1. ВВЕДЕНИЕ В ТЕРАПИЮ НОВЫХ РЕШЕНИЙ - Психотерапия нового решения. Теория и практика - Гулдинг М., Гулдинг Р.

Эта книга написана для того, чтобы научить психотерапевтов изле­чивать людей.

Она написана также для того, чтобы научить людей излечивать са­мих себя.

Авторы не видят никакого противоречия между этими двумя целя­ми. Наша аудитория - это, в первую очередь, психотерапевты, но мы не считаем, что они наделены некой магической силой, недоступной их пациентам. Напротив, если бы результат лечения зависел исключитель­но от магической силы психотерапевтов, излечения просто бы не про­исходило.

Более 15 лет нашей основной деятельностью было обучение тера­певтов Тому, как излечивать людей. Наши методы сочетают в себе много подходов, среди которых трансактный анализ, гештальт-терапия, ин­терактивная групповая психотерапия и десенсибилизация. Мы интере­суемся всем, что помогает людям избавиться от фобий, беспокойство обратить в энтузиазм, избавиться от подавленности или депрессии и вместо этого начать наслаждаться жизнью - и именно этому мы обу­чали. Одним парам мы помогали прекратить ссориться и начать лю­бить друг друга. Другим мы помогали искать радость где-то еще, если они не расположены найти ее друг в друге. Мы обучали людей самих управлять своими чувствами, а не обманывать себя, считая, что это окружающие делают их злыми, печальными, подавленными, беспокой­ными, взбешенными, растерянными, разочарованными или озабочен­ными.

Эрик Берн, гениальный отец трансактного анализа (ТА), написав­ший разошедшуюся миллионным тиражом книгу "Игры, в которые иг­рают люди" и создавший стотысячную Международную ассоциацию трансактного анализа (МАТА), писал и говорил об излечении людей, а не о "достижении определенного успеха". Он рассказывал, как каждый раз перед тем, как войти к группе, он останавливается на мгновение и спрашивает себя: "Как я могу вылечить каждого в этой группе сего­дня!". Именно этот вопрос мы задавали себе последние 15 лет и эта книга - ответ на него.

Методы, которые мы используем, просты, понятны и кратки. Од­нако этого недостаточно - нужно, чтобы им можно было обучить других. Психотерапию принято считать искусством, а не наукой. И все же она может быть наукой, а науке, как известно, обучают. Можно обучить и мастерству. Наши методы не требуют, чтобы терапевт был всемогущим или всезнающим. Они требуют от терапевта уме­ния внимательно слушать, внимательно наблюдать и внимательно сопоставлять.

Наш подход - творческий, и мы постоянно ищем новые методы. Мы не обвиняем наших пациентов в неудачах и не составляем списков "неиз­лечимых пациентов" для распространения их на ежегодном съезде Аме­риканской психиатрической ассоциации. Напротив, мы ищем в себе и в других путь к созданию среды, способствующей изменениям. Терапев­тический метод, который мы используем и который приводит к измене­ниям, мы называем терапией новых решений. Наша книга излагает этот метод, начиная с теоретической структуры усовершенствованного нами трансактного анализа, а затем подробно описывает примеры нашей ра­боты.

При установлении контакта с пациентом, мы выслушиваем и выяс­няем ряд взаимосвязанных вещей: На что пациент жалуется в первую очередь? Что он делал по отношению к себе, когда решил обратиться за помощью? Каковы его чувства? Какое поведение он в себе не любит? Преследуют ли его навязчивые идеи? Подавлен ли он? Он часто злится, скучает, чего-то боится? Он несчастлив в браке? Всегда существует не­кое особое чувство или особая мысль, или особое поведение, из-за ко­торого пациент несчастлив; иначе он не сидел бы перед нами. Что он хочет изменить? Достижение желаемого пациентом изменения и стано­вится нашим с ним контрактом.

Выясняя вместе с пациентом, чем он конкретно недоволен, и сфор­мулировав таким образом контракт с ним, мы начинаем вглядываться в его эмоции. Как он обычно ощущает себя и окружение, в котором живет? В какие игры он играет, чтобы поддерживать свое ощущение несчастья? Например, лежит ли он без сна в ночи, беспокоясь о буду­щем? В общем, игнорирует ли он "здесь" и "сейчас", чтобы чувствовать себя несчастным?

Выслушивая пациента, мы просим его говорить в настоящем времени. Когда он повествует о прошлом, мы просим представить, что он находит­ся в прошлом прямо сейчас, и рассказывать о событии, как о происходя­щем в настоящий момент. Когда пациент хочет рассказать о ком-то, мы просим представить, что этот человек находится в комнате и с ним можно разговаривать. Так мы фокусируем терапию на "здесь и сейчас". Будучи внутри действия, а не снаружи, рассказывая о нем, пациент соединяет па­мять с эмоциями и может встретиться со своими внутренними проблемами лицом к лицу.

Каждый раз, когда пациент пытается отказаться от собственной авто­номии, мы принуждаем сохранять ее. Например, пациент может сказать: "Ко мне пришла мысль." Как может мысль прийти? Кто эту мысль создал? Поэтому мы просим его сформулировать сказанное иначе, требуя доверия к собственным мыслям. Например, рассказывая о своем подавленном со­стоянии или обеспокоенности, он начинает предложение со слова "это": "Это меня достало", что одновременно и невозможно и неподконтрольно ему самому. В таком случае мы просим его начать предложение со слова "я". "Я пугаю себя", и "Я печалю и ввергаю себя в депрессию" - такого рода утверждения показывают, что пациент действительно работает с со­бой. Мы заставляем пациента осознать, что он несет ответственность за свои чувства. Мы учим, что он сам является источником своего беспокой­ства. В природе не существует опускающихся на нас неуправляемых эмо­циональных облаков, пусть даже мы делаем вид, что они есть. Мы учим и тому, что каждый человек сам заставляет себя что-либо чувствовать, и что никто другой не может заставить его чувствовать.

Не другие люди "делают человека злым", он сам выбирает злость в ответ на действия другого - это его собственный гнев. Это утверждение - стержень нашей книги. Эта идея - о том, что мы сами отвечаем за свои чувства - идет вразрез со всей нашей литературой, песнями и сис­темой воспитания. "Ты меня заставил полюбить тебя ", - поется в пес­не. "Ситуация в мире заставляет нас беспокоиться", - утверждает теле­комментатор. "Твое поведение так меня волнует, что я не в состоянии заснуть ночью", - говорит мать дочери. Психотерапевт, который спра­шивает: "Что заставляет вас чувствовать подобным образом?", также поддерживает представление пациента о себе как о беспомощной жертве обстоятельств, не способной контролировать даже свои эмоции.

Мы "раскапываем", какие решения принял пациент в детстве, что­бы выжить в родительском доме. Какие решения соответствуют тай­ным и явным правилам его поведения? Какой у него стиль жизни? Ге­рой ли он или обычный человек, победитель или проигравший? Как влияют на сегодняшнюю жизнь его детские решения? И снова - как он хочет измениться? Как именно "по-другому" он хочет себя ощущать? По-другому себя вести? Думать иначе?

Нас интересует области его "ступора", которые в гештальт-терапии называются "тупиками". Нас интересует, как его тупики соотносятся с его недавним прошлым и как - с далеким прошлым, и каким образом мы можем помочь ему выбраться из этих тупиков.

Например, человек, говорящий: "Я хочу бросить курить", в то вре­мя, когда он курит сигарету, находится в очевиднейшем тупике. Одна

его половина говорит: "Я не хочу курить", а другая: "Я хочу курить". Пока он не разрешит это противоречие, он будет курить и изводить себя или не курить и чувствовать себя несчастным. Этот тупик, как впрочем большинство тупиков, может быть напрямую связан с каким-то давним решением, которому человек подсознательно следует... ну, например, с решением причинять себе боль.

Наш опыт показывает, что наиболее эффективная психотерапия зак­лючается в том, чтобы помочь пациенту преодолеть ряд тупиков, корни возникновения которых лежат в сообщениях, полученных им в детстве, и в принятых на основе этих сообщений решениях.

В процессе работы пациента над преодолением тупиков мы даем ему возможность самому понять, как его архаичные образчики думания, чувствования и действия соотносятся друг с другом и как они вли­яют на его сегодняшнюю жизнь. Традиционные гештальт-терапевты не дают подобной познавательной обратной связи; традиционные ТА-терапевты крайне редко используют эмоциональный подход в работе по выходу из тупика. Исследования, проведенные Либерманом, Йаломом и Майлзом1, указывают на важность как аффекта, так и познава­тельной деятельности. Они утверждают, что психотерапевты, которые при умеренной эмоциональной стимуляции создают наиболее сильную познавательную обратную связь, достигают наилучших результатов.

Мы работаем только с группами и, по большей части, с группами интенсивной терапии, в которых люди занимаются три дня, неделю, две или четыре недели. Мы обнаружили, что процесс изменения про сходит намного эффективнее в группе людей, живущих вместе, нежели собира­ющихся на час-другой раз или два раза в неделю. Мы работаем в груп­пах по целому ряду причин, в частности из-за того, что участники груп­пы обеспечивают друг другу важную поддержку и одобрение. Пациент может использовать группу как среду для эксперимента по изменению себя. Например, у человека во втором классе был травмирующий опыт ответа у доски, после которого возник страх и, как следствие, было при­нято решение никогда не отвечать у доски. Сейчас же у него существует проблема с публичными выступлениями и даже с чтением лекций своим студентам. После того, как пациентом проделана основная работа по выходу из тупика, он может использовать группу как аудиторию для сво­ей первой "публичной речи".

Групповая терапия дает терапевту больше возможностей для быстро­го прекращения работы с пациентом, если возникает такая необходимость. Например, если выход из тупика происходит уже в первые минуты рабо­ты, мы хотим, чтобы пациент имел возможность сполна насладиться вкусом победы. Это трудно сделать, когда впереди еще целых 40 минут инди­видуальной терапии (в случае часового сеанса). В группе же мы переклю­чаем внимание на кого-нибудь другого, а пациент в это время смакует свою победу. Другим преимуществом групповой терапии является то, что время работы одного пациента используется всеми участниками группы. Каждый, вспомнив что-либо похожее или отличное из своей жизни, мо­жет работать внутри себя и делать внутренние выводы. Когда один из па­циентов находит выход из тупика, остальные, наблюдая за этим, получа­ют поддержку и уверенность в собственных силах, в собственной способ­ности измениться.

Эмоциональный настрой в группе совершенно несравним с тем, ког­да пациенты не пересекаются даже в приемной - один заходит в перед­нюю дверь, а другой в это время выходит через заднюю. Хотя терапев­ты, работающие с пациентом один на один, также добиваются весьма ощутимых результатов, наш опыт показывает, что групповая терапия более эффективна и (что для нас особенно важно) доставляет больше удовольствия.

Наш терапевтический метод несложен. Да, он не без хитростей и осо­бых приемов, но эти приемы не направлены против пациента и не скрыты от него. Мы излечиваем страх высоты за 10 минут и водобоязнь менее, чем за полчаса (см. главу 11, посвященную фобиям). Какие-то другие пробле­мы могут занять больше времени, но, на взгляд тех терапевтов, которые считают психотерапию сложным, длительным процессом, люди у нас ме­няются невероятно быстро. Конечно, когда мы делали первые шаги в тера­пии и работали по классическим схемам, терапия занимала у нас гораздо больше времени, иногда просто бесконечно долгое время - и была слиш­ком сложна.

Мы преподаем метод терапии новых решений на встречах и семина­рах Американской ассоциации групповой психотерапии (ААГП), Аме­риканской академии психотерапевтов, Американской психиатрической ассоциации и Международной ассоциации трансактного анализа (МАТА), на семинарах и профессиональных встречах по всему миру. Часто терапевты относятся к нашему методу скептически. Люди не ве­рят нам и ... приезжают учиться у нас. Билл Халлоуэй, бывший казна­чей ААГП, пять лет слушал нас со скепсисом, а затем приехал в Кали­форнию, чтобы увидеть все своими глазами. Он изучил наши методы, сплавил их с собственными методами и навыками, сдал членские экза­мены в ТА, стал президентом МАТА, начал работать на нашей кафед­ре в Западном институте групповой и семейной терапии (ЗИГСТ), и сейчас сам учит и лечит в Южной Калифорнии. Во многих частях света

обучавшимися у нас терапевтами основаны институты терапии новых решений.

Что такое новое решение? Однажды после посещения одной из на­ших лекций пациент выразил своему терапевту недовольство тем, что она, мол, никогда "не занималась с ним новыми решениями". Та на­помнила пациенту, что сейчас он уже не думает о самоубийстве, заво­дит друзей, а не проводит время в одиночестве, работает все более и более эффективно. Чтобы все это делать, он должен был принять но­вые решения. "О! - разочарованно сказал пациент. Вообще-то я думал, что новые решения - это более причудливая штука."

Новые решения не всегда "причудливая штука", если под причуд­ливым понимается эффектное или сложное. Перестав бояться, ребенок отправляется в экспедицию в подвал. Он может гордиться своей новой смелостью, а может даже и не вспомнить о прежних страхах. В любом случае, он принял новое решение.

Новые решения не могут быть приняты путем простого изучения "фактов". Если ребенок пытается уговорить себя спуститься в подвал, внушая себе: "Факты свидетельствуют о том, что в подвале нет ничего опасного",- его реакция может быть похожа на реакцию ребенка из ис­тории про беляш. Эту историю часто рассказывают студентам-психоте­рапевтам. Маленький мальчик очень боялся беляшей, и родители ре­шили отвести его к психиатру. Психиатр разработала исключительно искусный план лечения. Она пошла с мальчиком в магазин и купила все необходимое для приготовления беляшей. Затем, опять же вместе с маль­чиком, она порезала мясо, добавила в него специи, замесила тесто. Маль­чику все страшно понравилось. Они раскатали тесто, разрезали его, раз­ложили мясо и начали лепить первый беляш. Они завернули левый уго­лок - мальчик не испугался, завернули второй - мальчик не испугался, завернули последний - и с криком "Ой, беляш!" мальчик выскочил из комнаты. Взрослых доводов оказалось недостаточно.

Приспособление также не приводит к новому решению. Если ре­бенка пристыдить, или отшлепать, или пригрозить поставить в угол, он может спуститься в подвал, потому что родителей боится еще боль­ше подвала. В этом случае он, вероятно, сохранит свой страх и даже добавит к нему новые патологические решения. Он может перестать доверять родителям. Он может решить никогда и никому не рассказы­вать о своих страхах. Он может начать презирать свою "детскость", решив, что именно она - причина его проблем. Если его любят за то, что он может быть храбрым и вопреки страху спускаться в подвал, он, вероятно, спустится, желая добиться любви. И, плюс ко всему, он, возможно, примет еще одно решение - теперь уже о цене, которую надо платить за любовь.

В терапии новых решений клиент ощущает детскую часть себя, выс­вобождает свои детские качества и создает воображаемые сцены, в ко­торых может избавиться от принятых в детстве ограничительных ре­шений. Он воссоздает сцену с подвалом, но на этот раз делает её та­кой, какой хотел бы ее видеть.

Джей, который боялся оставаться один в темноте после того, как ребенком посмотрел "Волшебник страны Оз", воспроизводит подоб­ную сцену. Он представляет, что он у себя дома, ночью, в руках фона­рик. Он знает, что может включить фонарик, как только испугает себя темнотой, и выключить, как только перестанет пугать себя. Когда Джей подходит к чердачной двери, он включает фонарик и сообщает нам, что боится. Терапевт предлагает ему крикнуть: "Эй, я не пойду на чер­дак, ведь там, наверно, Злая Ведьма!". И когда Джей это делает, он невольно смеется, осознав, что вообще-то уже не боится ведьм.

Пегги представляет, что у нее в подвале сидят гоблины, и пытается запугать ими других "детей" в группе. Когда она становится тем, кто запугивает других, она перестает запугивать себя. Элейн, воссоздавая раннюю сцену с матерью, понимает, что на самом деле боится не под­вала, а свою садистку-мать, сажавшую девочку в подвал в качестве на­казания. Элейн утверждает, что сейчас может защитить себя от мате­ри... и внезапно добавляет, что не боится подвала.

Клиент, находящийся в депрессии, представляет, что он берет себя новорожденного на руки, качает себя и говорит: "Я позабочусь о тебе". Затем клиент представляет себя младенцем, любимым и окруженным заботой. Снова и снова, в печальных или радостных, волнующих или тревожащих сценах клиенты "становятся маленькими детьми", чтобы преодолеть патологию прошлого. Вот, в общих чертах, то, что мы по­нимаем под терапией новых решений.

В этой вводной главе мы осветили некоторые стороны терапии но­вых решений. В последующих главах мы опишем основные понятия трансактного анализа и то, как мы используем их для принятия новых решений. Затем детально обсудим применяемые нами методы, сопро­вождая описание записями нашей работы с пациентами.