LXI. Лондон, 30 апреля ст. ст. 1750 г. - Письма к сыну - Филип Стенхоп Честерфилд

Милый друг,

М-р Харт, который неустанно расточает тебе дифирамбы, в последнем своем письме сообщил очень приятную для меня вещь, а именно, что, живя в Риме, ты неизменно предпочитал порядочные итальянские ассамблеи сборищам котерий, сколоченных в пику им разными английскими леди. Это доказывает твой ум и понимание того, за чем тебя послали за границу. Намного важнее знать mores multorum hominum,a нежели urbes.b Пожалуйста, продолжай вести себя так же рассудительно везде, куда бы ты ни поехал, в особенности же в Париже, где, вместо тридцати, ты найдешь триста с лишним англичан, которые все время толкутся вместе и не общаются ни с одним французом.

Жизненный распорядок этих английских милордов, или, если угодно, беспорядок, следующий: встав очень поздно, они завтракают все вместе, безвозвратно теряя за этим занятием добрых два утренних часа. Затем они отправляются в битком набитых каретах во дворец, в Дом инвалидов, в Нотр-Дам; оттуда — в английскую кофейню, где они опять-таки все вместе собираются на обед. После обеда, который не обходится без обильных возлияний, они обычно целой компанией едут в театр, где забираются на сцену, одетые в очень дорогие костюмы, очень плохо сшитые какими-нибудь шотландскими или ирландскими портными. После спектакля они снова спешат в таверну; там они изрядно напиваются и либо еще в стенах ее ссорятся между собой, либо, выйдя все вместе на улицу, устраивают свалку, после чего их забирает стража. Те из этих молодых людей, которые не умеют говорить по-французски до приезда в Париж, так ничему и не научаются. В любви они объясняются своей ирландской прачке, пока их не переманивает какая-нибудь странствующая англичанка, . сбежавшая от мужа или от кредиторов. Так вот они и возвращаются домой, еще более вздорными, чем были, но нисколько не обогатив своих знаний, и стараются выказать свое превосходство тем, что говорят на плохом французском языке и в одежде своей убого подражают французам.

…hunc tu, Romane, caveto.c,1

Живя во Франции, общайся исключительно с французами; учись у стариков, развлекайся с молодыми; сумей безропотно приспособить себя к их обычаям, даже к их маленьким причудам, но только не вздумай усваивать их пороки. Вместе с тем не протестуй против них и не читай нравоучений, ибо твоему возрасту все это не пристало. Вообще-то говоря, в обществе французов большой учености ты не встретишь, — поэтому не старайся козырять перед ними своей. Люди ненавидят тех, кто дает им почувствовать их собственную неполноценность. Тщательно скрывай свои знания и прибереги их для встреч с les gens d'église,d или les gens de robe; e но и тогда пусть лучше те и другие по собственному почину станут вытягивать эти знания из тебя, нежели увидят, что ты чересчур ретиво стремишься их выказать. Когда люди видят, что ты нисколько не стремишься блеснуть своей ученостью, им начинает казаться, что у тебя ее может быть еще больше, чем на самом деле, и вдобавок воздают должное твоей скромности.

Тому, кто говорит о своих bonnes fortunes f или хотя бы даже намекает на них, редко верят, а если и верят, то очень его за это осуждают, а относительно того, кто тщательно скрывает свои победы, часто думают. что у него их больше, чем есть на самом деле, репутация же человека скромного приносит ему еще новые. То же самое и с человеком ученым: если он выставляет свою ученость напоказ, она начинает вызывать сомнения и его считают просто верхоглядом, если же потом обнаруживается, что у него и в самом деле есть знания, его почитают педантом. Подлинное достоинство, какого бы рода оно ни было, ubi est non potest diu celari; g оно непременно обнаружится, и ничем нельзя его так умалить, как начав им кичиться. Может быть, оно не всегда будет вознаграждено, но узнать о нем всегда узнают. Женщины парижского beau monde более образованны, чем мужчины: мужчин готовят только для военной службы, и они попадают туда уже в возрасте двенадцати-тринадцати лет, однако такого рода воспитание, хоть они и не читают никаких книг, дает им отличное знание света, непринужденность в обращении и хорошие манеры.

Нигде в мире мода не тиранит людей так, как в Париже; ее власть там еще более неограниченна, чем власть короля, а это кое-что значит. За малейшее несогласие с ней человек наказуется изгнанием. Тебе надлежит следовать ей и сообразоваться со всеми ее minuties,h если ты хочешь сам войти в моду, а если ты не будешь там в моде, ты вообще не будешь никем. Поэтому при всех обстоятельствах вступи в общество мужчин и женщин, qui donnent le ton,i и хоть поначалу ты будешь допущен на эту залитую огнями сцену лишь в качестве persona muta,j добивайся своего, упорствуй, — и ты вскоре получишь самостоятельную роль.

Ни в коем случае не пересказывай в одной компании то, что видел или слышал в другой, и, тем паче, не думай развлекать одних, рассказывая о других что-либо смешное; пусть за тобой установится репутация человека сдержанного и не склонного к болтовне. Эти качества откроют перед тобой больше дорог и окажутся надежнее, чем иные более блистательные таланты. Остерегайся в Париже ссор; парижане чрезвычайно щепетильны в отношении чести, а тем, кто ее отстаивает, приходится жестоко платиться по закону. Поэтому point de mauvaises plaisanteries, point de jeux de main et point de raillerie piquante.k

Париж — это как раз такой город, где ты лучше всего на свете сможешь соединять, если захочешь, utile l и dulce.m, 2 Даже сами удовольствия там могут многому тебя научить, если ты будешь предаваться им в обществе парижан, принадлежащих к высшему свету. Твое поведение во всех городах, где ты был, дает мне основание думать, что и в Париже ты будешь вести себя как следует. Помни, что эти месяцы имеют решающее значение для твоей жизни: обо всем, что бы ты ни стал делать, здесь узнают тысячи людей, и репутация твоя, какою бы она ни была, прибудет сюда раньше, чем ты сам. Ты встретишься с нею в Лондоне. Дай бог, чтобы у нас обоих были основания радоваться этой встрече! Прощай.