Глава XVII. Чувство времени - Психология - Джемс

Ощущаемое настоящее имеет известную продолжитель-ность. Постарайтесь, я не скажу уловить, но подметитьнастоящее мгновение. Такая попытка совершенно бес-плодна. Где оно, это настоящее? Оно исчезло прежде,чем мы успели схватить его, растаяло, перелилось вследующее мгновенье. Поэт, цитируемый Годжсоном,говорит:

Le moment ой je parle est deja loin de moi.(И даже тот миг, когда я еще говорю, уже далек от меня.)

И действительно, настоящее в строгом смысле словаможет быть схвачено человеком только как часть болееширокого промежутка времени, заполненного живым,подвижным органическим процессом. Настоящее естьпростая абстракция, не только никогда не существую-щая в опыте, но, быть может, никогда не появляющаясядаже в виде понятия у лиц, не привыкших к философ-скому мышлению. Размышление приводит нас к убеж-дению, что настоящее должно существовать, но самосуществование его никогда не может быть для нас фак-том непосредственного опыта. Опыт дает нам то, что такхорошо названо «видимым воочию настоящим»,— какой-то отрезок времени, как бы седло на его хребте, накотором мы сидим боком и с которого представляемсебе два противоположных направления времени. Частивосприятия времени объединяются известной длитель-ностью с двумя противоположными концами. Отноше-ния последовательности от одного конца к другому по-знаются как части данного отрезка длительности. Мыне чувствуем появления сначала одного конца, потомдругого и от восприятия последовательности не заклю-чаем к существованию промежутка времени между ни-ми, но мы, по-видимому, чувствуем сам промежуток какцелое с двумя противоположными концами. Опыт какобъект психологического анализа есть нечто сложное:

элементы его в чувственном восприятии неотделимы другот друга, хотя, направляя внимание на смену явленийопыта, мы можем легко отличить в нем начало и конец.

Промежуток времени свыше нескольких секунд пере-стает быть непосредственным восприятием продолжи-тельности для нашего сознания и становится воображае-мой фикцией. Чтобы реализовать перед сознанием дажечас времени, мы должны считать in indefinitum (беско-нечно) : «теперь», «теперь», «теперь». 'Каждое «теперь»соответствует ощущению некоторого отдельного проме-жутка времени, точная же сумма этих промежутков ни-когда не осознается нами ясно. Длиннейший промежутоквремени, какой мы можем непосредственно охватыватьсознанием, отличая его от больших и меньших (судя поопытам, произведенным в лаборатории Вундта для дру-гой цели), равняется приблизительно 12 с. Кратчайшийпромежуток времени, ощущаемый нами, равняется, по-видимому, 1/500 с: Экснер различал две электрическиеискры, следовавшие одна за другой через этот проме-жуток.

Мы не обладаем чувством пустого времени. Попро-буйте закрыть глаза, совершенно отвлечься от внешнегомира и направить внимание исключительно на течениевремени, подобно тому человеку, который, по выраже-нию поэта, «бодрствовал, чтобы подметить полет вре-мени во мраке ночи и приближение мира ко дню страш-ного суда». При таких условиях, по-видимому, нет ни-какого разнообразия в материальном содержании нашеймысли и объектом непосредственного созерцания явля-ется как будто само течение времени. Так ли это на са-мом деле или нет? Вопрос этот важен, ибо, предполо-жив, что опыт в данном случае является именно  тем,

чем он с первого взгляда кажется, мы должны будемпризнать в себе существование особого чистого чувствавремени, чувства, для которого стимулом служит ничемне заполненная длительность. Предположив же в дан-ном случае простую иллюзию, придется допустить, чтовосприятие полета времени в приведенном выше приме-ре обусловлено заполнением его нашим воспоминаниемо его содержании в предшествующее мгновение и чув-ством сходства этого содержания с содержанием дан-ной минуты.

Не требуется особых усилий самонаблюдения   длятого, чтобы показать, что истинна последняя альтерна-тива и что мы не можем сознавать ни длительности, нипротяжения без какого бы то ни было чувственного со-держания. Подобно тому как с закрытыми глазами мывидим, точно так же при полном отвлечении от впе-чатлений внешнего мира мы все-таки погружены в то,что Вундт где-то назвал «полусветом» общего нашегосознания. Биение сердца, дыхание, пульсация внимания,обрывки слов и фраз, проносящиеся в нашем вообра-жении,— вот что заполняет эту туманную область со<знания. Все эти процессы ритмичны и сознаются намив непосредственной цельности; дыхание и пульсация вни-мания представляют периодическую смену подъема ипадения; то же наблюдается в биении сердца, толькоздесь волна колебания гораздо короче; слова проносят-ся в нашем воображении не в одиночку, а связаннымив группы. Короче говоря, как бы мы ни старались ос-вободить наше сознание от всякого содержания, неко-торая форма сменяющегося процесса всегда будет со-знаваться нами, представляя не устранимый из созна-ния элемент. Наряду же с сознанием этого процесса иего ритмами мы сознаем и занимаемый им промежутоквремени. Таким образом, осознание смены является ус-ловием для осознания течения времени, но нет никакихоснований предполагать, что течения абсолютно пустоговремени достаточно, чтобы породить в нас осознаниесмены. Эта смена должна представлять известное ре-альное явление.

Оценка более длинных промежутков времени. Пыта-ясь наблюдать в сознании течение пустого времени (пу-стого в относительном смысле слова, согласно сказан-ному выше), мы следим мысленно за ним с перерыва-ми. Мы говорим про себя: «теперь», «теперь», «теперь»или: «еще», «еще», «еще» по мере течения времени. Сло-

жение известных единиц длительности   представляетзакон прерывного течения времени. Прерывность эта,впрочем, обусловлена только фактом прерывности вос-приятия или апперцепции того, что оно есть. На самомделе чувство времени так же непрерывно, как и всякоедругое подобное ощущение.  Мы называем отдельныекуски непрерывного ощущения. Каждое наше «еще»отмечает некоторую конечную часть истекающего илиистекшего промежутка. Согласно выражению Годжсона,ощущение есть измерительная тесьма, а апперцепция —делительная машина, отмечающая на тесьме промежут-ки. Прислушиваясь к непрерывно-однообразному звуку,мы воспринимаем его при помощи прерывной пульса-ции апперцепции, мысленно произнося: «тот же звук»,«тот же», «тот же»! То же самое мы делаем, наблюдаятечение времени. Начав отмечать промежутки времени,мы очень скоро теряем впечатление от их общей суммы,которое становится крайне неопределенным. Точно оп-ределить сумму мы можем, только считая, или следяза движением часовых стрелок, или пользуясь каким-нибудь другим приемом символического   обозначениявременных промежутков.

Представление о промежутках времени, превосходя-щих часы и дни, совершенно символично. Мы думаем осумме известных промежутков времени, или представ-ляя себе лишь ее название, или перебирая мысленнонаиболее крупные события этого периода, нимало непретендуя воспроизводить мысленно все промежутки,образующие данную минуту. Никто не может сказать,что он воспринимает промежуток времени между ны-нешним столетием и первым столетием до Р. X. как бо-лее длинный период сравнительно с промежутком вре-мени нынешним и Х веками. Правда, в воображении ис-торика более длинный промежуток времени вызываетбольшее количество хронологических дат и большеечисло образов и событий и потому кажется более бога-тым фактами. По той же причине многие лица уверяют,что они непосредственно воспринимают двухнедельныйпромежуток времени как более длинный сравнительнос недельным. Но здесь на самом деле вовсе нет интуи-ции времени, которая могла бы служить для сравнения.

Большее или меньшее количество дат и событий яв-ляется в данном случае лишь символическим' обозна-чением большей пли меньшей продолжительности зани-маемого ими промежутка. Я убежден, что это так дажеia том случае, когда сравниваемые промежутки времени-не более часа или около того. То же самое бывает, ког-да мы сравниваем пространства в несколько миль. Кри-терием для сравнения в данном случае служит числоединиц длины, заключающееся в сравниваемых проме-жутках пространства,

Теперь нам естественнее всего обратиться к анализу"некоторых общеизвестных колебаний в нашей оценкедлины времени. Вообще говоря, время, заполненное раз-нообразными и интересными впечатлениями, кажетсябыстро протекающим, но, протекши, представляется привоспоминании о нем очень продолжительным. Наоборот,время, не заполненное никакими впечатлениями, кажет-ся длинным, протекая, а протекши, представляется ко-, ротким. Неделя, посвященная путешествию или посе-щению различных зрелищ, в воспоминании едва остав-ляет впечатление одного дня. При мысленном взглядена протекшее время его продолжительность кажетсябольшей или меньшей, очевидно, в зависимости от ко-личества вызываемых им воспоминаний. Обилие пред-метов, событий, перемен, многочисленные подразделе-ния немедленно делают наш взгляд на прошлое болеешироким. Бессодержательность, однообразие, отсутствиеновизны делают его, наоборот, более узким.

По мере того как мы стареем, тот же промежутоквремени нам начинает казаться более коротким — этосправедливо относительно дней, месяцев и лет; относи-тельно часов — сомнительно; что же касается минут исекунд, то они, по-видимому, всегда кажутся приблизи-тельно одинаковой длины. Для старика прошлое, повсей вероятности, не кажется длиннее, чем оно казалосьему в детстве, хотя на самом деле оно может быть в12 раз больше. У большинства людей все события зре-лого возраста настолько привычного рода, что индиви-дуальные впечатления не надолго удерживаются в па-мяти. В то же время более ранние события все в боль-шем и большем количестве начинают забываться вслед-ствие того, что память не в состоянии удержать такогоколичества отдельных определенных образов.

Вот всё, что я хотел сказать по поводу кажущегосясокращения времени при взгляде на прошлое. В настоя-щем время кажется короче, когда мы настолько погло-щены его содержанием, что не замечаем течения самоговремени. День, занятый яркими впечатлениями, быстропроносится перед нами. Наоборот, день, преисполненцый ожиданий и неудовлетворенных желаний перемены,покажется вечностью.   Taedium, ennui, Langweile,boredom, скука — слова, для которых в каждом языкенайдется соответствующее понятие. Мы начинаем ощу-щать скуку тогда, когда вследствие относительной бед-ности содержания нашего опыта внимание сосредото-чивается на самом течении времени. Мы ожидаем но-вых впечатлений, готовимся воспринять их — они непоявляются, вместо них мы переживаем почти ничемне заполненный промежуток времени. При беспрерыв-ных многочисленных повторениях наших разочарованийпродолжительность самого времени начинает ощущать-ся с чрезвычайной силой.

Закройте глаза и попросите кого-нибудь сказать вам,когда пройдет одна минута: эта минута полного отсут-ствия внешних впечатлений покажется вам невероятнодлинной. Она так же томительна, как первая неделя пла-вания по океану, и вы невольно удивляетесь, что чело-вечество могло переживать несравненно более длинныепериоды томительного однообразия. Все дело здесь за-ключается в направлении внимания на чувство времениper se (само по себе) и в том, что внимание в данномслучае воспринимает чрезвычайно тонкие подразделениявремени. В подобных опытах для нас нестерпима бес-цветность впечатлений, ибо возбуждение является не-пременным условием для удовольствия, ощущение жепустого времени есть наименее возбуждающий   нашувпечатлительность опыт из всех, какие мы можем иметь.По выражению Фолькмана, taedium представляет какбы протест против всего содержания настоящего.

Ощущение прошедшего времени есть настоящее. Рас-суждая о modus operandi нашего познания временныхотношений, можно подумать при первом взгляде,  чтоэто простейшая вещь на свете. Явления внутреннего чув-ства сменяются в нас одно другим: они осознаются на-ми как таковые; следовательно, можно, по-видимому,сказать, что мы осознаем и их последовательность. Нотакой грубый способ рассуждения не может быть наз-ван философским, ибо между последовательностью всмене состояний нашего сознания и осознанием их по-следовательности лежит такая же широкая бездна, какмежду всякими другими объектом и субъектом позна-ния. Последовательность ощущений сама по себе ещене есть ощущение последовательности. Если же к после-довательным ощущениям здесь присоединяется ощущение их последовательности, то такой факт надо рассмат-ривать как некоторое добавочное   душевное явление,требующее особого объяснения, более удовлетворитель-ного, чем приведенное выше поверхностное отожде-ствление последовательности ощущений с ее осозна-нием.

Если мы обозначим временное течение нашей мыслив виде горизонтальной линии, то мысль об этом потокеили о любом отрезке его пути — прошедшем, настоящемили будущем — может быть обозначена перпендикуля-ром, опущенным на эту линию в известной точке. Длинаперпендикуляра выражает содержание или объект мЫ-сли, которым в данном случае служит время, соответ-ствующее какому-нибудь моменту во временном потокенашей мысли.

Таким образом, в нашем сознании происходит нечтовроде перспективной проекции явлений минувшего опы-та, нечто аналогичное проекции обширных ландшафтовна экране камеры-обскуры.

Немного выше мы указали, что максимум отчетливовоспринимаемой длительности едва превышает 12 с(максимум же неясно воспринимаемой длительности,вероятно, не более 1 мин или около того), ввиду чегомы должны предположить, что этот промежуток време-ни точно отмечается при течении потока нашего созна-ния какой-нибудь тончайшей чертой в соответствующихфизиологических процессах. Эта черта в физиологиче-ском механизме душевной деятельности, в чем бы онани заключалась, является причиной того, что мы вооб-ще познаем временные отношения. Таким образом, не-посредственно воспринимаемая длительность едва   лиесть нечто большее, чем «видимое воочию настоящее».Содержание настоящего постоянно меняется:  явленияперемещаются в нем от «заднего» к «переднему» концу,и каждое из них меняет свой временной коэффициент,начиная от «еще не» или «не совсем еще» и кончая«уже», «только что».

Тем временем «видимое воочию настоящее», непос-редственно воспринимаемая длительность остается не-подвижной, как радуга на водопаде, не изменяясь ка-чественно при смене проходящих через   нее явлений.Каждое из последних, проходя через сознание, удержи-вает за собой возможность быть воспроизведенным ивоспроизводится в связи с ближайшими окружающимиявлениями и с их общей длительностью. Впрочем, прощу читателя обратить внимание на тот факт, что вос-произведение событий в памяти, после того как   оносовершенно перешло от «заднего» к «переднему» концу,есть психическое явление, резко отличающееся от со-зерцания того же события в «видимом воочию настоя-щем» как объекта непосредственного прошлого. Можнопредставить себе существо, совершенно лишенное вос-производящей памяти и тем не менее обладающее чув-ством времени; но последнее было бы у него ограниче-но промежутком в несколько секунд. В следующей гла-ве, принимая чувство времени за непосредственно дан-ное, мы обратимся к анализу явлений воспроизведенийпамяти, и в частности, к припоминанию явлений, свя-занных с временными датами.