Глава 2 От кого защищается Эго? - Мастер самопознания 2-е издание - Эрнест Цветков

Логика рассматриваемых событий приводит нас к про­стому и очевидному выводу: доминирующим и базовым мотивом поведения человеческого существа в этом мире является его стремление к защите.

Это понятие произошло от праязыкового корня skei — «резать», «отделять», «раскалывать», «расщеплять», «от­делять», и соотносится со значением слов «оборона», «за­щита». Праязыковый корень bher — «обрабатывать что-либо острым орудием», «резать», «колоть». Слово «обо­рона» происходит от слова «борьба». Древнерусское бо-роти — «воевать», боротися — «воевать», «биться». Для сравнения приведем соответствия из других иностран­ных языков. Литовское barti(s) — «ссориться», «бранить­ся». Древневерхненемецкое berjan — «бить», «стучать»; baron — «сверлить», «буравить». Древнеанглийское bе-rian — «мучить».

На основании приведенных данных получается вывод парадоксальный: защита — то же самое, что и нападение. Это значит, что по сути своей защита агрессивна. Агрес­сия — от латинского agressio — «нападение», «приступ».

Во время поединка агрессор и защитник неразделимы, они слиты, как в любовной схватке, и составляют единое целое. Всякая грань и разделение между ними стирают­ся, и уже невозможно распознать, кто есть кто.

Поэтому всякая защита — это потенциальное нападе­ние. Агрессия притягивает агрессию. Вот почему на того, кто излишне озабочен собственной защитой, рано или поздно нападают.

Одна из пациенток как-то задала вопрос: «Меня по­стоянно атакуют энергетические вампиры. Как от них защищаться?» По всей видимости, она хотела услышать

нечто сочувственное и овладеть какой-нибудь эффектив­ной психотехникой, способной обезвреживать ее врагов. Но это оказалось бы совершенно бесполезным. Во-пер­вых, потому что ее озабоченность собственной защитой сама по себе агрессивна. И во-вторых, потому что зачас­тую наших врагов мы придумываем себе сами. Мы хотим нападать, и оттого придумываем, как защищаться. Дама оказалась понимающей и осознала механизм явления, с ней происходящего, после чего ее «вампиры» бесслед­но исчезли.

Яркой иллюстрацией к сказанному служит известная история о боевом петухе.

Однажды один крестьянин решил отнести своего петуха к известно­му тренеру, чтобы тот его сделал чемпионом петушиных боев.

Мастер, осмотрев птицу, признал в ней задатки победителя и согла­сился ее обучить. А крестьянину посоветовал прийти через месяц.

В назначенное время явился хозяин петуха и был приятно удивлен, увидев перед собой своего любимца во всей красе — мощный клюв, когтистые лапы, свирепый взор, воинственно вздыбленный гребень. Петух неистово порывался в бой. Трудно было его удержать.

«Вы действительно великий Мастер! — вскричал восторженный крестьянин. — Я Вам заплачу сверх!» Но Мастер остановил его. Рано. Петух еще не готов. И попросил снова прийти через месяц.

В положенный срок явился крестьянин и был удивлен еще больше. Его петух повергал в ужас остальных птиц, заставляя тех в панике бежать от него прочь.

Но и на сей раз Мастер заявил: «Рано. Петух еще не готов. Приходи через три месяца». Крестьянин пожал плечами, но, уверенный, что специалист знает толк в своем деле, удалился, лелея образ своего красавца, который должен стать еще более грозным и свирепым.

Когда же владелец петуха пришел в очередной раз, то своего питом­ца не обнаружил, из-за чего пришел в некоторое замешательство. Но, впрочем, быстро себя утешил — на соревнованиях, наверно, лихо задирает своих противников.

Вскоре вышел Мастер и сказал, что крестьянин может забирать сво­его петуха. «Но где же он?!»,Крестьянин осмотрелся и увидел одиноко клюющую какой-то корм совершенно невзрачную птицу с по­тухшим взором и поблекшим оперением. Крестьянин оторопел: «Но это не мой петух! Куда ты дел моего? Что с ним стало?» «С ним стало только то, что он стал непобедимым чемпионом всех петушиных боев», — спокойно произнес тренер. «Так где же он?» «Перед то­бой». Крестьянин смутился еще больше, отказываясь понимать про­исходящее. «Видишь ли, — объяснил Мастер, — когда ты пришел в первый раз, то увидел воинственного, мощного, всегда готового к бою, но еще неопытного юнца. Несмотря на его силу, были такие, кто благодаря умению и опыту могли его одолеть. Во второй раз ты встретился с опытным воином, хозяином двора. Мало кто был спо­собен одержать над ним верх. Но теперь перед тобой абсолютный победитель. Никто не смеет к нему подойти. Нет никого, кто бы хотел с ним драться. Приоритет за ним. Он ни на кого не нападает, но ос­тальные петухи сами ему уступают. Настоящая победа та, что дается без боя. Истинно великое совершается там, где нет усилий. Забирай своего абсолютного чемпиона. Его больше нечему тренировать».

В психологии существует такое понятие, как «Эго за­щиты». Зигмунд Фрейд полагал такой механизм адапта­ции к миру невротическим и незрелым и считал, что ис­целение личности наступает, когда происходит отказ от подобных форм реагирования в пользу актуализации про­цесса, названного им сублимацией — по аналогии с алхи­мическим процессом.

Целью защиты является снижение уровня базовой тревожности, появляющейся с момента рождения особи, а также сохранение самоуважения и чувства собственной значимости. Исходя из психоаналитических исследова­ний, можно говорить о том, что человеческий организм сразу, как только появляется на свет, начинает защи­щаться.

На протяжении последующей жизни личность бессо­знательно прибегает к тем или иным защитным маневрам, поскольку для нее остаются актуальными как осознание собственной значимости, так и неизменное наличие скры­той тревоги, порождающей остальные неприятные пере­живания.

Весь этот процесс характеризует следующий смысло­вой ряд: Защита — Оборона — Нападение — Агрессия — Резать — Отделять — Раскалывать — Травма.

Определить ту или иную защиту возможно путем на­блюдения за поведением субъекта. Поэтому мы можем говорить и о поведенческих способах реагирования, сре­ди которых наиболее наглядно и явственно обращают на себя внимание следующие.

Примитивная изоляция. Уход в иное состояние созна­ния наблюдается еще у младенцев, когда те испытывают психофизический дискомфорт. Во взрослом состоянии наблюдается в сходном варианте, при котором требования реальности кажутся чересчур жесткими. Поэтому такой способ защиты можно образно определить как «бегство от реальности».

К наиболее распространенным формам изоляции от­носится прием психоактивных средств для достижения измененного состояния сознания, или развитие чрезмер­ной фантазийной активности. Другие варианты подобно­го реагирования, такие, как погружение в виртуальные миры телевидения, компьютерной сети, аудиоакустики, по смыслу сходны с вышеназванным — уход от реально­сти с помощью трансовых состояний.

Для такого способа защиты характерны: выключение субъекта из активного участия в решении актуальной ситуации, эмоциональная холодность к близким людям, неспособность устанавливать доверительные и открытые отношения.

Однако психологический уход от реальности может произойти практически без искажения последней. Субъ­ект находит успокоение в удалении от мира. Умение на­ходиться в стороне от стереотипов способствует уни­кальному и неординарному восприятию жизни. И здесь мы можем встретить выдающихся писателей, мистиков, одаренных философов-созерцателей, нашедших свой эмо­циональный приют в сфере интеллектуальных абстракций.

Отрицание. Основные реакции, по которым можно определить субъекта, склонного к данной защите, харак­теризуют следующие реплики: «Все прекрасно, и все к лучшему!», «Если я этого не признаю, значит, этого не мо­жет быть». Отрицание — это попытка игнорировать ре­альное событие, которое причиняет беспокойство. В ка­честве примера может послужить политический лидер, оставивший свой пост, но продолжающий вести себя по-прежнему — будто он выдающийся государственный дея­тель. Алкоголик, упорно не признающий свою зависи­мость от спиртного, также являет собой пример отрицания. К данной же защите относится способность искажать реальную картину уже происшедших событий в своих воспоминаниях.

Позитивный аспект: игнорирование опасности в кри­тической ситуации, где проявлением гаранта спасения являются хладнокровие и спокойствие. Эмоциональная и энергетическая активность в ситуациях, в которых дру­гие могут спасовать перед преградами.

Негативный аспект: эмоциональные «обвалы» как следствие истощения энергетических ресурсов после эк­зальтированного состояния, при котором действитель­ные трудности умаляются или не замечаются вовсе. Де­прессия. Уныние.

Всемогущий контроль. Развивается из первичного Эгоцентризма, когда новорожденным его «Я» и мир вос­принимаются как единое целое, без каких-либо границ. Если младенец испытывает холод и в это время заботя­щийся о нем человек согревает его, то у ребенка возника­ет переживание, будто тепло магическим путем добыто им самим.

Осознание того, что источник жизнеобеспечения на­ходится вне его самого, еще не появилось.

Обнаружение данного факта сопровождается нега­тивными переживаниями, ущемляющими чувство соб­ственной значимости и самоуважения.

В дальнейшем подобная защита актуализируется как реакция компенсации на чувство собственной ничтож­ности, беспомощности, зависимости, неполноценности. Обычно она проявляется как «здоровый остаток» и вы­ражается в чувстве профессиональной компетентности и жизненной эффективности.

Но существуют и отрицательные проявления данной защиты: манипулирование, «перешагивание через дру­гих» ради достижения своей цели, авторитарность и директивность. Комплекс Спасителя, часто наблюдающий­ся у политиков, педагогов, юристов, врачей, — убежден­ность субъекта в том, что от него зависит судьба другого человека или людей. Магия, во всех ее формах, являет­ся также неврозом, базирующимся на идее всемогущего контроля, доведенного до напряженной, психопатологи­ческой формы.

Примитивная идеализация. По мере взросления ре­бенка наступает осознание того, что он не обладает все­могуществом. Тогда эта идея переносится на того, кто заботится о нем, и уже последний воспринимается как всемогущий. В этом случае речь идет о вторичном, так называемом зависимом всемогуществе. В конце концов, происходит крушение и этой иллюзии, и ребенку прихо­дится мириться с тем фактом, что его родители не самые сильные на свете.

Момент психической зрелости предполагает понима­ние того, что ни один человек не обладает неограничен­ными возможностями.

Если личность и во взрослом состоянии содержит в себе неизжитые инфантильные качества, она склонна защищаться, создавая себе кумира. Отсюда же происхо­дит и желание верить в то, что правители и сильные мира сего обладают большей мудростью и могуществом, чем простые смертные, хотя каждый раз события показы­вают, что это всего лишь желание, но отнюдь не реаль­ность.

Поиск совершенного объекта истощает жизненные си­лы, так как всегда приводит к очередному разочарованию, что является страшным последствием такой защиты.

Девальвация. Речь идет о примитивном обесценива­нии — обратной стороне идеализации (см. выше).

Поскольку субъект неизбежно убеждается, что в чело­веческой жизни ничего совершенного нет, то всякие при­митивные способы идеализации обязательно приводят к разочарованию. И чем сильнее превозносится объект, тем более выраженным становится его обесценивание. Чем пленительнее иллюзия, тем болезненнее ее круше­ние. Участь всякого кумира — в конечном итоге быть низ­вергнутым, и на пьедестал возводят для того, чтобы по­том с него сбросить. История служит прекрасной иллю­страцией этому.

В повседневной жизни мы являемся свидетелями того, как работает поговорка «от любви до ненависти один шаг». Некоторые люди в погоне за идеалом застре­вают в мучительном цикле идеализации — девальвации, каждый раз с новой болью переживая падение своего кумира, то есть свое собственное разочарование.

Проекция. Приписывание другому объекту чувств или намерений, которые исходят от самого приписываю­щего. При этом, как правило, проецируются теневые ка­чества личности, то есть такие, которые отвергаются ею, вытесняются как нежелательные и неприемлемые. Со­держание проекции легко узнать, если поинтересо­ваться у субъекта, какие качества в других раздражают его больше всего. Именно эти качества ему и присущи.

Поскольку проникнуть в душу другого человека пред­ставляется невозможным, то для постижения его внут­реннего мира приходится использовать собственный психоэмоциональный опыт, который актуализируется посредством проективных механизмов, оживляя такие процессы, как интуиция, эмпатия, чувство мистического единения с партнером.

При использовании этого вида защиты существует опасность непонимания и подмены истинного ложным в межличностных отношениях. Искаженное восприятие другого субъекта происходит за счет приписывания ему тех качеств, которыми он не обладает, что в свою очередь приводит к отчуждению и, в конечном итоге, крушению отношений.

Интересно отметить то, что человек, на которого прое­цируются определенные внутренние свойства, начинает вести себя в соответствии с этими свойствами по отноше­нию к проецирующему. И таким образом восстанавлива­ется своеобразное равновесие, работающее по принципу «что даю, то и получаю». В этом смысле небесполезно помнить, что окружающие нас люди — наши собствен­ные зеркала. И отсюда можно сделать вывод, что прое­цировать свои позитивные качества гораздо выгоднее, чем отвергаемые. Ибо наши собственные проекции рано или поздно, но всегда неизбежно возвращаются к нам же самим.

Интроекция. Процесс, обратный проекции, когда при­ходящее извне воспринимается человеком как происхо­дящее внутри.

У младенца подобное явление связано с необходимо­стью выживания и развития.

Еще задолго до осознанного подражания родителям он как бы «проглатывает» их, вводит их образы внутрь себя.

Значимый для нас объект в прямом смысле становит­ся частью нас самих благодаря именно интроекции.

Интроекция — основа глубокой привязанности, чув­ства единения с другим, но вместе с тем — это неспособ­ность отпустить другого человека, признать его свободу и автономность, неумение эмоционально переключиться на окружающих и мир в целом. В конце концов, подобная сцепленность приводит к психологическому истощению, Упадку жизненных сил и оборачивается депрессией.

Люди постоянно меняются, и они вовсе не созданы для того, чтобы оправдывать наши ожидания. Но при этом интроект оказывается фиксированным, «замороженным» образом, не человеком, а его моделью, схемой, которая вовсе не то же самое, что и живой образец. И получается, что реальный человек постоянно уходит, ускользает от того, кто предается чрезмерному интроецированию и за­держивается на данной защите. Уход другого представ­ляет собой довольно мощную психотравму, ибо при этом уходит, умирает и какая-то часть собственного «Я», ко­торая была заполнена этим другим.

Идентификация с агрессором. Проявляется в имита­ции того, кто может оказывать отрицательное давление. Если кто-то маскирует свой страх перед каким-то авто­ритетом, он может усвоить его манеру в гипертрофиро­ванном или карикатурном виде. «Буду таким, как он, тог­да его власть будет внутри меня».

Проективная идентификация. Представляет собой проекцию на другого человека с последующей попыткой взять над ним контроль. Например, кто-то может проеци­ровать свою враждебность по отношению к другому чело­веку и со страхом затем ожидать нападения на себя с его стороны.

Расщепление. Как явление, наблюдается еще в ран­нем периоде, когда младенец не способен воспринимать заботящихся о нем людей целостно, со всем присущим им разнообразием качеств и психологических оттенков. В спектре переживаний ребенка существует либо «хоро­шо», либо «плохо», которые и приписываются окружаю­щему миру в зависимости от собственного состояния. От его восприятия ускользает вся палитра переходных пози­ций, и диалектическое постижение жизни ему неведомо.

Расщепление у взрослых легко распознается в их по­литических и моральных оценках, когда проявляется тенденция к поиску «общего врага», несущего угрозу «хорошим» представителям той или иной партии или общества. Склонность делить людей на «плохих» и «хо­роших», а мир на «белое» и «черное» также свидетель­ствует о наличии примитивного способа реагирования — расщепления.

Расщепление приводит к снижению тревоги (сраба­тывает принцип «лучше плохие новости, чем никаких новостей»), поддержанию самооценки за счет выявле­ния, самоопределения и конкретизации собственной по­зиции.

Этот способ защиты всегда искажает реальность, обедняет эмоциональное восприятие жизни. В своей ка­тегоричности он близок к одержимости. Недаром на древ­негреческом языке rategoros означает «сатана».

Репрессия (Вытеснение). Представим себе следую­щую ситуацию.

Некто получает письмо от своего друга и, обрадован­ный, собирается ответить. Однако вскоре чуть отодвига­ет свое решение, оправдываясь большой «загруженно­стью» и усталостью или «досадной забывчивостью». Тем не менее, прилагая некоторое усилие воли, он заставляет себя написать пару страниц, но обнаруживает, что у него нет конверта. Приобретя через неделю конверт, наш не­задачливый персонаж забывает написать адрес, но, вы­полнив и эту процедуру, несколько дней держит письмо в кармане пальто, так как по дороге ему не встретился ни один почтовый ящик. Наконец-то он отправляет свое от­ветное послание и облегченно вздыхает.

Герой описываемой ситуации оказался человеком вдумчивым, а потому и обратил внимание на тот .факт, почему столь продолжительное время медлил с ответом. После детального анализа своих действий и ощущений он понял, что корреспондент, считавшийся его другом, на самом деле его раздражал. И его Бессознательное знало это задолго до того, как он осознал свое истинное чувство, которое вытеснялось, чтобы не вызывать отрицательных эмоций или тревожности.

Мы неохотно вспоминаем неприятные события в на­шей жизни или напрочь о них забываем — здесь также срабатывает процесс вытеснения.

Существует простой эксперимент, где предлагается вспомнить время или событие, которые сопровождались психологически болезненными переживаниями — смерть близкого друга или родственника, унижение или обида. Прежде всего, обращает на себя внимание отсут­ствие интереса к тому, чтобы ясно вспомнить подобное происшествие, сопротивление относительно того, чтобы говорить о нем. Возможно, при этом появляется сомне­ние в необходимости подобного занятия, хотя в начале данная затея могла быть воспринята и с готовностью. При этом все «посторонние» мысли и сомнения также интерпретируются как сопротивление.

Сущность описываемой защиты состоит в удалении из сознания неприятного переживания и удержании его на расстоянии от сознания. Вследствие такого подавле­ния даже могут возникнуть такие заболевания, как аст­ма, артрит, язва, фригидность, импотенция.

Регрессия. Возвращение на более низкий уровень развития или к способу выражения, который более прост и более свойствен детям. По сути, это возвращение к зна­комому способу действия после достижения нового уров­ня в индивидуальном развитии. Каждый взрослый чело­век, даже хорошо приспособленный, время от времени прибегает к этой защите, чтобы «спустить пар». Это мо­жет выражаться в чем угодно: люди ищут «острые» ощу­щения, курят, напиваются, переедают, кусают ногти, ко­выряют в носу, спят днем, портят вещи, жуют резинку, мечтают, восстают против авторитетов и подчиняются им, прихорашиваются перед зеркалом, играют в азартные игры, болеют.

Иногда регрессия используется для того, чтобы нахо­диться в роли слабого и тем самым снискать к себе сочув­ственное внимание окружающих.

Изоляция аффекта. Отделение переживания от ситуа­ции. При этом из сознания удаляется психотравмирующая составляющая актуального события. На уровне чув­ства это проявляется как отстранение, отчуждение от ситуации. Психический ступор является одним из вари­антов изоляции аффекта.

Интеллектуализация. Проявляется как самооблада­ние, внешняя эмоциональная сдержанность по поводу действительно волнующей ситуации. Данная защита сви­детельствует о заблокированности эмоциональной энер­гии, неспособности полного и адекватного эмоциональ­ного самовыражения.

Рационализация. Данный способ поведения пред­ставляет собой нахождение приемлемых причин или ос­нований для неприемлемых мыслей или действий. Иными словами, это рациональное объяснение иррациональных помыслов. Все наши оправдания — это наши рационали­зации. Рационализацией также прикрывается корыстное побуждение, которое свершается под видом блага. На­пример, некоторые родители утешают свои властолюби­вые комплексы, заставляя детей следовать их воле, моти­вируя это тем, что совершается это для их же пользы. Характерной фразой при рационализации является: «Я де­лаю это исключительно для твоего добра». Однако в дан­ном случае доброе побуждение от дурного намерения отличить совсем не сложно. Добро никогда себя не навя­зывает. Предложив свои услуги, оно успокаивается, а на­вязанное добро — это уже зло.

Морализация. Это те же оправдания, но с позиций мо­ральных обязательств: «Все это делается ради торжества истины и справедливости».

Если рационализатор говорит:« Спасибо за науку», то морализатор заявляет: «Это формирует характер».

Раздельное мышление. Сосуществование в сознании Двух противоречивых и конфликтующих идей или состоя­ний без осознания этого противоречия.

В обыденной жизни известно множество примеров, когда у рьяного поборника добродетели обнаруживается обширная коллекция порнографических открыток, а из­вестный гуманист оказывается домашним деспотом и ти­раном.

Одним из распространенных вариантов данной стра­тегии является то, что называют лицемерием.

Аннулирование. С позиций Бессознательного мысль равнозначна поступку.

Данное положение является источником нашего суе­верного, магического поведения. Если мы в своей психи­ческой глубине допускаем какую-то предосудительную мысль, то, как следствие, возникают определенные чув­ства: или страх наказания, или стыд, или вина. Дабы ан­нулировать нежелательные последствия, включается механизм магической компенсации, призванный уравно­весить допущенный проступок, как бы расквитаться за него, но безболезненным способом.

Примеры подобного поведения достаточно известны. Хорошо знакомы случаи, когда мы делаем подарки пос­ле ссоры или вспышки раздражения накануне. Тем са­мым бессознательно ощущение вины заглаживается, и душа может чувствовать себя спокойно.

Однако при этом речь об аннулировании может идти только в том случае, если внутренний, глубинный мотив не осознается. (Настоящий принцип касается и всех ос­тальных защит — все они применяются бессознательно, а не в качестве продуманной стратегии.)

Многие наши ритуалы несут в себе аспект аннулиро­вания. И поскольку мы обладаем скрытым убеждением, что враждебные мысли опасны, то стремление искупить грехи, совершенные хотя бы только в мыслях, является импульсом универсальным, присущим человеческой при­роде вообще.

Таким образом, «искупительный» вид поведения мо­жет считаться вариантом аннулирования. Скажем, эгоистичный и капризный ребенок, вырастая, «искупает свой грех» тем, что становится выдающимся деятелем в обла­сти, касающейся прав человека, а мучитель дворовых кошек — известным ветеринаром.

Поворот против себя (Обратное чувство). Перена­правление отрицательного чувства, предназначенного для другого объекта, на себя. Такую критику, которая транс­формируется в самообвинение, мы отмечаем в ситуаци­ях, когда предпочитаем упреки в свой адрес вместо того, чтобы выразить свое разочарование кем-то другим.

В качестве позитивного аспекта данной защиты мож­но считать тенденцию брать ответственность за случаю­щееся на себя, нежели переносить ее на других, проеци­руя свои неприятные чувства. Но с другой стороны в этой склонности в данном случае истинным мотивом являет­ся не осознанная готовность быть ответственным, а бес­сознательная тревожность, которая нуждается в аморти­зации, что в общем-то проблему не снимает.

Смещение. Это смена объекта чувств, их перенос с то­го объекта, который послужил источником отрицатель­ных эмоций, на другой объект — более безопасный.

Например, подчиненный, разгневанный на своего на­чальника, придя, домой, устраивает нагоняй жене, та срывает зло на детях, а последние отыгрываются на соба­ке. Пример стал уже классическим — как поиск «козла отпущения».

Более тонкий вариант смещения проявляется в ситуа­ции, когда кто-то в присутствии другого человека начи­нает рассказывать о своей любви, ненависти, гневе, раз­дражении по отношению к тем или иным людям. Зачас­тую такой вид поведения может интерпретироваться как выражение своих чувств именно к данному собеседнику. Нередко можно стать свидетелем сцены, когда женщина в присутствии мужа начинает обсуждать проблемы муж­ской психологии, делая акценты на агрессивность муж­чин и их стремление к подавлению слабого пола. Подобное эмоциональное обобщение является маскировкой ее обиженности поведением собственного супруга и наме­ком адресует ему высказанный упрек.

Позитивный, сублимационный аспект смещения про­является в тех случаях, когда агрессивная энергия пере­направляется в созидательную активность — например, в возбужденном состоянии проделывается большое ко­личество домашней работы.

Реактивное образование. Данное явление представ­ляет собой подмену поведения или чувства прямо проти­воположным действительному желанию. Субъект может проявлять излишнюю чистоплотность в качестве защи­ты от желания быть все время грязным. Главная черта реактивного образования — преувеличение. Реактивные образования можно увидеть в любом преувеличенном поведении.

За излишней учтивостью может скрываться раздра­жение. Избыточная вежливость маскирует агрессию.

В повседневной жизни можно встретить людей с «из­виняющимся поведением». Они по каждому поводу и даже без такового постоянно просят прощения. Не пси­хоаналитически мыслящий наблюдатель может принять это качество за некую щепетильность в характере, утон­ченную совестливость, хотя в действительности мы име­ем дело с реактивным образованием. Ход логических по­строений здесь довольно очевиден. Субъект испытывает агрессивные мысли или побуждения. Те, в свою очередь, порождают чувство вины. Виноватый, чтобы не понести наказания, просит прощения.

Кстати, извиняться этимологически буквально озна­чает «из вины». Следовательно, всякое извинение есть автоматическое признание собственной вины.

Что касается щепетильности, то, продолжая лингви­стическое исследование, мы легко обнаружим, что дан­ное понятие соотносится со словом «щипать», и оба они восходят к одному индоевропейскому корню skeip — «раскалывать», «расщеплять», где агрессивный и атакующий оттенок выражен более чем наглядно.

Поэтому нет ничего удивительного в том, что за по­добной «щепетильностью» прячется агрессивное жела­ние атаковать.

Все дело в том, что наша эмоциональная ситуация не сводится к какой-то однозначной позиции. Она всегда предполагает некоторую амбивалентность, двойствен­ность. Именно данным свойством объясняется то, что мы обижаем близких людей и можем испытывать ненависть к тем, кого любим. Поэтому, исходя из особенностей ди­намики глубинных процессов душевной жизни субъекта, можно вывести следующее универсальное положение, отражающее закономерности его психического мира: в то время как субъект испытывает ощущение «X», он также бессознательно испытывает и ощущение «-Х».

Реверсия. Смена ролей, при которой обычно проис­ходит перенаправление собственной потребности на дру­гой объект.

Так неудовлетворенная потребность в заботе может удовлетвориться проявлением со своей стороны заботы о другом человеке, бессознательной идентификацией с тем, кто эту заботу получает, и переживанием соответ­ствующего удовольствия.

Первыми проявлениями реверсии являются детские игры в куклы.

В более зрелом возрасте реверсия может стать причи­ной альтруизма, чему мы являемся свидетелями, когда бывшие сироты становятся руководителями детских до­мов и самоотверженными воспитателями.

Древняя мудрость: «Если тебе плохо, найди того, кому еще хуже, чем тебе, и помоги ему» — подразумевает смысл, содержащийся в реверсии.

Отыгрывание. Тенденция к повторению и воспроиз­ведению бессознательных желаний, фантазий, импуль­сов, сформированных в отдаленном прошлом.

Здесь играет значительную роль весьма важное свой­ство нашей психики — мы реагируем на то, чего не пом­ним.

В принципе, любое компульсивное поведение, неожи­данный поступок могут подразумевать отыгрывание в силу того, что актуальность внутреннего напряжения или фантазийного материала зачастую непредсказуема, а провоцирующим, оживляющим внешним фактором, запускающим каскад активизации глубинных процессов, способна оказаться едва приметная, совсем малозначи­тельная деталь.

Поскольку каждый из нас несет в себе достаточно плот­ный по своей интенсивности материал ранних впечатле­ний и актуализация его может произойти в любой мо­мент, то вряд ли можно утверждать со стопроцентной уверенностью, что именно может с нами произойти в следующую минуту и на какие действия мы вдруг ре­шимся.

Эротизация. Преобразование страха, тревоги и других дезорганизующих чувств в переживание радости и жиз-неутверждения.

Сексуальное побуждение является одним из наиболее мощных факторов выживания и одновременно наличи­ем доказательства для организма того, что он жив.

Поэтому вполне естественно допустить, что многие человеческие травмы инстинктивно сексуализируются.

Фобос трансформируется в Эрос. И в данной способ­ности заложен мощный биологический, психологиче­ский и ноологический (от греч. noos — «дух») подтекст.

Страх преобразуется в любовь, поскольку уже содер­жит в себе ее потенцию.

Данное положение можно сформулировать следую­щим образом: Фобос включает в себя Эрос, а Эрос вклю­чает в себя Фобос.

Сексуализировать можно любой объект — власть, про­фессию, славу, деньги и т. д. Хорошо известно, насколько эротичным бывает процесс обучения, особенно в при­сутствии талантливого учителя.

Представленный механизм адаптации, с моей точки зрения, может рассматриваться как вариант сублимации.

Сублимация. Применение к данному понятию терми­на «защита» мне представляется не совсем логически обоснованным, хотя по традиции, положенной Фрейдом, ее и можно определить как «успешную» или «зрелую» защиту.

Строго говоря, сублимация представляет собой про­дуктивный и высокоэффективный процесс не только разрешения жизненных коллизий, но и поступательного психического и духовного развития. Данный механизм позволяет перенаправить энергию, первоначально на­правленную на деструктивные побуждения, на твор­ческую, созидательную активность, примером которой служит не только проявление успешности в профессио­нальной деятельности, но и способность сотворить свою жизнь как произведение искусства.

Если остальные защиты предназначены снизить уро­вень тревожности, то представляемая стратегия призва­на обратить эту тревогу в любовь.

Страх преобразуется в Любовь — пример сублимации.

Слово «страх» связано с русским словом «строгий», и восходит оно к праязыковому корню (s)terg:(s)trek.

С другой стороны, корневая база sterg:sterk подразуме­вает образование смысла слова «стеречь».

К нему же восходит словенское street — «прислужи­вать». В этом же корневом ряду: греческое stergo — «люб­лю (забочусь), имею удовольствие, терплю, переношу»; storge — «любовь».

Стеречь — сторожить, следить за сохранностью чего-либо (тот же корень — storg)>

Строгий — через те же корневые основы (s)ter:(s)tro Родственно таким значениям, как греческое strenos — «сила».

Обратим внимание на английское strong — «сила».

Греческое strenes — «крепкий».

Продолжая семантический ряд, выходим на понятие «стремиться» — «неудержимо продвигаться». Стре-ми'тъ — «подниматься вверх», но и стреми'тъ — «на­правлять движение», «увлекать». Отсюда стремление — «движение вперед».

Проступает еще одна семантическая линия: strong — «сильный» — соотносится с понятием «веревка, канат», что выражает идею связи, которая соединяет миры и вно­сит порядок в Хаос.

С другой стороны, индоевропейский корень sterg -  означает «любовь».

К тому же смысловому пространству принадлежит и жертвоприношение — священнодействие, призванное способствовать нисхождению божественных энергий. Одна из форм жертвоприношения заключалась в поеда­нии кусков приносимого в жертву животного. В этом плане достаточно показательно сравнение: strong-«сильный» и греческое tropho — «есть, питаться». Тогда становится понятным, как страх (изначально «боязнь Божества») обретает значение «экстаза», что указывает на его исконно сакральную подоплеку. И здесь мы име­ем возможность наглядно проследить переход значений: «поить, пить/петь, воспевать», восходящий к обряду жертвенного возлияния. Таким образом, проясняется се­мантическая основа понятий «вос-торг», «торжество».

Весьма наглядно проявляет себя соотношение sterg -«любовь» и русское «стержень». И здесь же прусское stri-gens — «мозг». Издревле человек мыслился как микро­косм и олицетворялся вертикально стоящим шестом. Пос­ледний воплощал в себе идею мировой оси, соединяющей землю и небо, священными символами которой также яв­лялись лестница, дерево, гора.

В качестве наглядного примера того, как мы можем за­действовать тайное значение слова «страх», используем лингвистическую интерпретацию знаменитого выраже­ния ап. Павла: «...жена да боится своего мужа» (Еф. 5:33).

Ядерные смысловые элементы слова «страх»: стеречь — беречь — служить — связывать — соединять — жертвопри­ношение — экстаз — радость — улыбаться — продвигать­ся — подниматься вверх — стержень — восторг — торжест­во — сила.

Организуем полученный ряд в текстовую структуру. «Жена да боится своего мужа» логически означает: жена оберегает своего мужа и через служение ему связывает, соединяет себя с ним. И тем самым она осуществляет жертвоприношение, которое в свою очередь открывает возможности максимального самораскрытия, реализа­ции и полного воплощения себя в качестве архетипиче-скей женственности. Через подобную трансформацию она переживает сакральный экстаз, продолжающийся в радости и «цветении». Удивляясь происходящим пере­менам, жена, пребывая в подобном изумлении, вдохнов­ляется еще больше и тем самым обретает дополнительные импульсы к тому, чтобы продвигаться дальше, вперед в своем поступательном развитии. Полное и максимально пережитое осуществление предыдущих этапов предостав­ляет женщине принципиально новую возможность, во­площающую в явь ее древнюю и вожделенную мечту — приобщиться к фаллической мощи мужа и через силу его стержня подняться вверх, в инобытие духовных измере­ний, где пребывают вечные восторг и торжество любви.

Разделяя весь процесс подобного восхождения на от­дельные ступени, мы получим конкретную формулу ин­дивидуального преображения.

Да боится жена своего мужа.

Пусть оберегает и бережет жена своего мужа.

Пусть служит жена своему мужу.

Пусть соединяет и связывает себя жена со своим му­жем.

Пусть приносит себя в жертву жена своему мужу.

Пусть через подобное жертвоприношение жена пере­живает внутренний сакральный экстаз.

И пусть тогда жена радуется и расцветает при своем муже.

Пусть удивляется и изумляется жена происходящим в ней переменам.

Пусть жена вдохновляется происходящим и движется дальше в совершенствовании своей женственности,

Пусть приобщается жена к фаллической силе и ду­ховной мощи мужественности, воплотившейся в ее муже.

Пусть поднимается жена вверх, в измерение духовно­го мира вместе с мужем.

Пусть переживает жена восторг и торжество испол­нившейся мечты.

Пусть соединяется в любви жена с мужем и «будут двое одна плоть» (Быт. 2:24).

И «Тайна сия велика...» (Еф. 5:32).

Разумеется, все указанные предписания выполнимы и достижимы при наличии одного необходимого и глав­ного условия, а именно — соответствии мужа необходи­мым в этом случае критериям. А случай же при этом один-единственный: «Так каждый из вас да любит свою жену, как самого себя...» (Еф. 5:33). И только тогда: «жена да боится своего мужа».

Резюме. Только что мы рассмотрели основные психо­логические защиты, или адаптационные душевные меха­низмы.

Подытоживая сказанное, обобщим принципиально важные положения, касающиеся изложенной инфор­мации.

По всей видимости, предметом первостепенного инте­реса здесь послужат вопросы относительно функции за­щит, их задач, причин предпочтения тех или иных стратегий реагирования, сущности и смысла трансформаци­онного процесса.

Основная функция защитных формирований — выжи­вание особи и адаптация ее к миру.

Предпочтение той или иной защиты зависит от харак­тера стрессов, пережитых в раннем возрасте, подражания образцам защитного поведения взрослых; закрепление сформированных навыков опытным путем.

Почему мы говорим о каких-то защитах как «незре­лых», несмотря на то что они содержат в себе и опреде­ленные позитивные аспекты, позволяющие в достаточ­ной мере эффективно адаптироваться к жизни?

Причина в том, что они, являясь образцом усвоенных форм поведения, всего лишь повторяют, воспроизводят некую устойчивую матрицу индивидуальных реакций, в то время как смысл развития заключается в обретении, формировании и усилении новых навыков эффективно­го освоения жизненного пространства.

Защиты временно сглаживают неприятности, но не решают их. Они ретушируют проблему, но не освобож­дают от нее. Временное дистанцирование от какого-то актуального фактора представляет лишь краткую пе­редышку, после которой снова предстоит неизбежная встреча с тем, что тревожит.

К тому же указанные защиты нуждаются в большом расходе психической энергии для коррекции насущной ситуации, что рано или поздно приводит к истощению жизненных ресурсов. Например, иногда можно выпить Для того, чтобы расслабиться и отключиться от назойли­вой проблемы, но напиваться всякий раз при малейшей неприятности само по себе уже становится новой и зача­стую более серьезной проблемой.

С другой стороны, было бы ошибочным думать, что личностная трансформация предполагает тотальную лик­видацию всех непродуктивных защит. Подобный подход представляется чрезмерно требовательным и в общем-то нереальным. Да и как таковой он грешит некоторым пер-фекционизмом — немотивированной претензией на аб­солютное совершенство, что является выражением при­митивной идеализации, к чему, увы, проявляют склон­ность некоторые невротические проповедники тех или иных систем «оздоровления и совершенствования» лич­ности. Поскольку какая-то инфантильная часть нашего естества продолжает существовать и во взрослом возра­сте, речь идет не об уничтожении ранних защитных ме­ханизмов, а о сведении их влияния к минимуму в поль­зу активизации сублимационных процессов.

Такая позиция позволяет уберечь энергию от неадек­ватной растраты и перенаправить ее на реализацию сози­дательных намерений. Настоящее положение предостав­ляет возможность ответить на один из самых частых и животрепещущих вопросов: «Почему многие, даже тща­тельно продуманные, планы срываются, заветно выношен­ные мечты не исполняются, а исполненные решимости намерения не превращаются в результаты?» Причиной становится недостаток жизненной энергии, расходуемой на осуществление и поддержание громадного аппарата психологических защит. Как только последние прораба­тываются и занимают более скромное место в динамиче­ской структуре душевной организации, самым естествен­ным образом освобождается витальная сила, количества которой как раз и не доставало для того, чтобы наполнить будущее.