СЛАБОСТЬ ОБРАЗНОГО МЫШЛЕНИЯ - ПРОЯВЛЕНИЯ И ПОСЛЕДСТВИЯ - Образ Я - Вадим Ротенберг

 Более  тридцати  лет  назад в 1 Московском  медицинском  институте  я

проводил  исследования нарушений сна при неврозах и  систематически  будил

моих  пациентов в фазе быстрого сна, расспрашивая их о переживаниях  перед

пробуждениями. Здоровые испытуемые при пробуждении из быстрого сна  обычно

(в   80%  -90%случаев)  отчитываются  о  ярких  и  подробных  сновидениях,

насыщенных  образами и высокой активностью "действующих лиц".  Причем  чем

эмоционально чувствительней человек, чем более он открыт для переживаний и

чем  более  уязвим  в  ситуациях  конфликта,  тем  длиннее  его  отчеты  о

сновидениях,   тем   они  богаче  образами.  Поскольку  больные   неврозом

эмоционально  более  ранимы,  чем даже самые  чувствительные  здоровые,  я

предполагал обнаружить у них очень высокую сновиденческую активность.

 А обнаружил нечто прямо противоположное: почти в половине случаев они

вообще  не могли рассказать о сновидениях, утверждая, что они либо  их  не

видели,  либо  не  сумели  запомнить. В тех же  случаях,  когда  отчеты  о

сновидениях   получить  удавалось,  они  были,  как   правило,   короткие,

отрывочные, с малым числом образов и действий.

 Я  недоумевал и сомневался в надежности моих результатов.  Но  тут  в

журналах стали появляться сообщения из разных лабораторий мира, где  такая

же бедность сновидений обнаруживалась у депрессивных больных, у больных  с

приступами    снохождения   (лунатизма)   и   у   больных   с   некоторыми

психосоматическими заболеваниями. И тогда я впервые задумался, не стоит ли

за  этим  феноменом, общим для таких разных заболеваний,  какая-то  важная

закономерность. А тем временем и в нашей лаборатории, и в  других  центрах

по  исследованию  сна постепенно накапливались факты, свидетельствующие  о

важной роли быстрого сна и сновидений для психологической адаптации.  И  в

свете  этой  идеи я начал оценивать уменьшение сновидений  у  больных  как

признак   неполноценности  этой  защитной  системы.  И  возникла   дерзкая

гипотеза: а может быть, заболевания и возникают потому, что механизм  этот

-   быстрый   сон   и  сновидения  -  по  каким-то  причинам   оказывается

несостоятельным? Впрочем, у этой гипотезы были предшественники:  некоторые

классики  психиатрии полагали, что источники психических заболеваний  надо

искать  в  нарушениях  сна, а З. Фрейд утверждал, что закрытие  "защитного

клапана"   сновидений  приведет  к  "взрыву  котла"  -   к   возникновению

психических расстройств. Когда была окончательно сформулирована  концепция

поисковой  активности, в которой сновидениям принадлежит ключевая  роль  -

компенсация,  преодоление  отказа от поиска  и  восстановление  поискового

поведения  в  последующем  бодрствовании,  -  гипотеза  о  неполноценности

быстрого сна и сновидений при заболеваниях нашла свое естественное  место:

если  функция  быстрого  сна  нарушена и отказ  от  поиска  преодолеть  не

удается, то развиваются невротические и психосоматические заболевания.

 Но  почему же нарушается функция быстрого сна? Что является  причиной

исчезновения сновидений? Сначала я отвечал на этот вопрос довольно просто:

сновидения не выдерживают той возложенной на них нагрузки, тех требований,

которые  предъявляют им тяжелые стрессовые ситуации, реакция  капитуляции.

Вместо  того,  чтобы  быть  замещенной в  сновидениях  активной  позицией,

поиском,  эта  реакция капитуляции начинает проникать в сюжет  сновидений,

продолжается в нем (как это бывает при депрессии), еще более углубляясь  и

усиливаясь.  Но почему у одних людей сновидения выдерживают очень  высокую

нагрузку  и  они  остаются здоровыми, а у других  этот  механизм  ломается

относительно быстро?

 Что за процессы происходят в самих сновидениях?

 Сегодня  этот  вопрос  начинает постепенно  проясняться.  Все  больше

появляется  работ,  в  которых показано, что сновидения  зависят  от  силы

образного   мышления   и   тесно  связаны  со  способностью   к   созданию

многозначного  контекста. Особенности образного  мышления  -  вот  ключ  к

пониманию сновидений и их функциональной дефектности у больных.

 Несколько  лет  назад  в  литературе о неврозах  и  психосоматических

заболеваниях  приобрела  популярность концепция алекситемии  как  наиболее

общего  проявления  разных  форм  патологии.  Что  означает  этот  термин?

Алекситемия - это невозможность выразить собственные переживания, эмоции и

ощущения,  неспособность человека быть в контакте с собственным внутренним

миром. Человек как бы отделен от всего того в себе самом, что не поддается

строго логическому упорядоченному анализу. Все нюансы собственных душевных

движений   остаются   для  него  скрытыми.  В  связи   с   этим   возникло

предположение,  что причиной алекситемии является нарушение  связей  между

правым  и левым полушарием. Однако такое нарушение связей должно  было  бы

дать  картину, сходную с картиной рассечения мозолистого тела и разделения

двух  полушарий.  Поскольку  этого не обнаружено,  есть  больше  оснований

предполагать,    что    в   основе   алекситемии   лежит    функциональная

недостаточность правого полушария, образного мышления. При  таком  подходе

получает  объяснение и типичное сочетание алекситемии с уменьшением  числа

отчетов о сновидениях и с обеднением сновидений.

 Неполноценность образного мышления, проявляющаяся и в  бодрствовании,

и во сне, является на мой взгляд, наряду со снижением поисковой активности

краеугольным камнем самых разнообразных форм патологиио. Она проявляется в

недостаточной     сформированности    и    дифференцированности     такого

основополагающего   для  человеческого  поведения  феномена,   как   образ

собственного  "Я". Как и любой правополушарный образ, образ  "Я"  обладает

всеми  признаками  многозначности  и  неисчерпаемости,  ибо  находится   в

сложных, противоречивых и неисчислимых взаимосвязях с другими людьми  и  с

миром в целом.

 Чтобы  понять, как формируется образ "Я" и почему он делает  человека

уникальным,  вспомним интересный и несколько загадочный французский  фильм

"Мой  американский  дядюшка".  Фильм этот наполовину  игровой,  наполовину

документальный. На первый и поверхностный взгляд, режиссер поставил  перед

собой   задачу   прокомментировать  на  языке  кино   концепции   крупного

французского   физиолога  и  фармаколога  профессора  Лабори.   Знаменитый

профессор  появляется  в первых же кадрах и в дальнейшем  эпизодически  на

протяжении всего фильма и рассказывает о своих экспериментах, поставленных

на крысах. Попадая в тяжелую, стрессовую ситуацию конфликта, более сильная

и  эмоционально устойчивая крыса занимает доминирующее положение, всячески

третируя  и ущемляя партнера, оказавшегося слабее, ставя его в подчиненное

положение.  И  вскоре  у  подчиненного открывается язва  кишечника,  крыса

гибнет. Вслед за этим начинается игровое кино, актеры разыгрывают сцену, в

которой   морально  более  слабый  чиновник,  оказавшись  в   конкурентных

отношениях  с  сильным  и агрессивным коллегой, испытывает  беспомощность,

подавленность, страх, униженность и кончает острым приступом язвы желудка.

Чтобы  подтвердить полное соответствие поведения человека и крысы, актеры,

играющие  конкурентов, в кульминационный момент конфликта  вдруг  надевают

крысиные  маски,  утрированно подчеркивая, что между  людьми  и  животными

никакой  разницы  нет,  и  похоже,  что это  соответствует  представлениям

уважаемого   профессора.  Весь  фильм  построен  именно   так:   некоторые

биологические  закономерности, выявленные на крысах, прямо переносятся  на

людей  и иллюстрируются игрой актеров. Но у внимательного зрителя в какой-

то  момент  возникает  подозрение: а не является  ли  такая  прямолинейная

иллюстрация  скрытой  издевкой  режиссера,  не  полемизирует   ли   он   с

профессором, утрируя его позицию и доводя ее до абсурда? И это подозрение,

похоже,  подтверждается  названием фильма. Ибо при  чем  тут  американский

дядюшка? Об этом дядюшке есть всего одно мимолетное упоминание в фильме  -

когда один из героев вспоминает, что в раннем детстве в семье существовала

легенда о дяде, давным-давно уехавшем в Америку, и о его необычной судьбе.

Легенда эта оказала существенное влияние на становление характера героя. И

вот  этого  короткого упоминания оказывается достаточно, чтобы дать  всему

фильму  название:  "Мой американский дядюшка". И. если я  правипьно  понял

замысел  режиссера,  то это очень точный ход. Ибо эпизодический,  казалось

бы,  факт  серьезного влияния на характер мальчика не реальных событий,  а

семейной  легенды полностью опровергает всю систему рассуждений  Лабори  о

прямых параллелях между человеком и животными. У животных отсутствует весь

этот  символический  мир, мир культуры, который,  существуя  на  идеальном

уровне,   способен  оказывать  на  развитие  человека  более  существенное

воздействие, чем самые серьезные реальные события. И поняв это,  начинаешь

замечать,  что аналогичные намеки рассыпаны по всему фильму:  видишь,  как

увлеченность  литературными героинями определила  становление  еще  одного

персонажа фильма, и т.д.

 Это   не   значит,  что  человек  свободен  от  власти  биологических

закономерностей. Поисковая активность сохраняет физическое  здоровье  и  у

человека,  и  у  крысы,  а  реакция капитуляции  приводит  к  соматическим

заболеваниям  у  тех и других. Но быть или не быть реакции  капитуляции  у

человека, определяется не только актуальной ситуацией и не только  прошлым

опытом  реальной  жизни, а отнюдь не в меньшей степени опытом  становления

жизни  духовной,  на  который влияют такие "нематериальные"  факторы,  как

прочитанные книги, просмотренные фильмы, семейные легенды - весь культурый

багаж.  Именно  с  этим  идеальным миром культуры и связан  множественными

связями  образ  "Я", регулирующий наше поведение. Именно под  воздействием

этого  мира  он  в большой степени и формируется, отражая и  впитывая  все

наработанные нами социальные установки, неразрывно связанные с  сознанием.

Но  сам образ "Я" остается при этом полноценным, полнокровным многозначным

образом,  который невозможно исчерпать никаким самым тщательным  анализом,

ибо  связи  его с прошлым, настоящим и предполагаемым будущим человека,  а

также  со  всем образом мира - неисчислимы. Образ "Я" - как бы полномочный

представитель  сознания  в  царстве образного мышления,  и  в  этом  своем

качестве  он  отвечает за механизмы психологической защиты:  оставаясь  не

полностью  осознанным  (в  силу своей многозначности),  образ  "Я"  первым

сталкивается  с  новой информацией (ибо правое полушарие  воспринимает  ее

быстрее  левого) и определяет, что может и что не может быть  доведено  до

сознания. Но из этого следует, что дефектность образного мышления приводит

к  нарушению  формирования  образа "Я"  и  как  следствие  -  к  нарушению

механизмов  психологической защиты, к нарушению психологической адаптации,

к  дезинтеграции  поведения.  И сновидения, в  которых  образное  мышление

является определяющим, лишаются своих защитных свойств.

 Что  же  приводит к неполноценности образного мышления? Ведь  человек

рождается  с  высокими потенциальными предпосылками к такому  мышлению.  В

раннем  детстве  преимущество в развитии на стороне правого  полушария,  и

лишь  постепенно и с большим трудом формируется доминантность  логического

мышления.  И  это  вполне  объяснимо - прежде  всего  младенцу  необходимо

воспринять  мир  целостно, объемно, непротиворечиво,  и  прежде  всего  он

должен научиться реагировать на неопределенные, многозначные сигналы этого

мира.  Потому  что эмоциональные реакции близких, любовь родителей  -  это

многозначный  контекст.  Мы  уже  писали,  что  никаким  анализом   нельзя

исчерпывающе  определить, почему и как человек любит или не любит  другого

человека.

 Но   правое   полушарие   не   только  предуготовано   к   восприятию

многозначности    эмоциональной   экспрессии   -   оно    развивается    и

совершенствуется  в  своих функциях под влиянием этой  экспрессии  близких

людей   и  под  влиянием  собственной  эмоциональной  экспрессии  ребенка,

проявляющейся  в  его  двигательном,  невербальном  поведении.  И  поэтому

дефицит   эмоциональных   контактов   (когда   родители   лишают   ребенка

эмоциональной  поддержки)  и  ограниченность эмоционального  самовыражения

(например,  при  тугом  пеленании или при  наказаниях  за  каждую  попытку

эмоциональной   реакции)  приводят  к  недоразвитию  образного   мышления,

неспособности   к  созданию  многозначного  контекста,  несформированности

образа  "Я".  А  потом ребенок начинает развиваться в условиях  все  более

активного  давления нашей левополушарно ориентированной цивилизации,  и  в

школе у него всеми способами активируют исключительно логическое мышление,

и  компьютерные  игры  продолжают эту тенденцию. И  если  уже  сложившиеся

эмоциональные   контакты  и  художественные  интересы   и   увлечения   не

противодействуют   этим  тенденциям,  то  образное  мышление   все   более

подавляется  и возникают предпосылки для невротических и психосоматических

расстройств.