ДВА ПОЛУШАРИЯ И ПРОБЛЕМЫ ПСИХОТЕРАПИИ - Образ Я - Вадим Ротенберг

 Когда  говорят  о  человеческом общении, имеют в  виду  прежде  всего

речевое  общение.  Это естественно - ведь именно речевое общение  призвано

обеспечивать однозначное взаимопонимание между людьми, без которого был бы

невозможен  коллективный труд и, следовательно, все развитие человеческого

общества.  Без закрепления достижений культуры в письменной речи оказалась

бы  невозможной  передача  их из поколения в  поколение,  и  в  результате

потомкам  каждый раз приходилось бы начинать строительство здания культуры

почти  с самого начала. Наше сознание, выделение себя из окружающего мира,

способность  к  формированию  абстрактных,  наиболее  обобщенных   понятий

неразрывно связаны с речью.

 Роль  речевого общения действительно трудно переоценить. Но  было  бы

ошибкой   считать,   что   все  взаимоотношения  между   людьми   сводятся

исключительно к вербальным контактам. Достаточно вспомнить, как  много  мы

узнаем  о настроении и состоянии другого человека из его интонаций, жестов

и  мимики.  Беседа  на  незнакомом нам языке может дать  достаточно  ясное

представление  о настроении и взаимоотношениях беседующих людей,  особенно

если  она  происходит  с эмоциональной экспрессией.  Мы  понимаем  хороших

актеров  немого  кино:  все нюансы переживаний героев  ранних  фильмов  Ч.

Чаплина  находят  в нас живой отклик. Когда с кем-то из близких  случается

несчастье,  мы нередко затрудняемся в поиске слов, которые точно  передали

бы наше сочувствие и участие, и выражаем их в жестах, взглядах, поступках.

В  построении  наших  отношений  с другими  людьми  огромную  роль  играет

интуитивное   их   понимание,  которое  часто   не   может   быть   строго

сформулировано.  Наконец,  грудные дети,  еще  не  владеющие  речью  и  не

понимающие слов, безошибочно угадывают настроение родителей, их  отношение

к  ребенку  и друг к другу, и начинают плакать и капризничать при  первых,

даже очень замаскированных признаках эмоционального напряжения матери.

 Все  эти  и многие другие факты приводят нас к выводу, что  наряду  с

речевым  контактом и независимо от него очень большую роль в  человеческих

отношениях играет невербальное общение. И особенность его не в том только,

что  оно происходит без помощи слов, а скорее в том, что оно принципиально

не  может быть заменено словесным, переведено в речевые символы,  ибо  оно

затрагивает  и  отражает многозначные аспекты межличностных  отношений.  В

этой  форме  общения проявляются все описанные выше особенности  образного

мышления.  С  помощью невербального поведения, языка, мимики, интонации  и

жеста  завязываются  сложные противоречивые преимущественно  эмоциональные

отношения  между людьми и между человеком и миром. Как часто прикосновение

к  плечу,  пожатие руки или взгляд выражают больше, чем можно  передать  в

длинном  монологе. И происходит это не потому, что наша речь  недостаточно

точна  -  как  раз наоборот, именно в силу своей точности и определенности

речь  оказывается  непригодной для выражения  того,  что  слишком  сложно,

зыбко, неоднозначно.

 Мы  уже  писали,  что  благодаря  сознанию  и  речи  человек  получил

возможность выделить себя из мира, способость к восприятию самого себя. Но

эта незаменимая способность, обеспечивающая человеку необходимую автономию

поведения,  может в отдельных случаях, при психических и психосоматических

заболеваниях, оборачиваться своей противоположностью, когда выделение себя

из  мира  переходит в отделение от мира, в отчуждение от  него.  Тогда  из

всего обилия связей человека с миром остаются только однозначные линейные,

уплощенные.  Отношения субъекта с другими людьми и даже с  природой  могут

приобрести   исключительно  формальный  характер.  При  этом   отсутствует

эмпатия,  нет  чувственного  и  целостного  постижения  другого  человека,

субъект  вступает в общение не с реальным другим, а со своим схематическим

представлением  об этом другом. Мир как объект чистого анализа  может  при

этом  показаться  холодным  и  чужим, и  человек  тогда  почувствует  себя

противостоящим   такому  миру,  вместо  того  чтобы   ощущать   себя   его

неотъемлемой частью.

 Однако  у  здорового, правильно воспитанного человека  способность  к

выделению  себя из мира, к логическому мышлению и установлению однозначных

связей счастливо и гармонично уравновешивается способностью к установлению

связей  многозначных,  к  невербальному общению и использованию  образного

мышления, которое обеспечивает интеграцию с миром не на рациональном, а на

непосредственно  чувственном  уровне. Для  того  чтобы  образное  мышление

действительно   уравновешивало   особенности   логического   мышления    и

обеспечивало психическое равновесие человека, его чувственную интеграцию с

миром,  это мышление должно быть хорошо развито и функционально адекватно.

Только  в  этом  случае  человек может бесконечно черпать  силы  из  своих

бесчисленных  и  многозначных связей с природой и другими людьми,  подобно

Антею, припадающему к Земле. В основе этого мифологического образа, скорее

всего,  как  раз и лежит интуитивное ощущение могущества, которое  придает

человеку  чувственный  контакт с миром, обеспеченный  образным  мышлением.

Формирование   этого   типа   мировосприятия,   развитие   способности   к

непосредственно  чувственному взаимодействию со всем  сущим  начинается  с

самых  ранних,  еще не осознаваемых впечатлений детства, с тех  отношений,

которые  складываются между ребенком и матерью. Еще не  так  давно  ученые

уделяли  основное внимание раскрытию у человека в процессе индивидуального

развития  способности  к  членораздельной  речи  и  логическому  мышлению.

Способность к вербальному восприятию мира рассматривалась как врожденная и

мало  зависящая от послеродового развития, от человеческих  контактов.  Но

исследования последний лет, в частности школы Г. Аммона, показали, что для

успешного    развития   этой   способности   тоже   необходим    правильно

организованный контакт с ближайшим окружением. Многозначные связи с  миром

устанавливаются прежде всего через многозначные связи с матерью  и  отцом,

через  восприятие связей между членами этой первичной группы, которые  так

значимы для младенца.

 Дефектность образного мышления и безусловное преобладание  формально-

логического не только обедняет личность, лишая ее радости восприятия  мира

во  всей  его многокрасочности и удовольствия от ощущения себя неразрывной

частью  этого  неисчерпаемо богатого мира. Дефектность образного  мышления

создает еще и предпосылки для постоянных конфликтов как с миром, так  и  с

самим  собой.  Ведь  логическое,  вербальное  мышление  по  природе  своей

альтернативно.  Оно  не  признает амбивалентных отношений,  одновременного

принятия  и  отвержения,  полутонов между белым  и  черным,  промежуточных

вариантов  между  "да" и "нет". Хорошее не может быть одновременно  еще  и

чуть-чуть  плохим,  верное - еще и самую малость  неверным.  Если  А  и  Б

порознь  равны  С,  значит, они обязательно равны между собой.  Оно  очень

правильное, наше логическое мышление. Пусть твое "да" будет "да"  и  пусть

твое "нет" будет "нет" - вот основной принцип логического мышления. И  оно

незаменимо  при решении тех задач, которые имеют лишь одно решение,  прямо

вытекающее   из   исходных   условий'.   Таково   большинство   конкретных

производственных  задач. Но зато большинство чисто  человеческих  проблем,

связанных   с  межличностными  отношениями,  этим  принципам  решения   не

соответствуют.  Альтернативная  постановка  вопроса  делает  эти  проблемы

попросту  нерешаемыми. Когда при мотивационпом конфликте  один  и  тот  же

стиль  поведения  выглядит для человека одновременно и привлекательным,  и

непозволительным,  тут ничего нельзя решить кавалерийским  наскоком  самой

безупречной  логики и необходимы сложные обходные пути. В каждом  варианте

решения  мотивационного интрапсихического конфликта или связанного  с  ним

конфликта  межличностного  есть  и  сильные  и  слабые,  положительные   и

отрицательные стороны. Невозможно точно взвесить их на весах логики.

 Таким  образом, абсолютное доминирование формального логико-знакового

мышления может создать условия для формирования тупиковых конфликтов,  при

которых  возможности  для поисковой активности ограничены  и  легко  может

возникнуть  состояние отказа от поиска. Напротив, образное  мышление,  как

уже   неоднократно   подчеркивалось,  открывает   новые,   неожиданные   и

нетривиальные подходы и возможности для поиска, как в бодрствовании, так и

во  время сновидений. Функциональная же недостаточность "правополушарного"

способа переработки информации уменьшает возможности адаптации и открывает

дорогу разнообразным формам патологии.

 Мы  полагаем,  что  недостаточность образного  мышления  является  не

только   одним  из  ярких  проявлений  невротических  и  психосоматических

расстройств,  но  и важным звеном в патогенезе (механизме  развития)  этих

заболеваний.   Это  звено  зависит  от  дефицита  эмоционально-чувственных

межличностных отношений и само углубляет этот дефицит.

 Такое   понимание   роли  межличностных  отношений   в   формировании

мироощущения,  в  установлении многозначных связей с  миром  во  всех  его

проявлениях,  позволяет по-новому взглянуть и на  сущность,  и  на  задачи

психотерапии.  В  последние годы в литературе наметился  серьезный  кризис

доверия к основным концепциям и постулатам, объясняющим лечебный эффект не

только психоанализа, но и любых других форм психотерапии. На смену сложным

теоретическим  построениям, оперирующим такими понятиями,  как  "перенос",

преодоление  вытеснения,  доведение  до  сознания  скрытых  комплексов   и

мотивов,  все  чаще приходит простая мысль, что основой любой психотерапии

является  эмоциональный контакт с больным, его доверие и любовь  к  врачу,

которые всегда представляют собой только отклик на безошибочно угадываемую

любовь  врача к больному, готовность попять его и помочь ему.  Различие  в

психотерапевтических школах и методах не имеет существенного  значения,  и

классический  психоанализ  как метод исцеления не  обнаруживает  решающего

преимущества  перед другими, теоретически менее разработанными  подходами.

Говорят, что понять - это наполовину простить. Возможно. Но для того чтобы

помочь,   недостаточно   только  понять   другого,   т.   е.   рационально

проанализировать мотивы его поведения. Необходимо почувствовать его заботы

и  проблемы как свои собственные, пережить их вместе с ним и, более  того,

необходимо,  чтобы  он  ощутил это сопереживание,  чтобы  между  врачом  и

больным возникла та многозначная связь, которая называется эмпатией  и  не

поддается  (принципиально  не  поддается! )  рациональному  объяснению.  Я

полаю, что эмпатия, эмоционально-чувственный контакт, связывающий больного

и  врача, - это первая тонкая ниточка, восстанавливающая нарушенную  связь

человека  с миром - связь не формальную, а органическую, непосредственную,

симбиотическую.  Выше  я  показал,  что  нарушение  такой  связи,   утрата

способности  к  ней  является первым и самым  серьезным  шагом  в  сторону

развития  психического и психосоматического заболевания. А психотерапия  в

той  степени, в какой она восполняет этот дефицит чувственного  общения  с

миром,  становится  первым шагом в напрвлении здоровья.  Существует  много

конкурирующих   теорий,   объясняющих  целебное   действие   психотерапии.

Достаточно известна точка зрения, что в основе любой психотерапии,  в  том

числе  и  так называемой рациональной, лежит внушение, некая разновидность

гипноза.  Не  менее  широко  распространены  представления,  что   задачей

психотерапии  является перестройка психологических установок  клиента.  Но

каждая из этих гипотез уязвима и не может претендовать на универсальность.

Действительно,    психологические   установки    в    большинстве    своем

бессознательные,   как  же  удается  перестроить  их  с   помощью   сугубо

рациональных   аргументов,   адресованных   сознанию,   при   рациональной

психотерапии?  И  можно  ли интерпретировать как внушение  или  объяснение

эффект  так  называемой  недирективной психотерапии,  в  процессе  которой

человеку    просто   дают   высказаться   в   присутствии   внимательного,

доброжелательного  и  все  понимающего  слушателя  -  психотерапевта?  Мне

представляется,  что единственным универсальным эффектом  психотерапии,  в

любых  ее  проявлениях,  является эмоциональный  контакт  между  врачом  и

пациентом,   способствующий  восстановлению  утраченной  или   ослабленной

способности к непосредственно-чувственному восприятию мира.

 Если  роль  эмоциональных  отношений в  большой  степени  сводится  к

восстановлению многозначных, чувственных связей с миром, то совершенно  по

новому  ставится  вопрос  о  задачах и критериях успешности  психотерапии.

Классический психоанализ утверждает, что основной задачей лечения является

доведение до сознания вытесненных неприемлемых мотивов и комплексов, и как

только  это  удается, наступает излечение. Кратко это выражается  формулой

"излечение   через   осознание".  Но  в  самой  этой  формуле   содержится

противоречие.  Ведь  механизм вытеснения, согласно тому  же  психоанализу,

лежит  в  основе  неврозов  и  психосоматических  заболеваний,  и  субъект

бессознательно, но очень энергично, ценой большого психического напряжения

и  соматических расстройств, стремится не допустить в сознание вытесненные

мотивы  и  комплексы.  Как  же  ухитряется  психотерапевт  преодолеть  это

сопротивление и почему осознание приносит облегчение, если  до  этого  оно

упорно    отвергалось?    Разве   вытеснение   было    просто    "ошибкой"

бессознательного? Нет, психоанализ всегда и справедливо видел в вытеснении

защитный  механизм,  предотвращающий  распад  поведения.  Почему  же  этот

механизм  вдруг  оказывается ненужным? И действительно ли  это  происходит

вдруг?   Известно,   что  попытка  императивного   введения   в   сознание

вытесненного    материала   без   предварительной   упорной    работы    с

психотерапевтом  вызывает  отчаянное  сопротивление,  кризис   и   нередко

приводит  к  утяжелению  состояния. Осознание наступает  обычно  только  в

процессе  длительной  психотерапии, причем огромную  роль  в  любого  типа

психотерапии  является  активация  образного,  многозначного  мышления.  В

арттерапии  это очевидно, в гипнотерапии и в использовании  других  особых

состояний сознания это связано с активацией правого полушария, и  во  всех

видах терапии - с эмоциональными отношениями клиента и психотерапевта.  Но

интересно,  что  техника самого психоанализа включает активацию  образного

правополушарного мышления - обращение к свободным ассоциациям,  обсуждение

сновидений.  Я  думаю,  что  это и есть самое  главное  в  психоанализе  и

полагаю,  что осознание вытесненного является не причиной, а следствием  и

критерием   излечения.   Само   же  излечение   происходит   в   связи   с

восстановлением  функции  многозначного образного  мышления  -  через  все

вышеперечисленные приемы, от эмпатического отношения с психотерапевтом  до

обсуждения ассоциаций и сновидений. Итак, не излечение через осознание,  а

осознание  через излечение. Этот принцип имеет универсальный характер.  Не

является  конечной  целью  и  осознание  сновидений.  Оно  наступает   как

следствие  разрешения  эмоционального  конфликта  на  образном  уровне   и

свидетельствует  об успешности такого разрешения и уменьшении  вытеснения.

Сам  же  процесс  разрешения конфликта с помощью многозначного,  образного

контекста  и  восстановление поисковой активности требуют всего  богатства

образного   мышления.  Так,  правополушарная  способность  к  установлению

многозначных  связей  способствует восстановлению поисковой  активности  в

сновидениях и сохраняет здоровье.