I. ЛИЧНОСТИ И ПЕРЕЖИВАНИЕ - Расколотое Я - Р.Д.Лэнг

     ...что великие и  подлинные  амфибии,  по природе своей,  живут подобно

существам не только иных стихий, но и других, далеких миров.

     СЭР ТОМАС БРАУН. "Religio Medici:":-

     1. Переживание как свидетельство

     Даже факты становятся выдумкой  без  соответствующих  способов  видения

"фактов". Нам нужны не теории, а переживание,  которое есть источник теории.

Мы   не   удовлетворены   верой   в   смысле   иррационально  поддерживаемой

неправдоподобной гипотезы -нам требуется пережить "свидетельство".

     Мы можем  видеть поведение  других людей, но  не  их  переживание.  Это

заставляет некоторых людей утверждать, что психология не имеет ничего общего

с переживанием другой личности, а занимается лишь ее поведением.

     Поведение другой  личности -мое переживание. Мое поведение -переживание

другого. Задача социальной феноменологии - связать мое переживание поведения

другого  с переживанием другим  моего  поведения. Ее предмет  - связь  между

переживанием   и  переживанием,  ее  истинное  поле  деятельности  -взаимное

переживание.

     Я вижу вас, а вы видите меня. Я переживаю вас. а вы переживаете меня. Я

вижу ваше поведение. Вы видите мое поведение. Но я не вижу, никогда не видел

и никогда не увижу вашего переживания  меня. Точно так же, как вы не  можете

"видеть" моего  переживания  вас. Мое  переживание вас не находится "внутри"

меня.  Это  просто  вы,  какими  я  вас  переживаю.  И я  не  переживаю  вас

находящимися внутри меня. Сходным образом  я понимаю, что вы не  переживаете

меня находящимся внутри вас.

     "Мое    переживание   вас"    -    лишь   иная   форма   выражения    .

"вы-такой-каким-я-вас-переживаю",   а   "ваше    переживание   меня"   равно

"мне-такому-каким-вы-меня-переживаете". | Ваше переживание меня находится не

внутри вас, и мое переживание вас - не внутри меня, но ваше переживание меня

невидимо мне, а мое переживание вас невидимо вам.

     Я не могу  переживать ваше  переживание.  Вы не  можете переживать  мое

переживание.  Мы с вами - люди-невидимки. Все люди -невидимы друг для друга.

Переживание  обычно называют  Душой.  Переживание  как невидимость  человека

человеком в  то же самое  время свидетельствует больше,  чем  что-либо иное.

Свидетельствует   единственно   переживание.   Переживание  -   единственное

свидетельство.  Психология есть логос переживания.  Психология  -  структура

свидетельства, и, следовательно, психология -наука всех наук.

     Если  же, однако, переживание есть  свидетельство,  как  можно  изучать

переживание  другого?  Ведь  переживание  другого  для  меня   не  очевидно,

поскольку оно не является и никогда не сможет являться моим переживанием.

     Я не могу избежать попыток понять ваше  переживание, потому что, хотя я

и не  переживаю  ваше  переживание,  которое  мне невидимо  (и  не-осязаемо,

не-обоняемо, неслышимо), однако я переживаю вас в качестве переживающего.

     Я не переживаю ваше переживание. Но  я переживаю вас как переживающего.

Я  переживаю  самого себя  как  переживаемого вами. И  я переживаю  вас  как

переживающего самого себя как переживаемого мной. И так далее.

     '  Изучение переживания других основывается  на заключениях,  которые я

делаю - исходя из моего переживания вас, переживающего  меня,- о том, как вы

переживаете меня, переживающего вас, переживающего меня...

     Социальная  феноменология  -наука  о  моем  собственном  переживании  и

переживании других. Она  занимается  связью  между моим  переживанием вас  и

вашим переживанием меня. То есть взаимным переживанием. Она занимается вашим

поведением  и  моим  поведением,  какими  я  их переживаю, и  нашим  с  вами

поведением, каким вы его переживаете.

     Поскольку ваше и их переживание мне невидимо, как  и мое  -вам  и им, я

стараюсь  сделать очевидным  для  других, посредством  их переживания  моего

поведения,  то, что  я  заключаю  о  вашем  переживании,  посредством  моего

переживания вашего поведения.

     Именно здесь кроется основное затруднение социальной феноменологии.

     Естественные науки занимаются лишь переживанием  вещей наблюдателем,  а

не тем, как  вещи переживают нас. Нельзя говорить, что вещи не  реагируют на

нас и  друг на друга. Естественным  наукам ничего  не известно о связи между

поведением   и   переживанием.   Природа   подобной   связи  таинственна  -в

марселевском  смысле  слова.  Она,  так  сказать,  не  является  объективной

проблемой.  Для   ее  выражения  непригодна  традиционная   логика.   Нет  и

разработанной методики понимания ее природы. Но эта связь  есть связка нашей

науки-если  наука означает  форму  знания, соответствующую своему  предмету.

Связь между  переживанием и поведением  -камень, который отвергнут строители

на свой собственный риск. Без него все здание нашей теории и практики должно

рухнуть.

     Переживание невидимо другому. Но переживание - скорее не "субъективно",

а  "объективно", скорее  не "внутренне", а  "внешне",  скорее  не процесс, а

практика,   скорее   не  "вход",  а  "выход",  скорее   не   психическое,  а

соматическое,   скорее  не   какие-то   сомнительные  данные,  выуженные  из

интроспекции,   а  из  экстроспекпии.   Менее  всего  переживание   является

"внутрипсихическим   процессом".   Подобные   взаимоотношения,   объективные

отношения,  межличностные  отношения,  перенос, контрперенос  -поскольку  мы

должны жить среди людей -представляют  собой не  просто  взаимодействие двух

объектов  в  пространстве,  каждый  из  которых обладает  внутрипсихическими

процессами"

     Такое  различие  между  внешним и внутренним обычно относят  к различию

между поведением и переживанием;

     но  порой оно  относится к  некоему переживанию,  которое  должно  быть

"внутренним" в  противоположность другим, которые являются "внешними". Более

точно  это  различие между разными видами  переживания, а именно восприятием

(как внешним) в противоположность воображению  и т.  п. (как внутренним). Но

восприятие, воображение,  фантазии,  грезы,  сновидения, воспоминания  -лишь

разные модальности переживания, они не более "внутренние" или "внешние", чем

любые другие.

     Однако подобный способ рассуждений отражает раскол в нашем переживании.

По-видимому,  мы живем  в двух  мирах и большинству  людей  известен  только

"внешний".  Пока мы помним, что  "внутренний" мир -не какое-то  пространство

"внутри" тела или мозга, такой способ  рассуждений может служить нашей цели.

(Он вполне подходил Вильяму  Блейку.) Значит, "внутреннее" - это наше личное

средство  переживания   нашего   тела,   других   людей,   одушевленного   и

неодушевленного  мира:  воображение,  сновидения, фантазии  и все  остальное

вплоть до самых дальних границ переживания.

     Бертран Рассел как-то заметил, что звезды находятся в мозгу.

     Звезды, какими я их воспринимаю,  не в большей и не в меньшей степени у

меня в мозгу, чем звезды,  какими я их воображаю. Я не воображаю, что  они у

меня в голове, а тем более, что я вижу их у себя в голове.

     Связь  переживания  с  поведением  не  является  связью  внутреннего  с

внешним. Мое переживание не находится внутри  моей  головы. Мое  переживание

этой комнаты - вовне, в этой комнате.

     Сказать, что  мое переживание внутрипсихично,- значит предположить, что

есть  душа,  внутри  которой находится мое переживание.  Моя душа  есть  мое

переживание, мое переживание -моя душа.

     Раньше  многие  люди  верили,  что   звездами  движут  ангелы.  Сегодня

оказалось, что это  не так.  Вследствие такого и сходных откровений  сегодня

многие люди не верят в ангелов.

     Раньше  многие  люди  верили, что  "местонахождение"  души  расположено

где-то в мозгу. С  тех  пор, как мозг начали довольно-таки  часто вскрывать,

никто  еще не увидел "душу". Вследствие такого и сходных откровений  сегодня

многие люди не верят в душу.

     Кто  мог предполагать, что  ангелы движут звездами, или  быть настолько

суеверным,  чтобы  предположить, что,  поскольку  нельзя  увидеть  душу  под

микроскопом, она не существует?

     2. Межличностные переживание и поведение

     Наша  задача  -и  переживать,  и  постигать  конкретное,  так  сказать,

реальность во всей ее полноте и целостности.

     Но  сделать  это непосредственным образом  совершенно  невозможно.  При

переживании и постижении мы обладаем лишь частностями.

     Мы можем начать с понятия одной личности, со связей между двумя и более

личностями, с групп  или  с  общества в  целом;  или с материального мира  и

считать  индивидуумов  вторичными.  Мы  можем  вывести  детерминанты  нашего

индивидуального  и  социального  поведения из  внешних  необходимостей.  При

подобном  мировоззрении  мы  имеем   частные   взгляды  и  частные  понятия.

Теоретически же нужна спираль расширяющихся  и  сжимающихся систем,  которая

сделает нас способными двигаться Свободно и непрерывно от различных степеней

абстракции   к  большим  или  меньшим  степеням  конкретности.  Теория  есть

членораздельное видение  переживания.  Данная книга  начинается  и кончается

личностью.

     Могут ли человеческие существа  сегодня  быть личностями? Может ли быть

человек рядом с другим человеком своим  настоящим "я"? Прежде чем мы  сможем

задать оптимистический вопрос:  "Что  такое взаимодействие  личностей?" - мы

должны спросить:  возможны  ли личностные  взаимоотношения, или  возможны ли

личности  в настоящее  время? Нас интересуют  возможности  человека.  Данный

вопрос  можно задавать только  благодаря  многогранности этих  возможностей.

Возможна ли любовь? Возможна ли свобода?

     Неважно, являются или не  являются все человеческие существа личностями

(или ими  являются  только  некоторые),  я хочу  определить  личность  двумя

способами: с  точки зрения  переживания  -как  центр ориентации  объективной

Вселенной  -и с точки  зрения  поведения -как источник действий.  Личностное

переживание преобразует  данное  поле  в поле намерений  и  действий: только

через  действие может быть  преобразовано наше  переживание.  Есть искушение

рассматривать "личности" лишь как  отдельные объекты в пространстве, которые

можно изучать как  любые другие природные объекты. Но, как Киркегор заметил,

что сознание не  найдешь, разглядывая под микроскопом клетки головного мозга

или что-нибудь еще, так же  не найти и личности, изучая личности, словно они

лишь объекты.  Личность  -это  я или вы, он  или она:  то, посредством  чего

переживается объект.  Неужели  эти центры переживания или источники действия

живут  в  совершенно  несвязанных  мирах  собственного  производства? Каждый

должен  обратиться  здесь к своему собственному переживанию. Мое собственное

переживание  как центр переживания и  источник действий говорит мне, что это

не  так. Мое переживание и  мои  действия осуществляются  в  социальном поле

взаимных  влияний и  взаимодействий. Я переживаю  самого себя, опознаваемого

как  Рональда Лэнга  самим  собой  и другими, как  переживаемого  другими  и

находящегося  под воздействием  других,  которые относятся  к той  личности,

которую я называю "мной", как  к  "тебе" или к "нему", или группируют вместе

как "одного из нас", или "одного из них", или "одного из вас".

     Такая  черта личностных отношений  не проявляется  в связи с поведением

безличностных объектов. Многие социологи борются со своим смятением, отрицая

саму  ее  возможность.   Тем   не  менее  естественно-научный   мир  запутан

присутствием  определенных  опознаваемых сущностей,  четко  переопознаваемых

через  какое-то  время, чье поведение  есть либо  проявление, либо  сокрытие

мировоззрения, равного по онтологическому статусу мировоззрению ученого.

     Можно  наблюдать,  как  люди  спят,  едят,  ходят,  говорят  и  т.   д.

относительно  предсказуемыми   способами.   Мы   не  должны  удовлетворяться

наблюдениями только такого рода. Наблюдение поведения  должно быть расширено

за  счет  заключений,  относящихся  к переживанию. Лишь тогда, когда  мы это

сможем   сделать,    мы    в    самом    деле   сможем   построить   систему

поведения-переживания, являющуюся человеческой особью.

     Вполне  возможно   изучать  видимое,   слышимое,   обоняемое  излучение

человеческих тел, и  многие исследования человеческого  поведения проводятся

именно в  таком  ключе.  Можно свалить  в  кучу  большое  количество  единиц

поведения и рассматривать их как статистическое население, никоим образом не

отличимое от множественности, определяющей систему нечеловеческих  объектов.

Но это не  будет изучением личностей. В науке о личностях я приму в качестве

аксиом, что поведение есть функция переживания и что переживание и поведение

всегда связаны с кем-то или чем-то ильм, нежели "я".

     Когда рассматриваются отношения  двух (или  более) личностей, поведение

каждой из них по отношению к другой опосредовано переживанием каждой из них,

а  переживание  каждой  из  них опосредовано  их  поведением.  Нет  никакого

соприкосновения между поведением одной личности и поведением другой. Большую

часть человеческого поведения можно  рассматривать в  качестве односторонних

или двусторонних попыток устранить  переживание. Личность может относиться к

другой  личности  так,  как  если  бы  она  не была личностью,  и  она может

действовать  так,  как   если   бы  она  не  была  личностью.  Нет  никакого

соприкосновения между переживаниями одной личности и  переживаниями  другой.

Мое переживание всегда  опосредовано вашим поведением. Поведение, являющееся

прямым  следствием  столкновения,  как   в  случае  бильярдных   шаров,  или

переживание, непосредственно переданное переживанию, как в возможных случаях

сверхчувственного восприятия, не личностны.

     3. Нормальное отчуждение от переживания

     Значимость  Фрейда в наше время основана на  его прозрении, и  в 'очень

большой  степени  -  его  показе того, что рядовая личность -это высушенная,

сморщенная частичка того, чем может быть личность.

     Будучи взрослыми, мы забываем большую часть нашего  .детства -не только

его содержание, но и его вкус; будучи 'людьми, живущими в этом мире, мы едва

ли знаем о существовании внутреннего мира  - мы едва ли вспоминаем свои сны,

а когда это делаем, их почти не осмысливаем;

     что же касается наших тел, то мы сохраняем лишь определенное количество

ощущений  для  того,  чтобы  координировать  свои  движения и  удовлетворять

минимальным  требованиям  биосоциального  выживания - отмечать  усталость  и

сигналы тела  на  потребность в пище,  сексе, необходимых выделениях  и сне;

кроме  этого,  очень  мало  или  вообще ничего.  Наша  способность  мыслить,

исключая служение  тому, в чем  мы с опасностью для себя заблуждаемся,  есть

наше  своекорыстие,   а  при  приспособлении   к  здравому  смыслу  она   до

прискорбного  ограничена;  даже наши  способности  видеть, слышать, осязать,

обонять и  ощущать вкус настолько  скрыты саваном мистификации, что  жесткий

порядок  неузнавания  необходим  для  любого,  до  тех пор пока он не сможет

начать свежо переживать мир - с Невинностью, подлинностью и любовью.

     .  А  непосредственное  переживание  (в  противоположность вере  в  них

-демонов, духов. Властей, Сил, Господств, Серафимов и Херувимов, Света) даже

еще более удалено.  В то время как области переживания  становятся все более

отчужденными  от  нас, нам  нужна все большая и большая духовная  открытость

хотя бы для того, чтобы признать их существование.

     Многие из нас не знают или даже не верят, что  каждую ночь мы входим  в

такие области реальности, в которых забываем  нашу жизнь наяву точно так же,

как  забываем  свои  сны, пробуждаясь.  Не  все  психологи считают  фантазию

модальностью   переживания   [27]   и,   так   сказать,   контрапунктическим

переплетением различных видов  переживания. Многие,  кому известны фантазии,

считают,  что  фантазия  находится   за   той  границей,  которую  достигает

переживание  при  "нормальных"   обстоятельствах.  Дальше  расположены  лишь

"патологические" зоны галлюцинаций, фантасмагорических миражей и маний.

     Такое  положение  вещей показывает почти невероятное опустошение нашего

переживания. Тогда  начинается пустопорожняя  болтовня  о  зрелости,  любви,

радости и мире.

     Само по себе  это является следствием отхода  нашего переживания -того,

что от него осталось,-от нашего поведения.

     То,   что   мы  называем  "нормальным",  есть  производное  подавления,

вытеснения,   расщепления,   проекции,    интра-проекции   и   других   форм

разрушительного  воздействия на  переживание. Оно коренным образом отчуждено

от структуры бытия.

     Существуют   формы    отчуждения,    которые    относительно   инородны

статистически  "нормальным"   формам  отчуждения.  "Нормально"   отчужденная

личность  по  причине того,  что  она  действует  более  или  менее  как все

остальные,  считается   психически   здоровой.   Другие  формы   отчуждения,

выбивающиеся из господствующего состояния отчуждения, клеймятся "нормальным"

большинством как дурные или безумные.

     Состояние  отчуждения, сон, бессознательное состояние, нахождение  не в

своем уме -состояния нормального человека.

     Общество же высоко ценит своего нормального человека. Оно обучает детей

потере самих себя и превращению в нелепых, и таким образом нормальных людей.

     За  последние  пятьдесят  лет  нормальные  люди  убили,  вероятно,  сто

миллионов своих нормальных собратьев.

     Наше поведение есть функция нашего переживания.  Мы действуем  согласно

тому, как мы видим.

     Если наше переживание разрушено, наше поведение будет разрушительным.

     Если наше переживание разрушено, мы потеряли свои собственные "я".

     Насколько   человеческое  поведение,   будь  то   взаимодействие  между

личностями  или  группами,   постигаемо   с   точки   зрения   человеческого

переживания? Либо  наше  взаимное поведение  непостижимо,  в случае чего  мы

просто  являемся  пассивным  орудием  неких нечеловеческих  процессов,  цели

которых настолько же туманны,  насколько они в настоящее время неуправляемы;

либо  наше  собственное  поведение  по отношению друг  к другу есть  функция

нашего собственного  переживания и наших собственных  намерений, хотя мы  от

них  и   отчуждены.   В  последнем  случае  мы  должны  нести  окончательную

ответственность за то, что мы делаем из того, из чего мы сделаны.

     Мы не найдем  в  поведении ничего постижимого, если будем рассматривать

его как несущественную  фазу в  существенном нечеловеческом процессе.  У нас

имеются  исследования  людей  как  животных,  людей  как  машин,  людей  как

биохимических  комплексов, но  остаются огромные  трудности  при  достижении

человеческого понимания человека с человеческой точки зрения.

     Во все времена человек был подчинен - как он считал и переживал - силам

звезд, богов или силам, которые бушуют сейчас в  самом  обществе, являющемся

тем, чем являлись когда-то звезды, определяющие судьбу человека.

     Впрочем, людей всегда отягощало не только ощущение подчиненности судьбе

и  случаю, предопределенным внешним необходимостям  или  случайностям, но  и

ощущение,  что  их  собственные мысли  и  чувства, в их  наиболее личностных

проявлениях,   являются  итогом  и   результатом   процессов,  которым   они

подвергаются.

     Человек может  отчуждаться от самого  себя, мистифицируя себя и других.

Он также может обкрадываться другими.

     Если  мы лишены  переживания, мы лишены  своих поступков;  а  если наши

поступки, так сказать, взяты у  нас из рук,  как игрушки из  рук ребенка, мы

лишаемся нашей  человеческой природы.  Нас  нельзя  обманывать.  Люди  могут

разрушить  и  разрушают  человеческую  природу  других   людей,  и  условием

возможности  этого является то, что все мы  взаимно зависимы. Мы не являемся

самодостаточными монадами, никоим образом  не воздействующими друг на друга,

разве что друг в друге  отражаясь.  Мы влияем  на других людей и меняемся -к

худшему или  к лучшему -  под  их влиянием. Каждый из нас  есть  другой  для

других.

     Совершенно  определенно,  что,  если  мы  не  сможем  упорядочить  наше

поведение более удовлетворительным  образом,  нежели  в  настоящее время, мы

истребим  сами себя. Но как мы  переживаем мир,  так мы и  действуем, и этот

закон  сохраняет  силу  даже  тогда,  когда действие  скорее  скрывает,  чем

раскрывает наше переживание.

     Мы  даже не можем мыслить соответствующим образом о поведении,  которое

находится на грани уничтожения. Но  то, что  мы мыслим, меньше того,  что мы

знаем; то, что мы знаем,  меньше  того,  что мы  любим;  то,  что мы  любим,

намного меньше того, что есть. И именно  в  такой степени мы  намного меньше

того, чем мы являемся.

     Однако, если  нет ничего иного, каждый раз,  когда рождается  еще  один

ребенок, возникает возможность отсрочки. Каждый  ребенок  -это новое  бытие,

потенциальный  пророк, новый духовный вождь, новая искра света, низвергнутая

во внешний мрак. Кто мы такие, чтобы решать, что все безнадежно?

     4. Фантазия как вид переживания

     "Поверхностное"   переживание   себя   и  другого   исходит   из  менее

дифференцированной матрицы переживания.  Онтогенетически самые ранние  схемы

переживания недолговечны и давно преодолены; но никогда -до конца. В большей

или меньшей степени первые способы,  которыми  осмысливается мир, продолжают

подпирать все наши последующие переживания и действия. Нашим первым способом

переживания  мира  в   основном  является  то,  что  психоаналитики  назвали

фантазией. Эта модальность обладает своей собственной обоснованностью, своей

собственной   рациональностью.  Детская   фантазия  может   стать  анклавом,

отделившимся неразвитым  "бессознательным",  но ей нужно быть  чем-то  иным.

Этот случай - еще одна форма отчуждения. фантазия в таком виде, в каком  она

встречается сегодня  у  многих людей,-это отщепление от  того,  что личность

считает своим зрелым, здоровым, рациональным, взрослым  переживанием.  Тогда

мы не рассматриваем фантазию в ее подлинной  функции, а переживаем ее просто

как навязчивую, назойливую помеху, оставшуюся от детства.

     Большую часть нашей  социальной  жизни мы  в основном  замалчиваем этот

подспудный уровень фантазии в наших взаимоотношениях.

     Фантазия  -особый  способ  отношения  к  миру.  Это  часть  -  и  порой

существенная  часть  -  значения  или  смысла,  имплицитного действию.  Если

рассматривать ее в качестве взаимоотношения, мы можем быть от нее отделены;

     если в качестве значения, мы не можем  ее  ухватить;  если  в  качестве

переживания, она  может различными путями ускользнуть от нашего внимания. То

есть  можно говорить  о том, что  фантазия является "бессознательной",  если

дать этому основному утверждению дополнительные пояснения.

     Однако,  хотя фантазия  может быть бессознательной  - то  есть хотя  мы

можем не знать об этом виде переживания или отказываться допустить, что наше

поведение  предполагает  отношения переживаний  или  переживание  отношений,

придающих ему  значение,  часто  очевидное  для  других,  если  не для самих

себя,-фантазии  не нужно быть  вот так отщепленной  от нас,  будь то с точки

зрения ее содержания или модальности.

     Короче, фантазия в том смысле, в каком я употребляю этот термин, всегда

находится  в переживании и  всегда значима; и, если  личность не отделена от

нее, относительно обоснована.

     Разговаривают,  сидя  в  креслах,  два  человека.  Один  (Петр)  что-то

доказывает другому (Павлу). Он объясняет Павлу свою точку зрения  различными

способами в течение некоторого времени, но Павел не понимает.

     Давайте  вообразим,  что  происходит  в смысле  того,  что  я  называют

фантазией.  Петр  пытается  достучаться до  Павла.  Он чувствует, что  Павел

излишне закрыт для него.

     Для  Петра  становится  все  более  важным ослабить  его сопротивление,

прорваться к Павлу. Но Павел кажется твердым, непроницаемым и холодным. Петр

чувствует,  что  стучится  головой  о  кирпичную стену.  Он  чувствует  себя

уставшим,  потерявшим  всякую  надежду,  все  более  опустошаемым  по   мере

осознания своего провала. В конце концов он сдается.

     Павел же, с другой стороны, чувствует, что  Петр давит чересчур сильно.

Он чувствует, что  должен отбить его нападение. Он не понимает,  что говорит

Петр, но чувствует, что должен защищаться.

     Отделение  каждого  от его  фантазии,  а фантазии -от  другого означает

недостаток  взаимоотношения  каждого  с самим собой и  каждого с  другим. "В

фантазии" они  оба  связаны  друг  с  другом  более или  менее,  чем  каждый

притворяется себе и другому.

     Здесь  две  дополняющие  друг  друга  фантазии  противоречат  спокойной

манере,  в  которой  разговаривают  два человека,  удобно  расположившись  в

креслах.

     Ошибочно   рассматривать   приведенное    выше   описание   как   чисто

метафорическое.

     5. Отрицание переживания

     По-видимому,  ничто, кроме другой личности, так действенно не  оживляет

для человека мир - взглядом,  жестом, замечанием,- что устраняет реальность,

в которой он пребывал.

     ЭРВИНГ   ГОФФМАН.   "Встречи:    два    исследования   по    психологии

взаимодействия"

     Физическое   окружение    беспрестанно   предлагает   нам   возможности

переживания или лишает их. Фундаментальное значение для человека архитектуры

проистекает  именно отсюда. Слава Афин, столь  ярко утвержденная Периклом, и

ужас  многих  черт   современных  мегаполисов  состоят  в  том,  что  первые

расширили, а вторые сузили человеческое

     сознание.

     Здесь, однако, я сосредоточусь на том, что мы делаем самим  себе и друг

для друга.

     Давайте  возьмем простейшую межличностную  схему.  Рассмотрим отношения

Джека  и  Джил.  Поведение  Джека  по отношению  к  Джил  переживается  Джил

определенным образом. То, как она переживает его, значительно влияет на  то,

как она ведет себя по отношению к нему. То,  как она ведет себя по отношению

к  нему,  влияет  на  то,  как  он  переживает  ее.  А  его  переживание  ее

складывается  с его  образом поведения по  отношению  к ней, который, в свою

очередь... и т. д.

     Каждая  личность может принять два, отличающихся в  своей основе образа

действия  в этой межличностной системе. Каждый  может  действовать на основе

своего  собственного  переживания  или   под  влиянием  переживания   другой

личности, и не существует никакого иного  образа личностного действия внутри

этой  системы. Пока мы рассматриваем личностное воздействие  "я" на "я"  или

"я" на другого,  единственным  образом, которым можно действовать,  является

действие на основе либо собственного переживания, либо переживания другого.

     Личностное  действие  может  либо  раскрыть   возможности  обогащенного

переживания, либо скрыть эти  возможности. Личностное действие является либо

в   основном  усиливающим,   утверждающим,  ускоряющим,   поддерживающим   и

расширяющим, либо  ослабляющим,  низвергающим,  замедляющим,  подрывающим  и

суживающим. Оно может быть созидающим и разрушающим.

     В  мире,  где  нормальным  условием является  отчуждение, большая часть

личностных  действий  должна  быть  разрушающей -на основе как  собственного

переживания,  так  и переживания другого. Я покажу здесь несколько  способов

того, как это происходит. Я  оставлю читателю рассмотреть с точки зрения его

опыта, насколько распространены подобные действия.

     Под  заголовком  "механизмы  защиты"  психоанализ  описывает  множество

способов,  при которых личность  становится отчужденной  от  самой себя. Эти

механизмы часто  описываются  с точки  зрения  психоанализа как сами по себе

"бессознательные", то есть личности, по-видимому, неизвестно, что она делает

с  собой. Даже когда у  личности  наблюдается достаточная  проницательность,

чтобы   увидеть,  что  происходит,  к  примеру,  "расщепление",  она  обычно

переживает  это  как  действительно  механизм,  так  сказать,  безличностный

процесс,  который  она может наблюдать,  но  не может  ни контролировать, ни

остановить.

     Таким  образом,  есть  некоторая  феноменологическая  обоснованность  в

обозначении подобных "защит" термином "механизм". Но мы должны пойти дальше.

Они  имеют  такой  механический  характер,  потому  что  личность,  как  она

переживает самое себя, отделена от них. Ей и другим кажется, что она  от них

страдает. Они кажутся процессами, воздействующими на нее, и в таком виде она

переживает себя в качестве пациента с какой-то психопатологией.

     Но так обстоит дело лишь  с точки  зрения ее собственного  отчужденного

переживания.  Когда же  она  становится неотчужденной, она в первую  очередь

узнает о них, если она этого уже не сделала, а  во-вторых, что  более важно,

делает шаг к постепенному осознанию того, что она делает или делала это себе

самой.

     В  конечном  итоге можно  обрести  ушедшую из-под  ног почву.  Подобные

защитные механизмы суть действия, предпринимаемые личностью на основе своего

собственного  переживания.  В  результате всего этого  она отделила  себя от

своего собственного  действия. Окончательный продукт такого двойного насилия

-личность, которая  переживает себя  скорее не  как полную личность, но  как

часть  личности, подверженную  вторжению  разрушительных психопатологических

"механизмов", перед лицом которых она -относительно беспомощная жертва.

     Такие "защиты" это  воздействие на себя самого.  Но  "защиты" не только

внутриличностны, они и межличностны. Я воздействую не только на самого себя,

я  воздействую  и  на  вас. И вы  воздействуете не только на самих себя,  вы

воздействуете и на меня. В любом случае - на переживание.

     Если Джек  преуспевает  в забвении чего-то,  то  нет проку от того, что

Джил продолжает напоминать  ему  об этом.  Он  должен принудить ее не делать

этого. Самый безопасный способ - не просто заставить ее  об этом молчать, но

принудить ее так же это забыть.

     Джек может  воздействовать  на  Джил  различными  способами.  Он  может

заставить  ее чувствовать себя виновной в постоянном "возвращении к  этому".

Он  может свести на нет  ее  переживание. Это  может быть  сделано более или

менее   полностью.  Он   может   показать,   что  это  просто   неважно  или

незначительно, в то время как для нее  это важно и значительно.  Идя дальше,

он может  сменить модальность ее переживания с воспоминания на  воображение:

"Это все твое воображение".  Более  того, он может свести на нет содержание:

"Этого никогда  не было". В конце концов, он может свести  на нет  не только

значение, модальность  и содержание, но и  саму ее  способность . помнить  и

заставить ее чувствовать себя виноватой в том, что она это делает.

     Подобное далеко не необычно. Люди проделывают  друг с другом такие вещи

все  время.  Однако для  того  чтобы  такое межличностное  сведение  на  нет

работало,  полезно  покрыть  его  толстым слоем мистификации [30]. Например,

путем отрицания того, что делается именно это, а затем сведения на нет любой

мысли, что  это  делалось, заявлениями  вроде  подобных: "Как ты могла такое

подумать?" или "У тебя, наверно, паранойя" и т. д.

     6. Переживание отрицания

     Существует   множество   разновидностей  переживания   недостатка   или

отсутствия  и  множество  тонких  различий  между переживанием  отрицания  и

отрицанием переживания.

     Любое переживание  как  активно, так  и  пассивно- единство  данного  и

истолкованного.  И  построение,  помещаемое  на  то,  что  дано, может  быть

положительным и  отрицательным: это то, что человек хочет, или  чего боится,

или готовится принять, или не принять. Элемент отрицания

     присутствует   в  любом   взаимоотношении   и   в   любом   переживании

взаимоотношения. Разница между  отсутствием  взаимоотношений  и переживанием

каждого  взаимоотношения  как отсугствия -это различие  между одиночеством и

постоянной  уединенностью,  между временной надеждой  или  безнадежностью  и

нескончаемым  отчаянием. Роль,  которую,  но  своим  ощущениям,  я  играю  в

создании  такого  положения вещей, определяет то, что, по моим  ощущениям, я

могу или должен сделать в отношении этого.

     Первым  намеком на небытие,  возможно, была грудь или мать  в  качестве

отсутствующих.  Кажется,  это было предположение Фрейда. Уинникотт  пишет  о

"дыре",  сотворении  ничто  посредством  поглощения  груди.   Бион   относит

происхождение  мышления  к  переживанию   не-груди.  По  выражению   Сартра,

человеческое существо не  создает бытие,  но скорее  вводит небытие в мир, в

исходную полноту бытия.

     Ничто, как  переживание,  возникает как отсутствие кого-то или чего-то.

Нет друзей,  нет взаимоотношений, нет радости, нет смысла в жизни, нет идей,

нет счастья, нет денег.  Применительно к частям тела -нет груди, нет пениса,

нет  ни здоровых, ни  больных внутренностей -  пустота. Перечень  в принципе

бесконечен. Возьмите что угодно и вообразите отсутствие этого.

     Бытие и небытие -  центральная тема любой философии и на Востоке, и  на

Западе. Такие выражение -не безвредные и невинные словесные украшения, разве

что в профессиональном философствовании декаданса.

     Мы боимся достичь бездонной и безграничной беспочвенности всего сущего.

     "Бояться нечего". Высшее успокоение и высший ужас.

     Мы переживаем  объекты  нашего  переживания  как  находящиеся  там,  во

внешнем мире. Источник нашего переживания, видимо, находится вне нас  самих.

При творческом переживании мы переживаем источник сотворенных образов, форм,

звуков находящимся  внугри нас, но по-прежнему  за  нашими пределами.  Цвета

исходят из  источника до-света,  самого  по себе не зажженного,  звуки -  из

тишины, образы - из бесформенного. Такой дообразный до-свет,  такой до-звук,

такая до-форма есть ничто, но, однако, это источник всего сотворенного.

     Мы отделены друг от друга и связаны друг с  другом  физически. Личности

как воплощенные бытия связаны  друг с другом посредством пространства. И  мы

отделены   и   соединены  нашими  точками  зрения,  образованием,   прошлым,

организациями,  группами,  членством,  идеологиями, социально-экономическими

интересами класса, темпераментами. Эти социальные "вещи",  объединяющие нас,

являются в то же  время . в е щ  а м и,  множеством социальных вымыслов, что

встают между нами.  А  если бы  мы  смогли отбросить все эти необходимости и

случайности  и  открыть  друг другу  свое обнаженное  присутствие?  Если  вы

выкинете все -  любые одеяния, маски,  костыли,  грим, а  также общественные

проекты, игры, дающие нам повод нарядить их в маскарадные костюмы собраний и

заседаний,- если  бы  мы  смогли  встретиться,  если бы  был  такой  случай,

счастливое совпадение человеческих существ, что бы нас сейчас разделяло?

     Двое людей,  между которыми и в начале и в конце ничего нет. Между нами

ничто.  Ничто. То, что в  действительности  "между", нельзя назвать ни одной

вещью, находящейся между. Между -это само ничто.

     Если  я  рисую что-то на  листе бумага,  то  вот  действие,  которое  я

предпринимаю  на основе  своего  переживания  своего  положения. Что  я  сам

переживаю  в качестве  действия  и  какое  у меня  намерение? Пытаюсь  ли  я

передать  кому-то  нечто  (сообщение)?  Перестраиваю  ли  я  части  какой-то

внутренней головоломки (намерение)? Пытаюсь  ли  я  раскрыть свойства  этого

вновь появляющегося  гештальта  (открытие)?  Удивлен  ли  я, что  появляется

нечто, чего раньше не существовало? Что эти строки не  существовали на  этой

странице до того, как я их написал? Здесь мы подходим к переживанию творения

и ничто.

     То,  что  мы  называем  стихом,  составлено  из  сообщения,  намерения,

оплодотворения,  открытия, производства  и сотворения. В  борьбе намерений и

побуждений  произошло чудо. Под солнцем есть  нечто новое: бытие возникло из

небытия, из камня забил ключ.

     Без чуда ничего не происходит.  Машины уже стали общаться друг с другом

успешнее,  чем человек с человеком. Ситуация -иронична. Все  больше и больше

интереса к сообщению, все меньше и меньше интереса сообщить.

     Мы  не  так  уж  заняты  переживаниями  "заполнения  пробелов" в теории

познания,  заполнения дыры,  занятия  пустого  пространства.  Вопрос  не  во

вставлении  чего-то в  нечто иное,  но в  сотворении  чего-то из ничего.  Ex

nihilo. То  ничто,  из которого возникает творение, в  чистом виде не пустое

пространство и не пустой промежуток времени.

     В   вопросе   небытия  мы  находимся  на  внешних  границах  того,  что

установлено  языком, но мы  можем  показать  языком,  почему язык  не  может

сказать того, чего он не может сказать. Я не могу сказать того, что не может

быть сказано,  но звуки могут  заставить нас слушать тишину.  В рамках языка

возможно показать,  когда должно начаться многоточие... Но, используя слово,

букву, звук, ОМ, нельзя сложить звук с беззвучностью, имя с неименуемым.

     Тишину до-сотворения,  выраженную в  языке и  посредством языка, нельзя

выразить языком. Но  язык можно использовать для того, чтобы описать то, что

он  не  может  сказать,-пробелами,  пустотами  и  описками,  решеткой  слов,

синтаксиса,  звучания  и  значения.  Модуляции  высоты  и  громкости   точно

изображают форму, не заполняя пространства между строк. Но  грубая ошибка  -

принимать строки за модель или модель за то, что она моделирует.

     Наиболее   основополагающе   человек   не   вовлечен   ни  в   открытие

существующего, ни в  сообщение, ни  в намерение.  Он делает  бытие способным

возникнуть из небытия.

     Переживание  бытия  действительного  посредника  непрерывного  процесса

творения  проводит мимо  любого подавления, или гонения, или суетной  славы,

даже мимо беспорядка и  пустоты, и вводит  в  само  чудо  того  непрерывного

полета  небытия  в  бытие.  Оно  может  стать  возможностью   того  великого

освобождения,  когда  осуществляется  переход   бытия,  боящегося  ничто,  к

осознанию того,  что нечего бояться. Тем не менее очень легко сбиться с пути

на любой стадии.

     Здесь  может ждать огромная  радость, но также легко  быть искалеченным

этим процессом или  слиться с ним. Он будет  требовать  акта  воображения от

тех,  кто  не знает из своего собственного опыта,  что за ад эта пограничная

полоса между бытием и небытием. Но воображение для этого и существует.

     Положение,  или  позиция,  человека  по отношению  к  этому  акту,  или

процессу,  может  стать  решающим  с  точки  зрения  безумия  или  душевного

здоровья.

     Есть люди, которые чувствуют, что  призваны даже самих себя производить

из  ничто,  поскольку  подспудное  чувство в них говорит,  что  они  не были

сотворены должным образом или были сотворены только для разрушения.

     Если нет ни смысла, ни ценностей, ни источника поддержки или помощи, то

человек как творец должен изобретать, призывать смыслы и ценности, поддержку

и помощь из ничто. Он -волшебник.

     Человек в  самом  деле  может создать  нечто  новое  -  стих,  картину,

скульптуру,  систему  идей,  размышлять  о  том,  о  чем  никто  никогда  не

размышлял,  видеть  так,  как  никто  никогда  не  видел.  Небольшая  выгода

заключается в  том, что  он,  вероятно,  происходит  из своего  собственного

творчества.  Фантазия  не  видоизменена  подобным  "действием",  даже  самая

возвышенная.  Судьба,  ожидающая творца  после того,  как его  не  замечают,

замалчивают, презирают, состоит в том, чтобы -к счастью или  к несчастью,  в

зависимости от точки зрения,- быть открытым чем-то нетворческим.

     Бывают  неожиданные,  даже  необъяснимые  самоубийства, которые  должны

пониматься  как  рассвет  надежды,  столь  ужасный  и  мучительный,  что  он

невыносим.

     При нашем "нормальном" отчуждении от бытия личность, обладающая опасным

знанием   о  небытии  того,  что  мы  принимаем  за   бытие  (псевдожелания,

псевдоценности,  псевдодействительность эндемических заблуждений о  том, что

принимается за  жизнь,  смерть и  т.  п.), в современную эпоху  являет  миру

творческие акты, которые мы презираем и страстно желаем.

     Слова в  стихе, звуки в движении, ритм  в пространстве пытаются  увести

обратно в  личностное  пространство и время  личностное значение из звуков и

форм обезличенного, обесчеловеченного мира. Они являются плацдармом на чужой

территории.  Они  представляют  собой  мятеж.  Их  источник  -  Безмолвие  в

сердцевине  каждого из  нас.  Когда бы и где бы во внешнем мире ни появлялся

подобный  вихрь оформленного  звука и  пространства, сила, что  содержится в

нем,  порождает новые силовые линии, чье воздействие ощущается на протяжении

веков.

     Творческое дыхание  "исходит из области человека,  в которую человек не

может спуститься,  даже если б  его  вел  Вергилий, ибо Вергилий  туда бы не

пошел" (из "Дневников Жана Кокто").

     Эта  область,  область  ничто,  область  безмолвия безмолвии  - и  есть

источник. Мы забываем, что все мы все время находимся там.

     Деятельность должна  пониматься с точки зрения переживания, из которого

она возникает. Эти узоры, что таинственным  образом воплощают математические

истины, увиденные лишь немногими,- столь прекрасные, столь изящные,-неважно,

что они суть бултыхания и трепыхания тонущего человека.

     Мы существуем здесь вне всяких вопросов, за  исключением вопросов бытия

и небытия, перевоплощения, рождения, жизни и смерти.

     Творение  ex  nihilo было объявлено невозможным  даже  для  Бога. Но мы

занимаемся чудесами. Нам нужно услышать музыку гитар Брака (Лорка).

     С  точки  зрения  человека,  отчужденного  от  своего  истока, творение

исходит из отчаяния  и  кончается провалом. Но такой человек не прошел  весь

путь  до конца  времени,  до конца пространства, до  конца тьмы и  до  конца

света. Он не знает, что там, где все кончается, все и начинается.