4. КОНТРАКТЫ - Психотерапия нового решения. Теория и практика

Терапевтический контракт сосредоточивает лечение на главной задаче. Клиент решает, что конкретно он планирует изменить в себе для достижения поставленных перед собой целей, используя при этом термины, описывающие убеждения, эмоции и поведение. Над формулировкой контракта он работает с терапевтом, а заключает его с самим собой. Терапевт служит ему свидетелем и помощником.

Некоторые клиенты четко знают, что они хотят:

Дон: Привет, я Дон. Я здесь потому, что получил повышение и теперь должен учить наших коммивояжеров. Я слышал, вы лечите разговорные фобии, а я... боюсь публичных выступлений.

Другие клиенты выражаются не так определенно:

Рэл: Я хочу поработать над... я пытаюсь ужиться со своим боссом. Но когда пробую с ним о чем-нибудь договориться, разговор всегда кончается ссорой.

Боб: Приведите пример. Последний раз, когда вы пытались договориться с боссом и закончили ссорой.

Рэл: Да вот на прошлой неделе. Мы были в моем офисе-Мери: Хорошо. Представьте, что вы прямо сейчас находитесь в офисе, и расскажите всю сцену в настоящем времени. Вот еще один стул. В роли босса пересаживайтесь на него и говорите то, что говорил вам он.

Мы должны знать, о чем говорит клиент, прежде чем спрашивать, что он хочет изменить. Когда Рэл говорит, что он хочет лучше уживаться, и терапевт и клиент нуждаются в поясняющей информации. Один из способов получить такую информацию - попросить клиента перенести событие в "здесь и сейчас" и сыграть роли всех участников события. Мы поощряем диалог "Я-Вы", даже если "Вы" существует лишь в воображении клиента. Такая работа более продуктивна и более реальна, чем рассказ в прошедшем времени о том, "что произошло". И, кроме того, клиент, погруженный в сцену, позволяет себе не только докладывать о событиях, но и чувствовать их.

Энн: Я вся сжимаюсь внутри каждый раз, когда мне нравится мужчина, каждый раз, когда я хочу сказать мужчине, что хотела бы стать ...его другом.

Мэри: Вспомните о каком-нибудь конкретном мужчине, с которым вы недавно хотели подружиться. Типа "Я на вечеринке и………..".

Энн: Я должна сказать, что имею в виду только подходящих мужчин. Неженатых.

Мэри: Хорошо. Выберите сцену и мужчину.

Энн: Хорошо. Так. Прошлая пятница. Я... Джон - это мой инструктор. Мы с ним пьем кофе после занятий. Я хочу сказать ему, как мне с ним хорошо, представляю, как попрошу его встретиться со мной снова, а вместо этого говорю вдруг, что мне надо идти. И ухожу.

Боб: Представьте себе, что вы закончили курс терапии. Создайте сцену, в которой вы уже изменились и стали такой, какой хотели.

Энн: Я с удовольствием рассказываю ему о своей работе. Я воображаю, как снова встречусь с ним. Вместо того, чтобы убежать...(пауза) я говорю: "Мне нравится пить кофе с вами. Все было так хорошо! Давайте встретимся еще раз?" Я счастлива. Это как раз то, что я хочу. Да!

Энн, создавая новую сцену, думает и чувствует одновременно. Она выглядит оживленной, и ее пример понятен всем.

Если клиент использует неясные, неконкретные выражения, часто возникает псевдо-понимание: "Я хочу чувствовать, что со мной все в порядке"; "Я хочу быть ближе к людям"; "Я хочу лучше общаться". В таких случаях установлению контракта помогает конкретный пример.

Том: Я хочу избавиться от записи... ну, от чувства... действия по сценарию. (Его слова свидетельствуют о том, что он знает и неправильно использует ТА.)

Боб: От чего?

Мери: Записи? Сценария? Чувства? Видите, как вы запутались? И если бы мы сейчас сказали "Хорошо", то запутались бы вместе с вами.

Том: Действительно. Когда вы работали с Барри, и он сказал: "Я хочу убить себя", мне стало так грустно. А потом я подумал о своих родителях, и мне пришла в голову совершенно сумасшедшая мысль: "Я никогда не покончу жизнь самоубийством, но я кончу жизнь, как мои родители. Я умру несчастливой смертью".

Боб: Что вы имеете в виду под "несчастливой смертью"?

Том: Они никогда не получали того, что хотели.

Мэри: Итак, жили несчастливо, а затем умерли. Теперь скажите, что бы вы хотели для себя, чтобы на смертном одре могли сказать: "Я жил счастливо?". Выразите это ясно.

Мы не знаем, чего хочет Том. Он что-то невнятно бормочет, отказываясь приводить примеры, и, наконец, объясняет, что очень много сил отдает работе и, вместо того, чтобы наслаждаться ею, изводит себя, что у него нет никакого хобби, что жене не нравится секс с ним. Он подавлен и ощущает себя никчемным. Его первый контракт - не кончать жизнь самоубийством. Его второй контракт - чувствовать себя стоящим человеком. Его третий контракт - наслаждаться жизнью.

Рога, как и Тома, трудно понять. Существует еще один метод улучшить взаимодействие между терапевтом и клиентом - попросить клиента говорить на детском языке.

Рог: Я хочу осуществиться и принадлежать себе.

Боб: Скажите это детским языком.

Рог: У меня всегда было ощущение, что со мной что-то не в порядке.

Боб: Вроде чего? (Боб также использует "детский" язык.)

Рог: (пауза) Того, что я тупой и противный и что я не люблю людей.

Боб: А вы действительно такой? (Если в ответ прозвучало бы "Да", мы попросили бы Рога привести пример, когда и где он был, как он выражается, "тупым и противным" и чувствовал, что "с ним что-то не в порядке".)

Рог: Ну, нет, конечно. В этом все и дело. Я хочу перестать унижать себя.

Джуди также не знает вначале, что она хочет изменить в себе.

Джуди: У меня такое разрушительное чувство... Я... Я себя и сейчас так чувствую. Трясусь от страха.

Боб: А что вы такое себе говорите, что трясетесь от страха? (Боб подчеркивает, что она сама заставляет себя так отвратительно чувствовать, а не "получает" эти чувства извне.)

Джуди: Мм. Есть что-то тяжкое, что я должна сделать, а я не хочу этого делать. (Говорит очень тихим голосом.)

Мэри: Что?

Джуди: Я не знаю. Я вся трясусь.

В этом месте у нас есть выбор: сконцентрироваться на ее страхе и "трясучке" или попросить ее не замечать страха, чтобы понять, что она хочет для себя.

Мэри: Если бы вы не тряслись, то над чем вы хотели бы поработать?

Джуди: Чтобы меня слышали, чтобы меня замечали.

Боб: Хорошо. Скажите это, начав с "я".

Джуди: Чтобы меня замечали? Я хочу быть замеченной. Я хочу быть услышанной.

Боб: Еще раз. Громко, так чтобы быть услышанной.

Джуди: Я хочу быть замеченной. Я ХОЧУ БЫТЬ ЗАМЕЧЕННОЙ.

Боб: (смеясь): Я слышу вас. Хорошо. Итак, ваша цель - перестать запугивать себя и быть услышанной. Замечательно.

У Мей в процессе терапии тоже обнаруживается проблема. На терапевта она реагирует так же, как давным-давно реагировала на своих родителей.

Мей: Я чувствую себя хорошо. Я хочу чувствовать себя хорошо, даже если не делаю все правильно.

Мери: Пример? Последний раз, когда вы чувствовали себя плохо из-за того, что не делали все правильно?

Мей: (Долгая пауза) Я не могу вспомнить.

Мэри: А как вы чувствуете себя сейчас?

Мей: Идиоткой.

Мэри: "Идиотка" - это оценка. Когда вы называете себя идиоткой, что вы чувствуете?

Мей: Я не знаю. (Пауза). Грусть.

Мэри: Хорошо. Сейчас вы не можете вспомнить примера, значит, вы не делаете все правильно, поэтому вы называете себя идиоткой, и в результате вам грустно. Эта модель вам знакома?

Мей: Да. (Вздыхает). Это все время со мной происходит. Моя мать была намного меня умней... и я всегда чувствую себя глупой... и грустной.

Мэри: Вы только что сделали очень проницательное заключение... о том, что реагируете на меня, как реагировали на мать. Поэтому я уверена, что вы не глупы. Это пример того, как вы не вспомнили чего-то, назвали себя глупой и почувствовали грусть. Что бы вы хотели изменить?

Мей: Перестать думать, что я глупая.

Мэри: Замечательно!

Первые контракты на изменение могут быть не самыми важными из тех, которые клиент хотел бы заключить с собой. Часто, еще не чувствуя себя в группе безопасно и не желая раскрывать себя перед ней, клиент начинает с относительно безобидного контракта. В любое время в течение терапии клиент может изменить контракт, или же, услышав новую информацию, терапевт может предложить другой контракт.

Тем не менее, в конце первой встречи мы хотим знать о клиенте достаточно для того, чтобы быть по возможности уверенными, что он не стремится к самоубийству или убийству и не становится психопатом.

Антисуицидальные и антиубийственные контракты

Контракты против самоубийства и против убийства предшествуют всем остальным контрактам, которые хотел бы заключить склонный к самоубийству или убийству клиент. Контракт в данном случае - утверждение, сделанное Взрослым клиента, о том, что он будет внимательно следить за собой, чтобы вовремя подавлять в себе позывы к самоубийству или убийству. Он гарантирует, ради себя самого, не убивать в течение дня, недели, месяца и продолжать лечение в это время. Если клиент не принял нового решения не убивать себя, новый временный контракт должен быть заключен до истечения срока старого. Если клиент намеревается прожить не дольше одного дня, тогда терапевт должен назначить встречу на этот день или же, если по какой-то причине не может провести прием, терапевт должен договориться с клиентом о том, чтобы тот встретился в этот день с кем-нибудь еще. В данной главе все, что мы говорим о контрактах против самоубийства, в равной степени относится и к контрактам против убийства.

Если клиента тянет к самоубийству, мы прежде всего расспрашиваем его о сегодняшней жизни. Что в ней происходит, какие нерешенные проблемы он использует для оправдания самоубийства? Такими проблемами могут быть развод, банкротство, потеря работы, отчуждение друзей, одиночество, смерть любимого человека. После того, как клиент примет новое решение жить, несмотря на эти проблемы, они становятся проблемами, которые надо решать.

У некоторых клиентов, тяготеющих к самоубийству, нет реальных проблем. В раннем детстве, ощутив себя несчастными, они решили: "Когда я стану старше и добьюсь успеха, я буду счастлив". В садике они верили, что станут счастливыми, когда пойдут в школу, в школе они верили, что станут счастливыми, когда закончат ее. Затем они думали, что, поступив в медицинский институт, приобретут, наконец, уверенность в себе. Они успешно преодолевали планку за планкой и закончили тем, что пришли к нам с жалобой: "У меня хорошая практика, я зарабатываю больше, чем могу потратить, и я хочу покончить жизнь самоубийством. У меня нет никакой ужасной проблемы, но несмотря на все, чего я добился в жизни, я никогда не был счастлив". Контракт с такими клиентами тот же, что и для клиентов с серьезными проблемами: оставаться в живых, не убивать себя, пока происходит процесс принятия новых решений. После того, как клиент принимает новое решение, его уверенность в том, что нет ни цели, ни способа быть счастливым, становится проблемой, которую и требуется решить.

Тэд - мужчина средних лет, недавно разведен. Он очень худой, потому что практически перестал есть. Два месяца назад он пытался покончить с собой и после этого не выходит из депрессии. Мы обсуждаем с ним его проблемы: одиночество, отсутствие друзей, отсутствие любовных связей, за исключением случайных, "одноразовых" встреч, все усиливающееся раздражение от работы, которую раньше он искренне любил. Мы просим его провести, конечно, в воображении, типичный рабочий день, а затем типичный выходной и узнаем, что обычно он проводит время в одиночестве, пережевывая прошлое.

Мы вносим в комнату два стула и просим его прочувствовать две половинки себя - ту, которую он хочет убить, и ту, которую он хочет оставить в живых. Сидя на первом стуле, он - та половина, которую хочет убить.

Тэд: Мой бедный маленький старичок... Я был маленьким старичком всю свою жизнь. Эта часть меня никогда не знала веселья, никогда не понимала, как общаться с людьми. Потому-то я и одинок. Честно говоря, я и не стою того, чтоб что-нибудь понимать. (Это говорится очень медленно, около десяти минут.)

Мы спрашиваем о другой части его - той, которую стоит сохранить.

Тед: Я не думаю, что она существует.

Боб: Нет, существует. Вы привели себя сюда, а не убили себя. Вот с этого и начните. "Я привел Тэда сюда..".

После продолжительного колебания Тэд снова входит в контакт со способностью работать, со своими мозгами и сочувствием к окружающим.

Тэд: Я не очень-то верю в психотерапию.

Боб: Хорошо, я слышу. Я также знаю, что не могу вылечить тело. Вы желаете оставаться в живых, пока мы работаем?

Тэд: Честно говоря, не знаю. (Пауза). Не знаю.

Тэд говорит о своей депрессии, не понимая, что сам вводит себя в депрессию и чувствует себя, как в тисках неизлечимой болезни. Он кое-что рассказывает нам о прошлом, приводит некоторые очень печальные ранние воспоминания, а в это время мы продолжаем подчеркивать необходимость заключения контракта на сохранение жизни во время лечения.

Боб: Давайте, станьте снова той частью себя, которая хочет жить. Эта ваша сторона милосердна и умна и жаждет хоть немного радости в жизни. Та часть, что привела вас сюда сегодня.

Тэд: Я по-настоящему и не знаю эту часть.

Мэри: Узнайте ее. Начните с "Я хочу жить...".

Тэд: Я хочу жить. Я не верю в жизнь после смерти и, честно говоря, это даже хорошо. Если бы верил, был бы уже мертв.

Боб: Оставайтесь с той частью себя, которая хочет жить.

Тэд: Я знаю, что в жизни есть больше, чем я имею. Я хочу знать больше. Я пришел сюда... ну да, есть во мне часть, которая надеется... иначе меня бы здесь не было. Мне говорили, что у вас особенно хорошо получается с людьми типа меня, и, ну да, я действительно знаю, что у меня есть надежда. Я привел себя, чтобы не быть столь несчастным... и решить раз и навсегда, на самом деле. Да, я поживу еще неделю.

Тэд действительно прожил эту неделю. Он посетил все десять групповых встреч и несколько индивидуальных приемов. На шестой день он еще на неделю продлил свой контракт не убивать себя. В конце второй недели Тэд принял новое решение "Я никогда не убью себя ни намеренно, ни случайно". Он продолжал посещать группу два раза в неделю, стараясь преодолеть свои запреты на сближение с людьми и получение удовольствия. Шесть месяцев спустя, когда в его семье произошла трагедия, Тэд снова впал в депрессию и стал думать о самоубийстве. Он заключил новый контракт и позволил себе погоревать, а затем вновь вернулся к решению жить и заботиться о себе.

Когда клиент подавлен как Тэд, мы предлагаем ему заключить краткий по времени контракт. Таким образом, мы держим внимание клиента на ключевой проблеме - его собственной жизни. Контракты на несколько месяцев могут быть опасны, потому что либо терапевт и клиент убаюкают себя, закопавшись во второстепенных проблемах, либо клиент "выпустит пар", забросит терапию и совершит самоубийство. Когда клиент пропускает хотя бы один прием, мы немедленно связываемся с ним и либо подтверждаем контракт, либо уговариваем его лечь в больницу.

Когда антисуицидальный контракт заключен, мы внимательно наблюдаем нет ли знаков, говорящих о том, что клиент его не выполняет. Так, например, язык тела может рассказать о несовпадении контракта и реального настроя клиента: клиент, отвечая положительно, качает головой отрицательно или делает отталкивающие движения руками, как будто удерживает терапевта на расстоянии. Клиент может использовать двусмысленные выражения типа "Я думаю, что могу сказать, что не убью себя". Депрессивный клиент-психотик может во всем соглашаться с терапевтом, а затем еще больше возбудиться, или может покорно повторять все, что терапевт просит его сказать, при этом не входя с ним в реальный контакт.

Когда человек осознает, что не убьет себя в течение действия контракта, он обычно рассказывает об изменениях в своих чувствах или демонстрирует эти изменения. Он может отметить наступившее сразу облегчение от того, что у него есть время отдохнуть от мучительной поглощенности вопросом "быть или не быть". Он может отметить и чувство безысходности от того, что выход из проблем закрыт для него еще до разрешения этих проблем. В любом случае его голос крепнет, а жесты начинают соответствовать мыслям.

Если у нас есть хоть тень сомнения в его намерениях или возможностях, мы просим его представить, что он только что вышел из нашего офиса, и пофантазировать вслух, в настоящем времени, что он делает, думает и чувствует с этого момента и до нашей следующей встречи. Мы останавливаем его каждый раз, когда он отмечает депрессию или мысли о самоубийстве, и спрашиваем, что он сделает, чтобы остаться в живых. Мы хотим, чтоб он заранее спланировал, к кому сможет обратиться за помощью, или что будет делать, если помощь недоступна.

За серьезными суицидальными клиентами, такими как Тэд, необходимо наблюдать каждый день, если они лечатся не в больнице. Некоторые клиенты должны быть госпитализированы или как-то иначе защищены, поскольку их мыслительные процессы недостаточно целостны, чтобы позволить заключить жесткий антисуицидальный или антиубийственный контракт. Они могут быть психотиками, или у них может быть мозговая травма, или они алкогольно или наркотически зависимы. Клиент, суицидальность которого повышается от употребления алкоголя или марихуаны, должен решить не употреблять их до конца лечения. Люди с истерическим характером, если они отказываются думать от своего имени, могут быть также слишком импульсивны, чтобы соблюдать контракт. Клиенты, которые при других обстоятельствах могли бы быть хорошими кандидатами для амбулаторного лечения, могут жить в таких тяжелых социальных и экономических условиях, что окружение неизбежно толкает их к самоубийству или убийству. И в этом случае госпитализация становится лучшим решением. Терапевт и клиент вместе оценивают возможность для клиента заключить и соблюдать антисуицидальный или антиубийственный контракт, и каждый клиент, не способный это сделать, должен быть госпитализирован до той поры, пока он не заключит подобный контракт.

Депрессивный клиент может пережевывать мысль о самоубийстве, не говоря об этом терапевту. Как только клиент упоминает, что он одинок, печален, подавлен, или демонстрирует малейший намек на потерю интереса к жизни, мы спрашиваем: "Думали ли вы о самоубийстве?''.

Элис: Я хочу изменить то, что я делаю со своей дочерью.

Мэри: Сколько ей лет?

Элис: Тринадцать.

Мэри: Поговорите с ней. Представьте ее перед собой. И расскажите ей, как именно вы хотите изменить то, что с ней делаете.

Отметим еще раз, что эта процедура дает пример происходящего, поданный в настоящем времени в форме "Я-Вы", который позволит врачу вместе с клиентом понять, что реально происходит с клиентом и что он хочет изменить в этой реальности.

Элис: Сьюзен - моя дочь. Сьюзен, я хочу слышать тебя. Я хочу, чтобы ты со мной делилась. Я хочу, чтобы ты нравилась своим друзьям и больше гуляла, и получала удовольствие. Я Думаю, что ты сидишь со мной, потому что я одинока.

Боб: А вы одиноки?

Элис: Да.

Боб: Думаете о самоубийстве?

Элис: Я думаю, что я не сделаю этого. Я нужна своей дочери.

Мэри: В данный момент ваша депрессия более важна, чем ваше поведение с дочерью. Вы останетесь жить в течение этой недели, пока будете работать над решением жить ради себя?

Элис: Да.

Боб: Отлично. Я думаю, что настоящая причина, которая привела вас сюда, - это желание выйти из депрессии.

Элис: Именно так.

Чтобы проверить способность клиента соблюдать контракт, мы просим сказать, может ли "случиться что-нибудь", что заставит клиента нарушить контракт.

Боб: Вы сказали, что будете жить эту неделю. Может ли случиться что-нибудь, что вы воспримете как предлог к самоубийству?

Элис: Мне ничего не приходит в голову... с моей дочерью ничего не случится на этой неделе...

Боб: Подумайте над этим. Не спешите. Решите ли вы, что будете жить эту неделю, даже несмотря на то, что может случиться с дочерью? С кем-нибудь еще?

Элис: Неделю? Да. Да, буду.

Боб: Существует что-либо еще, что может, по вашему мнению, подтолкнуть вас к самоубийству на этой неделе?

Элис: Нет. Я останусь жить на этой неделе.

Мы также используем антисуицидальные контракты с клиентами, недепрессивными клинически, но которые находятся в опасности, исходящей от них самих, из-за того, что они неосторожно водят машину или самолет, рискуют, лазая по горам или занимаясь подводным плаванием, или потому что, как они рассказывают, "несчастные случаи так и липнут" к ним. Подобные же контракты мы предлагаем людям, не заботящимся о себе: диабетикам, пренебрегающим диетой, гипертоникам, не следящим за давлением, и всем кто медленно убивает себя наркотиками, никотином, алкоголем или перееданием. (См. Главу 9).

Антиубийственные контракты и новые решения необходимы клиентам, воображающим убийство или ведущим себя агрессивно. Они заключают контракт не причинять никому вреда и никого не убивать, несмотря ни на какие провокации. Мы используем тот же метод и техники, что описывали в части, посвященной антисуицидальным контрактам, а кроме того, уговариваем Ребенка клиента избегать убийства, чтобы избежать наказания за него. Если клиент не может или не собирается заключать подобный контракт, мы хотим, чтоб клиент находился под опекой.

Антиубийственный контракт может быть настоящим облегчением для параноидального клиента. Однажды во время недельного семинара одного из пациентов охватила паранойя. Он решил, что другой пациент собирается его убить, чтобы жениться на его жене. В это время как раз начался сезон охоты на оленей, поэтому в горах вокруг нашего дома были слышны винтовочные выстрелы. Пациент использовал этот факт, чтобы убедить себя в том, что его предполагаемый убийца нанял киллеров. Мы сначала поработали и заключили антиубийственный контракт с "другим мужчиной", который легко пошел на это, потому что не был влюблен в жену пациента и не собирался никого убивать. Мы проделали затем точно такую же работу с параноидальным пациентом. После нескольких встреч он твердо заявил, что не убьет ни "другого", ни свою жену, ни Боба, ни Мэри, никого другого, несмотря ни на какие реальные или воображаемые провокации. Когда он твердо заверил себя, его параноидальные симптомы уменьшились, и он смог трезво разобраться и со своими гневом, и с ревностью. После семинара он продолжал курс терапии несколько лет без малейших признаков острых параноидальных рецидивов.

Иногда врачи рассматривают в качестве потенциальных убийц только преступников или сумасшедших и забывают о важности антиубийственных контрактов с теми, кто может убить случайно. Мы добиваемся антиубийственного контракта от тех, кто пьяным водит машину, доказывая, что их поведение может привести к убийству. По этому контракту они должны прекратить садиться за руль в пьяном состоянии. Однажды мы заключили контракт с очень милой, на вид абсолютно безобидной старушкой, которая, имея серьезные проблемы со зрением, водила машину без очков.

Антипсихозные контракты

Клиенты, которые в прошлом переживали краткие, острые приступы психоза, могут успешно заключать контракты не становиться психотиками в ответ на будущие стрессы. Мы изучаем с ними их сегодняшние проблемы и альтернативные пути их разрешения, а также ищем, что они могут сделать в будущем, если перед ними встанут те же проблемы, что уже приводили к острым психотическим явлениям. Они могут начать осознавать свои внутренние сигналы опасности и используют их, чтобы напоминать себе о необходимости возврата к лекарствам или какому-то другому способу предотвращения психоза.

Хронические психотики могут контролировать свое поведение, чтобы не попадать в больницу. Дженни с 18 до 43 лет постоянно возвращалась в больницу, где ее неоднократно лечили шоком. Она присоединилась к двум нашим группам, каждая из которых встречалась раз в неделю. К тому времени прошла всего лишь неделя, как она вышла из больницы, а родственники уже требовали забрать ее обратно. Ее контракт состоял лишь в том, чтобы изменить себя так, чтобы избежать возвращения в больницу. Для успешного выполнения контракта она уволила медсестру, нанятую ее тетей; перестала звонить родственникам, которые, к счастью, жили далеко, и, наконец, сама обратилась в Верховный Суд и добилась изменения условий опеки. Все это она сделала, несмотря на то, что время от времени у нее продолжались галлюцинации и проявлялись признаки ухудшения мыслительной деятельности.

В группе она часто вела себя очень агрессивно, доказывая, к примеру, что британцы отравляют водохранилища, или обвиняя остальных членов группы в сумасшествии. Мы противостояли ее психотическим разговорам, говоря "Эй, Дженни, ты снова говоришь, как сумасшедшая" и поглаживая ее, когда она приходила в себя. Постепенно она позволила себе понять, что становится "сумасшедшей" тогда, когда не хочет слышать, как другие члены группы говорят о гневе или сексе. Она дала себе разрешение выходить из группы, когда захочет, чтобы не слышать этих обсуждений. Позже она перестала избегать каких бы то ни было тем, вывела очень проницательные суждения о всех членах групп и достигла определенной степени близости с ними. Через два года она закончила курс терапии и уже 10 лет обходится без стационарного лечения.

Пациентов, находящихся в пограничном состоянии, мы также просим заключать антипсихозные контракты, прежде чем начинаем работать над другими их проблемами. Карл, такой пациент, посещает двухдневный семинар. Обычно мы отсеиваем таких клиентов как из-за того, что они нуждаются в более длительной терапии, так и потому, что их может крайне расстраивать интенсивность работы остальных членов группы. Карл проскользнул сквозь сито отсеивающей процедуры.

Карл: Я отвлекался, а затем снова включался. Я узнаю больше о людях и их глазах. Мне иногда хочется поработать. Я не знаю, что мне делать. Потому что, когда я начинаю работать, я теряю контакт. (Между предложениями - длительные паузы.) В результате я жду, чтобы кто-нибудь другой принял решение. И следую их решению. В общем, сейчас я устраняюсь.

Боб: Вы в любом случае устраняетесь.

Карл: Вообще-то, в этом есть некоторый смысл. Я бы хотел... э-э... провести... э-э... сегодня время... разбираясь, что ли.

Заявление Карла о том, что происходит с ним, когда он начинает работать, мы слышим впервые, потому что сейчас он заговорил первый раз во время семинара. В перерывах же он говорит, никого не слушая, беспрерывно и очень путано.

Карл: Я хотел бы... я не хочу, чтоб на меня нападали.

Боб: Хорошо.

Карл: Остается вопрос...

Мэри: Я не хочу тратить время на разбирательства, пока не пойму, что же вы хотите изменить в себе.

Карл: Я об этом и говорю. (Долгая пауза). Я бы хотел... Я не знаю, что мне хочется сделать с собой. Я как-то не могу сдвинуться с мертвой точки... Не могу начать думать.

Мэри: Вы, без сомнения, недооцениваете себя. Какая, кстати, у вас степень?

Карл: Степень?

Мэри: Да, степень. Вы достаточно умны, чтоб закончить колледж, верно?

Карл: Верно.

Мэри: Вы недооцениваете как свои силы, так и свой ум.

Карл (долгая пауза): Я думаю, вы не понимаете.

Мэри: Расскажите мне.

Карл: Что со мной, да? Мне трудно описать мой опыт, потому что у меня нет слов для его описания.

Боб: Дерьмо это. Я вижу в вас человека, который много говорит и мало делает.

Карл: Да!

Боб: Хотите изменить это или остаться в том же болоте?

Карл: У меня два варианта?

Боб: Нет, у вас много вариантов.

Карл: Я думаю, что сейчас обижен на вас. Вы слишком быстро сделали вывод о том, какой я.

Боб: Я сказал, что вижу вас. Вы очень много говорили во время перерывов, и многое мне было абсолютно непонятно. Я слышал, как вы говорили, что сделаете то-то и то-то, и не делали ничего. Что происходит в вашей голове, что вы знаете о себе - этого я не знаю. Я знаю лишь то, что смог увидеть.

Карл: Э-э.

Боб: И я думаю то, что у вас в голове - скорее навязчивые идеи, а не мысли.

Карл: (Долгая пауза). Я, пожалуй, соглашусь с этим. Я могу с этим со-

гласиться. Правда, у меня есть и какие-то вспышки мыслей. Вообще-то, я бы хотел... Но и противоположное тоже верно.

Мэри: Противоположное чему?

Карл: Тому, что я не хочу, чтобы на меня нападали. Я могу согласиться... чтобы вы меня повели, куда вы решите.

Боб: Я с этим не могу согласиться.

Карл: Что меня сейчас беспокоит... Вы меня понимаете? Я не хочу...

Боб: Вы послушайте, как сильно вы себя недооцениваете. Вы недооцениваете свой ум, вы недооцениваете свои намерения, недооцениваете ваши силы, чтобы сказать мне "Нет" - что, собственно, вы в своей манере и говорите мне с самого начала нашей беседы. Так что, вы считаете, я должен о вас думать?

Карл: Что вы хотите от меня услышать?

Мэри: Ничего. Как сказал Боб, я не поведу вас, потому что это было бы недооценкой вашего ума.

Карл: Вообще-то, я как бы избегаю думать.

Мэри: Что вы хотите изменить в себе?

Карл: Я хотел бы обсудить идею в смысле...

Мэри: Я сдаюсь. Полная капитуляция. (Машет белым флагом.)

Карл: У меня есть опыт и более неприятных вещей.

Мэри: Это я сдаюсь, а вы-то победили.

Карл: (Долгая пауза). Что случилось? Я не... Ну, конечно, вы можете это прекратить.

Мэри: Вы понимаете?

Карл: Я думаю, вы имели в виду, что я должен пойти дальше в выражении себя, чтобы вы могли работать со мной.

Мэри: Нет. Я хочу услышать, что вы хотите изменить в себе. Я не буду обсуждать с вами идею.

Карл: Я хочу две вещи. Одна - это... (Пауза). Иметь уверенность.

Боб: Что?

Карл: Иметь уверенность, что я буду думать. Я должен немножко снизить темп. Мне хочется поделиться с вами тем, что у меня на уме. Поделиться в отчаянии (пауза), чтобы получить сдачу.

Мэри: В чем вы отчаялись?

Карл: Я слышал вас. Секунду. Не гоните меня. Наказание. Типа... (неразборчиво).

Мэри: По поводу чего в своей жизни вы чувствуете отчаяние?

Карл: Что же это такое? Мне кое-что надо прямо сейчас. Э-э... Я знаю. Э-э... Вы слишком гоните. (Злым тоном). Я уверен, это уже оборона. Да? Стоишь с протянутой рукой. Я всю жизнь пытаюсь объяс-

нить, а в ответ - только боль, меня прерывают, не дослушав.

Мэри: Я действительно хочу двигаться медленней. Я бы также хотела услышать факты, а не фантазии. Я бы хотела узнать, что же происходит в вашей повседневной жизни такого, что приводит вас в отчаяние.

Карл: Меня почти всегда выталкивают отовсюду. Ну, вот. Я занимаюсь четырьмя-пятью разными вещами, пытаюсь преуспеть, пытаюсь найти в этом удовольствие.

Мэри: Приведите пример того, чем вы занимаетесь.

До этого момента мы не можем установить с клиентом трансакции Взрослый-Взрослый. Клиент дает очень уклончивые ответы. Мы же хотим говорить с его Взрослым, а не с запутавшимся Ребенком.

Карл: Хорошо. (Вздыхает). Что касается... Меня тянет рисовать.

Боб: Вы рисуете?

Карл: Нет. Я нарисовал две... давно. Меня зачаровывает ощущение потока...

Мэри: Я хочу, чтобы вы были более конкретны. Чем вы зарабатываете на жизнь?

Карл: Извините. Зарабатываю на жизнь я (называет работу в социальной сфере). У меня совсем нет друзей. И я не... я не чувствую, что реально что-то делаю. Я не ощущаю надежды. Я ничего не делаю на работе. Сижу за столом. Не общаюсь ни с кем.

Мэри: Вы живете с кем-нибудь?

Карл: Я чувствую себя абсолютно разочарованным. Не знаю, как достучаться до людей. У меня есть подруга, но это только прибавляет проблем. Поэтому, я думаю, я должен что-то сделать с собой.

Боб: Вы подавлены?

Карл: Я не знаю.

Боб: Думаете о самоубийстве?

Карл: Нет. Я не понимаю, что со мной.

Боб: Вы обдумываете самоубийство, когда чувствуете отчаяние?

Карл: Я отталкиваю эту мысль от себя... Я думаю об этом. И я... я не буду убивать себя.

Мэри: А вот теперь вы говорите ясно. Вы также решили не становиться сумасшедшим?

Карл: (Долгая пауза). Новая мысль для меня. Я не уверен, что думал о сумасшествии.

Мэри: Я спросила, потому что вы говорили очень уклончиво. Вы снижали свою значимость и вели себя так, будто не могли думать. (Пауза). Будете держаться подальше от сумасшествия?

Карл: Я чувствую всепоглощающую беспомощность, когда пытаюсь делать это в одиночку, и унижение, когда вынужден просить помощи.

Мэри: А сейчас? Сейчас, когда вы обозначили, в чем именно вам требуется помощь? Что вы чувствуете сейчас?

Карл: Стыд.

Мэри: Правда?

Карл: Я внезапно осознал, что вокруг в комнате люди.

Мэри: Причем все в превосходном психическом состоянии. Да и помощь им не нужна. (Смех).

Карл: Конечно, это звучит забавно, но на самом деле эта мысль дает мне какую-то поддержку. (Начинает плакать).

Боб: Джи, передайте ему платок, пожалуйста. (Боб: Слушая эту пленку, я был удивлен, как я был захвачен его беспомощностью. Обычно я не даю платка, пока пациент не попросит.)

Карл: Он мне не нужен.

Боб: Хорошо. Возьмете, когда понадобится.

Карл: Все, со мной все в порядке.

Мэри: Знаете, а мне нравится ваша прямота.

Боб: И мне.

Карл: Нравится?

Мэри: Да. Вы, вероятно, усложняете себе жизнь, не пользуясь платком, но я восхищаюсь вами... тем, например, как вы не берете платок и не позволяете себе пользоваться им.

Карл: Я не понимаю слов "позволил себе".

Мэри: Вы не позволяете себе взять платок только потому, что Боб говорит "передайте ему платок".

Карл: Да. Точно. И я теряю время, оставаясь таким, какой есть.

Боб: Да.

Карл: Чего же мы добились? Что-то я опять запутался.

Боб: Я установил ряд фактов, касающихся вас. Я узнал, что у вас есть подруга и сложности, связанные с этим. Вы не делаете свою работу и ощущаете отчаяние. Это намного больше, чем я знал о вас 15 минут назад. Подозреваю, что вам предстоит перелопатить гору работы в этой области, и это полезно для вас, пусть даже кто-то еще хочет, чтобы вы это делали.

Карл: Даже они хотят?

Боб: Да. Потому что вы достаточно упрямы, чтобы в случае, если кто-то хочет заставить вас что-нибудь сделать - вот как сейчас с платком - сказать "Пошел ты" просто для того, чтоб показать им спину.

Карл: Это может быть опасно.

Боб: Да. Подходит?

Карл: Да. Слово "сдаваться". Расплачиваться. Это чудесное чувство... пытаться заставить кого-нибудь расплачиваться бессилием, отказываясь сотрудничать.

Боб: Угу.

(Долгая пауза.)

Мэри: Какое место занимают родители в вашей сегодняшней жизни?

Карл: Моя семья живет на Юге. И мать, и отец живы. Отцу около 50, матери 45. Она второй раз замужем за врачом, отец все еще один. Он работает в секретном военном ведомстве. Я недавно звонил ему. Я почувствовал, что должен поговорить с отцом. Мне уже давно это было необходимо. В общем, я позвонил ему. Без всякого вступления я сказал: "Па, это я. Я очень люблю тебя". Он сделал то, что я обычно делаю... ничего определенного. Вроде "я понял" и все. Бессмысленно. Я сказал "Хорошо" и повесил трубку. Контакт с матерью... Последний раз, когда я был в колледже... Я послал ей несколько стихотворений... Я не могу заставить себя писать...

Боб: А вы и не будете.

Карл: Я не могу и...

Боб: Не будете.

Карл: И...

Боб: (Кричит) НЕ БУДЕТЕ!

Карл: Я понял вас. (Все смеются).

Мэри: Видите, вы встретили такого же упрямца, как вы сами. (Группа смеется).

Карл: У меня нет способностей... это и значит "не могу".

Боб: У вас нет способностей этим заниматься... и вы не будете. И с этим все в порядке, пока вы не говорите "не могу". Абсолютно нормально либо решить писать, либо решить не писать.

Карл: Я слышу вас. Итак, я написал стихи. Это интересная проблема. Она отослала их мне назад, совершенно переделанные и отксерокопированные. Она послала их всем своим друзьям и мне, переделанные. В общем, я позвонил ей, я был так зол.

Участник семинара: Она изменила ваши слова?

Карл: Да.

Участник семинара. Это ужасно.

Боб: Неудивительно, что вам тяжело это рассказывать.

Карл: Я должен был объяснить ей, что я имел в виду. Она не поняла, почему я так разозлился. В общем, здесь тоже ничего не получилось. В общем... следующий контакт с отцом, он приехал повидать меня. Он - псих. Он - сумасшедший параноик. Сдвинутый. Инфантильное поведение. Алкоголик. И вот он приехал. Мы его повезли полюбоваться окрестностями, и он взял с собой женщину. Он вел себя с ней так грубо, отвратительно. Он блюет на людей?. М-м. Я его пытаюсь обнять, когда он приезжает, а в ответ такая неловкость, как будто он в нижнем белье... Эта неловкость присутствовала в течение всего его приезда. Подруга моя была очень напугана. (Все рассказывается совершенно бесстрастным голосом).

Мэри: Грустный визит.

Карл: Он закончился тем, что, ну, я сел рядом с ним и сказал... Я весь дрожал, как сейчас. Я сказал: "Ты не можешь так себя вести у меня дома. Ты должен вести себя достойно, должен прекратить все это ". (Борется со всхлипываниями). Он сказал мне... (Всхлипывает и стучит по ручке кресла). Как видите, мне до сих пор больно. Больно. Затем он сказал... (Всхлипывает). Он не понял, что я пытался ему объяснить. В общем, он ответил: "Я поражен. Я не могу этому поверить. Я потратил три недели своей жизни, чтобы услышать это ". Я сказал ему: "Папа, я, правда, люблю тебя". Он ответил: "Врешь. Ты даже никогда не звал меня папой". Я должен был напомнить ему, что только что назвал его так. Это как раз самое болезненное, когда ты должен напоминать отцу, что ты его любишь. В общем, я порвал с ним все связи. Кроме боли. Он - единственный человек, которого я хотел бы убить.

Боб: Но вы этого не сделаете?

Карл: Когда я говорю, чувство очень сильно. Но я не представляю, что поеду на Юг и сделаю это. Нет, не буду.

Боб: У вас действительно родители со сдвигом.

Карл: Да.

Боб: Они оба психи. Поздравляю, что рассказали о них, не впадая в сумасшествие.

Карл: Спасибо.

Мэри: Теперь я вижу, как сильно вы хотите найти иной способ стать взрослым.

Карл: Да, Мэри. (Снова всхлипывает).

Мэри: И вы уже нашли этот способ... тот, о котором рассказывали отцу: в вашем доме запрещены агрессия и отвратительное поведение.

Карл: Да, Мэри. Я хочу поблагодарить вас за то, что вы меня не прерывали.

Мэри: А я хочу поблагодарить за то, что вы останавливаете меня, когда я все-таки прерываю. И когда я слишком тороплюсь.

Карл: Мне нужно время. Я не могу работать быстро.

Боб: Вы не только можете, но и работали так. (Общий смех).

Боб: Я хочу, чтобы вы знали, что в начале вы говорили, как сумасшедший. Вы были, как мы это называем, уклончивы, то есть совершенно бессмысленно отклонялись от темы разговора. Затем вы перестали говорить, как сумасшедший, и стали абсолютно понятны.

Карл: (С наслаждением смеется).

(Группа аплодирует ему).

Во время беседы мы поощряли Карла говорить в непсихотической манере. Мы обращались к его здоровью, а не к его патологии. Ему еще предстоит долгая работа, прежде чем он четко определит различия между собой и своими родителями и сможет твердо сказать, что никогда не сойдет с ума, независимо от того, как одиноко, безнадежно или рассерженно будет себя чувствовать. Ему и дальше необходимо поглаживание - и когда он здраво размышляет, и когда разрешает себе одновременно и думать, и чувствовать.

Контаркты с "клиентами поневоле"

Основная проблема в общении с "клиентами поневоле" заключается в том, что они предполагают, что ответственность за выполнение контракта лежит на тех, кто обладает какой-либо формой власти над ними. Часто это действительно так. Родители и врачи обсуждают, какие симптомы в ребенке необходимо "лечить". Врачи, работающие с людьми, получающими социальное пособие или выпущенными из тюрьмы на поруки, заключенными или больными, часто сами определяют цели клиентов. Мужчина, отказывающийся посещать терапевтическую группу своей жены, думает, что врач с группой уже решили, что в нем не так и что он должен изменить.

"Клиента поневоле" мы прежде всего спрашиваем, каких изменений от него ждут "другие". Мы объясняем, что нам это необходимо знать, чтобы не стать на сторону этих "других", даже если их контракты в лучших интересах клиента. Мэри: Ну хорошо, ваша жена хочет, чтобы вы бросили пить. Вероятно, она права, вы же это понимаете. Штука эта крайне вредная, и вы постепенно можете сдвинуться или умереть от желудочных проблем. Ладно, это то, что она хочет. А если бы вы могли как-нибудь себя изменить, чего бы вам хотелось?

или

Боб: Я слышал, ваш социальный работник хочет снять вас с пособия, а вы хотите по-прежнему сидеть дома, играть с ребятишками и выращивать овощи. В общем... они платят за шесть групповых занятий. Что вы собираетесь изменить в себе за это время, что вас бы удовлетворило?

Много лет назад Мэри попросили заняться молодым человеком с испытательным сроком, который уверял, что хочет ровно того же, что и судья: перестать прогуливать, получать хорошие отметки и стать "добропорядочным гражданином". Мэри сказала, что не верит в то, что он действительно хочет ходить в школу и на самом деле будет в нее ходить. Она объяснила ему правила: "Ты приходишь сюда раз в неделю в течение шести недель или возвращаешься в колонию. Это то, что сказал судья. Не приходишь, я звоню твоему инспектору. Приходишь, я все равно не собираюсь делать из тебя того, что хочет судья. Я буду помогать тебе измениться так, как ты сам решишь". Во время третьей встречи он через силу признался, что хочет перестать краснеть. "Перестать краснеть или перестать переживать по этому поводу" стало контрактом. Через шесть месяцев он прекратил дергаться по поводу вспышек румянца, вернулся в вечернюю школу и начал нормально учиться. По собственной инициативе он и после положенных шести занятий продолжал лечение.

Работая с больничными пациентами или заключенными, мы хотим знать, достижимо ли то, чего хочет клиент. Совершенно очевидно, что наипервейшее желание: "Я хочу вырваться отсюда". Замечательно! Мы спрашиваем, а каковы здесь правила, как отсюда можно вырваться? Если пациент не в курсе, необходимо это разузнать. Следующий шаг - делает ли клиент то, что необходимо, чтобы его отпустили? Если посещение группы трудовой терапии и "общение с другими пациентами" являются необходимыми требованиями, отказ пациента от них означает, что в нем что-то противится выходу из данного учреждения. Когда это раскрывается, контрактом может стать "делать то, что необходимо для досрочного освобождения (выхода из больницы)".

Однако хорошее поведение не всегда означает для заключенных досрочное освобождение. Тогда вопрос формулируется следующим образом: "Зная, что ваши изменения не сократят срока заключения, как вы можете изменить себя, чтобы улучшить вашу тюремную жизнь?". Заключенные каторжной тюрьмы Мэрион, посещавшие терапевтическую группу, заинтересовались психотерапией, стали серьезно изучать ее и, без сомнения, имели больше творческих, счастливых моментов, чем большинство их товарищей по несчастью.

Изменение неприемлемых контрактов

Родительские контракты

Родительский контракт - это контракт, который клиент должен хотеть выполнить. Мы принимаем такой контракт, только если Ребенок клиента хоть как-то участвует в его выполнении. Все контракты типа "перестать есть, курить, пить и употреблять наркотики" первоначально являются Родительскими и, вероятно, не будут выполнены до тех пор, пока Ребенок заново не решит жить и быть здоровым. Таким образом, Ребенок должен быть вовлечен в контракт с самого начала.

Некоторые Родительские контракты трудно диагностировать, так как то, что является Родителем для одного человека, не является таковым для другого. Джеф хочет перестать злиться - это Детский контракт, потому что он использует гнев, чтобы избегать интимных отношений. Гордон тоже хочет перестать злиться, но у него - Родительский контракт. Недавно он в первый раз женился и изводит себя за то, что злится на приемных сыновей, которые не убирают своих вещей, издеваются над его собакой и ведут себя по отношению к неожиданно появившемуся отчиму так, как и можно было бы, по правде'говоря, ожидать от маленьких мальчишек. В детстве Гордон слушался родителей, подавлял свой гнев и вместо злости учился чувствовать вину. Сейчас же каждый раз, когда он не может подавить раздражение, вызванное мальчишками, он чувствует себя виноватым. Мы не приняли его контракт на подавление гнева, а предложили ему вместо этого принять свой гнев и затем научиться настаивать на своих правах и желаниях.

Энн предлагает контракт, который она не намерена выполнять, как легко можно видеть по ее словам "Я должна"...

Энн: Моя проблема в том, чтобы содержать дом в чистоте. (Пауза). Я должна содержать его в чистоте.

Мэри: Почему? (Вопрос "Почему?" задается в нашей терапии в крайних случаях. Мы стремимся ограничивать его употребление лишь ситуациями, когда видно, что клиенты реально могут выразить себя.)

Энн: Потому что это мерзко.

Мэри: И что? Когда мои дети были маленькими, и я сидела с ними дома, я всегда оставляла пылесос у двери. На случай, если кто-нибудь по

звонит в дверь, а я тут как тут, с пылесосом в руках, занимаюсь убор

кой.

Энн: (Смеясь). Ну, я должна...

Мэри: Конечно, должны. Такой приятный человек, как вы. Если уж вы не собираетесь заниматься уборкой, может быть, будете чувствовать себя виноватой? По крайней мере, это вы сделаете?

Энн: Вы очень смешная.

Мэри: Я знаю. А от смешных людей, кстати, не ждут, чтобы они занимались всякой скукотищей типа уборки.

Энн: Хорошо, раз вы не принимаете столь достойный контракт, то я просто не знаю, над чем мне работать всю неделю.

Мэри: Елки-палки! Тогда вы потеряете уплаченные деньги. Если вы не убираетесь в доме, то, по крайней мере, должны производить уборку вашей психики.

Энн: Неважно. Буду сидеть здесь в полном счастье и не буду чувствовать себя виноватой.

У Боба, однако, иной подход к подобным контрактам. Однажды Боб проводил на Юге однодневный семинар для психиатров. Кто-то попросил продемонстрировать приемы по установлению контрактов. Один из слушателей вызвался быть пациентом и вышел перед аудиторией. (Семинар не записывался на магнитофон, поэтому слова воспроизводятся по памяти.)

Боб: Что вы хотите изменить в себе сегодня?

Психиатр: Что?!

Классического терапевта слова "изменить сегодня" приводят в полное изумление. Большинство тренингов готовят терапевтов к продолжительной работе с пациентами. Однако данный вопрос - самый главный. Он подает пациенту сигнал, что изменение возможно, возможно сейчас, а не на следующей неделе, в следующем месяце, году, и указывает ему на то, что пациент будет сам нести ответственность за свои изменения. Некотррые терапевты спрашивают: "Над чем вы хотите поработать?". Боб любит глагол "изменить", потому что в иной постановке вопроса пациент может выбрать работу, работу и только работу, без всяких реальных изменений в себе.

Психиатр: Я думаю, я бы, вероятно, хотел...

Боб: Думаю... вероятно... бы (Боб подчеркивает слова, выражающие неуверенность).

Психиатр: (Смеясь). Я хочу перестать откладывать. (В качестве примера он рассказывает, что откладывает написание статьи.)

Боб: Что же вы говорите себе по этому поводу?

Психиатр: Кляну себя на чем свет стоит. Расстраиваюсь и чувствую себя виноватым.

Наш опыт показывает, что суть дела не в откладывании, а в том, как люди чувствуют себя при этом. Они себя критикуют, обещают себе исправиться и мучают себя мыслью о незавершенном деле. Мы предпочитаем сначала заключать контракт "не изводить себя" (контракт с Ребенком) и лишь затем принять контракт на окончание клиентом начатой работы. Ведь, оставаясь на стороне Родителя, клиент может легко "положить нас на лопатки", чтобы еще суровей критиковать себя и ощущать свою разросшуюся вину.

Боб: Хотите сначала разделаться с плохими чувствами и перестать себя изводить?

(Психиатр и аудитория смеются.)

Психиатр: Да.

Боб: Отлично. Как насчет того, чтобы каждый раз, когда вы начинаете проклинать себя за откладывание, переключаться на сексуальные фантазии?

(Психиатр и аудитория снова смеются.)

Боб предлагает заменить наказание сексуальными фантазиями, тем самым показывая клиенту, что он сам отвечает за свои мысли и его никто не принуждает думать всякую гадость типа "какой я плохой!".

Психиатр: Давайте!

Боб: Ладно, это мы уладили. Как название статьи, которую вы собираетесь написать?

Психиатр: (Задумывается на мгновение, затем говорит название.)

Боб: Не напишете ли название на бумажке? (Психиатр пишет). А теперь первое предложение? (Психиатр пишет). И, пожалуйста, последнее. (Пишет). Отлично, у вас есть название, первая фраза и последняя. Как насчет написания середины?

Психиатр: До весны сделаю.

Боб: И каждый раз, начиная шпынять себя, вы будете переключаться на сексуальные фантазии?

Он может написать или не написать статью. Он ее напишет, если захочет написать ее больше, чем не написать. В любом случае Боб уверен, что психиатр научился не доставать себя за откладывание.

Иногда трудность в заключении контакта возникает потому, что Ребенок клиента видит в терапевте только Родителя, которому надо всячески сопротивляться. Каким бы ни был контракт, как только терапевт его примет, клиент моментально переделает его в Родительский. Наш помощник Боб Драй1 предлагает терапевтам, заметившим подобную подмену, немедленно дать знать об этом клиенту и даже погладить клиента за изворотливость, мужество и силу, проявленные при сопротивлении.

Пэт: Я переполнен гневом. В одной группе я видел людей, дававших своему гневу волю, хотя терапевт и все остальные пытались заставить их сдерживаться. Это, наверное, очень помогает. Мне трудно дышать.

Боб Драй: Сначала я хотел бы получить больше информации о вашем гневе. Дышите поглубже.

Пэт: (Не меняя дыхания). Мой гнев, как огненный шар. Я так зол на мать, что каждый раз останавливаюсь у порога и думаю: "Если она не выслушает меня, я сдвинусь".

Боб: Вы не дышите глубоко.

Пэт: Мне очень грустно думать о дыхании.

Боб: Вроде как я хочу у вас что-то забрать? Вы хотите излить свой гнев, а я прошу глубже дышать.

Пэт: Да. (Улыбается.)

Боб: Могу поспорить, ваша мать не очень-то может заставить вас что-нибудь сделать. А вы так и не дышите глубоко.

Пэт: Да уж, она со мной хлебнула. (Смеется).

Боб принял одну часть контракта, включающую в себя глубокое дыхание, и сразу же эта часть стала для Пэта Родительским контрактом, достойным сопротивления. Когда Пэт формулирует контракт, он, вероятно, должен добавить в него слова "Я добьюсь успеха, даже если это понравится моему терапевту, моей группе и моей матери".

Контракты на изменение других

Другим типом невыполнимых контрактов являются контракты, требующие изменений от других. Джон под маской желания изменить себя предлагает Родительский контракт для своей жены Шелли. Они вместе посещают семинар.

Джон: Я должен кое-что изменить. (Пауза). О, черт, не знаю, с чего начать.

Мэри: Начните с "хочу", а не с "должен". Необходимость - она для выживания. Люди, апеллирующие к ней, не знают, что вполне допустимо просто хотеть.

Джон: Ну, я это ощущаю как необходимость. Я... я хочу и должен изменить то, как я обращаюсь с Шелли.

Боб: Скажите ей.

Джон: Я хочу изменить то, как обращаюсь с тобой. Это - мой контракт.

Боб: Уточните ваши слова.

Джон: Я хочу быть свободным.

Боб: А вы свободны.

Джон: Что?

Боб: Вы свободны. (Еще до того, как мы поняли, о чем он говорит, мы, подчеркивая разницу между "должен" и "хочу", между "не могу" и "не буду", атакуем принятую им позицию жертвы.)

Джон: Я хочу понять, как могу стать свободным.

Мэри: Дайте определение свободы. Определите тот тип поведения, который вы хотите в себе изменить. И не используйте ярлыки типа "свободный", они бессмысленны.

Джон: Я не знаю. Просто я все время ощущаю контроль над собой. Пример. В самолете. Мы летим на местах для курящих. Если я хочу сидеть с тобой, я должен лететь в отсеке для курящих.

Шелли: Все правильно, Я хочу курить. Я бы с удовольствием летала одна, если уж ты этого хочешь.

Мэри: Значит, ваш контракт в данном случае - заставить вашу жену измениться, да?

Джон: Я хочу, чтоб она бросила курить.

Мэри: Так... вернемся назад. Тем, что вы решили изменить в себе, было - чувствовать себя свободным и обращаться со своей женой лучше... Вы упоминали эти цели, да?.. Несмотря на то, курит она или нет?

Позже мы можем спросить Шелли, хочет ли она для собственного блага бросить курить. Если да, то мы примем такой контракт. Мы не примем от нее контракт бросить курить лишь для того, чтобы он мог себя лучше чувствовать. Это шантаж.

Часто у партнеров заранее заготовлена друг для друга программа действий.

Расс: Я хочу быть более воспитанным по отношению к своей жене, не хочу ее критиковать. (Это - Родительский контракт: он должен хотеть.) Мне не нравятся наши споры. (Это уже может быть Ребенок.)

Бин: Я не согласна с твоим определением спора. Часто я вовсе не спорю, просто волнуюсь. Например, когда я говорила о губернаторе, а ты сказал, что я спорю. Я с удовольствием беседовала, и совершенно не нужно указывать мне, что я говорю слишком громко. (Она уже спорит.)

Расс: Я бы сказал, что определение правильное. Мне трудно разрешить тебе быть такой напористой, у меня с этим были некоторые проблемы, напор меня либо пугает, либо злит. (Он отступает, вероятно, его Ребенок боится споров.)

Мэри: (Поверх спора и капитуляции). А мне "разрешают".

Боб: Конечно. (Смеется.)

Расс: Думаю, это моя проблема. (Снова капитулирует.)

Бин: Мне не нравится, когда ты говоришь "Я разрешу тебе" это, "Я позволю тебе то". Меня это просто бесит. Я, видишь ли, тоже могу отвечать за себя. Да, раньше мне это нравилось. Но сейчас я сама учусь, сама решаю проблемы, и у меня, кстати, неплохо получается. Я больше не люблю и не хочу слушать все это!

Член группы: Молодец!

Участники обсуждают различные аспекты проблем Расса и Бин, излагая свои убеждения и предложения "Почему бы вам не".

Участник группы: Итак, Бин, вы меняетесь, а вам, Расс, это не нравится...

Расс: Да, нет, мне нравится, но...

Бин: Вот основная причина, почему я здесь - я хочу, чтобы Расе меня отпустил.

Член группы: Значит, вы оба пришли, чтобы изменить друг друга.

Мэри: Отличное замечание! Прямо в яблочко. Хорошо, а теперь вернемся к тому, что каждый из вас хочет изменить в себе?

Бин: Это очень важно. Я хочу, чтобы он не держал меня. Ну и что в этом плохого?

Боб: (Давая им пояс). Держитесь оба за концы. А теперь, прикажите друг другу отпустить.

Бин тянет и кричит "Отпускай!". Расе отпускает, а Бин продолжает держать свой конец.

Боб: Бин, вы все еще держитесь за пояс.

Бин: Ой. (Пауза).

Мэри: Понимаете?

Бин: Да, поняла. Поняла. (Отбрасывает ремень). Когда я злюсь, что ты держишь, часто именно я-то и не отпускаю. Спасибо. Я кое-чему научилась.

Боб: Пожалуйста.

Мэри: Чудно. Следующее. Расе, ты вырос в спокойной семье?

Расс: Очень спокойной. Я был единственным ребенком. В доме было очень тихо.

Мэри: Хорошо, в следующий раз, когда ваша жена начнет шуметь, представьте, что вы грек Зорба... такой шумный, с безумной жестикуляцией... и отвечайте ей.

Расс: (Смеется). Ладно.

Мэри: Заодно и повеселитесь.

Расс: Ладно.

Игровые контракты

Игровыми контрактами называются контракты, в которых клиент просит терапевта одобрить то, что в результате причинит ему боль или сделает его несчастным. При заключении контракта клиент, конечно же, не сознает, чего конкретно он хочет.

Марго: Я хочу изменить свои чувства, связанные с папой. Что я - неудачница. Например, я разъехалась с мужем год назад и до сих пор не рассказала папе. Ему 84.

Мэри: Продолжайте.

Марго: Я боюсь, это будет для него таким ударом. Он так расстроится, у него будет сердечный приступ. Во всяком случае, может быть, ведь он такой старый и слабый.

Боб: Тогда почему же он должен знать?

Марго: Из-за меня.

Боб: Почему?

Марго: Я чувствую себя нечестной из-за того, что не рассказала ему.

Рис.16. Диаграмма игры

Мэри: Какую реакцию вы хотите получить от отца?

Марго: Я хочу одобрения и не желаю неодобрения.

Мэри: Таким образом, чтобы подстраховаться, вы говорите ему, что разъехались с мужем - и вся старая чепуха продолжается: отец умирает, не одобряя вас. Он, наверное, скажет: "Ну вот, я так и думал, у тебя опять неудача!" И вы, наверное, почувствуете вину.

Марго: Да, я бы чувствовала себя виноватой. Так каков ваш вывод? Что-то я потеряла нить.

Мэри: Первый шаг: "Я хочу, чтобы ты меня одобрил и одобрил мой развод с мужем". (Мэри пишет на доске шаги и показывает на диаграмме игры первый шаг, мнимое прямое сообщение. Следующим идет секретное сообщение, затем ответ на секретное сообщение, затем расплата. См. рис. 16).

Мэри: Второй шаг: "Скажи мне, что я плохая".

Марго: Нет, не "плохая", а "неудачница".

Мэри: Хорошо. Второй шаг: "Скажи мне, что я неудачница". Третий шаг: "Я обязательно скажу тебе, что ты неудачница". И вот, вас опять не одобрили. И вы говорите все, что думаете о себе и о нем. И получаете порцию своих обычных переживаний. Это и есть ваша расплата.

Марго: Которой я не хочу.

Боб: Единственный способ для вас выиграть в этой игре - чтобы отец изменился? Какова вероятность этого? Того, что он одобрит ваш развод?

Марго: Мала. Ничтожно мала.

Мэри: Хорошо. Я не принимаю ваш контракт. Принять - значит помочь вам продолжать играть в данную игру.

Марго: В которой он переживает, а я переживаю еще больше. Да. По правде говоря, не хочу я этого. Наверно, и не рассказала ему поэтому. Боб: Продвигаемся успешно.

Конечно, она могла бы сказать ему и попытаться "не переживать" из-за того, как он среагирует, но, принимая во внимание его возраст и ее убеждение, что у него может сдать сердце, делать этого не стоит. Он годами был убежден, что она его "когда-нибудь доконает", поэтому это может произойти на самом деле... и, кстати, он не наш пациент.

Когда мы подозреваем игру, то просим клиента, представив игру завершенной, спрогнозировать "лучший" и "худший" результаты. Так как игры инициируются Ребенком или Родителем и не контролируются Взрослым, клиент может блокировать в сознании "худший" вариант. В таком случае мы сами подсказываем ему возможные негативные результаты.

Мэри: Хорошо, вы говорите боссу, что увольняетесь, и при этом не видите никаких дурных последствий. Я не понимаю. Вы что, пытаетесь проигнорировать тот факт, что он может дать вам исключительно плохую характеристику и вы потом никуда не устроитесь?

или

Боб: Многие открытые браки распадаются. Вам понравится, если он решит, что любит одну из партнерш больше, чем вас?

Вечные контракты

Некоторые клиенты могут вечно работать над целью, скрытой в будущем. Их секретный план - оставаться несчастными до полного излечения. Они даже могут годами работать терапевтами, ибо уверены, что, прежде чем стать счастливыми, должны добраться до самых окраин психопатологии, понять ее до самых глубоких корней и высушить последнюю каплю негативных чувств. Первоначальная причина психотерапии забыта или даже не важна. Они работают, чтобы, как в детстве, получать поглаживания за тяжелый труд и страдания. От таких клиентов мы принимаем единственный контракт: перестать заставлять себя страдать по поводу прошлого.

Ирв: У меня незаконченные дела с отцом.

Боб: Отец умер?

Ирв: Да.

Боб: И как незаконченные дела с умершим отцом влияют на вашу сегодняшнюю жизнь?

Ирв: Я зол на тебя. Зол, потому что ты себя не защищал... ты не боролся за себя... (Он, не обращая внимания на вопрос, моментально начинает с отцом диалог на двух стульях.)

Мэри: Боб спросил, как зацикленность на отце влияет на вашу сегодняшнюю жизнь?

Ирв: Э-э... Что? Что значит... Я как будто привязан к нему.

Боб: Как?

Ирв: Ну-у... в чем я уверен... если я не буду злиться на него, то так и не развяжусь с этим делом. Оно все время требует решения...

Боб: Это вы все время его вытягиваете, пользуясь тем или иным предлогом, и вы не говорите, какие изменения планируете совершить внутри себя, когда закончите эту работу.

Ирв: Вывод, который я сделал: я должен научиться бороться ... уметь постоять за себя.

Боб: Продолжайте.

Ирв: Я безумно злюсь на тебя, потому что ты не научил меня бороться. Ты избегал эмоциональных ситуаций, и я делаю то же самое, потому что именно этому ты меня учил. (Ирв сквозь зубы продолжает свою обличительную речь. Боб и Мэри ждут, пока он не замолкает.)

Ирв: Жена и ребенок вызывают у меня чувство глубокой печали. Мой ребенок - калека. (Вдается в подробности о жене и ребенке.)

Мэри: Я не думаю, что отец - важная проблема. Я понимаю так, что у вас есть целый набор печальных историй, которые вы себе снова и снова рассказываете. Как долго вы работаете терапевтом?

Ирв: Десять лет. Более 10 лет.

Мэри: Святые небеса! Значит, более 10 лет вы находите все эти причины для печали.

Боб: И вы, конечно, готовы платить кучу денег, лишь бы оправдать свою печаль. Хотите выйти из своего печального стойла?

Ирв: Да. (Смотрит вверх).

Боб: (Смеется). Вы как будто боитесь, что небеса обрушатся.

Ирв: Возможно. Выброшу печаль, а они мне ее - обратно.

Мэри: Подумайте о комке своей печали как о мячике на резинке. Вы можете ещё 10 лет "выбрасывать" его, а можете просто перерезать резинку.

Во время четырехнедельного семинара мы концентрируемся исключительно на том, чтобы Ирв принял себя и нравился себе. Мы отказываемся слышать о каком бы то ни было "изменении" контракта, если оно не касается самоприятия или удовольствия. Ему начинает у нас нравиться и, вернувшись к собственной практике, он взволнованно сообщает об удачном использовании краткой терапии в излечении своих давнишних клиентов.

Терапия без контракта

Чистые гештальт-терапевты редко нацелены на контракт, им важно установление контакта, обмен с клиентом осознанными ощущениями, работа с блоками или возможными несоответствиями. Иногда мы начинаем в той же манере, однако заканчиваем всегда заключением контракта.

Боб: Что происходит?

Кай: Что происходит? Я опустошена.

Боб: Говорите.

Кай: У меня перехватило дыхание.

Боб: Говорите.

Кай: Я не должна здесь находиться. (Пауза). Хорошо, сейчас я говорю, что не знаю, что происходит.

Боб: Вы не знаете, что происходит с чем?

Кай: Я не знаю.

Боб: Вы кивнули. О чем говорит ваш кивок?

Кай: Я боюсь вам сказать. Я не знаю, что происходит между нами. Я хочу сказать вам, что я хороший терапевт.

Боб: Следите за головой. Опустите ее. Заметьте угол наклона. Теперь выпрямите ее и повторите "Я хороший терапевт".

Кай: (Голова поднята) Да. Я - хороший терапевт. (Слезы на глазах). Совершенно другое дело.

Боб: Начните с "я"?

Кай: Я другая. Когда голова поднята, я чувствую себя компетентной. (Опускает голову). А вот так очень трудно быть хорошим терапевтом. (Поднимает голову). Я закончила. Спасибо вам.

По ходу работы Кай заключает контракт утвердиться в своей человеческой и профессиональной значимости.

Жанна заканчивает работу еще до того, как проясняется контракт:

Жанна: Я рада, что я здесь. Я так комфортно себя чувствую, такой живой. А затем мне снова плохо, и я сдаюсь. Я не знаю почему.

Мэри: Пример.

Жанна: Ни один в голову не приходит. Мать где-то там внутри наказывает мне продолжать заниматься практикой, а отец колеблется. И я чувствую, как сдаюсь. Я никогда долго не ощущаю себя в порядке.

Боб: Кто-нибудь хвалит вас за то, что вы хорошая?

Жанна: (Долгая пауза). Я не уверена, что я хорошая. Умом я соглашусь с вами, но нутром - нет. Нутром я не верю, что я - хорошая.

Мэри: Послушайте, а ваша героиня не Жанна д'Арк? (Мэри интуитивно почувствовала это, потому что девочки, с которыми не "все хорошо", часто должны были быть при рождении мальчиками.)

Жанна: Да, конечно!

Боб: Всегда рвущаяся вперед.

Жанна: И всегда ожидающая сожжения на костре. Да, все верно. Всю свою жизнь я повторяю: "Еще одно сражение и все".

Мэри: Что было не так, когда вы родились?" (Очевидный вопрос).

Жанна: Я была девочкой.

Мэри: То же, что и с Жанной д'Арк. Знаете, я слышала, Медицинская школа проводит очень успешные операции по изменению пола. Настоящий прорыв. Не просто косметика. Они хирургическим ...

Жанна: Меня это не волнует! Со мной и сейчас все в порядке! Ух, ты! СО МНОЙ И СЕЙЧАС ВСЕ В ПОРЯДКЕ! Потрясающе... Я действительно чувствую это теперь.

Боб: Замечательно. Тогда ваш контракт - закрепить решение о том, что с вами все в порядке... чтобы вы не должны были вести сражение, если вам не хочется.

Жанна: Мне это нравится. И думаю, что только что я закрепила этот контракт.

Иногда, впрочем, сравнительно редко, мы работаем без контракта, потому что клиент не знает, чего хочет. Однако такая работа не должна длиться больше двух встреч.

Мак: Я не знаю, чего я хочу. Я держусь слишком далеко от людей. С тех пор, как стал ходить на этот семинар, я порой раскрываюсь, как никогда в жизни не раскрывался. Но чаще я просто ухожу в себя, как улитка. Раньше я пытался как-то с этим бороться, но сейчас нет сил. Я не уверен, что существует что-то, что мне хочется изменить.

Мэри: Выберите в этой комнате кого-нибудь, от кого вы себя отгораживаете, и поговорите с ним. Я хочу увидеть и услышать, что с вами происходит.

Мак: Ладно. Я спрятался от вас, Пит. (Пит наш друг, не участвующий в семинаре. Он присутствует в качестве наблюдателя и завтра уезжает.) Я бы чувствовал себя несколько глупо, если бы раскрылся и начал разговаривать с вами.

Пит: Почему это?

Мак: Вы же уедете завтра. Поэтому я от вас ничего не хочу.

Мэри: Скоро уедешь... поэтому я не хочу узнавать тебя. Это соответствует тому, что было в детстве?

Мак: Нет, никто не покидал меня.

Боб: А вы уезжали или переезжали?

Мак: Точно. Каждый год - новая школа. Мы нигде не жили больше двух лет. (Он описывает, как ему было трудно заводить друзей.) У меня очень смутное представление о дружбе. Вроде как... вот, вчера вечером я говорил с тобой, приятель (обращается к одному из участников) и среди разговора подумал: "Боже мой, я что, правда, хочу влезть в это, я что, правда, хочу завязать с тобой знакомство?". И я сказал себе: "Да", и через какое-то время чувствую - мне хорошо. Проводить вместе время. Да, вот оно - проводить вместе время... я не знаю.

Боб: Нет, вы знаете. Закончите свою фразу. "Да, вот оно - проводить вместе время..".

Мак: (Всхлипывая). Этого мне очень не хватает.

Боб: Да. Скажите это еще раз.

Мак: Проводить вместе время - вот чего мне не хватает.

Боб: Да. А затем вы говорите: "Какой в этом смысл, я же завтра уезжаю ".

Мак: Да, правда.

Боб: Вот чего вам в жизни недостает, и вот о чем, собственно, вся жизнь. Жизнь - это сегодня, не завтра. Вы же ведете себя так, как будто жизнь - это завтра.

Мак: Да, я... я вас понимаю. А сегодня... в него так трудно попасть.

Мэри: Так что вы хотите сказать Питу о сегодняшнем дне?

Мак: (Всхлипывая). Я хотел бы узнать вас для сегодняшнего дня.

Маку не нужно проговаривать свой контракт. Он установил важный контакт с человеком, которого избегал, и кое-что узнал о жизни здесь и сейчас.

Время от времени клиенты не хотят заключать контракты, ибо у них есть более животрепещущие проблемы, нежели самоизменение. Женщина поступила в колледж и делится своей радостью. Сын арестован за магазинные кражи, и отец делится с друзьями в группе гневом и озабоченностью. Умирает близкий родственник, и клиент хочет выговорить свою печаль. В подобных случаях мы подталкиваем других участников откликаться на чувства и мысли говорящего, у нас же самих этот человек находит безусловный отклик.

Скрытые контракты

Каждый клиент хочет расти, меняться, жить лучшей жизнью и одновременно, вне Взрослого осознания, клиент борется против своего терапевтического контракта. Скрытый контракт - это пакт между терапевтом и клиентом избегать достижения клиентом своей цели. Если клиент сдерживает свои чувства, терапевт может скорее анализировать, нежели восстанавливать условия, в которых клиент переживает определенные эмоции. Если клиент сдерживает свои мысли, терапевт дает совет. Если клиент не хочет действовать, терапевт соглашается, что клиент "не может" действовать сам по себе. Когда терапевт вместе с клиентом отрицают наличие у клиента силы, клиент - жертва. Когда же они оба верят, что его сила ему не принадлежит, а привнесена извне, клиент— могущественная жертва.

Самый легкий путь избежать скрытого контракта - отслеживать в речи терапевта и клиента слова, отрицающие автономию. Мы советуем терапевтам записывать встречи с клиентами на магнитофон, чтобы иметь возможность внимательно анализировать словарь. Терапевт спрашивает себя: "Как я своими словами поощряю нехватку самостоятельности?"

"Не попробуете ли рассказать мне?"

"Можете описать мне симптомы?"

"Вероятно, вы могли бы сказать немного больше?"

"Как это заставляет вас чувствовать?"

"Когда началась ваша депрессия!"

Пытаться

Когда клиент говорит "Я попробую...", мы подозреваем, что он намеревается направлять свои усилия на то, чтобы избежать успеха. Дети учатся говорить "Я попытаюсь", чтобы отвязаться от родителей. Родители же, устав от борьбы, принимают попытку в качестве заменителя действий. Конечно, есть случаи правомерного использования слова "пытаться". Мы можем попытаться плыть быстрее, если только что научились плавать, можем попытаться повлиять на других, если знаем, что выбор остается за ними.

Терапевт с клиентом должны осознавать, что "попытаюсь" - это призыв Ребенка к терапевту, чтобы тот присоединился к пакту против успеха. Клиент "пытается" бросить курить, "пытается" приходить вовремя, "пытается" наслаждаться отдыхом на пляже. Родительски настроенные терапевты опекают клиентов, прося их "попытаться", или предлагают совет, предназначенный облегчить их "попытки".

У Боба есть так называемый "попыточный" колокольчик, в который он громко звонит, когда кто-нибудь неправильно использует слово "пытаться". Мы просим клиента следить за тем, как он собирается саботировать самого себя, когда использует "попытаюсь" вместо "сделаю".

Не могу

"Не могу", подобно "попытаюсь", является заместителем для "не буду" в семьях, которые запрещают самостоятельность "не буду". В наших мыслях, чувствах, поведении не так много того, что мы не можем изменить. А вот того, что мы "не будем" менять, веря в "не могу" - целая гора.

Клиентка говорит: "Я не могу ни говорить, ни писать о себе. Я должна написать очень важное письмо, должна его написать, чтобы получить повышение. Ноя просто не могу". Совершенно ясно, что она может, но не будет. Пока она верит в свое "не могу", она остается жертвой. Ее работа в терапии начинается с утверждения "Я не буду писать о себе".

Терапевты, подобно клиентам, используют "не могу" избирательно, чтобы следовать своим предписаниям и обратным предписаниям. Однажды, объясняя этот факт, Мэри заметила социальную работницу, яростно кивающую в ответ на ее слова. Однако в перерыве та же самая женщина сказала своему приятелю: "Если б я могла просто вешать трубку, когда клиенты звонят мне по ночам!". Очевидно, что она не слышала своего собственного "не могу". Пока она не осознает, что ее рука в состоянии положить трубку на рычаг, она не сможет успешно работать с теми, кто правилами вежливости загнал себя в ловушку.

Заставляют чувствовать

Детей приучают думать, что они несут ответственность за чувства других. Бабушка Мэри, во всем остальном замечательная, любящая женщина, часто подавала на стол салат с топленным салом, который Мэри была обязана есть, "чтоб не обижать бабушку". Почему пищевые вкусы Мэри использовались бабушкой, чтобы чувствовать себя обиженной, и почему она обвиняла Мэри, а не себя в возникновении этих чувств? Конечно же потому, что она была приучена к мысли, что чувствовать ее заставляют окружающие. Когда ребенок плохо себя ведет, злой родитель говорит: "Ты сводишь меня с ума"; грустный родитель говорит "Ты меня опечалил"; а виноватый родитель говорит: "Ты меня заставляешь чувствовать вину". Ребенок вырастает и становится терапевтом, который загоняет клиента в ловушку жертвенности, спрашивая: "Как это заставляет вас чувствовать?".

Мы наблюдали прекрасного бихевиориста, проводящего десенсибилизацию клиента с фобией, и слышали, как он говорит: "Когда самолет пугает вас, поднимайте указательный палец левой руки, когда нет -указательный палец правой". Его слова подразумевают, что клиент - жертва самолета. Мы считаем решающим то, что клиент осознает, что он сам пугает себя самолетом, а не наоборот.

Те ТА-терапевты, которые склоняются к убеждению, что окружающие ответственны за их чувства, пишут о "заставлять людей чувствовать себя не на высоте" и для выражения подобного убеждения используют слово "обесценивание". Если кто-то просит передать соль, вы должны услышать его, принять его просьбу и передать соль; в любом другом случае вы обесцениваете этого человека, и он имеет право почувствовать себя разозленным или опечаленным и шантажировать вас признанием вины. Конечно, люди должны понимать, когда они реагируют на окружающих неадекватно. Тем не менее, только мы сами должны решать, чувствовать ли себя обесцененными или нет. В следующем диалоге клиент уже получил большую дозу терапии от ТА-терапевта, верящего, что именно обесценивание ответственно за то, как люди себя ощущают:

Пол: В Джоан есть что-то коварное. Вы знаете, она сделала две вещи, которые были для меня огромным обесцениванием.

Мэри: Я не знаю.

Пол: Хорошо, сейчас поясню. Джоан сделала две вещи, которые обесценивали меня, и даже не заметила этого.

Боб: Посадите Джоан перед собой и объясните ей, что же она сделала.

Пол: (Объясняет Джоан, что она забыла послать важную корреспонденцию, хотя обещала это сделать, и стала опять заходить к соседям, хотя и обещала не делать этого.) Джоан, я не буду с тобой жить, если ты и дальше будешь обесценивать меня. Ты заставляешь меня чувствовать себя маленьким мальчиком.

Боб: Она вас никак не заставляет чувствовать. Вы решили чувствовать себя маленьким мальчиком.

Пол: Я чувствую себя маленьким мальчиком. Ты обещала сделать и не сделала. (Он очень рассержен.) Если ты говоришь, что не сделаешь, у меня нет претензий, но когда ты обещаешь и не делаешь, я чувствую себя дураком. Ты обесцениваешь... и я чувствую себя маленьким придурком. (Последующие 15 минут мы работаем над примером того, что он чувствует, когда ощущает себя ребенком. Мы подчеркиваем, что никто никого не может заставить чувствовать себя "не на высоте". Это заблуждение.)

Мэри: Итак. Она что-то делает. Может, играет в ту или иную игру. Что она делает, мне не интересно. Вы можете разрешить проблему, посчитав, что ее заслуги перевешивают ее прегрешения, или же, наоборот, решите расстаться с ней. Вы решаете о себе. И только вы сами решаете, чувствовать ли себя маленьким мальчиком в ответ на ее действия. Ухватили мысль?

Пол: Мысль неожиданная. Я думаю. И я поражен важностью того, чему сейчас учусь. Чувствую какую-то свободу. Это очень новая мысль, совершенно противоположная тому, чему я учился в той группе. Мне надо поразмышлять на эту тему.

Мэри: Хорошо. "Обесценивание" - слово, которое "заставлялыцики чувствовать" усвоили слишком поспешно.

Боб: Мы до них еще доберемся.

(Группа смеется).

Я – Это

"Это" вместо "я" отрицает автономию. Некоторые клиенты отвергают доверие и принимают осуждение, когда говорят: "С этим (моей речью) все было в порядке, пока я не забыла, что надо говорить дальше". Другие переворачивают уговорят: "Я так здорово говорил, пока все не рассыпалось". Если клиент постоянно использует "я" для самопреследования и "это" для уменьшения самооценки, мы начинаем подозревать депрессию. Люди с нарушениями личности более склонны использовать "это", так как пытаются избежать ответственности.

Клиенты говорят так, как будто их симптомы передались по лучу из космоса... и так же говорят их терапевты: "Депрессия началась..." вместо "Я подавил или опечалил себя". "Моя злость добирается до лучшего во мне" вместо "Я злю себя, а затем притворяюсь, что не могу контролировать свои чувства и поступки". Фразы типа "У меня промелькнула мысль" отрицают, что клиент мыслит. "Это чувствуется как... "отрицает, что клиент чувствует. "Это случилось" отрицает автономию поступков клиента.

Некоторые ТА-терапевты превращают свои эго-состояния в "это", говоря "Давайте вытащим наших Детей пивка попить", "Мой Взрослый уверен, что..." или "Мой Родитель хочет помочь вам". Хотя мы в процессе лечения и знакомим наших клиентов с эго-состояниями, мы хотим, чтоб они, употребляя "я", осознавали себя как "целое".

Клиент говорит: "Если, делая что-нибудь, я не вкалываю как лошадь, то это не считается". Мэри просит заменить "это" на "я". "Если я не вкалываю как лошадь, то я не считаюсь". Мгновенно он начинает всхлипывать, вспоминая себя маленьким мальчиком, который "не считался" в своем доме, и поэтому в попытках стать значительным работал как проклятый. Фокусом лечения для него становится "Я себя ценю!". Несколькими встречами позже он рассказывает о новых достижениях и говорит: "Это просто удивительно". Мы снова просим его употребить "я". Говоря "Я просто удивительный!", он улыбается и глубоко дышит. "Я ПРОСТО удивительный!". "Я ПРОСТО УДИВИТЕЛЬНЫЙ!". Меняя "это" на "я", он ощущает себя на новом уровне силы, значимости и удовольствия.

Я-Вы

Когда человек переходит с "я" на "вы", этот переход сигнализирует о переключении эго-состояния с Ребенка на Родителя. Именно в такой форме повторяются убеждения, мифы, семейные лозунги и родительские инструкции. "Я бы хотел узнать побольше людей, но вы не можете врываться в чужую жизнь", - говорит молодой человек, воспринявший семейные предписания "Не сближайся" и "Не делай". "Я великолепно себя чувствую, но вы не можете ожидать, что столь быстрое изменение будет длиться долго", - утверждает женщина, чей предыдущий терапевт настаивал на невозможности быстрых изменений личности. Мы не просим клиентов заменять "я" на "вы", так как крайне важно, чтобы они осознавали значимость обеих сторон себя - как стороны "вы", так и стороны "я".

Я-Мы

В семейной терапии клиент, говорящий "мы" вместо "я" - это самоизбранный представитель от всей семьи. Чтобы все члены семьи могли сохранить автономию, такое "мы" внимательно изучается на предмет того, действительно ли оно выражает чувства и мнения всей семьи.

Может быть, вероятно

Эти и другие подобные слова требуют от терапевта вопросительной реакции. Очень часто в записях бесед, в которых терапевт "чувствует себя в тупике", мы слышим, как клиент говорит "может быть", а терапевт спешит двигаться дальше, предполагая, что клиент сказал "да".

Клиент: Я думаю, может быть, я... я хочу иметь больше друзей. Терапевт: Отлично!

На самом деле реакцией терапевта должно быть "Может быть?" или "Рассмотрим обе стороны... вы и хотите иметь больше друзей и не хотите".

Первое жульничество

Первое жульничество во время встречи необычайно важно, потому что, если оно не блокировано, вся встреча в результате может пойти насмарку. Клиент сказал: "Я никогда не делаю того, что обещаю", а затем заключил контракт бросить курить. Стажер-терапевт напряженно и безуспешно трудится в течение 30 минут, пока мы не останавливаем встречу и не прокручиваем пленку с начала: "Я никогда не делаю того, что обещаю". Терапевт в ужасе: "Господи, я этого не слышал!"

Если жульничество не блокировать, оно может создать сцену для всего последующего курса лечения. Когда клиент сообщает терапевту: "Я лечился у 17 терапевтов и слышал, что вы очень сильны в случаях моего типа", - будь осторожен, ковбой, тебя хотят уделать. Ответ на это: "Ну, и как вы собираетесь меня победить?" Затем Боб говорит: "Ради вашего блага я бы хотел, чтобы вы достигли в терапии своих целей. Если же вы не изменитесь, моя жизнь останется прежней. Ну и, пожалуй, я несколько дней буду помнить о вас, как еще об одном парне, который в будущем может измениться, а может нет". Затем, если парень не будет меняться, он, может быть, вспомнит наше предсказание, и оно сослужит ему службу при решении - продолжать терапию или нет.

Смех висельника

Люди потешаются над комиком, когда он демонстрирует свою наивность, незнание, некомпетентность или когда он как-нибудь наносит себе вред. Когда клиенты потешаются над собой, то вызванный этим смех группы и терапевта (мы называем его "смехом висельника") усиливает их патологию. Молодой бизнесмен рассказал во время терапевтического марафона со своими помощниками, как он поломал лодку, заглядевшись на женщину, у которой расстегнулся и упал купальник. Многие в группе смеялись до слез. Мэри заметила: "Мало смешного в том, что вы поломали лодку!" Его помощник напомнил бизнесмену, что он часто рассказывает забавные истории о том, как портит себе удовольствие. Бизнесмен отказался признать, что это "что-то значит". Боб предложил ему провести эксперимент: "В течение месяца не рассказывайте ни себе, ни кому другому истории, выставляющие вас на посмешище, и сообщите нам затем о результатах".

Через шесть месяцев он написал "Я все еще думаю, что мой стиль шутить ничего не значит, однако я разлюбил подобные шутки. Хотя я и продолжаю думать, что это не несло никакого психологического оттенка, сообщаю, что эти шесть месяцев я жил с большим удовольствием, нежели когда-либо, и что со мной больше не произошло ничего, что могло бы стать темой моих юморесок".

Смех висельника может указывать на определенные предписания и решения. Клиенты смеются над несчастными случаями, когда разыгрывают "Я почти убью себя "; над потерей денег в финансовой игре "Не делай денег"; над недостатком взрослости, разумности, естественности, если этот недостаток входит в их предписания и решения. Как только мы слышим смех висельника, мы утверждаем: "Для вас это не смешно ". Большинство людей это сначала раздражает, и они пытаются доказать, что их смех - это "чисто нервное". Мы просим их осознать, что "нервный смех" возникает у них только в ответ на определенные проблемы.

Во время работы Беа часто смеется "смехом висельника". Ее контракт на данной встрече - прекратить плутать во время езды.

Боб: Вы в машине и делаете неправильный поворот. Как долго вы едете, прежде чем заметите это?

Беа: Ну, я (хихикает) немножко-таки проеду, прежде чем начну удивляться: где это я?

Мэри: Вы хихикаете. Заплутаться - не значит для вас ничего смешного.

Беа: Да, не значит. У меня чисто нервный смех.

Мэри: Вы слишком часто говорите "Да, но" о своем смехе. Я думаю, ваш смех и хихиканье имеет смысл. Пока не знаю какой.

Боб: Да.

Беа: Ой... Вот что я вспомнила... когда мы с родителями путешествовали, отец всегда плутал, если сидел за рулем. (Хихикает). Это тоже не было смешно. Я не знаю, почему смеюсь. Мама всегда засыпала в машине, просыпалась, а мы уже потерялись. (Хмурится).

Боб: Вы и нахмурились, и захихикали.

Беа: (Смеется, когда говорит). Мать страшно на него злилась.

Мэри: На прошлой встрече вы рассказывали, что он бил вас... был очень жестоким. Я думаю, какая-то часть вас радовалась, что он плутал, а мать его ругала.

Беа: Хм, интересно. Когда я... мы отправлялись в путешествия, я помогала ему читать карты. Вроде бы была на его стороне.

Боб: Помогали ему плутать?

Беа: (Взрывается Детским смехом). А, пожалуй, да. Все, я больше не буду плутать!

Часто реплики висельника такие забавные, что терапевт сам хохочет. Типичным примером могут быть истории, рассказываемые завязавшими алкоголиками о том, что они вытворяли, когда напивались. Как только терапевт осознает, что смеется в ответ на патологический юмор, он может сказать: "Забираю свой смех обратно. Я не буду смеяться над тем, что для вас не смешно". Члены группы также учатся не смеяться, а распознавать патологический юмор.

Язык тела

Клиент может говорить "да", отрицательно качая головой, стягивать с пальца обручальное кольцо, распространяясь о своем счастливом браке, горбиться, утверждая, что он хочет работать, делать отталкивающий жест, говоря о желании завести друзей в группе.

Мы не разъясняем язык тела, а просим клиента самому почувствовать свое тело и понять, что оно пытается выразить. Если он затрудняется сделать это, мы предлагаем ему усиливать и преувеличивать позы и жестикуляцию. Во время лечения мы поощряем автономный язык, соответствующие словам движения тела и смех, который поддерживает не патологию, а здоровье.

4. КОНТРАКТЫ - Психотерапия нового решения. Теория и практика - Гулдинг М., Гулдинг Р.