VI. ТРАНСЦЕНДЕНТАЛЬНОЕ ПЕРЕЖИВАНИЕ - Расколотое Я - Р.Д.Лэнг

     Мы живем  в  век, когда почва уходит из-под ног и сотрясаются основы. Я

не могу  отвечать за другие времена. Возможно, так было всегда. Но мы знаем,

что для сегодняшнего дня это верно.

     При  таких обстоятельствах  у  нас есть причины  чувствовать себя  не в

безопасности. Когда под вопросом находится основа нашего мира, мы скрываемся

в  различные  убежища, мы  ищем  их  в ролях,  статусах,  индивидуальностях,

межличностных отношениях. Мы пытаемся жить в замках, которые могут быть лишь

воздушными, поскольку  в  социальном  космосе  твердой  почвы  нет.  Все  мы

являемся свидетелями такого  положения  вещей. Порой каждый видит один и тот

же фрагмент  всей  ситуации  различно;  зачастую  мы увлечены несовпадающими

представлениями об изначальной катастрофе.

     В  этой  главе я  хочу  связать  трансцендентальное  переживание, порой

прорывающееся при психозе, с  теми переживаниями божественного, которые суть

живой источник любой религии.

     В  последней  главе  я  обрисую  способ,  которым  некоторые  психиатры

начинают  аннулировать клинико-медицинские категории понимания безумия. Если

мы сможем  понять душевное  здоровье  и безумие с экзистенциально-социальной

точки зрения, мы станем способны  более  отчетливо увидеть, до какой степени

мы все сталкиваемся с общими проблемами и разделяем общие дилеммы.

     Переживание может  расцениваться как недействительно безумное  или  как

действительно мистическое.  Различить нелегко. В  любом случае  с социальной

точки  зрения  эти  оценки  характеризуют  такие  формы  поведения,  которые

рассматриваются в нашем  обществе  как отклонение от нормы. Люди ведут  себя

так или  иначе  потому, что  они по-разному  переживают  самих себя.  Я хочу

сосредоточиться на экзистенциальном значении такого необычного переживания.

     Психотическое  переживание  уходит за границы нашего здравого,  то есть

здорового, смысла.

     К каким областям переживания оно ведет? Из него следует  потеря обычных

основ "смысла" мира, которые мы разделяем  друг с другом. Тогда  старые цели

более не  кажутся жизнеспособными;  старые значения - бессмысленны; различия

между  воображением,   сновидением,  внешним   восприятием   часто   кажутся

несопоставимыми.  Внешние  события   могут  показаться  вызванными  чудесным

образом,  сны  могут  показаться  непосредственным  сообщением   от  других,

воображаемое может показаться объективной реальностью.

     Но самое существенное заключается в том, что сотрясаются онтологические

основы.  Бытие   явлений   сдвигается,  а  явления  бытия  могут   более  не

представляться  такими, как  прежде. Исчезает всякая  поддержка, не  за  что

ухватиться, разве  что за какие-то обломки -воспоминания, имена, звуки, пара

предметов,-что  сохраняют  связь  с  давно потерянным  миром.  Этот  вакуум,

возможно, не пуст.  Он  может  быть населен видениями, голосами, призраками,

странными  образами  и  формами.  Человек,  который  не  испытал,  насколько

несущественным  может вдруг стать маскарад внешней реальности,  насколько он

может потускнеть, не способен  полностью представить себе, какое возвышенное

и  гротескное общество  может его заместить или  может существовать наряду с

ним.

     Когда человек сходит  с  ума,  наблюдается значительное перемещение его

положения по  отношению  ко  всем  областям  бытия.  Центр  его  переживания

передвигается от  эго к  "я". Земное  время становится чисто  эпизодическим,

существенно  только  вечное. Однако  сумасшедший  находится  в смятении.  Он

путает это с  "я", внутреннее с внешним, естественное со сверхъестественным.

Тем не менее для нас он может быть, даже посредством  своего явного крушения

и  распада,  проявлением священного. Он изгнан со сцены  бытия,  он  -чужак,

посторонний,  подающий нам  сигналы из  пустоты, в  которой он  тонет,-некой

пустоты,  которая  может  быть  населена существами,  о которых  мы даже  не

мечтаем. Их обычно называют демонами и духами, и они были некогда известны и

названы. Он  потерял  свое ощущение  "я", свои чувства,  свое место  в мире,

каким  мы тот знаем. Он  говорит нам, что он -мертв. И мы отвлечены от нашей

уютной безопасности этим  безумным призраком, который преследует нас  своими

видениями  и голосами, кажущимися  такими  бессмысленными, и от  которых, по

нашим ощущениям, мы вынуждены его избавить, очистить, излечить.

     Сумасшествие - не обязательно разрыв. Оно может стать также и прорывом.

Потенциально  это   освобождение   и  обновление,  но  также  порабощение  и

экзистенциальная смерть.

     Сегодня существует все  возрастающее  число рассказов  людей, прошедших

через переживание сумасшествия.

     Приведенное ниже -отрывок одного из  самых  ранних современных отчетов,

как он был записан Карлом Ясперсом в его "Общей психопатологии".

     "Я считаю, что вызвал болезнь сам. При своих попытках проникнуть в иной

мир я  встретил его естественных стражей,  воплощение собственной слабости и

ошибок.  Сначала я  думал,  что  эти демоны -  низшие обитатели иного  мира,

которые  могут  играть  мной  как  мячом,  потому  что я  вошел в  эти  края

неподготовленным и заблудившимся. Позднее я подумал, что  они - отколовшиеся

части моего собственного  разума (страсти), которые  существуют близ меня  в

свободном пространстве и процветают на моих чувствах. Я считал, что они есть

у  всех,  но  люди  не  воспринимают их благодаря удачному защитному  обману

чувств личностного существования. Я думал, что последние - артефакты памяти,

мыслительных комплексов и  т. п., кукла, очень радующая глаз внешним  видом,

но не имеющая ничего внутри.

     В  моем случае личностное "я" стало  пористым  из-за моего замутненного

сознания.  Посредством его  я хотел подвести себя ближе к  высшим источникам

жизни.  Я  должен был готовить себя к  этому в  течение длительного времени,

вызывая  в  себе  высшее,  безличное  "я",  так  как  "нектар" -не  для  уст

смертного. Это воздействовало  разрушительно  на  животно-человеческое  "я",

раскололо его  на  части.  Постепенно  разрушаемая кукла  была действительно

сломана,  а  тело  повреждено.  Я  добился  несвоевременного  восхождения  к

"источнику жизни", и  на меня обрушилось проклятие "богов". Я  понял слишком

поздно, какие  темные стихии  приложили здесь руку.  Мне пришлось познать их

после  того, как у  них оказалось уже слишком много сил. Пути назад не было.

Теперь у  меня был мир духов,  который  я  хотел увидеть. Демоны выходили из

пропасти, словно  стражи  Церберы, не  допуская  к  неразрешенному.  Я решил

вступить  в. борьбу не на живот, а на смерть.  Для меня в итоге это означало

решение умереть,  так  как  мне  пришлось отстранить все,  что  поддерживало

врага, но  все это также поддерживало и  жизнь. Я хотел  войти в  смерть, не

сходя с ума, и встал перед Сфинксом: либо ты в бездне, либо я!

     Затем  пришло  озарение. Я  постился  и этим  путем  проник  в истинную

природу  своих  соблазнителей.  Они  были  сводниками  и  обманщиками  моего

дорогого личностного  "я",  которое  оказалось настолько же ничтожной вещью,

как и они.  Появилось более крупное и понимающее "я", и мне удалось оставить

старую личность  со всей  ее  свитой. Я  увидел,  что  эта  прежняя личность

никогда не  смогла бы  войти  в трансцендентальные царства. Я ощущал в итоге

ужасную  боль,  словно  уничтожающий все  взрыв, но  я  был  спасен,  демоны

испарились,  исчезли,  умерли. Для  меня  началась  новая жизнь, и  с  этого

времени  я  чувствовал себя  отличным  от  других  людей. "Я", состоявшее из

условной лжи,  притворства,  самообмана, образов воспоминаний, "я" такое же,

как у всех других людей, опять росло  во мне, но за и над ним  стояло  более

значительное  и  понимающее  "я",  внушавшее мне нечто  вечное,  неизменное,

бессмертное,  нерушимое,  которое  с   этого  времени  навсегда  стало  моим

защитником и убежищем. Я считаю, что для многих было бы  лучше, если  бы они

встретились  с таким высшим "я",  и что есть люди, на  самом деле  достигшие

этой цели более легкими средствами".

     Ясперс комментирует:

     "Такое самоистолкование, очевидно,  сделано  под  влиянием склонностей,

сходных  с  манией, и глубоких психических  сил.  Они  исходят  из  глубоких

переживаний,  и  богатство  такого  шизофренического  переживания  призывает

наблюдателя, а также и размышляющего пациента не воспринимать все это просто

как  хаотичную смесь  сущностей. Разум  и  дух  присутствуют  в  болезненной

психической жизни так  же, как и  в  здоровой. Но истолкования  такого рода,

должно быть,  лишены  какой-либо причинной значимости.  Все,  что  они могут

сделать,  это  лишь  бросить  свет  на  некое  содержание  и  ввести  его  в

определенный контекст".

     Пациент  все  описал  с   большой   ясностью,  которую  бы  я  не  смог

усилить,-это очень древнее приключение  со  своими  ловушками и опасностями.

Ясперс все  еще  говорит о  таком  переживании как  болезненном и  стремится

принизить  собственные  построения   пациента.   Однако  и   переживание,  и

построения могут быть обоснованы с их собственной точки зрения.

     Мне кажется,  что  определенные трансцендентальные переживания являются

первичными источниками всех  религий.  У некоторых людей  с психозами бывают

трансцендентальные  переживания.   Нередко  до  психоза   у   них   подобных

переживаний не было, и часто их не бывает впоследствии. Я не говорю, однако,

что психотическое переживание с необходимостью содержит такой  элемент более

явно, нежели здоровое.

     Наши переживания  различны.  Мы  воспринимаем внешние реальности, видим

сны,  воображаем,  полусознательно  грезим.   У  некоторых  бывают  видения,

галлюцинации, они переживают преображенные лица, видят ауры и т.  п. Большая

часть людей  большую  часть времени  переживает себя и других  тем  или иным

способом,  который я назову эгоическим. То есть центрально или периферически

они  переживают мир  и самих  себя с точки зрения связной  индивидуальности:

я-здесь  против  вас-там,  в рамках  определенных  основополагающих структур

пространства и времени, разделяемых с другами членами общества.

     Такое     прикрепленное     к    индивидуальности,    привязанное     к

пространству-времени  переживание  было  исследовано  философски  Кантом,  а

позднее такими  феноменологами, как Гуссерль и Мерло-Понти. Его историческая

и  онтологическая  относительность  должна быть  полностью  осознана  каждым

современным   исследователем  гуманитарных   областей.   Его  культурная   и

социально-экономическая  относительность стала избитым местом у антропологов

и пошлостью у марксистов и неомарксистов. Но,  однако, вместе консенсуальным

и  межличностным  подтверждением  она   дает  нам   ощущение  онтологической

уверенности   и   безопасности,   чью   обоснованность  мы  переживаем   как

самообоснованность,                          хотя                          с

метафизическо-историческо-онтологичес-ко-сопиально-экономическо-культурной

точки  зрения  мы  понимаем,  что ее  явная  абсолютная  обоснованность есть

иллюзия.

     Фактически  все  религии и  все  экзистенциальные философии сошлись  во

мнении, что  такое эгоическое переживание  есть первичная  иллюзия,  завеса,

покрывало майи: сновидение, по Гераклиту и Лао-Цзы,- фундаментальная иллюзия

всего  буддизма,  состояние  сна,  смерти,  социально  принимаемое  безумие,

утробное состояние, в которое нужно умереть, из которого нужно родиться.

     Личность,   проходящая   через   потерю   эго  или   трансцендентальное

переживание,  может  быть  или  не  быть  некоторым  образом  сбита с толку.

Следовательно, ее  законно  можно  рассматривать  как  сумасшедшую.  Но быть

сумасшедшим не  значит обязательно быть больным, несмотря на то, что в нашей

культуре эти две  категории смешиваются. Предполагается, что если личность -

сумасшедшая  (что  бы это ни значило), то ipso facto она -больна (что бы это

ни значило). Переживание, которое личность может впитывать,  пока для других

она является просто сумасшедше-больной, может быть для нее настоящей  манной

небесной. Вся жизнь личности может  измениться, но трудно не засомневаться в

обоснованности такого взгляда. К тому же не все возвращаются назад.

     Может,  эти  переживания   являются  просто  зарницами  патологического

процесса и определенного отчуждения? Я так не думаю.

     В некоторых случаях  человек, слепой  от рождения, может  в  результате

операции обрести  зрение. Нередко итогом этого является страдание, смятение,

дезориентация.  Свет, озаряющий сумасшедшего,-неземной  свет.  Это не всегда

искаженное  преломление  ситуации  его земной  жизни.  Он может быть облучен

светом иных миров. Они могут его сжечь.

     По  существу, этот  "иной" мир не есть поле,  на  котором в  иллюзорную

битву вовлечены психологические силы, отклоненные, смещенные или вытесненные

от  своего  изначального  объекта,-хотя   такие  силы  могут  затемнять  эти

реальности,  как  они могут затемнять и так  называемые  внешние реальности.

Когда Иван  в  "Братьях  Карамазовых"  говорит: "Если  Бога нет, значит, все

дозволено", он не говорит:  "Если мое супер-эго,  в  спроецированной  форме,

может быть  уничтожено, значит, я  могу делать все  что  угодно со спокойной

совестью". На самом деле он говорит:

     "Если  существует  только моя  совесть,  значит, не  существует  высшей

обоснованности для моей воли".

     Среди  врачей   и  священнослужителей  должны  быть  те,  кто  стал  бы

проводниками, кто смог  бы вывести  личность  из сего мира и  ввести в иной.

Проводить и возвратить обратно.

     В  иной  мир  входят,  раскалывая  скорлупу;  или  через  дверь;  через

перегородку;  занавес,  раздвинутый  или поднятый; приоткрытый покров.  Семь

покровов: семь печатей, семь небес.

     Эго  есть орудие для жизни  в сем мире. Если эго сломано или  разрушено

(непреодолимыми  противоречиями  определенных   житейских  ситуаций,  ядами,

химическими изменениями и т. д.), то личность может перенестись в иные миры.

"реальные"  в  несколько  другом плане,  нежели  более  знакомые  территории

сновидения, воображения, восприятия или фантазии.

     Мир, в  который  входит человек, его  способность переживать этот  мир,

по-видимому, отчасти обусловлены состоянием это.

     Наше время отличается стремлением к управлению  главным образом внешним

миром и  почти полным забвением мира внутреннего.  Если  оценивать  эволюцию

человечества  в точки  зрения  знания  о  внешнем  мире,  то  мы  во  многих

отношениях прогрессируем.

     Если  же  нашу  оценку  производить с  точки зрения внутреннего мира  и

единства внутреннего и внешнего, то вывод должен быть совсем иным.

     С феноменологической точки зрения термины "внутренний" и "внешний" мало

обоснованы.  Во  всей  этой  области  человек  сведен  к  чисто   вербальным

средствам:  слова  - просто палец, указывающий  на  луну. Одна из трудностей

разговора  об  этих   предметах  сегодня  заключается   в   том,  что   само

существование внутренних реальностей поставлено под вопрос.

     Под "внутренним" я подразумеваю способ видения внешнего мира и всех тех

реальностей,      что     не     обладают      "внешним",      "объективным"

присутствием,-воображение,   сновидения,   фантазии,    трансы,   реальности

созерцательных и медитативных состояний,  реальности, о которых  современный

человек по большей части не имеет ни малейшего представления.

     Например,  в  Библии нигде нет никаких доводов  в  пользу существования

богов, демонов, ангелов. Люди не сначала "верят в" Бога: они переживают  его

Присутствие, что верно и  в отношении других духовных сил. Вопрос состоял не

в том, существует ли Бог, а в том, является ли данный Бог величайшим из всех

богов или  единственным  Богом;  и какова  связь  между различными духовными

силами. Сегодня же идут публичные дебаты  не о надежности Бога, не о месте в

духовной  иерархии различных  духов и т.  п., а о том,  существует ли  Бог и

подобные духи или существовали ли они.

     Душевное здоровье сегодня, по-видимому, основывается главным образом на

способности  адаптироваться к  внешнему  миру -межличностному миру  и  сфере

человеческих коллективов.

     Так как внешний  мир человека почти  целиком  и  полностью отчужден  от

внутреннего,  любое  непосредственное личное  знание о внутреннем  мире  уже

рискованно.

     Но  поскольку общество, не зная об этом, жаждет внутреннего, требование

к людям вызвать его "безопасным" образом, таким  образом, который  не должен

восприниматься  серьезно   и  т.  д.,  ужасно   -как   в  равной  степени  и

противоположное.   Неудивительно,  что  перечень  художников,   скажем,   за

последние сто пятьдесят лет  потерпевших крушение на этих рифах, столь велик

-Гельдерлин, Джон Клер, Рембо, Ван Гог, Ницше, Антонен Арто...

     Выжившие  обладали   исключительными   качествами   -   способностью  к

скрытности,  лукавству,  хитрости,  то есть щепетильно  реалистичной оценкой

опасностей, которых они избежали,-опасностей не  только духовных областей, в

которых они побывали,  но и ненависти своих собратьев по отношению к любому,

кто оказался в такой переделке.

     Давайте вылечим их. Поэта, путающего реальную женщину со своей Музой  и

действующего соответственно... Юношу, отплывающего на яхте в поисках Бога...

     Внешнее, отлученное от  какого-либо  сияния  внутреннего,  находится во

мраке. Мы живем  в век тьмы. Состояние внешней тьмы есть состояние греха -то

есть отчуждения, или отстранения, от  внутреннего  света. Некоторые действия

ведут к еще  большему отстранению; определенные  другие помогают человеку не

уноситься так далеко. Первые прежде назывались грешными.

     Способов  потерять  собственный путь  -легион.  Безумие -определенно не

самый   недвусмысленный.    Контрбезумие   психиатрии   Крепелина    -точное

противопоставление  "официальному"  психозу. Буквально  и абсолютно серьезно

она безумна, если под безумием мы  понимаем любое радикальное отстранение от

всеобщности того, в чем суть. Вспомните объективное безумие Киркегора.

     Как мы переживаем мир, так мы и действуем. Мы ведем себя в свете нашего

взгляда на  то, что есть суть, а что  - не  суть. То есть каждая личность  -

более или менее наивный  онтолог. У каждой личности есть взгляды на  то, что

есть, а чего -нет.

     Мне кажется,  несомненно, что за  последнюю тысячу лет  в  переживаниях

человека  произошли глубокие перемены. Некоторым образом они более очевидны,

нежели перемены в моделях его поведения. Есть  все, чтобы  предполагать, что

человек переживал Бога. Вера никогда не являлась вопросом о том,  существует

ли Он, но  верованием в Присутствие,  которое переживалось, и было известно,

что оно  существует в качестве  самообосновывающей данности. Очень похоже на

то,  что  многие  люди  в наше  время  не  переживали  Присутствие  Бога или

Присутствие Его отсутствия, но лишь отсутствие Его Присутствия.

     Нам нужна история явлений, а не просто - больше явлений истории.

     Светский  психотерапевт  часто находится,  так сказать, в  роли слепца,

ведущего наполовину слепого.

     Источник сам по себе не иссяк, пламя все еще горит, река все еще течет,

ключ все еще бьет, свет не померк. Но между нами и Нечто -  покров более чем

в пятнадцать метров железобетона. Deus absconditus. Или скрылись мы.

     В  наше  время  все  направлено  на  категоризацию  и  сегрегацию  этой

реальности   от   объективных   фактов.   Это    подобно   бетонной   стене.

Интеллектуально,  эмоционально,  межличностно,  организационно,  интуитивно,

теоретически  мы  должны пробить  эту  твердую стену  -даже с риском  хаоса,

безумия и смерти. Нет никаких заверений, никаких гарантий.

     Многие люди подготовлены к вере в смысле научно недоказуемого верования

в непроверенную гипотезу.  У некоторых есть  достаточно  надежды,  чтобы  ее

проверить.  Многие люди  создают  в  воображении  то,  что  они  переживают.

Некоторые созданы  для того, чтобы верить согласно своему переживанию. Павел

из  Тарса был  схвачен за шиворот, брошен на  землю и ослеплен  на три  дня.

Такое непосредственное переживание самообосновывающе.

     Мы живем в светском  мире. Чтобы  приспособиться  к этому миру, ребенок

отрекается от своего восторга. ("L'enfant abdique son extase". Малларме.) Мы

ждем  веры,  потеряв  наше  переживание духа.  Но  такая  вера должна  стать

верованием в реальность, которая не очевидна. У Амоса есть  пророчество, что

время будет, когда на земле  наступит голод, "не голод хлеба, не жажда воды,

но  жажда  слышаний  слов  Господних".  Такое  время   сейчас   пришло.  Это

-настоящее.

     С отчужденной отправной  точки нашего псевдоздоровья все -  едино. Наше

здоровье не есть "истинное" здоровье. Их безумие не есть "истинное" безумие.

Безумие наших пациентов  - артефакт  распада, обрушенного на них нами и  ими

самими  на себя.  Не  нужно  предполагать,  что мы  уже  не встретим  больше

"истинного" безумия, как и то, что мы -поистине здоровы. Безумие, которое мы

встречаем у пациентов,- это грубая пародия, гротескная карикатура на то, чем

может стать,  естественное лечение той отстраненной целостности,  которую мы

называем  здоровьем.  Истинное  здоровье, так  или  иначе,  влечет за  собой

разложение нормального эго, которое ложное "я" полноправно приспосабливает к

нашей    отчужденной   социальной    реальности:    появление   "внутренних"

архетипических   посредников  божественной   силы,  а  через  эту  смерть  -

перерождение и окончательное установление нового вида функционирования  эго;

эго ныне - слуга божественного, а не его предатель.