Глава 11. Клеточный мост - Сборник - Сатпрем

     ВО время работы этой безостановочной Машины - ибо кто же может

перестать дышать, даже если это причиняет боль! - вряд ли остается

какое-либо "сознание", кроме сознания тела, или, другими словами,

сознания "рабочего", который день за днем трудится в этой

упорствующей телесной магме и довольно безнадежно пытается найти то

"положение" или движение, которое причиняло бы меньшую боль и

обеспечивало бы лучший проход той настоятельной и беспристрастной

Молнии. Другое сознание рабочего, ментальное или витальное, прекрасные

грезы и идеи, отлетели прочь, чтобы дать дорогу тому единственному

полю боя. Вы стали почти ничем и некоторой идиотской вещью. Все же в

этой магме встречаются два повторяющихся и почти естественных явления

сознания, также и неожиданных, потому что это сознание выходит прямо

"из шкуры", если можно так выразиться.

     Поначалу я не переставал удивляться и задавать вопрос - почему?

С того времени, как упали первые "капли" Нектара, и я начал все

глубже и глубже погружаться в эту телесную шахту под давлением Огня

свыше, я не прекращал видеть "умерших" людей! Моя старая голова была,

увы, "твердолоба" и "мертво закреплена", так что я не был посвящен в

знание потустороннего мира. Тем не менее, теперь я начал видеть весь

образ действий умерших людей, причем тех людей, которыми я как-то

особенно или вообще не интересовался, и они приходили ко мне и

рассказывали или показывали свои истории (как всегда, несчастливые) и

иногда сообщали кое-что неожиданное. В череде всех этих печальных

незначительностей я вспоминаю, например, моего дядю, законченного и

даже махрового материалиста и картезианца, который не верил ни во что,

кроме благой и богатой жизни. Когда я увидел его, то выразил ему свою

признательность, потому что именно он продарил мне первую лодку; он

ответил: "О, жизнь - это столь незначительная вещь". Я был нисколько

не удивлен. Увиденная с другой стороны, вся жизнь предстала пред ним в

совершенно другом свете: как маленькая картинка на фоне большой

панорамы. Но, черт возьми, почему я должен был смотреть на всех этих

умерших людей, и глазами моего тела, поскольку в тот момент это был

единственный вид сознания, находившийся за работой? Я не был никаким

"ясновидящим", никаким медиумом: я был моряком, вглядывающимся в цвет

моря, когда оно начинало штормить, и небо наливалось свинцовыми

тучами, гонимыми на юг, и мой кораблик начинал трещать на ветру. Это

"явление" стало повторяться так часто, что если я видел кого-то во

сне, то почти серьезно склонен был считать: "Должно быть, он умер". И

я искренне удивлялся и все больше задавался вопросом, почему на земле

я не вижу живущих (кроме тех случаев, когда нужно было что-то сделать

- всегда это было действие и всегда был рабочий, пытающийся привести

в порядок вещи и прояснить "ситуацию"), и помимо прочего, почему я не

видел тех, кого любил - мою мать, например, которую я очень любил.

Она думала обо мне, а я о ней, но я никогда не видел ее. Почему? Я

даже сказал себе: "Я увижу ее, когда она уйдет в мир иной" - чему

суждено было случиться. Но почему так происходит, что препятствует

встрече, за исключением внешней встрече или встрече по переписке?

Тогда я начал размышлять. "Должно существовать нечто в ее

материальной субстанции, что толще или "больше скрывает" в ней, и

"менее непрозрачно во мне".

     Затем произошла еще одна встреча по ту сторону могил - и на

нашей стороне, все одновременно - которая еще более заострила этот

вопрос. Это была встреча с одним морским врачом, очень дорогим мне,

живущим поныне другом: я не видел его, не видел даже его лица, но у

нас был очень длинный разговор, который, однако, не оставил во мне

никаких воспоминаний; и я видел какую-то женщину, незнакомую мне,

которая "жила этажом выше" этого моряка. Я видел ее очень отчетливо,

и потому могу описать ее лицо: острое, ясное, полное сознания. Когда

видение ушло, я очень долго изумлялся, кем же могла быть эта женщина,

"живущая этажом выше". Тогда я вдруг вспомнил, что мой друг потерял

свою мать два года назад - это была она! Его мать, которую я вообще

не знал.

     Я не видел моего друга, но совершенно отчетливо видел умершую

женщину.

     Это наводило на некоторые размышления.

     То, что мы продолжаем жить после смерти, это совершенно очевидно,

во всяком случае, для меня, и мы знали это со времен ... даже до

Древнего Египта. Это не новый феномен. Новый феномен (новый для меня),

начавший вырисовываться в моей неопределенной географии, заключался

для меня в том, что э т о сознание материального тела, наиболее

подверженное разрушению, наиболее смертное, то, которое мы оставляем в

ящике с нашими костями, - это единственное сознание, которое видит,

которое имеет доступ на ту сторону могил ... Другие сознания -

ментальное, витальное или высшее - уходят, продолжают жить, не сказав

ни слова, но это совершенно банальное сознание рабочего, имеющего дело

с материей, эти бренные клетки, осознающие, главным образом, боль, все

это разрушение, и уносящие с собой некоторые воспоминания о своих

печалях - все же  и м е н н о   э т о  стоит одной ногой по эту, а другой

- по ту сторону могил. Что это означает? Как если бы э т о был мост.

Как если бы, можно даже сказать, э т и   к л е т к и   могли дышать

воздухом с обеих сторон, и делать это совершенно естественно,

поскольку нет ничего более естественного, чем тело. И, более того, это

бедное клеточное сознание, простое и непосредственное, о котором так

плохо заботятся, почти всегда покрытое нашими рациональностями, нашим

ментальным гамом, нашим эмоциональным туманом, нашими социальными или

медицинскими или прочими императивами и догматическим багажом уловок

нашей науки, это телесное сознание, погребенное под спудом всего того,

что говорит о "правильном способе жизни", есть  т о   с а м о е

с о з н а н и е, которое не только видит или прикасается к другой

стороне смерти, но видит "мертвых" более живыми и непосредственно

более доступными, чем живущих!

     Странно, однако.

     Но таковы факты.

     Тогда не будет ничего удивительного в том, что именно тело хранит

настоящий секрет - именно эти первые клетки или тот микроорганизм,

насчитывающий несколько миллиардов лет, хранит то, что мы тщетно ищем

со всеми нашими научными или интеллектуальными выдумками, именно этот

первый спазм "жизни", заключенный в пузырь, знает или рас-познает

свой Нектар, свой "воздух" за пределами могил, свою ЖИЗНЬ, более

полную, чем все наши жизни, свое дыхание, более мощное, чем все наши

кислороды - и, наконец, з н а е т  не только выход из этой могилы, но

и способ дать войти сюда другому воздуху, что повергнет наши стены.

     Новая Жизнь.

     Новая Земля.

     Новая Эволюция - Эволюция II.

     Клеточный мост старых видов, который позволил бы перестроить свой

мир и свое тело, как это было сделано на заре веков, но без того,

чтобы умирать снова и снова в том или ином слепом каркасе, а для того,

чтобы найти свой могущественный Секрет в широком рассвете и вызволить

из вечности свой Нектар.

     Ну и какая же сторона мертва?

О, Огонь, когда же ты

зажжешь для нас

свое грядущее

всевышнее пламя

и расширишь наше существо

Риг Веда, II.1.12