смутного беспокойства или, точнее, воспоминания-сожаления о случившемся-содеянном, начинается сразу, с того момента, когда человек допустил ментальную ошибку и сделал неверный жизненный выбор, и, постепенно усиливаясь, оно приобретает формы морального страдания и телесной муки-болезни, даже если человек не осознает и не понимает, что расплачивается за собственные ошибки, – которые нужно срочно исправлять, ведь жизнь так коротка! – а не страдает по судьбе или чьей-то вине. При помощи страдания Белый Образ сообщает человеку о том, что так жить нельзя, и поэтому нравственные муки – это залог спасения и условие выздоровления. В это нелегкое для человека (и его родных и близких) время копятся энергия и силы, необходимые для того, чтобы найти и исправить ошибку и выйти на верную жизненную дорогу. И помогает ему внутренний Спаситель – Белый Образ, вызывающий страдание и толкающий-заставляющий человека сконцентрировать мысли на проблеме и начать поиск ошибок.

Существует много видов (причин, поводов, мотивов, проявлений и т.д.) страдания. В плане рассматриваемой темы нас интересуют следующие (подробно описывать их я не буду и только коротко перечислю и поясню, как понимаю и в каком смысле-значении употребляю сам). Первое – страдание как “бегство в болезнь” и средство избавления от ответственности за содеянное и происходящее, как сокрытие перед самим собой или окружающими своей личной вины в сделанных ошибках и жизненных неудачах. Такое страдание нередко напоминает притворное больное юродство и оно является признаком плутовства, глупости, лени, трусости, страха ответственности и паразитизма (разумеется, это не означает, что такого человека не нужно лечить). Второе – страдание как признак сильной душевной и физической боли от содеянного, происходящего или предстоящего. Такие люди, мучаясь, одиноко мечутся, ищут спасения-выхода и бьются как рыба об лед. Третье – страдание как призыв о помощи, крик души. Человеку непереносимо одиноко, страшно и больно. Четвертое – страдание как самолюбование и заманивание в сети. Такие люди страдают “красиво”, провоцируя других на помощь и участие в их играх-мучениях, высасывая из них душевные и физические силы. Такой человек-хищник всегда ищет жертву. Пятое – страдание как страх-боль при освобождении от пут-оков душевной и физической болезни, как мучительное вырывание ее из себя. Шестое – страдание как страх и трусливое бегство в болезнь от имеющихся возможностей личностного роста, страх полета, страх ответственности, трусливый страх свободы; такое страдание является признаком духовно↔психо↔соматического рабства.

– Каковы источники морального страдания? – Это совершенные после сделанных ментальной ошибки и нравственно неверного жизненного выбора, в первую очередь, по отношению к себе и своим библейским “ближним” – к тем, кого любишь, – жестокие, бездушные, и эгоистичные поступки, на которые черный аффект скрыто, – люди поначалу думают, что поступают правильно, – подталкивает человека.

Эти злые поступки, как бумеранг, в итоге всегда возвращаются обратно и становятся дополнительными источниками страданий; вернувшись в виде последствий – ситуации-среды, они впечатываются в его психику в виде моральных мук от сожаления и вины о случившемся (сотворенном) и подпитывают белый аффект. Создавая место-событие, эти поступки способствуют тому, что белый аффект, как и его черный собрат, начинает иметь событийно-контекстуальную представленность во внешней среде и оттуда перцептивно подпитываться. Таким образом, черный аффект, толкая человека на какой-то дурной поступок, тем самым невольно начинает “рыть себе могилу”, создавая место-событие, подпитывающее белый аффект.

Черный и Белый Символы – как парные информационные (взаимо)посылки – циркулируют между человеком и внешней средой и имеют по два отпечатка каждый: в Сознании это Белый и Черный Образы (соответственно, в “Я”-мозге – “белая” и “черная” аффективно-когнитивные структуры), а во внешней среде – два места-события (понятно, что оба они, по сути, нейтральные), причем, повторимся, место-событие, при помощи Белого Символа перцептивно подпитывающее Белый Образ, образуется позже: в результате действий человека, индуцированных Черным Образом и вызывающих моральные муки. Схематически это можно представить следующим образом: первое черное место-событие → первый Черный Символ → Черный Образ → черный поступок → второе черное место-событие → второй Черный Символ → моральные страдания личности → образование Белого Образа → переоценка черного поступка и второго черного места-события → образование белого места-события (за счет превращения второго черного места-события в источник моральных страданий, то есть в белое место-событие) → образование Белого Символа (за счет превращения второго Черного Символа в Белый Символ из-за моральной переоценки места-события) → перцептивная стимуляция Белого Образа → борьба Белого и Черного Образов (“белой” и “черной” аффективно-когнитивных структур) в виде моральных мук, поступков и т.д. → результат этой борьбы. Разумеется, таких парных отпечатков (человек – внешняя среда) и циркулирующих между ними Символов и поступков может быть гораздо больше. Символ, вспомним, – это посылка внешнего мира человеку, а поступок – это посылка человека внешнему миру, и такие взаимоотношения в паре человек – внешний мир образуют отношения, называемые ответ-вызов: …↔ человек ↔ ответ-вызов ↔ внешний мир ↔...

Каковы причины человеческого страдания? Это мораль и совесть. Раскрывать, что значат эти понятия, я не буду, ибо на эту тему написано просто необозримое количество религиозной, философской и художественной литературы, а есть еще психология, психотерапия, живопись, скульптура, народные обычаи, традиции и верования. Наиболее глубоко тема страдания и искупления исследована в христианской религии (я – духовный продукт христианской цивилизации). Именно в искупительном страдании кроется спасение человека, душа, сердце, разум и тело которого поражены духовно-психосоматической болезнью. Слово “искупление” указывает на то, что излечиться от психосоматической болезни – как морального страдания, можно только одним способом: окунуться и искупаться в реке жизни (то есть начать жить по-человечески – в этом и поможет мораль). Именно в ней, жизни, и кроется исцеление.

Хотя многие, включая Менегетти, считают, – с чем я, как врач и как человек, которому “ничто человеческое не чуждо”, в том числе моральные и психосоматические болезни-страдания, не согласен, – что исцеление кроется в самом человеке, в котором, мол, все для этого есть, но никто из сторонников и апологетов данной точки зрения четко и ясно не пишет, что конкретно подразумевается под этим расплывчатым “все есть” (еще раз вспомним Гете с его: “все – это ничего”). И обращенные к больным многочисленные лозунги-призывы с обвинительным “запашком”, типа: “хочешь быть счастливым-здоровым – будь им”, “исцели себя”, “помоги себе сам” и т.п. – это признак бессилия (нередко агрессивного – от равнодушия, страха, слепой веры и незнания) религии, науки, медицины и общества перед (не только духовно-психосоматическими) болезнями – в частности, и Природой – в целом.

Возникнув, белый аффект сразу начинает, как и его патологический собрат, соматизироваться (психосоматически проецироваться), в первую очередь, создавая собственный стойкий паттерн мышечного (контр)напряжения – свою позу. В паттерн мышечного напряжения “белой позы” входят мышцы, являющиеся антагонистами “черной позы”. Таким образом, итоговая поза страдания – это телесное сосуществование всегда двух активированных антагонистических паттернов мышечного напряжения, причем оба паттерна соматопсихически проецируются – каждый через свою проприо(висцеро)цепцию – и подпитывают в мозге и сознании больного человека обе – “белую” и “черную” – аффективно-когнитивные структуры.

Соматические патофизиологические и патоморфологические последствия образования и персистирования в “Я”-мозге белого морального аффекта аналогичны черному аффекту, точнее, являются патологическим итогом их периферического позно-мышечного противостояния.

Борьба “белой” и “черной” аффективно-когнитивных структур за власть над исполнительным аппаратом – биологическим телом человека (про борьбу за душу и сердце говорить здесь не будем), в виде периферического мышечного напряжения – позного противостояния-столкновения – происходит на уровне каждой пары мышц (агонист-антагонист), вовлеченных в позу и антипозу. Причем идет эта борьба, образно выражаясь, с психосоматическими “подножками” и “подлыми ударами в спину”, наносимыми черным аффектом своему белому противнику, и буквально за каждую “морально окрашенную” локомоцию по принципу выбора: “сделаю – не сделаю”, “скажу – промолчу”, “убегу – не убегу”, “ударю – не ударю”, “подам руку – не подам”, “украду – не украду”, “уйду – не уйду”, “поклонюсь – не поклонюсь”, и т.д.

Вообще, при морально- или нравственно-психосоматической патологии – и не только при ней! – подлость по отношению к самому себе – неосознанная (точнее, это почти всегда сознательно не осознаваемая подлость изподтишка) или, что гораздо хуже, осознанная – является не изученной (или “тихо” игнорируемой), но весьма актуальной и распространенной морально-мировоззренческой и медико-социальной проблемой.

Борьба аффектов болезненна не только в моральном, но и в физическом смысле. Как известно, локомоция – это всегда движение в суставе в виде изменения его угла (исключения – мимическая мускулатура, язык, сфинктеры и некоторые другие мышцы – но и в этих случаях можно найти некостные аналоги суставу). Поэтому особенностью “моральной” периферической боли, возникающей вследствие длительного тонического мышечного напряжения, является то, что она обычно отмечается в области суставов, отвечающих за реализацию ключевого в данный момент движения – “локомоции морального выбора” (на уровне группы локомоций, согласно последовательности их участия в борьбе за некий моральный локомоторный акт, боли клинически проявляются как “болевой марш”), и локализована эта боль ближе к местам прикрепления к костно-суставным поверхностям сухожилий антагонистической пары напряженных мышц.

Таким образом, на уровне тела человек поначалу ощущает эту борьбу, в первую очередь, в виде мышечно-суставных, компрессионно-невралгических и вегеталгических болей, а также мышечных спазмов, прострелов и других, описанных в соответствующих разделах симптомов. Каждая напряженная мышца этих контрпаттернов является агонистом одной позы (из конгруэнтной “черно-белой” пары) и одновременно антагонистом другой. Так как “наверху” периодически побеждает то один, то другой аффект, то периодически происходят модификации позы, миграция или стихание боли и другой симптоматики – “паны(-психики) дерутся, а у холопов(-поз) чубы трещат”.

Аффектогенное напряжение множества мышц, агонистов и антагонистов позы и антипозы, участвующих в борьбе локомоций, – это обычно длительный процесс, как и лежащий в их основе моральный конфликт. Поэтому при затянувшейся и неослабевающей борьбе аффектов и тоническом противостоянии пар напряженных мышц начинается локальное “замораживание” движений в каком-нибудь одном или, чаще, нескольких крупных и мелких суставах, обеднение общего и локального локомоторного репертуара и в целом двигательной активности из-за формирования алгодистрофических артропатий, компрессионных невропатий, невральных амиотрофий, местных нарушений крово- и лимфообращения, соединительнотканных пролифераций, отложения солей и т.п.

Моральному конфликту всегда строго соответствуют два контрпаттерна мышечного напряжения, которые даже на уровне одного сустава нельзя сводить только к простому противостоянию – поочередному или одновременному напряжению – агонистов и антагонистов какой-либо элементарной суставной локомоции. То есть при каждом единичном моральном конфликте (а они обычно множественные – NB!) всегда образуются две позы – и исключений из этого правила при психосоматической патологии в принципе быть не может!

Поэтому весьма существенно следующее: именно наличие двух поз (точнее, как минимум, двух пар поз), одну из которых – “черную” – необходимо разрушить, а другую – “белую”, спасительную, защитную, – полагаю, разрушать нельзя ни в коем случае, в значительной степени и ответственно за многочисленные неудачи и осложнения при проведении различных видов и вариантов кинезиотерапии (изолированной и, что гораздо хуже, в комплексе): ЛФК, мануальной терапии, хиропрактики, массажа, восточных и многочисленных “доморощенных” телесных практик и т.д.

Мне не раз и не два приходилось наблюдать и параклинически регистрировать различные осложнения даже после технически безупречно выполненной процедуры (или курса) мануальной терапии, и порой это были такие состояния, которые, кроме как “морально-психосоматическим обвалом”, никак не назовешь. В том числе это обусловлено и полным либо частичным разрушением “белой” позы (или сразу нескольких таких поз) и, соответственно, ее “белого” проприо(висцеро)цептивного потока (или нескольких “белых” потоков), морально и психоневрологически подпитывающего спасительный “белый” Образ(ы).

Да, мануальная терапия – непростое и очень опасное врачебное дело, особенно, когда больного сильно “скрутит” (а, спрòсите, “кто” или “что” скрутит? – Так, “Оно” Стивена Кинга, придет – и скрутит). Впрочем, и потом, когда (“Оно”) немножко “отпустит” (да и когда совсем – тоже), видимых и не видимых (врачу и пациенту) настоящих и химерных опасностей и трудностей на долгом и тернистом пути (порой, длинной во всю оставшуюся жизнь) к выздоровлению (точнее, к тому, что они: врач и пациент – и каждый по-своему! – под словом “выздоровление” подразумевают) отнюдь не становится меньше.

Так, что же делать, чтобы помочь больному человеку, нередко буквально стянутому-скрюченному или, как пружина, сжатому?

А, может, это не мышцы – сами! – взяли и “сократились”, и больной вовсе не “просто так” сжат и напряжен (хотя, от больных (и, не реже, “здоровых”) часто приходится слышать что-нибудь типа: “доктор, что-то у меня опять веко (само?!) задергалось”, или “…нога (сама?!) заболела” – так, чьи же эти “веко” и “нога” и кто ими управляет!)?

Может, это человек сам, хотя и подсознательно, но специально, напрягся – сжался-съежился-скрючился, – чтобы хоть где-нибудь укрыться (когда бежать, кажется, уже некуда) от какого-то жуткого или смертельного (по-сухому, по-медицински – рефлекторно-привычного или другого “научного”) страха и поглубже зарыться-спрятаться от кинговского “Оно” в собственном теле, – на этот страшный момент, своем единственном, пусть и не надежном, укрытии и хоть какой-то (самообмане-)защите?

Когда-то, в далеком (полунезабытом и полунеисправленном) детстве, он тоже всегда убегал от этого (или похожего) страха и прятался на чердаке, под кроватью или под одеялом, укрывался в надежных объятиях матери или отца, позже – в спасительных объятиях любимого или любимой...

Сейчас, когда снова “вступило” в спину (это детское-невидимое “Оно” опять подобралось сзади и вот-вот что-то, – эх, знать бы, что! – сделает…), человек вновь, как в те моменты детства, страшно одинок (в одиночестве не(до)одухотворенному психосоматическому андроиду-человеку всегда страшно), и никого из библейских “ближних” – таких любящих, добрых и сильных, (почему-то – почему?) опять нет рядом, и никто, никто ему не поможет, кроме …собственного тела (? – этот Вопрос всегда остается, и по-настоящему вылечит (данную психосоматическую патологию, – а их, вспомним, как и страшных “Оно”, обычно у каждого из нас много) только тот, кто (кроме необходимого прочего) поможет больному самостоятельно найти на него Ответ).

И тогда человек – опять не смелый-взрослый, а испуганный несмышленыш-ребенок, отчаянно ныряет туда, в свое последнее, им самим не до конца еще разрушенное укрытие – тело (спрятавшись-замерев в нем в определенном, для “Оно” не заметном, положении – спасительной позе), по-детски глупо и по-взрослому трагически не осознавая, что, в действительности, делая это, он совсем не спасается, а вновь принудительно-добровольно ползет-возвращается в свою личную платоновскую тюрьму-конуру-пещеру; он также не понимает (как это понял Стивен Кинг), что, ныряя, он попадает не в крепость-укрытие, где “хорошо и нисколечки не страшно!”, а вместо этого (как в том полунезабытом кошмаре-(не)детском сне) бесконечно-долго и мучительно-медленно летит-падает в бездонную черную (дантову) личную шахту-пропасть ужаса-прошлого, на (горьковском) дне которой ничего нет, кроме вечных пустоты, бессмысленности, одиночества, страха и боли.

– А что же мы, – “в белых одеждах(-халатах)” стоящие рядом и обязанные по профессиональному долгу (мы – врачи) и долгу-зову сердца (мы – люди) помочь страдающему человеку? – Да, мы – “лечебнообязанные” (и присягу давали). Но – что же мы делаем, мы – ничегошеньки в этом не смыслящие и не понимающие, мы – незрячие и “Оно” не видящие, мы – очень-бездушные-очень-умные-очень-узкие роботы-специалисты?

– Вместо того чтобы, как когда-то мама (не навсегда – на время! – для больного можно и нужно стать и матерью), защитить-спрятать-укрыть его – в такие моменты всего лишь испуганного человеческого ребенка, в своих любящих и надежных объятиях или по-взрослому, – но, все равно, по-любящему, по-доброму, по-человечески, – (еще раз попытаться) помочь ему наконец-то понять-познать себя и самостоятельно переработать-перебороть свои – прошлые, давным-давно мертвые и поэтому совершенно не опасные! – фантомы-Образы-страхи, мы умело-безжалостно – как опытные (а мы все о-очень опытные!) “медвежатники” – (без ключа к душе – он нам, спецам, не нужен!) взламываем защитное-спасительное (психогенное) мышечное напряжение, открываем-вскрываем чужое сейф-тело, и абортивно вытаскиваем оттуда его – маленького трясущегося и совершенно беззащитного ребеночка-человечка, громко и хамовато-радостно говоря ему: “Эй, ты! Ты здоров!”.

Но “вылеченный” – “промануаленный” и “достатый” нами из сейфа-тела-материнской утробы “кесареныш” (сколько я видел таких!), почему-то не радуется вместе с нами (– такими умелыми, а он даже не поблагодарил-не похвалил). Он смутно-мучительно понимает-осознает, что теперь ему больше бежать-прятаться (от страха-боли-болезни и взломщиков-“кесарил”-врачей) некуда, и он снова абсолютно беззащитен перед никуда не девшейся и такой же неведомой и вездесущей опасностью, и что (оказывается, мы – врачи, заодно с “Оно”!) его лишили последнего телесного убежища-укрытия, пусть и химерного, пусть и ненадежного и, как скорлупка, хрупкого, но все же укрытия – и последнего (по глубоко ошибочной мысли-уверенности ребенка-больного. На эту ошибку-мысль о больном человеческом теле – как последнем убежище измученной горем или страхом человеческой души, (почти?) отчаявшейся найти другое спасение-убежище, врачи тоже не обращают внимания: ее же (ошибку-мысль) не видно, а, раз, не видно, то значит ее и нет вовсе. – “И, вообще, (если ты …“того”, то) я тебе не психиатор!”).

Настойчиво рекомендуя-предлагая больному пройти сеанс (курс) мануальной чудо-терапии, врачи оптимистично обещали (“за недорого – почти что задаром”) избавить его от болезни-боли, – правда, только физической, а не душевной: “У вас, больной, чисто соматическая патология!”. Потом, когда его “полечили” и (очередной) “чудо-метод” (очередному больному) (в очередной раз) не помог, то (тоже в очередной раз) сухо-привычно сказали: “Такое бывает у определенного процента (– не человека!)”.

А бывает и другое “из огня да в полымя”, когда у больного – при формально хороших или даже очень хороших внешних “биомеханических данных”, “мясно”-клинических параметрах и “ветеринарных” лабораторно-параклинических показателях – начинается (упомянутый раннее) ятрогенный морально-психологический (а, позже, обязательно присоединяется и соматический) “обвал” личности, – который “не видим” ни “мясному врачу”, ни его, слепца, поводырям – (не человекам, а) анализам-приборам. С такими случаями, – (поначалу мне тоже) абсолютно непонятными, и, бесспорно, клинически очень трудными, порой, просто обескураживающими (особенно для по-прежнему страдающего (и обманутого) больного, когда ему – уже “пролеченному” и, следовательно, уже “здоровому” – возмущенно говорят: “Вы тут нам не выдумывайте! Я же не слепой (– а какой?), и прекрасно вижу, что вам лучше!”), мне не раз приходилось сталкиваться.

ДА,УНас “подвергать” и “подвергаться”: “лечить” и “лечиться”, “мануалить” и “мануалиться” и т.п. (одни очень) любят и (другие – не менее очень) умеют; причем не просто одни только любят (“-ть” или “-ться”), а другие только умеют (“-ться” или “-ть”), а как в “датском королевстве”, в котором “все смешалось”: одни(х)↔других(е)-любят↔умеют-лечить↔лечиться-“мануалить”↔”мануалиться” (мануальный специалист, занимаясь с пациентом, всегда образует с последним некую подвижную и, с какого-то, незаметного ему и пациенту, момента, (автономно от акторов) живущую своей собственной жизнью, пару-диаду – танцующую-шевелящуюся скульптурную психобиокинематическую композицию из двух “Я”-тел.

Порой, глядя со стороны на это взаимопереплетение двух борющихся лечащих↔лечащихся (психик и) тел – особенно на их почти синхронное и зеркальное вокально-звуковое, аффективно-мимическое и двигательное поведение, – бывает сложно понять: кто из них кого “мануалит”.

В итоге оба спарринг-партнера (болезни↔здоровья одного из них и здоровья↔болезни другого) постепенно взаимообмениваются своими позитивными и негативными, сильными и слабыми духовно-психосоматическими свойствами(-ударами) – здоровьями↔болезнями и их духовно-психосоматическими Образами-аффектами-позами, потому что каждый участник этой борьбы(-лечения) за собственное(↔чужое) здоровье(↔болезнь) в действительности тайно (от себя и другого), непроизвольно-неуправляемо (по типу “своего” века, которое “дергается само”) и неосознанно пытается решить за счет души и тела партнера свои личные проблемы и “сбросить” на него хотя бы один патогенный образ-позу из имеющегося у него образно-позного патологического груза-наследия.

В итоге через какое-то время от начала лечения (и духовно-психосоматического взаимодействия-взаимообмена) оба они – и врач и больной – становятся в чем-то (точнее, во многом!) схожими (врач и его здоровье↔болезнь + больной и его здоровье↔болезнь = два полуврача↔полубольных и их два полуздоровья↔полуболезни – речь, как, надеюсь, понятно, идет о тенденциях), причем с каждым сеансом и тем более курсом это (невидимое – но “зримое”) духовно-психосоматическое сходство только нарастает-усиливается и, порой, настолько, что можно говорить об определенном обоюдном духовном взаимооплодотворении и непорочном взаимозачатии и психосоматическом взаимовоплощении-взаимомета(пато)морфозе в сознаньях-душах-телах этой пары – и не только в плане абстрактного здоровья и каких-то конкретных симптомов, синдромов или болезней, но и в плане определенного статического позного и динамического биомеханического “сходства” (в частности, по позе-стати и манере двигаться, – но не только), а также в плане психомоторных привычек, каких-то желаний и взглядов, грехов, ошибок, их последствий и т.д.

(Один доктор, очень, кстати, хороший мануальный специалист(-ленинский “слепец”)-практик и харизматическая личность с мощным психологическим “драйвом” (и замашками гуру), горячо убеждал-уговаривал меня, что занимается не мануальной терапией, как это мне со стороны (отчетливо) виделось, а “императивной пластической иммобилизацией”, правда, так и не объяснив мне при этом (а горячо пытался), в чем суть его, с виду довольно жесткого, если не сказать более (хотя, смотря с кем – VIP или обычными клиентами – он работал), метода, и почему он, по манере технического проведения процедур и особенно по непосредственному и катамнестическому эффекту (а катамнез – главный судья матча-поединка врач-больной), так “похож” (если отбросить антураж – то и не отличишь) на обычную мануальную терапию.).

Это очень важная проблема, и при мануальном лечении – теснейшем (теснее разве что у гинекологов) контактном духовно-психосоматическом взаимодействии (аффекта-)врача и (аффекта-)больного, должно быть предусмотрено (как в шапке-буденовке с ее “умоотводом”) какое-то (духовно-)психическое “сопло” для обоюдного “выброса”-“выхлопа” (когда “кипит наш разум возмущенный”, – а во время борьбы-сеанса “кипит” не только разум…) патогенных аффектов-образов не в сознанья-души (и оттуда – в тела) друг друга, а куда-нибудь “на сторону”, чтобы “благими намерениями (одного из них не была) выстлана дорога в ад (другого)”.

По Менегетти, мануальным Даром (дающим, от себя добавлю, право на мануальную терапию) обладает человек, который своими руками (телом) чувствует другое человеческое тело, при этом, еще раз добавлю, чувствует его (тело) не просто как нечто, мясное-анатомическое, хотя знание и чувствование анатомии, – но живой, не мертвой! – жестко подразумевается. Человек, обладающий природным мануальным Даром (в приобретенный мануальный дар лично я не верю), сознательно (как Духовидец – образно, когда перед его внутренним взором прокручивается-отматывается назад жизнь больного человека до того момента, – когда это произошло) или бессознательно (как медиум – сенсорно-контактно) совестливо чувствует природу боли (как расплаты-мучения или борьбы-страдания), и понимает ее причину (как всегда конкретного греха-ошибки: “О, совесть лютая, как тяжко ты караешь!”). Но этот врожденный Дар обязательно должен быть подкреплен знанием, и, чем мощнее Дар, тем больше должно быть и Силы-Знания, ведь, чтобы действительно помочь больному человеку, мало только чувствовать и понимать, еще необходимо и знать, почему и за что (и/или вместо кого/чего и/или вместе с кем/чем) этот человек болеет-расплачивается-страдает, где, в чем и когда лично он (всегда и только морально! – в этом стократно прав Менегетти!) согрешил-ошибся, и, главное, как человеку самому (после врачебной и другой необходимой помощи) исправить собственную моральную ошибку и искупить им содеянный грех. А еще, чтобы не быть (еще одним) умным кафедральным Сизифом (в плане практической пользы), врачу, обладающему мануальным Даром и знаниями, нужен жизненный опыт – ибо тот, кто сам еще (или никогда – если не дано) не терпел и не страдал, не падал и не вставал, не слеп и не прозревал, не умирал и не возрождался, никогда не сможет помочь страдающему другому; помогать – будет, помочь – не сможет.

Дар мануального чувствования, понимания, знания и умения я однажды почувствовал, когда ко мне, моему лбу, (предварительно на то спросив разрешения) только легонько прикоснулся один человек – профессор медицины (настоящий, не купивший регалию!), большой, светлый, очень добрый, очень умный и, видно, очень много страдавший в своей жизни. После его, вроде бы, всего лишь прикосновения, какой-то тактильной мимолетности, правда, очень точной и еще, по-моему, личностно и анатомически адресной, выйдя-выбежав (по окончании встречи) на улицу, я только не летал. И сейчас я помню-ощущаю касание этой, как перышко, легкой, хотя и большой, мясистой, чуть красноватой и приятно-теплой руки, от которой (я чувствовал!) исходило что-то еще... Помню, как (подумать только – от одного прикосновения!) почти вмиг отпустили-прошли напряжения и боли, душевно-телесно мучавшие меня последние месяцы-недели (писать большой текст “одним залпом”, отрешившись от всего остального, очень тяжело, особенно тяжело неизбежное в этот период внешнее и внутренне одиночество, и также, когда разум от избытка мыслей становится все горячее, а сердце от недостатка чувств – все холоднее…, – и все это копится в “Я”-теле; хотя, по правде сказать, когда все хорошо, то почему-то ничего в голову не лезет), я почувствовал прилив душевных и физических сил и ощутил сеченовскую мышечную радость, которой все не мог насладиться, – и долго-долго ходил пешком. А еще был все понимающий умный взгляд (удивительно: взгляд помню, а глаза – нет), короткие реплики по существу обсуждаемой темы – и не всегда слова произносились вслух: был еще какой-то внутренний диалог. Казалось, сам он даже не заметил, что он со мною сделал, это произошло достаточно быстро – почти моментально, как-то так, между делом, а внешне, не прерываясь, неторопливо велась беседа. Этот человек – и его прикосновение, заставил меня о многом задуматься и многое пересмотреть в моих взглядах на духовно-психосоматическую патологию, и не будь этой знаковой встречи, моя работа была бы в чем-то другая. Спасибо Вам за Ваши доброту, понимание и помощь, столь необходимые мне в тот сложный момент, – и за науку (холодный душ для моего горячего разума)! Да, тут тужишься-пишешь, а все, оказывается, делается просто, без всяких книжек и слов, и, главное, – молча (если, конечно, не брать в расчет все, что нами друг другу говорилось и не говорилось перед этим – и после…).

Но продолжим развитие (“моей”) темы. Мышечное напряжение – это всегда телесно отображенная внутрипсихическая борьба. Эту внутреннюю борьбу с самим собой можно образно представить в виде бескомпромиссного поединка, – примирение невозможно, победа или смерть, – двух внутренних борцов, совмещенных в одно время и в одном теле, имеющих к тому же общие сознание и мозг и поэтому прекрасно “знающих” сильные и слабые места друг друга (“они сплелись, как пара змей, обнялись крепче двух друзей”). Боль и обострение болезни проходят, когда один из этих борцов временно повержен, а при возобновлении этой борьбы симптомы появляются вновь. Схематически это выглядит следующим образом: внешняя среда, точнее, те ее знаки-аспекты, которые имеют отношение к моральному выбору → морально окрашенная пара внешних и внутренних информационных потоков → мозг-сознание → аффект-антиаффект → двуединый (черно-белый) психосоматический поток → поза-антипоза → локомоция-антилокомоция…

На уровне электроанатомии мозг как орган исследован и изучен явно недостаточно; в частности, полностью не ясна функциональная роль многих скоплений нейронов – а в головном мозге их более 14 миллиардов. Неизвестно также, куда следуют или откуда передаются импульсы по большинству интрацеребральных, цереброспинальных и интраспинальных нервных волокон. Впрочем, по вроде бы изученным нервным трактам, например, пирамидному, как и по кортикофугальным влияниям в целом, вопросов тоже гораздо больше, чем (нередко спорных и гипотетических) ответов. Поэтому, где конкретно, в каких анатомических отделах центральной (и, быть может, периферической, в частности, (суб)автономной абдоминальной) нервной системы и структурно-функциональных популяциях нейронов и в каком (электро)физиологическом (и только ли?) “виде” происходит эта битва добра и зла, борьба черного и белого образов-аффектов за овладение мозгом-сознанием, и как именно – кабельно-коммуникативно (проекционно нервно-волоконно), дистантно-резонансно (через кости черепа, базальную мембрану сосудов, жидкие среды и плавающие в них корпускулы…), эфаптически, нейро-глиально и/или как-то по-другому – эти конфликтующие (ли?) участки-зоны мозга связаны между собой, я не знаю, как и не знаю точно (во всяком случае, на уровне проявленного знания), что в действительности есть и где именно локализовано Сознание, бесстрастно продуцирующее эти, бескомпромиссно борющиеся между собой, Образы (трансформирующиеся в “Я”-мозге в аффективно-когнитивные контрструктуры), и какое реальное отношение оно, это Сознание, имеет (и имеет ли?) к мозгу, с одной стороны, как высоко- и узкоспециализированному внутреннему органу, а, с другой стороны, – всего лишь одному из, примерно равноценных по сигнально-знаковой значимости для окружающего мира-бытия, свидетельств материально-телесной проявленности в физико-химическом мире феномена под названием Человек.

Я выскажу свои некоторые догадки-соображения по поводу Сознания, точнее, только те из них, которых (почти) не касался в предыдущей главе, и которые, на мой взгляд, тоже имеют отношение к рассматриваемой теме (вообще при чтении литературы о Сознании нередко возникает чувство, что, либо есть несколько существенно и/или несущественно разнящихся феноменов, называемых Сознанием, либо просто разные авторы пишут о разном, в том числе не о Сознании, и по привычке, вследствие заблуждения либо ошибочно употребляют термин “Сознание”).

Для меня человеческое Сознание, по крайней мере, смысл его высших функций, – это, в первую очередь, синтез. Если (высший, последний, итоговый) анализ – это раздельная (по аналогии с компьютером, аналоговая и цифровая) и непрерывная обработка мозгом в on-line режиме двух импульсных потоков: внешнего перцептивного и внутреннего проприовисцероцептивного, поэтапно и иерархически осуществляемая нейронами и синапсами всех анатомических этажей центральной и периферической нервной системы, то прерогативно осуществляемый Сознанием высший синтез – это двухэтапный и двуединый процесс. Сначала происходит слияние обработанных двух информационных потоков. Затем полученная итоговая информация о том, что в данный момент происходит в организме и творится в окружающем мире, ранжируется по степени срочности и важности путем сличения-сравнения с некими матричными данными, которые являются, в том числе, и носителями Морали как критериев Добра и Зла, применяемых для нравственной оценки наших действий и поступков и нравственной интенции окружающего мира. Это – внутреннее морализаторство или ментальная интегративная нравственная оценка имеющейся внутренней психо-телесной и внешнесредовой ситуации в целом, и только после окончания этого процесса делается жизненный выбор, соответствующий данному моменту: принятие принципиального решения об участии или неучастии субъекта в данной ситуации по моральным соображениям. Затем Сознание порождает Образ видения данной ситуации и (по сознательно↔психическому “соустью”) передает его “Я”-мозгу, который, анализируя (расшифровывая) этот Образ после его трансформации в аффективно-когнитивную структуру, делает выбор, принимает решение и дает команду исполнительным отделам мозга, – а в итоге телесным мускулам – начать, прекратить, продолжать или изменить какое-то действие, поведение и т.д.

Человек – это, в первую очередь, существо духовное. Поэтому, как видение места-события, Образ – это Послание от человеческого Духа, носителем(-продуцентом) которого является Сознание, биологическому человеку, его “Я”-мозгу-телу. Дух является сутью человека, и он несоизмеримо сложнее и непостижимее “человека биологического” – тварного (по христианской терминологии), он витает в Высших (Духовных) Сферах, куда доступ “человеку биологическому” закрыт. Поэтому Образы, посланные Духом тварному человеку, всегда сложны для его восприятия и тем более трактовки, толкования, расшифровывания. Качество восприятия – видение Образа, его познание: понимание и уразумение, зависят (в том числе и) от биологических возможностей мозга как органа, включая уровень развития интеллекта и когнитивных способностей, его полноценности (в плане наличия или отсутствия патологии), а также от количества и качества “загруженной” в него информации – знаний: культурных, научных, профессиональных, семейных и т.п., являющихся основой опыта и умений человека. Поэтому и говорят: знание – сила.

С позиций извечного диалога-взаимоотношения человека с окружающим миром реакцию-поведение человека, его движения, действия, поступки и деяния можно рассматривать как его нравственный ответ-вызов определенному контексту-ситуации внешней среды, пославшей ему свой ответ-вызов: человек ↔ ответ-вызов ↔ окружающий мир. Жизнь любого человека идет по этому принципу-сценарию: жизнь-мир бросает человеку свой вызов-шанс-перчатку, человек ее или поднимает, или убегает, или (долго, иногда всю жизнь) думает. После анализа рожденного в Сознании Образа от “Я” зависит: поднять или не поднять брошенную жизнью перчатку, и это, приложимо к рассматриваемой теме, является его главной функцией.

Выбор – это всегда воля человека, решающего: идти на поводу у своей тварности или жить, согласно тому, к чему призывает Дух. На выбор как исключительную прерогативу “Я”-человека не посягает никто, даже Бог, и с этих позиций духовно-психосоматические болезни – это последствия неверного личного выбора. Отсутствие выбора, топтание на месте – это тоже выбор, но в пользу тварности, так как человек не движется вперед, чтобы найти Смыл и Цель своей жизни и через это – выполнить свою земную Миссию.

Согласно своей роли и функции, Сознание располагается как бы на границе двух различных информационных сред-миров: внутреннего – психо-телесного, и внешнего, при этом, не принадлежа ни одному из них. Протекающие в Сознании процессы, в результате которых появляется Образ (видения ситуации, места-события), можно (грубо и очень приблизительно) сравнить с процессами, протекающими на границе контакта двух различных, не смешивающихся и не соединимых сред, например, масла и воды. Между различными физически контактирующими средами всегда есть узкая полоска свободного пространства – нейтральная зона.

Главная особенность нашего восприятия (нашего) сознания заключается в том, что его (сознание) мы априори считаем только и только своим, и основная причина этого кроется в банальном рассуждении, что, раз (мое) сознание всегда (по крайней мере, судя по моим ощущениям) располагается внутри меня, моей головы, то, следовательно, оно мое. Такая точка зрения весьма и весьма уязвима по многим пунктам, но здесь я не буду глубоко развивать эту тему, только еще раз добавлю, что по моему личному мнению то, что мы считаем-ощущаем как свое сознание, на самом деле есть высшая проприовисцероцепция, по сути, аффектация, или наше “Я”, которое не является частью сознания, хотя и напрямую общается с ним. “В конечном итоге мы представляем собой объединенное восприятие”, пишет Менегетти.

“Я” и все его проявления можно всегда и в любой момент ощутить или показать-продемонстрировать “от и до” и во всех отношениях, как самому себе, так и любому другому. Все, что является частью “Я”, то есть меня, все уловимые органами чувств (и приборами) проявления, размеры, параметры и другие показатели структуры и функции “Я”-организма-тела, давным-давно померяны-посчитаны. Мы знаем, сколько мы весим, что у нас одна голова, одно тело, сколько у нас конечностей, сколько и какой нам нужно еды и т.д., – и здесь нас не обманешь. Если где-то сильно надавить, будет больно, а погладить, будет приятно. Мы различаем, когда плачем, а когда смеемся, когда холодно, а когда жарко. Если в нашем пальце торчит заноза, мы сразу это видим и удаляем ее, так как четко знаем и понимаем, где кончается и начинается наш палец, а где кончается и начинается чужая заноза – то есть не “Я”. Любое “чужое”, проникшее в наше тело, имеет свои границы и отличия и безошибочно ощущается и осознается именно как “чужое”.

Но вот когда в нашем сознании поселяется чуждый нам Образ и заставляет наше “Я” и тело жить и поступать по-своему, то этого мы совершенно не замечаем и искренне уверены, что это именно мы управляем собой и принимаем решения, а если что-то не получилось, то знаем (или ищем), кто виноват: мы или другие. Если бы сознание было эксклюзивно нашим, то есть как нейроны и их функция неотъемлемо принадлежало бы нашему мозгу, то чуждый Образ (этот слепок внешней ситуации-среды в данном случае является аналогом занозы) мы бы всегда ощущали в нашем сознании как чужой, и не было бы никаких моральных конфликтов, неверных жизненных выборов и вообще психосоматических болезней. Но оставим эту спорную тему и продолжим развитие основной.

На уровне повседневных житейских ощущений и рассуждений для меня главное различие внешнего – перцептивного, и внутреннего – проприовисцероцептивного, миров заключается в следующем: мое “Я-сознание” располагается внутри меня, моей головы, и поэтому мой внутренний мир – мое тело, мне гораздо ближе, чем внешний, я ощущаю его как часть себя, и оно по праву принадлежит мне. Я как человек – это мое “Я”-сознание (и моя душа, которая тоже внутри меня) плюс мое тело, а все остальное находится снаружи меня и поэтому уже не я. Соответственно, внешний мир – это то, что лежит вне меня и моего тела и поэтому не является частью меня. Если внутренний мир близок и конечен, и его легче почувствовать и познать, то внешний – далек и бесконечен, и его труднее почувствовать и познать, и, если своим внутренним миром я полностью управляю, то внешним – нет. Внутренний мир мне ближе, все, происходящее в моем теле, я сразу чувствую, и поэтому оно мне кажется более важным и волнует гораздо сильнее, чем процессы и события внешнего мира. Случись что с моим телом – мне плохо, больно, и я могу погибнуть, а события, катастрофы и катаклизмы во внешнем мире часто никаким образом не сказываются на моей жизни. Мое тело всегда со мной, а внешний мир далек, изменчив и периодически меняется. Внешний мир – какую-то данную среду обитания – (почти) в любой момент можно сменить, а свое тело нельзя сменить никогда.

Такое отношение к внешнему и внутреннему мирам объясняет, почему большинство людей невнимательно изучает знаки-сигналы окружающей среды и часто безразлично к важным для них внешним событиям, ошибочно полагая, что они не имеют, и не будут иметь, к ним никакого отношения. Поэтому события окружающего мира, нередко поначалу мелкие и незначительные, но, порой, и крупные, значительные, в том числе и те, которые впоследствии вызовут психосоматическую патологию, обычно не замечаются, не отслеживаются или игнорируются, так как имеется уверенность-установка о том, что они априори безвредны. Это объясняет, почему при формировании психосоматической патологии колонизация Сознания и “Я” патогенными Символами из внешнего мира начинается незаметно для человека, и он бездумно совершает поступки и предпринимает действия, за которые впоследствии расплачивается смятением духа, утратой душевного спокойствия и телесного здоровья.

Когда количество, качество и временнàя экспозиция перцептируемых патогенных факторов внешней среды становятся достаточными для “складывания мозаики” и появления и персистирования в “Я” патогенной аффективно-когнитивной структуры, последняя сразу начинает соматически проецироваться и телесно отображать перцептируемый внешний мир в виде позы – “желания действия”. Соответственно, поза, – а это паттерн мышечного напряжения, – возникнув, сама начинает “атаковать” “Я”, постоянно проецируя на него свои проприовисцероцептивные потоки, подпитывая и поддерживая созданную внешней средой аффективно-когнитивную структуру, как бы “сообщая” ей, что, мол, тело готово для выполнения задания. В итоге аффект-образ в “Я” начинает равно актуализироваться как внешнесредовыми перцептивными, так и телесными проприовисцероцептивными импульсными потоками.

Таким образом – Образом! – любая статичная поза – это чуждое или “Чужое” в нас, как и сам Образ.

Для “Я” внешний и внутренний импульсные потоки, как фиксаторы и генераторы аффекта-образа, становятся равноценными, и постепенно “Я” начинает “путать”, какой именно из этих афферентных потоков ответственнен за его (Образа) создание. Такое “путание” перцепции и проприовисцероцепции в “Я” – признак того, что в “Я”-мозге произошло окончательное аффективно-когнитивное запечатление ситуации-среды и ее интенции (программирования поведения и действий человека в определенной среде-ситуации). Теперь, если человек покинет это “плохое” место-событие, то его приживленную в нервной системе часть (аффективно-когнитивный “отпечаток” места-события в “Я”-мозге), подпитываемую и фиксируемую уже не внешней средой, а телесными импульсами, он унесет с собой, как и унесет потенциальный тип реагирования-поведения в (чем-то) подобном месте-ситуации. Процесс приживления в мозге ситуации-внешней среды образно можно сравнить с приживлением черенка вишни на березе.

Таким образом, запечатление в данном случае – это временнàя экспозиция ключевых параметров-моментов места-события, в котором находился человек, достаточная не только для образования ее отпечатка на нейронах мозга, но и для ее телесного воплощения в виде появления стойкого паттерна мышечного напряжения – позы, порождающей подпитывающие и фиксирующие образ-аффект соматоцеребральные проприовисцероцептивные импульсные потоки.

Так как свое тело понятнее и ближе внешнего мира, то при последующем появлении (индуцированной внешней средой!) патологической телесной симптоматики, вызванной постоянным или рецидивирующим позным мышечным напряжением, человек (родственники, близкие и врачи) начинает думать, что имеет дело с первичной соматической патологией. О внешней ситуации-среде (скрытно запечатленной в его “Я”-мозге в виде ребенка-Образа, который “растет” и “просит еды” – вполне определенных поступков и действий) он даже не вспоминает и не думает, а, если и вспоминает, то “просто” как о внешней среде, и только в том смысле, что “простыл”, “не то поел”, “возникла аллергия” и т.д. В дальнейшем, когда его начинает эмоционально беспокоить аффективная составляющая аффективно-когнитивной структуры, он тем более не вспоминает о запечатленной в нем внешнесредовой ситуации-контексте, а ищет ближайшие производственно-бытовые поводы, причины и объяснения “вдруг” возникших беспокойства, тревоги, тоски, страха, агрессии или депрессии. Истинную этиологию его страданий, как микроба, совершенно не видно. И, запустив однажды во внутрь своего “Я” патогенную внешнюю среду, он постоянно носит ее с собой, совершенно не зная и не думая, что эта среда-ситуация, как червь или микроб, начинает использовать его для своих целей, а при “непослушании” – постепенно разъедать его изнутри.

В таком ключе познание – это, кроме всего прочего, и постепенное осознание того факта, что внешний мир отнюдь не безразличен нам, и это не индифферентное скопление физических тел и предметов и не место далеких и близких абстрактных событий. Для человеческого “Я” внешний мир не менее важен, чем телесный внутренний, им тоже можно и нужно управлять, пользоваться, наслаждаться и самому “прорастать” в нем, пуская корни. Человеку должно быть ясно, что его жизненные успехи и духовно-психосоматические здоровье равно зависят от состояния и внутреннего и внешнего миров. Судить об успешности или неуспешности человеческой жизни можно одинаково точно как по его достижениям во внешнем мире, так и по состоянию здоровья. Духовно-психосоматическое здоровье – это признак того, что все хорошо в обоих мирах.

Сознание образует третий мир – “царство Образов”, называемый психической реальностью, отличный от двух предыдущих миров и связанный с ними информационными потоками и, возможно, каким-то другим способом. Образ – это, повторимся, продукт Сознания, полученный в результате интерпретации последним событий внешнего и внутреннего мира, о которых Сознание узнало, получив и синтезировав информацию об этих событиях в виде внешнего перцептивного и внутрителесного проприовисцероцептивного потоков.

Образ – это цельное, сущностное видение места-события и его значения для человека с указанием места и роли последнего. В таком ключе генерируемый Сознанием Образ можно рассматривать как поставленную жизнью перед биологическим человеком (как структурой-функцией) задачу – Цель. Представляется, что формирование Цели – одна из главнейших функций Сознания, и орудием этого служит Образ, ведь полный и подлинный человек всегда тринарен (троичен) и существует только в виде триединства структура-тело ↔ функция-поступки ↔ цель-образ.

Обработка Сознанием нематериальной информации, доставленной в область его (Сознания) локализации на материальном физико-химическом носителе – это действие. А осуществление любого действия тоже возможно только при помощи материальных объектов – в нашем случае, возможно, синаптических реакций нейронов. Так называемые идеальные волевые акты тоже осуществляются при помощи какого-то материального (нейронального?) носителя и имеют субстрат и продукт. Продукт осуществляемого нейронами когнитирования – обработки информации, тоже должен иметь какое-то материальное физико-химическое субстратное отображение и где-то и в каком-то виде должен храниться. Эти рассуждения основаны на принципе структурно-функционального единства, полагаю, не имеющего исключений в нашем мире, – а человек при жизни существует в физико-химическом мире и сам, являясь в том числе и материальным телом, живет по его законам, один из которых и гласит, что структуру без ее разрушения невозможно лишить ее функции.

В итоге Сознание – это в том числе и функция, а, раз, это функция, то тогда должна быть и структура. И не обязательно, что это нейроны, если считать, что Сознание (полностью или частично) имеет структурную биологическую основу.

В головном мозге, как, впрочем, и во всем человеческом теле, есть места и участки, тонкая структура и функция которых по разным причинам до конца не изучены или считаются несущественными. Как-то сразу произошло, что при изучении психики и сознания все сосредоточились на нервных клетках, считая, что, раз, при травме мозга наступают параличи и умственные расстройства, то значит в мозге и локализовано сознание. Но есть люди, – а их не так мало, – имеющие полную атрофию одного полушария, спайки и кисты в мозге и т.п., и при этом являющиеся абсолютно здоровыми.

Все же лично я считаю, что Сознание – это внедренное в мозг небиологическое устройство (структура и функция которого лично мне не известны), которое как-то связано с нашим биологическим телом. Так как мы ощущаем только свое “Я”, то почувствовать небиологическое Сознание мы не способны и, возможно, так никогда и не узнаем, что же это в действительности такое, и вечно будем “путать” Сознание и “Я”.

Для меня Сознание (со-знание, (о)сознание) – это одновременно и разум и понимание. Если инструментом разума является мышление, то инструмент понимания – это чувствование. Мышление (мы шли) – это прохождение потока информации через окно памяти. В случае с психосоматической патологией, это, напомним, экссудация через локус альтерации в сосудистой стенке (память как окно или отверстие также локализована и на пресинаптической мембране, через которую медиатор попадает во внутрисинаптическое пространство). Мысль – это некая единица информации, проходящая через окно памяти, в виде физико-химического свойства ее носителя, необходимого для осуществления в области информационной мишени одной определенной физико-химической реакции-действия (возможно, имеющей какое-то эквивалентное отображение и проявленность-представленность в других – не материальных – мирах или измерениях). Чувствование – это процесс восприятия нейроном информации, поступающей в него в момент возбуждения синапсов при реакции взаимодействия рецептора постсинаптической мембраны и медиатора. Чувство, аффект – это специфически проявляющее себя на уровне психики состояние (электро)физиологического возбуждения (нейронов) головного мозга в момент (синаптического) восприятия потока информации. Очевидно, понимание предшествует уразумению.

Приложимо к рассматриваемой теме, когнитирование как процесс-инструмент (процесс-инструмент в смысле функция-структура, иными смыслами, рассуждая о материально проявленных субстанциях, я не оперирую), при помощи которого Сознание постоянно и непрерывно постигает все сущее, состоит из двух частей-этапов. Первый – это синтез перцептивного и проприовисцероцептивного потоков информации, возможно, предварительно “пропущенных” через “Я”-мозг и им воспринятых, прочувствованных и осмысленных. Второй этап – это сущностный анализ поступившего и поступающего извне массива информации как ответа-вызова окружающего мира путем ее сличения с априори имеющимися внутри (очевидно) Сознания некими матричными базисными морально-ценностными утверждениями – Принципами. То есть нравственная цель когнитирования – это моральный выбор, принятие решения: впустить или не впустить – в смысле согласия или несогласия – эту информацию в свои “Я”, душу и сердце, воплотить или не воплотить ее в свое тело, принять или не принять ее как руководство к жизни и действию. Если информация не соответствует базисным требованиям Морали, то она Сознанием, – то есть “Человеком Духовным”, отвергается, а если соответствует, – то принимается.

“Внутри нас, в нашем бессознательном, есть некий Центр, в котором ведутся подсчет всех наших побед и ошибок, анализ каждой мысли и каждого шага, в этом центре пишется точный отчет со всеми прогнозами и рекомендациями”, пишет Менегетти.

Представляется, что Мораль – как вердикт на поступивший нравственный запрос, на который всегда необходимо ответить, отвильнуть невозможно, и только: либо “да”, либо “нет”, – структурно-функционально стационарно представлена в организме в виде некой (церебральной или другой локализации) эталонной Матрицы, имеющей два – и не более! – противоположных фазовых и неизменных свойства-состояния своего субстрата-носителя, которые и являются физико-химическими эквивалентами двух возможных вариантов требуемого ответа-утверждения: например, есть реакция-взаимодействие или нет реакции-взаимодействия, или по электростатическому заряду: будет “+” или “–”.

Разумеется, у материального субстрата Моральной Матрицы, как у физико-химической субстанции, должны быть и многочисленные другие свойства, но в нашем случае они не важны, так как не имеют отношения к моральному запросу.

Соответственно, информация, поступающая на рассмотрение в Моральную Матрицу, должна быть к этому подготовлена, то есть предельно опосредована и представлена в виде одного кванта (полу)информации, которая либо отвергается, взаимодействуя со своей матричной “нет-половинкой”, либо принимается, взаимодействуя со своей “да-половинкой”.

Обе эти “половинки” хранятся (фиксированы, имеются или др.) в Матрице Морали, очевидно, являясь ее субстратными состояниями-свойствами, и физико-химически этому могут соответствовать какие-то две молекулы (рецепторы, состояния пьезокристалла либо др.) – “да-молекула” и “нет-молекула”, с одной из которых материальный носитель “принципиального” кванта (полу)информации – тоже некая молекула (медиатор или др.) – вступает в реакцию. Это и будет субстратный физико-химический эквивалент Морального Выбора.

Разумеется, это только мои предположения, и могут быть какие-то другие варианты-способы такого – принципиального – взаимодействия: субстрат-субстратного, субстрат-бессубстратного (полусубстратного) – частичка плюс волна (взаимодействующие или, наоборот, не взаимодействующие), либо бессубстратного – при помощи лазерных лучей, света – “луча света в темном царстве”, или др.

Для меня бесспорно одно. Мораль, как и Сознание, имеет самое непосредственное отношение к фундаментальным физико-химическим константам, точнее, на них основана или даже является этими константами. Константы – а, по сути, Принципы – это незыблемые условия или Законы – Моральные Законы – существования Вселенной. Человек, как и Мир, – это в первую очередь Принцип – Моральный Принцип. Еще и поэтому Человек – это Мир, а Мир – это Человек. Человек – Человек-Мир, который идет против Мира-Природы, фактически идет против себя..

В своей первооснове Мораль Человека-Мира – это Сила. И это не просто Сила, а Сила Духа – Сила Святого Духа. Святость – это Принцип. Моральное, Принципиальное, Святое – это то, во что необходимо верить и чему необходимо быть верным всю жизнь. Вера – это Верность. – Я так понимаю эти вещи.

Именно поэтому Мораль – это нравственная ценность, красота и устойчивая основа жизни, то есть самое дорогое, что есть духовного в человеке. При жизни моральная матрица постоянно растет-пополняется, так как все случаи и ситуации необходимости морального выбора не предусмотришь, а при рождении в матрице, очевидно, имеется только определенный запас базисных нравственных утверждений, по типу библейских заповедей, но рост этой матрицы, как и рассмотрение апелляций гаагским судом, скорее всего, процесс достаточно медленный. Мораль – это еще и вечная ценность, и поэтому по принципу функционирования – в смысле однозначности вердиктов-ответов – она должна быть не изменяемой в течение всей жизни (поколений?) человека.

Таким образом, в результате когнитирования в Сознании человека рождается внутренний Образ как синтетический идеальный слепок (прокогнитированной ситуации) окружающего мира, как обработанный Сознанием квант перцептивной и проприовисцероцептивной информации. Процесс когнитирования человек ощущает в своем Сознании или, скорее, в “Я”-мозге, как череду сменяющихся внутренних Образов.

Внутренний Образ – это не фотографическое отражение картины окружающего мира, а нечто иное, более сложное и качественно более высокое, так как он образуется в результате анализа и синтеза поступившего в мозг-сознание всего массива информации: зрительных картин, движений, запахов, температуры, звуков, вибраций, осознаваемых и неосознаваемых телесных ощущений. Образ – это опосредованное отображение в Сознании событийно-средового среза окружающего мира в режиме здесь-и-сейчас за какой-то промежуток времени. Представляется, что Образ воспринимается нами только после того, как попал из Сознания в “Я”-мозг.

Образ, возникший в Сознании, воспринимается высшим проприовисцероцептивным “Я” человека при помощи “внутреннего видения”, осуществляемого “внутренним глазом”. Поиски анатомических коррелятов с обычным глазом не уместны, но, бесспорно, какое-то анатомо-функциональное устройство для такого видения в организме есть. Недаром говорят, “ясное сознание”, в голове “прояснилось”. Таким образом, “внутренний глаз” – это некий механизм-способ, при помощи которого Сознание передает Образ, как синтезированную внешнюю и внутреннюю реальность, нашему (тварному) “Я”. По своему значению и способу функционирования “внутренний” или “третий глаз” нельзя уподоблять обычному глазу еще и потому, что он “видит” Образ, не являющийся прямой аналогией зрительной картины. Именно этот Образ, после генерации его Сознанием, последним и анализируется, сравнивается с матричными Образами, включая моральный анализ.

В результате сущностного анализа Образа в Сознании появляется Идея. В нашем случае Идея – это моральная оценка, окончательный высший вердикт Сознания по отношению к происходящему с человеком в мире: хорошо – плохо, нравственно – безнравственно, соответствует – не соответствует.

Представляется, что моральная оценка – это не приказ человеку и не руководство к действиям, решениям и поступкам, а только нравственная оценка творимого им, и “Я”-человек волен сам выбрать линию дальнейшего поведения. Идея подобна вердикту конституционного суда: желание-поступок морален или аморален, и этот вердикт обжалованию не подлежит.

В Моральной Матрице Идеи хранятся в виде Принципов. Сознание, повторимся, или имеет доступ к этой Матрице, если она хранится в биологическом человеке, или же эта Матрица является частью Сознания как встроенного в биологического человека небиологического устройства.

Принцип – это не востребованная, не актуализированная Идея, а Идея – это востребованный как руководство к действию в данной ситуации, актуализированный Принцип.

Я полагаю, что напрямую Сознание не вмешивается в психосоматическую человеческую жизнь и не является ее, этой “тварной” жизни, частью, как и не является частью “Я” человека, хотя и присутствует в его мозге или теле (в нас, например, живут микробы, которых мы не считаем частью себя).

Как феномен бытия, Сознание – это некое морально-информационное “соустье” между сосудом-миром и сосудом-человеком, при помощи которого человек – как проприовисцероцептивное “Я”, связан с окружающим миром. Это связующее соустье подобно перископу подводной лодки над поверхностью моря. Сознание связывает интенцию человека и интенцию окружающего мира, синхронизируя и сопрягая – гармонизируя – их взаимодействие.

Как и любая функция или нечто иное, имеющее функциональные проявления, Сознание должно в том числе иметь и какую-то материальную структурную – сопрягающую – основу этой функции и должно быть где-то локализовано и частично материально представлено-проявлено, так как локализация и материальная представленность – это гарантированный доступ к ресурсам и возможностям Сознания и пользование ими в любое необходимое для проприовисцероцептивного “Я” время. Принципиальной особенностью такой структуры должна быть возможность дивергенции – синтеза проприовисцероцептивного и перцептивного потоков в некий итоговый поток, на основе которого Сознание и строит Образ – идеальный отпечаток внешневнутреннего Мира, и актуализирует Образ-Идею из Моральной Матрицы.

Сознание помогает человеку получать информацию из окружающего мира по мере надобности, в любое время и в любом количестве, так как все знания, необходимые в жизни, – а их с каждым прожитым годом требуется все больше и больше, – не нужно и практически невозможно материализовать и разместить в биологическом теле (соматизация, пролиферация информации – это, вспомним, всегда тканевой масс-прирост – а биологический человек не “резиновый”).

Очевидно, в мозге и теле накапливается и хранится только информация, постоянно необходимая биологическому, психосоматическому человеку, его “Я”-мозгу и телу для обеспечения существования и функционирования как физико-химического объекта окружающего материального мира. Биологический (тварный) человек сам, без помощи Сознания, строит, укрепляет и обновляет себя из материальных предметов окружающего физико-химического мира, в первую очередь, из пищевых продуктов.

Как гнездилище Духа, Сознание одухотворяет “биологического человека”, превращает его в “Человека Духовного”. В моем понимании Дух – это Высший Смысл Человеческой Жизни. Смысл – это Предназначение, и поэтому любой Человек, раз он имеет Сознание и является носителем Духа, имеет свое Предназначение.

Главная задача, стоящая перед каждым человеком – обрести Смысл своей индивидуальной жизни, а высшая Цель его существования – найти и выполнить свое земное Предназначение.

Главная загадка Человека (и Человечества) – это загадка его высшего Предназначения, а главный Вопрос, стоящий перед каждым Человеком (и Человечеством) – для решения какой Задачи, для достижения какой Цели, для исполнения какой Духовной Миссии он появился в этом Мире.

Раз в человеческой жизни есть Смысл и Предназначение, то где-то есть Духовный Проект – Замысел, и у этого Проекта есть Архитектор – Демиург Замысла. “Проект – Человек” – мне очень импонирует такое название глубокого и высоко содержательного, как и все другие работы, научного труда профессора Антонио Менегетти, теолога, философа, психотерапевта в высоком смысле и значении этого слова, знатока бытия, жизни и природы человека.

Сознание, посылая человеку Образ, таким способом помогает, дает ему шанс подняться, возвыситься над своей тварностью (при этом, отрицая не ее в целом, а только как жизненную доминанту), обрести Высший Смысл Жизни, выполнить свое земное Предназначение и исполнить свою Духовную Миссию. Поэтому Образ еще можно обозначить, если воспользоваться терминологией Николая Кузанского, как Парадигму – для Человека и Человечества.

Образ, генерируемый Сознанием и поставляемый биологическому “Я”, – это одухотворенная, наполненная высшим смыслом информация, и его можно назвать Посланием. Как личное Послание конкретному человеку, Образ – это видение любого места-события именно с позиций Человека Духовного, с позиций Личности, имеющей Смысл, Предназначение и Миссию, а не с позиций человека тварного, биологического. Одухотворение информации в Сознании и формирование Образа как Послания – это интерпретация информации с позиций Высшего Предназначения Человека, наполнение ее Смыслом.

Если тварный человек – высшее проприовисцероцептивное “Я” – перцептирует внешнесредовую информацию как обычные сигналы окружающего мира, то одухотворение или очеловечивание информации в Сознании – это нравственное переживание ее именно как Символа, то есть избирательное восприятие и анализ под особым углом. В свою очередь, утрата способности к нравственному переживанию Символа – это расчеловечивание информации или расчеловечивание человека.

Личность узревает Образ, понимает и разумеет его. Индивид – духовно не прозревший человек, только смутно его видит, но, слыша Зов Образа и чувствуя его притягательность и тепло, тянется к нему, как слепой котенок к матери, – и так начинается Поиск. Перед тем, как стать Личностью, индивид превращается в “человека ищущего”, стремящегося к Прозрению.

Человек, прозревший и увидевший Цель, искавший и обретший Смысл Жизни, исполняющий Жизненное Предназначение и осуществляющий Духовную Миссию, из безликого индивида превращается в Личность. Личность – это познавший и обретший себя Человек, участвующий в осуществлении Проекта и реализации Замысла. И жизнь Человека-Личности – это Жизнь или Бытие. Если индивид – это “человек тварный”, “человек безликий”, “человек имеющий”, то Личность – это “Человек Духовный”, “Человек Живущий”, “Человек Со-Бытийный”.

Образ – это и предупреждение “человеку заблудшему”, напоминание о том, что ради каких-то сиюминутных выгод он поступился Принципами и отклонился от главной Цели своей Жизни. Поэтому так важно научиться понимать и правильно истолковывать Образы, посылаемые Сознанием. Подробности того, каким способом Сознание постоянно связано с окружающим миром, и как научиться использовать его воистину беспредельные возможности для одухотворения своей жизни, широко освещены в теософской и философской литературе.

Как моральное страдание, психосоматическая патология является в том числе и борьбой Личности и тварного индивида за овладение и использование в своих целях биологических “Я” и тела человека. Психосоматическая метанойя – это одухотворение индивида, его болезненное превращение в Личность, это очищение “Я” и тела и усмирение твари в биологическом человеке. Боль, которую испытывает борющаяся Личность в этой борьбе, является страданием, а боль, которую испытывает сопротивляющийся тварный индивид, является мучением. Если страдание – это признак роста (победы) либо регресса (проигрыша – бывает и так) личности, то мучения – признак роста либо регресса индивида. И если исцеление и выздоровление – это победа Личности и ее овладение биологическим человеком (но не полностью, а только в необходимом объеме), то прогрессирование болезни и нарастание инвалидизации – это проигрыш Личности и победа тварного индивида. Стихание болезненной симптоматики – это временное перемирие или status quo между Личностью и индивидом и набирание ими сил для новой сватки (схватка – схватились, переплелись две борющиеся телесные антагонистичные позы, два внутрителесно совмещенных борца: борца-Личности и борца-индивида).

В любом сражении всегда есть жертвы, и при психосоматической патологии, как схватке Личности и индивида, это повреждение или разрушение третьего постоянного участника триединой человеческой жизни – биологического тела. При значительном разрушении “Я”-мозга и тела наступает смерть биологического человека, либо он превращается в ходячий толстовский “живой труп” (также см.: “внутренний покойник”), в плане эффективной деятельности не пригодный ни для Личности, ни для тварного индивида. И оба таких финала – это их обоюдная трагедия. Нельзя воевать, когда на карту поставлена единственная жизнь в единственном теле, ибо в этой войне не бывает победителей. Поэтому, как конфликт, пусть и моральный, высокий, психосоматическая патология – это всегда глупость и преступное недоразумение.

Я считаю, что человек – это личность плюс индивид, и они, как две стороны одной “медали” (“медаль” – это биологическое тело), принципиально неразделимы. Личность и индивид, имеющие одно биологическое тело, должны не бороться между собой, уничтожая свой “общий дом” и себя вместе с ним, а любить, беречь и укреплять его, по-соседски мирно сосуществуя в нем в некоторых, жизнью устанавливаемых, пропорциях. Чтобы ужиться, вначале им нужно взаимоувидеть и взаимопризнать друг друга, затем следует взаимопознакомиться и научиться взаимоуважению, после – распределить права и обязанности, как по отношению к друг другу, так и по отношению к своему общему биологическому телу – основе, единственном месте и единственной возможности их вечно совместной жизни. Только тогда они будут стремиться к взаимовыгоде, взаимопомощи, взаимовыручке и взаимопользе. Это, конечно, трудно, но вполне возможно.

Без индивида нет личности, а без личности нет индивида, это – вечные сиамские близнецы. Личность должна относиться к собрату по телу с уважением, как к Индивиду, ведь он, в конце концов, ее, витающую в высоких материях, кормит, поит и одевает. И тогда они сольются, образуя с живым телом триединое целое. Такое мирное добровольное слияние – признак гармонии, сбалансированности, духовной и физической зрелости человека и залог пользы от его существования.

“Человек – это единство действия”, пишет Менегетти. Как духовно-психосоматическое “единство действия”, настоящий, полновесный, полноценный самореализующийся Человек – это слившиеся со своим биологическим телом Личность и Индивид, и их различить и разделить невозможно. Поэтому истинное духовное и психосоматическое здоровье – это мир между личностью и индивидом, которые, находясь в одной упряжке, дружно и в одну сторону тянут телегу жизни (такой взгляд хорошо просматривается у Толстого в “Войне и мире”). Достижение этого мира – задача психического “Я”, вот для чего нужны и разум, и понимание, и телесное здоровье, и биологическая полноценность головного мозга.

Главное – это соблюдение иерархического и приоритетного баланса и справедливое распределение ролей-функций. Не боги горшки обжигают, но без горшков прожить невозможно, и основное и очень важное предназначение индивида – телесное обеспечение сущностных сил человека (самому или с помощью врача), ибо только в здоровом теле – здоровый дух. Индивид отвечает за утоление плотских и материальных потребностей себя и личности (в питании, одежде, жилье, имуществе, деньгах и т.д.). О роли и предназначении личности сказано выше.

Гармоничного человека можно назвать “Человеком созидающим”, потому что он оставляет после себя Наследие. Исторических примеров гармоничного сочетания личности и индивида в одном человеке-созидателе, можно привести много: Платон, Аристотель, Конфуций, Христос, Леонардо да Винчи, И.-С. Бах, Гете, Ньютон, Екатерина Великая, Менделеев, Пирогов, Павлов и другие.

Но вернемся к Морали и Сознанию. Высшее значение Сознания заключается в моральной оценке ситуации с духовных и нравственных позиций (точнее, поведения в ней человека, так как сама ситуация ни плоха, ни хороша, она, как часть событий окружающего мира, просто есть) и доведении этой оценки до “Я” человека, которое и принимает принципиальное решение о дальнейших действиях: “да – нет”, “буду – не буду”, “принять – не принять”, “ответить – не ответить”, “делать – не делать”, “согласиться – не согласиться”.

Сознание доводит Моральную Идею до “Я” при помощи Совести. Затем “Я”, если оно восприняло Голос Совести, принципиально меняет жизнь или поведение, давая соответствующие приказы человеку-телу. Совесть, как актуализированная Сознанием в человеческом “Я” Идея или орудие Матрицы Моральных Принципов, является подсказкой либо иным вариантом давления на психику, и она помогает человеку изменить свое поведение в нравственно правильном направлении. Сам факт информирования “Я” человека об альтернативном варианте поведения – это уже давление на психику. Совесть действует на человека при помощи нравственных мук, душевных страданий, то есть проявляется в виде раздумий и комплекса отрицательных эмоций различной степени выраженности (боль тоже отрицательная эмоция), которые телесно проецируются.

Черный Образ тоже борется за себя и свою власть над “Я” и телом как инструментом реализации определенных действий, нужных – образно – прижившемуся в мозге месту-событию. Оружие Черного Образа – это телесная боль и страх изменений, давящих на проприовисцероцептивное “Я” (на Сознание – бесстрастного судью, не участвующего в биологической жизни тварного человека, давить и как-то по-иному воздействовать невозможно). То есть при духовно-психосоматической патологии страдающий человек испытывает две боли: боль-кару – как муки Совести за аморальный поступок, и боль-страх – как оковы, накладываемые на тело черным аффектом. Если человек, игнорируя муки Совести, продолжает жить по-старому, аморально, не по Правде, не по Идее, то Совесть начинает карать его за это, и развивается психосоматическая патология, – “О, совесть лютая, как тяжко ты караешь”.

Совесть – это набор Моральных Принципов на все случаи принципиального выбора в жизни, хранящихся в Матрице. Актуализированный Принцип-Совесть – это Совесть-Идея, и этот инструмент Морали проецируется в Сознании в виде Образа, который последним передается человеческому “Я”. В этом Образе с моральных позиций освещена вся ситуация в целом и видна допущенная ошибка, и человек, если он совестливый, ясно видит и эту ошибку и правильное решение. Совесть – это подсказка Сознанием верного решения (поведения, выхода из сложившейся ситуации и т.д.). Идея-Совесть – это Белый Образ, белый аффект или белая аффективно-когнитивная контрструктура (см. выше).

Получается, что перед “Я” всегда стоит два Образа: один отражает реальную ситуацию и поведение в ней человека, а другой – идеальную ситуацию, каковой она по (моральной) идее должна быть. “Я” сравнивает эти Образы, и ему предстоит сделать между ними нелегкий выбор, от которого зависит не только психосоматическое здоровье, но, порой, и жизнь и судьба – Судьба – человека-“Я” и человека-тела, – “Судьба человека” Михаила Шолохова.

Сознание, посылая “Я”-человеку два Образа, два видения ситуации, два варианта и два возможных результата развития событий, действует подобно Богу, который посылал ветхозаветным пророкам видèния, в которых тоже сообщалось о двух возможных вариантах развития событий, оставляя им право выбора, и сам никогда не вмешивался в этот выбор. В этом плане Сознание – наш внутренний пророк-ясновидец, который постоянно напоминает нам о том, что мы являемся частью Мира и не можем этот Мир не учитывать в своих поступках и действиях. Поэтому Бытие-Сознание выше “Я” человека, стоит над ним, находится вне его дел и жизни и, по определению, никогда не вмешивается в них.

“Понять сознание – и через это, окружающий мир и себя в этом мире – можно, только поняв те образы-видения, которые оно нам посылает”, пишет Менегетти. Еще Сознание можно сравнить с дельфийским оракулом, так как нередко сложно разгадать Образ видения ситуации, посылаемый человеческому “Я”. Образ (впрочем, оба Образа) всегда необходимо понять-расшифровать, чтобы решить, что делать (как в ребусе – найти отличия в паре почти одинаковых картин). Сам процесс этого разгадки, толкования Образа, выбора или поиска верного решения, правильных действий и поведения, я называю рефлексией.

Как понятно, выбор, особенно в сложной ситуации, прямо зависит от способностей интеллекта. Критерий верного выбора – это уменьшение или прекращение мук совести и имеющейся патологической телесной симптоматики. Но главный критерий (бывают ошибки и ложные муки совести) – это позитивный результат деятельности человека, успешность его жизни – “истина по плодам узнается”. Результаты деятельности видны не сразу, и иногда узнать точно, ошибся ты в выборе или нет, можно только через много лет или в даже конце жизни, а то и не узнать вовсе.

Другие способы, какими (моральная матрица) совесть проявляет себя и помогает человеку увидеть допущенную ошибку и указывает правильный выход, правда, тоже в иносказательном виде – это сновидения и язык больного тела. Коротко про сон. Дело в том, что во сне почти угасает перцепция внешней среды, и значительно уменьшаются проприовисцероцептивные потоки, и патологический Образ, за счет уменьшения импульсной подпитки, начинает в Сознании и “Я” бледнеть, растворяться, но полностью, конечно, не исчезает и стоит перед внутренним взором, пусть и в ослабленном виде. Поэтому сон – это время естественного доминирования продукта-послания моральной матрицы – спасительного Образа-разгадки, Образа-выхода из сложившейся ситуации.

Сложность в том, что этот внутренний сон-образ мало или почти ничем не напоминает привычные жизненные ситуации и зрительные картины, ведь он, вспомним, является результатом синтеза всех параметров внешнего и внутреннего мира и отражает мир таким, каким он истинно есть (температура, цвет, запахи, вибрация, движения, люди, фонари и т.п.), а не таким, каким он является перед нашими глазами. Во-вторых, если зрительный образ по системе координат трехмерен (длина, ширина, высота), то Образ, порожденный Сознанием, четырехмерен (плюс еще время) и, кроме зрительной информации, повторимся, содержит и незрительную. Как в некоторых сказках и фантастических произведениях: “я бы тебе показался, да ты сойдешь с ума”. В сне-фильме иная логика режиссуры, точнее, в нем нет логики, так как логика – инструмент “Я”, а сон-фильм-образ – это продукт не “Я”, а Сознания. Поэтому, даже если мы и частично запоминаем свои сны (полностью, во всех деталях это невозможно), то плохо понимаем их значение или, что гораздо чаще, не понимаем вовсе.

“Игнорировать свою подсознательную реальность (сон) значит невежественно относиться к самому себе”, указывает профессор Менегетти. Тема анализа сновидений при здоровье и психосоматической патологии детально разработана Менегетти и глубоко и всесторонне освещена в его монографиях, к которым я и отсылаю интересующихся читателей. Об иносказательном языке больного тела написано в соответствующих главах. Еще раз добавлю, что для меня Сознание – это не “Я” человека, и что человеческое “Я” есть только высшая проприовисцероцепция, что не так уж мало.

Таким образом, в основе психосоматической патологии лежит затянувшийся моральный конфликт, который не разрешается вследствие объективной сложности ситуации либо по причине общей или ситуативной умственной неполноценности субъекта, который не может, не считает нужным или не хочет проанализировать ситуацию, увидеть ближайшие и, что гораздо чаще, отдаленные нравственные последствия определенного поступка-действия, найти верное решение и сделать правильный жизненный выбор. В итоге человек осознано или не осознано вредит самому себе как в плане успешности – и человечности – жизни, так и в плане здоровья, поэтому духовно-психосоматическая патология всегда имеет негативный внешнесредовой событийно-контекстуальный эквивалент (интересующихся опять-таки отсылаю к трудам Менегетти).

Одна из важных и частых причин неспособности понять ситуацию и сделать правильный выбор – это биологическая неполноценность ЦНС, в частности, коры головного мозга как высшего аналитического устройства, в том числе и анализирующего-разгадывающего загадки-Образы, посылаемые сознанием. Поэтому важно выявлять и устранять все патологические факторы и причины, мешающие его работе: отеки, зашлакованность, синаптические нарушения и т.п., не забывая и про патологию тела, а это – прерогатива медицины как отрасли знаний и умений, способствующих телесному обеспечению сущностных сил человека.

Для меня человек – это существо-явление, всегда и только телесно проявленное, и, исходя из принципа структурно-функционального единства, при поломке механизма-тела всегда сначала необходимо его починить-излечить, иначе ни о каком исправлении жизненных ошибок и осуществлении его духовной миссии не может быть и речи. Только в здоровом теле – здоровый дух.

Таким образом, с нравственных позиций …→духовно→психосоматическая патология – это расплата человека за аморальный поступок или неверный жизненный выбор в виде вызванного муками совести болезненного расстройства его “Я”, души, сердца и тела. Выздоровление психосоматически страдающего человека возможно только в одном случае: если он обнаружит, осознает и исправит допущенную ментальную ошибку и сделанный на ее основе неверный выбор. Без этого выздоровление невозможно, и все остальные меры – в итоге симптоматическое лечение.

Конечно, в сложных жизненных ситуациях сразу можно не понять, что поступил не по совести, но после осознания этого факта, если, конечно, действительно хочется выздороветь, – а это бывает редко, многим выгодно быть больными, – нельзя оставлять все без изменений.

Когнитирование – это, с одной стороны, процесс питания информацией Сознания, с другой стороны, – сличение Сознанием поступившей из внешней и внутренней сред информации с матричными данными на предмет ее принятия или непринятия по моральным соображениям, и, на основании вердикта Моральной Матрицы, ее последующее отвержение-игнорирование либо включение в какую-то схему действия, исходя из очередности решения задач, стоящих перед человеком, реализуемым при помощи инструмента – человеческого тела. В таком контексте когнитирование – это всегда поиск Истины. Истина – это соответствие моральным матричным данным неких суждений-утверждений-отрицаний, высказанных по отношению к принципиальным ситуациям-поступкам: прошлым, реальным или планируемым. Истина важна для правильного Выбора, и она, повторимся, записана на скрижалях Моральной Матрицы Сознания в виде Принципов – всех возможных утверждений или отрицаний в отношении принципиальных событий внешнего и внутреннего мира. Принципиальная оценка поступка-события – это соответствие его Истине. Таким образом, Истина – это Принцип, а Совесть – это Идея.

Возможно, что эталоны-параметры Матрицы Принципов частично априорны и задолго до нашего рождения и зачатия заложены в нее Природой, а частично – трансгенетически и эпигенетически закладываются в нее при постнатальной (возможно, и антенатальной) жизни путем инвазии в нее принципов из культуры, религии, философии, науки и повседневного опыта.

Сознание – тот тончайший слой, на котором происходит синтетическое взаимодействие перцептивного и проприовисцероцептивного информационных потоков, имеет доступ к Матрице. Также возможно, что конкурирующие между собой “белый” и “черный” информационные потоки, путем образования в “Я”-мозге “белого” и “черного” аффектов, бьются-соревнуются между собой за доступ к этой Матрице, чтобы заложить в нее свои Принципы. Нередко бывает, что человек выздоравливает и перестает мучаться, потому что в нем победило Зло, которое проникло в Моральную Матрицу и заложило в ней свои Принципы (Фауст и Мефистофель).

При анализе картины болезни и составлении плана помощи страдающему человеку важно не забывать, что в случае с духовно-психосоматической патологией в Сознание поступает не два, а четыре информационных потока: два внешних перцептивных – “белый” (добрый, позитивный) и “черный” (злой, негативный), и два внутренних проприовисцероцептивных – тоже “белый” и “черный”.

Очевидно, врожденную часть Матрицы Морали изменить невозможно и остается только воздействовать на приобретенную. А это – черпание духовных сил из такого неиссякаемого источника, как культурное наследие, и своевременная помощь со стороны библейских “ближних” – родных и близких, бескорыстно любящих страдающего человека.

Таким образом, есть следующие проявления духовно-психосоматической патологии как борьбы добра и зла в человеке.

На уровне психики – это амбивалентность чувств и противоречивость мыслей и высказываний.

На уровне души – это противоречивость и метания в поисках цели и смысла жизни.

На уровне сердца – это противоречивость в отношении к себе и ближним в плане любви и ненависти.

На уровне повседневной жизни – это противоречивость в делах и поступках.

Духовно-психосоматическое выздоровление – это победа морали и примирение человека со своей совестью.

***