XVI. ТЕЛО ПОВСЮДУ! - Сборник - Сатпрем

     Теперь лес становится очень плотным, и я должен признать, что чувс-

твую себя немного потерянным. В течение одиннадцати лет я был свидетелем

тысяч переживаний; я путешествовал в завтра с Матерью, но как можно опи-

сать целый мир,  как может человек, внезапно очутившийся на планете Long

Island,  описать остальной мир?  Все ново,  от А до Я.  Так что?...  Где

"правильное" переживание, то переживание, которое значимо? Есть Бостон и

Гон-Конг, затем Аляска и... Я оказывался в большой комнате Матери навер-

ху,  с огромными окнами, открывавшимися на большое огненное дерево и ко-

косовые пальмы,  и небо повсюду. Крошечный силуэт, белый и один-одинеше-

нек в ее кресле.  Гирлянды жасмина обвивали спинку кресла; на полу лежал

большой желто-золотой шерстяной ковер, по нему ходишь, как по мху. И за-

тем те спокойные руки, почти холодные, те глаза, которые уносили вас ку-

да-то, куда угодно, в Истинное, где вы наконец-то могли дышать. Чувство-

валось так,  как если бы вы клали там свою голову и никогда уже не выхо-

дили из той сокровенной необъятности, сладкой и ясной, такой мягкой, где

вы погружались глубоко,  как если бы в любовь собственного  сердца,  лю-

бовь,  о которой вы в себе и не догадывались, как если бы вы открывали в

себе другое существо,  как если бы долго жили в некой карикатуре  самого

себя,  и затем,  внезапно,  все здесь,  все изменилось, вы сбросили свое

бремя и всплывали в собственном золотом веке. Вы терялись во взгляде Ма-

тери, уходили в необъятную и сладкую Страну, навсегда известную и желан-

ную, в которой можно было бы остаться навсегда.

     "Теперь давайте  приступим к работе."...  Мы здесь для того,  чтобы

работать, чтобы то перешло на эту сторону.  Тогда все будет полным и за-

конченным, каждая  секунда будет наполнена всем золотым веком и всей не-

объятностью. Это все больше и больше просачивалось в Мать, как если бы с

марта она изменила судьбу. Прежде вы всегда ощущали некую сгущенную Мощь

возле нее,  вы были схвачены неким лучом; теперь... было нечто иное. Да,

возможно, как  если бы этот луч был теперь повсюду:  вы были не схвачены

Матерью, а тонули в ней.  Как со Шри Ауробиндо. И все же это было мощно,

чрезвычайно мощно,  но мощно так, как если бы это приходило одновременно

со всех сторон,  без какого-либо центра: некая ванна, точно так. И гран-

диозная ванна,  которая уносилась в бесконечность.  И очень мягкая. Спо-

койная, как и ее руки.

Великий ритм

     Ее "болезнь" оставила свой отпечаток, она выглядела столь хрупкой и

столь необычно спокойной, что это поражало: ничто не шевелилось в ее те-

ле, она казалась прозрачной,  вещи проходили через нее,  как если бы они

уносились, чтобы отразиться... кто знает, где, возможно, они уносились в

бесконечность или в никуда,  поглощенные внутри той белоснежной недвижи-

мости. И у нее была та маленькая озорная улыбка,  как если бы она только

что сыграла  добрую шутку над каждым.  Она спокойно повествовала о своих

последних путешествиях,  той универсальной пульсации (и это сразу же мне

напомнило "супраментальное  нисхождение"  1956  года,  когда была "некая

пульсация в клетках"):  Они были как волны -- большие волны, заканчиваю-

щиеся во вспышках.  И всякий раз каждая из этих волн была одним размахом

вселенной. Это была Любовь в ее всевышней сущности,  но она не имела ни-

чего общего с тем,  что мы обычно подразумеваем под этим словом...  Все-

ленная, как мы знаем ее, больше не существовала, она была некой странной

иллюзией, не  выдерживающей  никакого сравнения с ТЕМ.  Была лишь истина

вселенной с теми великим волнами цвета --  они  были  цветными,  великие

волны, окрашенные нечто,  что представляло сущность цвета.  Все творение

было цветными волнами, но цвета эти были не те, которые у нас здесь. Это

было... созидательная Вибрация,  которая разворачивается бесконечно. И я

удивлялась, как можно с тем Сознанием, тем всевышним Сознанием иметь ка-

кую-либо связь с теперешней, искаженной вселенной? Как установить связь,

не теряя то Сознание?  Именно связь между этими двумя казалась невозмож-

ной. "Но ты выходила из своего тела, или как это было?" - спросил я, по-

тому что такое переживание вполне возможно,  выше,  в космическом созна-

нии. И Мать дала мне загадочный ответ (она сама не очень хорошо понимала

это явление):  Могу лишь сказать, что на некоторое время тело совершенно

вышло из моего сознания.  Это не я вышла из своего тела,  это тело вышло

из моего сознания!...  В первый раз я пытаюсь объяснить это.  В действи-

тельности я в первый раз смотрю на это.  И это интересно. Это интересное

явление... Например,  чтобы снова привыкнуть к телу,  я немного гуляю (с

чьей-то помощью),  и я заметила довольно необычное состояние. Нечто, что

я могла бы описать как предоставление мне иллюзии тела!  [И  я  понимаю,

что имеет в виду Мать:  быть одним частным телом ощущалось как некая ил-

люзия.] Я вверяю свое тело тому человеку,  с которым я гуляю  (то  есть,

это не  на  моей  ответственности,  а на ответственности сопровождающего

смотреть, чтобы тело не упало или ударилось во что-то, ты понимаешь!), и

это телесное сознание является неким беспредельным сознанием, материаль-

ным эквивалентом или трансляцией этих волн,  но волн... это не индивиду-

альные волны,  это ДВИЖЕНИЕ волн;  движение материальных,  даже телесных

волн, если можно так сказать,  столь же обширных,  как и  земля,  но  не

круглых или  плоских  или...  нечто,  что ощущается совсем бесконечным и

волнообразным в своем движении.  И это волнообразное  движение  является

движением жизни.  И  так что это сознание (сознание тела,  я полагаю)...

есть некое сознание,  которое плывет там в некоем вечном покое... Но это

не "расширение",  это  слово  неправильно:  это  безграничное движение с

очень гармоничным и спокойным и необъятном ритмом. И то движение являет-

ся жизнью. Я гуляю по комнате, и гуляет именно это. И это очень молчали-

во: нет ни мысли,  вряд ли есть даже способность наблюдать, и все же это

некая беспредельность движений и вибраций чего-то, что кажется сущностью

мыслей, и что движется ритмически,  как волны,  не имеющие ни начала, ни

конца, с  одним  таким сгущением [вертикально] и с одним таким сгущением

[горизонтально], а затем движение расширения.  То  есть,  сначала  некое

сосредоточение сознания  или концентрация,  а затем расширение или расп-

ространение. Пульсация. Пульсирующее "тело", которое могло бы быть телом

каждого, которое будет любым телом.  Небрежно говоря,  я могла бы сейчас

сказать: "которое было моим телом",  но,  конечно,  я очень хорошо знаю,

что оно живо! И она засмеялась.

     Но как сделать сообщение между Тем и этим?

     Миром без сетей и миром в сети.

Поле боя

     Она довольно болезненно знала, что ее тело живо. Странно, но единс-

твенным звеном,  единственной  связью или мостом между той "истиной все-

ленной" и этой старой телесной субстанцией,  старым телом, можно было бы

сказать,  была боль:  Первым знаком моего возвращения к индивидуальности

была боль,  точка боли. Иначе не было больше ничего, ни тела, ни индиви-

да,  ни границ. Но это странно, я сделала любопытное открытие: я думала,

что это индивид ощущал боль,  непрочность и  все  невзгоды  человеческой

жизни;  что же, я открыла, что это не индивид, не мое тело ощущает невз-

годы, а каждая беда, каждая боль, каждая ненадежность обладает собствен-

ной индивидуальностью,  и каждая представляет особенную битву.  Это поле

боя.  И внезапно меня осенило, что именно то тело, тот маленький конгло-

мерат,  сидящий в кресле,  был,  так сказать, единственным земным мостом

между той истиной Материей,  полной, ЕДИНОЙ, которая двигалась в неруши-

мой Гармонии, и этой старой, темной и разделенной и болезненной Материей

-- нашими телами.  Она была на двух сторонах одновременно,  и было  так,

как если бы через нее, в ней, в том конгломерате, должна была быть поко-

рена боль мира,  чтобы проникла другая вещь.  Это была не "ее" боль, это

был сам экран мира,  тот,  который препятствует тому, чтобы воспринимать

то и жить тем. Именно через ее старую субстанцию могло то просочиться из

одного мира в другой.  Что сказали бы мы о рыбе, впервые дышащей свобод-

ным кислородом и ее удушении,  когда она падала назад, в воду? И все же,

если  она не падает назад,  если она не задыхается вместе с другими,  то

что же тогда возведет мост между этими двумя состояниями?  Некоторым об-

разом  она  была местом вуали -- да,  местом битвы.  Точкой пересечения.

ЕДИНСТВЕННЫМ ощущением,  оставшимся прежним, является физическая боль. И

я чувствую...  действительно я чувствую, что они являются символическими

точками того, что остается от старого сознания: боль. Боль -- это единс-

твенное,  что я ощущаю так, как прежде. Например, пища, вкус, запах, ви-

дение, слух, все это совершенно изменилось. Оно принадлежит другому рит-

му.  Все это волшебная сказка...  И единственной вещью, которая остается

материально конкретной в этом мире -- мире иллюзии -- является боль. Она

кажется мне самой сущностью Лжи.  Только то, что ее чувствует, чувствует

ее очень конкретно!  Что касается меня,  я ясно вижу, боль ложна, но это

не  удерживает  меня  от того,  чтобы не чувствовать ее -- есть причина.

Есть причина: это поле боя. Мне даже запрещено использовать свое знание,

мощь  и  силу,  чтобы устранить боль,  как я обычно делала это прежде --

прежде я очень хорошо с этим справлялась.  Теперь же все это  совершенно

запрещено мне делать.  Но я вижу, что нечто иное замышляется. Нечто иное

находится в процессе делания... Это все еще, не могу сказать что это чу-

до, но это как чудо, неизвестное... Когда оно придет? Как оно придет? Не

знаю. Но это интересно.

     Волшебная сказка для всего мира?

     И Мать сделала это  совсем  маленькое  и...  загадочное  замечание:

Страдает не тело:  страдает само страдание. Только в этом все дело. Есть

нечто головокружительное в этом маленьком предложении. Но это само голо-

вокружение мира. Возможно, лучше оставить это на время...

     Затем переживания стали множиться, по мере того, как "выздоравлива-

ло" ее  тело.  Как если бы была освобождающая Мудрость,  возможно,  сама

Мудрость той тотальности сознания,  от которой мы отрезаны в своем  мен-

тальном теле,  потому что птицы и животные не таковы,  их тела не таковы

-- возможно,  только мы являемся "безмозглыми  курицами"!  Их  страдание

вовсе не таково, как человеческое страдание, за исключением тех, которых

мы приручили и которые начали подражать нам: как если бы их страдание не

имело бы индивидуальности, не было прикреплено и прочно связано с сеткой

скрипучего медицинского "я".  Возможно,  в них страдание не любит  стра-

дать. Но это другая история. Например, если кто-то случайно ударяет меня

(такое случается),  задевает меня предметом или рукой или ногой, что же,

это НИКОГДА не нечто,  происходящее вовне: это происходит ВНУТРИ -- соз-

нание тела гораздо больше тела...  Когда в ком-то есть  непринужденность

или напряжение, я чувствую это: я ощущаю эту непринужденность или напря-

жение в себе;  но не во "мне" здесь,  в кресле:  я чувствую это  ТАМ,  в

"другом". Все больше становится так. Реакция здесь, в этом конгломерате,

ощущается не более сокровенно, чем в других. Нет разницы: все зависит от

придаваемого внимания и концентрации сознания.  Но сознание больше вовсе

не индивидуально,  это я могу утверждать. Сознание... которое становится

все более  и более тотальным.  И время от времени -- время от времени --

когда все "благоприятно",  оно становится Сознанием  Господа,  сознанием

всего, и это... капля Света. Ничего иного, как Света.

     Затем переживания начали становиться все более сильными,  "наступая

на пятки" предыдущему, можно было бы сказать, как если бы все разворачи-

валось час за часом;  я часто видел,  как Мать внезапно останавливалась,

закрывала свои  глаза,  как бы погружаясь вовнутрь,  иногда даже стонала

как ребенок, а затем возобновляла прерванное, как если бы ничего не про-

изошло, оставалась  лишь  бледность  -- нужно было найти ключ,  ключ для

всего мира, для боли мира. Это был не просто вопрос поглощения страдания

того или другого человека,  это был вопрос нахождения механизма,  вибра-

ции,  которая переделывает.  "Переделать" не означает вылечить, а водво-

рить Истинное на свое место, где страдания не существует.

     И, наконец,  переживание стало очень ясным,  грубо ясным, ровно год

спустя после переживания великих пульсаций.  Было 6 апреля 1962 года.  У

меня есть сознание тела,  но это не сознание этого тела, этого конгломе-

рата: это сознание ЭТОГО Тела!  Это может быть чье угодно тело. Особенно

я чувствую те вибрации беспорядка (чаще всего они приходят в форме  вну-

шения расстройства,  чтобы увидеть,  будут ли они восприняты и окажут ли

должный эффект).  Например,  скажем внушение кровоизлияния  (я  упоминаю

[мозговое] кровоизлияние,  поскольку оно собирается вырисовываться). На-

ходясь под высшим Влиянием,  тело отказывается  от  него.  Развязывается

борьба (и  все  это внизу,  в клетках материального сознания) между тем,

что мы можем назвать "волей к кровоизлиянию",  скажем, и реакцией клеток

тела. И это совершенно как настоящая битва,  настоящее сражение. Но вне-

запно появляется как бы генерал, отдающий приказ, говорящий: Вот что!...

(этот генерал  осознает высшие силы и божественное вмешательство в Мате-

рию, ты понимаешь);  так что после попытки использовать волю и эту реак-

цию или  ту  реакцию и чувство примирения,  и т.д.,  он внезапно ОХВАЧЕН

очень сильной определенностью и отдает приказ,  и сразу же начинает ощу-

щаться эффект от этого приказа, и постепенно все приходит в норму... Все

это происходит в материальном сознании: физически у тела есть все ощуще-

ния, но  не ощущение самого кровоизлияния,  ты понимаешь.  Оно имеет все

ощущения, то есть, все сенсорные воздействия. Хорошо. Раз уж битва окон-

чилась, я смотрю,  я осматриваю свое тело (которое достаточно потрясено,

напоминаю) и говорю себе: Что все это значит?... Несколько дней спустя я

получаю от кого-то письмо,  и в этом письме описывается вся история, на-

чиная с атаки,  кровоизлияния,  и внезапно существо ОХВАЧЕНО грандиозной

волей и  слышит  слова -- слова,  произнесенные ЗДЕСЬ.  И вот результат:

этот некто спаен (он был почти мертв),  спасен и излечен... Я припоминаю

свой эпизод (!) и начинаю понимать,  что мое тело повсюду! Ты понимаешь,

это не вопрос просто этих частных клеток: это вопрос клеток, которые мо-

гут быть,  да,  во многих,  сотнях и, возможно, тысячах людей... Это ВСЕ

тело -- этот [конгломерат] не более мое тело,  чем другие  тела.  И  все

время оно охвачено подобными вещами, все время, все время, ты понимаешь;

они приходят и падают на него с одной стороны, с другой стороны, со всех

сторон. Так что я должна оставаться спокойной, и затем начинает развязы-

ваться битва...  Но что ужасно и благоговейно, это то, что эта сказочная

мощь должна  быть  ВОПЛОЩЕНА  в физических клетках,  чтобы выдержать все

это!...

     Двадцать раз за день она проходила через смерть.

     Она воплощала другую вещь в тело мира.  Все те невзгоды были местом

соединения с другой вещью, можно даже сказать, средством соединения. Это

был не вопрос лечения маленькой боли здесь или там,  или даже тысяч  ма-

леньких или больших болей,  а вопрос трансформации ВСЕЙ боли -- эта боль

может быть  охвачена  собственной  реальностью  любви.  Или,   выражаясь

"по-научному", заменить  эту непрозрачность,  эту темную точку (и болез-

ненную вследствие темноты) светлой пластичностью настоящей Материи:  той

пульсацией, теми  великим волнами Гармонии.  Так что это могло бы замер-

цать повсюду.

     Через старую болезненную Материю ее тела это начинало мерцать в те-

ле мира.

     После того  урока  внезапно  что-то появилось в этом общем телесном

сознании: некое стремление,  нечто такое чистое и сладкое -- столь слад-

кое --  нечто,  что было мольбой к тому,  чтобы Истина и Свет проявились

здесь, в этом.  И это было не просто здесь, в этом частном конгломерате,

это было повсюду.  И затем произошел контакт -- был контакт и бледно-го-

лубой свет,  очень мягкий, очень яркий, и Уверенность. Это длилось всего

лишь секунду, но было так, как если бы открывалась новая глава.

     Только контакт -- с ТЕМ, ЧТО ЗДЕСЬ.

     Тогда это станет сказкой для всего мира.

Третья позиция

     И под тем же знаком рухнул увесистый кусок  духовности.  И  большой

кусок материальной жизни.  Или, скорее, обвал материальной стены или де-

ления, той сети,  автоматически и одновременно принес с собой обвал всей

земной духовной моды, как если бы одно было оборотной стороной и спутни-

ком другого -- что материалисты скажут, когда узнают, что то все, что им

было противно и от чего они отказывались, это их собственный взлелеянный

продукт? Все же это произошло в течение того месяца,  в апреле 1962 года

(и, вероятно, было прежде, но Шри Ауробиндо ничего об этом не сказал).

     С тех пор как человек стал человеком, он смутно воспринимал, снача-

ла во сне, а затем с закрытыми глазами, в свои "потерянные" моменты (по-

терянные для материальной жизни), всевозможные силы и воздействия, кото-

рые принимали то или иное лицо,  ужасающее или сладкое, светлое или тем-

ное, угрожающее или благотворное;  человек чувствовал грандиозные движе-

ния, которые  уносили  его на "небеса",  как если бы они были неким сном

внутри сна,  светлым погружением, сияющим обмороком, от которого никогда

полностью не оправляешься;  иногда человек воспринимал другие загадочные

движения, как если бы путешествовало его собственное тело или другое те-

ло внутри этого,  и он оказывался свидетелем удивительных сцен,  которые

материально совершенно неожиданно разворачивались  несколько  часов  или

дней спустя; или же человек воспринимал некоторые земные события, проис-

ходящее где-то там, за тысячи миль от него, или же воспринимал некоторых

друзей или знакомые ландшафты, как если бы он мог переместиться по жела-

нию (хотя все же не полностью) в любую точку мира;  человек  воспринимал

странные злые дуновения,  которые вносили всевозможные маленькие болезни

в его жизнь и в жизнь его окружающих,  он видел странные свечения; чело-

век получал новое знание или информацию,  о которой не имел ни малейшего

представления; а иногда он пробуждался вылеченным,  не  ведая,  как  это

произошло (и иногда заболевал по непонятной причине). В течение веков он

систематизировал свое  знание,  культивировал  некий  сознательный  сон,

практиковал медитации и трансцендентность, развивал странные и не всегда

благоприятные силы.  Он научился различать некоторые планы сознания, не-

кие миры,  признал  неких  спасителей здесь или там и маленьких дьяволов

повсюду. Чтобы ориентироваться в этой великой мистерии мира, были удобны

и утешительны разные религии, либо людей устраивали колдуны, посвященные

-- за исключением тех,  кто положительно ничего не чувствовал.  Но, воз-

можно, это лишь потому что они имели слишком толстую кожу. Как бы там ни

было, были "мудрецы" и даже гении (и не обязательно  крещеные),  которые

действительно чувствовали "нечто" высоко вверху,  как,  например, потоки

вдохновения или течение музыки или "прозрения", некоторые области откро-

вения и живого света -- нечто,  что превышало это маленькое ограниченное

тело и даже его мозг,  как если бы мозг был бы  лишь  получателем  нечто

иного. И затем были все эти маленькие животные вокруг него, которые вели

себя столь непогрешимо,  даже не задумываясь над этим (!) И мы  называем

это "инстинктом",  но что это есть на самом деле?  Мы говорим "Бог",  мы

говорим "Дьявол", мы говорим "хромосомы", и всю эту научную или духовную

чушь. Мы окропили и укротили все со своими уравнениями,  греко-латинской

терминологией или святой водой. И затем мы составляем словари или энцик-

лопедии, в  зависимости от частного вкуса или климата.  Мы делали и про-

должаем это делать более или менее комфортабельно - но...

     Было это "но", как ни крути. Мы никогда не чувствовали себя надежно

ни на этой,  ни на той стороне. Когда все было тщательно "материализова-

но", оставалась  другая  сторона  с ее сюрпризами,  а когда мы тщательно

"одухотворяли" все,  другая сторона грубо тыкала нас в грязь при  первом

же удобном случае. И так эти двое и шли рука об руку, Материя и Дух, как

несчастливая пара,  не способная разойтись и не способная  идти  вместе,

как  если бы они были не полными противоположностями,  а двумя сторонами

одной и той же Стены непонимания.

     Что же, это Стена рухнула 13 апреля 1962 года. И понимаешь, что она

могла рухнуть лишь в Материи,  на материальном и телесном  уровне  из-за

того что именно там она и находится.  Предмет спора между материалистами

и спиритуалистами находится не на вершине человеческого  сознания,  а  в

клетке. Это не метафизический спор, а физический. Вот где находится Сте-

на. И когда она падает,  тогда больше нет ни материализма,  ни спиритуа-

лизма, есть...  нечто иное. Мы могли бы даже сказать, что больше нет Ма-

терии или Духа,  как мы понимаем их,  а есть нечто иное.  Нечто, что все

ЕДИНО -- но ЕДИНО не на вершинах мысли (там нет мысли!):  ЕДИНО телесно,

на клеточном уровне,  физиологически --  и  универсально.  Действительно

другой мир,  и все же тот же самый.  Все сейчас изменилось, и все же все

по-прежнему то же самое, - сказал Шри Ауробиндо.

     То же самое сказала мне и Мать, это одна из первых вещей, о которых

она мне рассказала спустя лишь месяц после  переживания:  Через  йогу  я

пришла к  некоторой  взаимосвязи  с материальным миром,  базирующейся на

представлении о четвертом измерении (внутренние измерения,  которые ста-

новятся неисчислимыми  с  йогой)  и к использовании этой позиции и этого

состояния сознания.  Я смотрела на связь между материальным  и  духовным

миром с ощущением внутренних измерений и совершенствуя сознание внутрен-

них измерений...  [Мать обычно выходила из  тела  и  путешествовала  где

угодно, по всем планам]. Но теперь все использование ощущения четвертого

измерения со всеми его толкованиями кажется  мне  поверхностным!  И  это

столь сильно, что я не могу снова поймать это ощущение... Но конечно же!

Это так называемое четвертое измерение слилось с нашими тремя!  Ощущение

от этого  стало совсем иным.  Матери не нужно было больше закрывать свои

глаза, медитировать и подниматься от плана к плану,  чтобы встретить не-

кое удаленное Всевышнее, ей больше не требовалось выходить из своего те-

ла, чтобы узнать,  что происходит "где-то там",  чтобы воздействовать на

чье-либо сознание или вылечить того или иного человека,  или чтобы путе-

шествовать в прошлое или будущее -- все это здесь.  Тело повсюду! Больше

не нужно "спать", как мы обычно это делаем, или идти глубоко внутрь соз-

нания: больше не было глубин! Внутреннее стало наружным, с широко откры-

тыми  глазами  и  всеми  клетками  тела -- "где-то там" находится здесь,

завтра здесь,  вчера тоже здесь.  И Божественное здесь, все это Он, есть

только То.  И это не некое Божественное, которое является расширением по

другую сторону от Стены -- нет больше "другой стороны":  есть лишь опре-

деленный способ бытия,  дыхания, который является Божественным. И мы те-

перь сильно подозреваем,  что  людям  требовались  те  состояния  "сна",

"транса", "медитации" и "концентрации" просто для того, чтобы иметь воз-

можность проскользнуть сквозь ячейки физического Разума.  Когда физичес-

кий Разум "спит",  то тюрьма открывается,  и все оказывается здесь.  Так

что кажется, что мы во "сне" шли на "другую сторону", но это лишь другая

сторона физического Разума, это просто более или менее смутный или иска-

женный "сон" старого тела,  пытающегося припомнить, что оно видело и чем

жило за сетью. И теперь эта сеть естественным образом исчезла, в теле, в

клетках тела,  больше нет ни "сна", ни другой стороны, ни "планов созна-

ния",  ни "миров": все это принадлежит географии Разума. Все живо, мгно-

венно живо. Все соприкасается, можно было бы сказать. Весь мир становит-

ся конкретным,  ощутимым,  непосредственным. Все является единым планом,

единственным измерением,  охватывающим все измерения. Нам больше не тре-

буются "видения", поскольку все является живым видением, где угодно - во

времени или в пространстве.  Это ДРУГОЙ мир... в этом мире. Но не "внут-

ри"  этого мира:  появляется именно настоящий мир,  а другой мир подобен

некой искаженной карикатуре, действительно подобен сну -- вот где на са-

мом деле сон. Мы спим в мире... по-научному.

     И мы находимся в ходе осознания того, что это является кошмаром.

     Ведь уничтожается не только четвертое измерение, но и третье -- ко-

торое уходит вместе с четвертым. Оба они не реальны (но не в буддистском

смысле иллюзии, потому что буддистский иллюзионизм -- это еще одна иллю-

зия, это иллюзия иллюзии), оба являются визуальными заблуждениями, можно

было бы сказать,  или осязаемыми, физиологическим, врожденными заблужде-

ниями той же самой реальности,  которую можно тотально  и  по-настоящему

воспринять лишь  на клеточном уровне:  Другой,  трехмерный мир абсолютно

нереален, а этот [четырех-мерный] кажется мне (как бы  выразиться?)  ...

условным. Он  кажется некой удобной условностью,  позволяющей нам делать

некое приближение. Но описать другую, настоящую позицию... Это настолько

вне всякого  интеллектуального диапазона,  что я не могу это сформулиро-

вать. Но формула придет,  я знаю. Она придет через серию живых пережива-

ний, которые я пока что не имела.  Так что вот в каком состоянии я нахо-

жусь. Не могу сказать большего.  Предпочла бы  сделать  некий  прогресс,

прежде чем сказать что-то еще.

     Эти серии живых переживаний займут всю ее  новую  жизнь  в  течение

одиннадцати лет; это будет медленный процесс соединения переживания кле-

точной жизни, что мы могли бы назвать сознанием настоящей Материи, с пе-

реживанием старого тела и старой Материи; нечто все еще стояло одной но-

гой на этой стороне,  а другой ногой -- на другой, и должен был построен

мост между  этими сторонами -- но построен не интеллектуально:  построен

физиологически. Новая мода бытия.  Другая "позиция".  Некое новое тело с

новыми органами.  В возрасте 84 лет Мать пробудилась со старыми, ложными

органами, дающими ложное восприятие мира, и внутренними органами, дающи-

ми несколько  другое,  но  тоже ложное восприятие мира.  Как если бы она

должна была сделать в своем теле переход от старого трехмерного  мира  к

другому... скорее  как внезапно перейти от рыбы к птице,  в том же самом

теле.

     И вот где она осознала самым конкретным,  материальным,  физиологи-

ческим образом,  что научная позиция может ничем не большим помочь в ре-

шении проблемы,  чем духовная позиция. Это не вопрос того или другого, а

вопрос нечто иного.  Вы не могли больше строить новые органы  или  новый

способ бытия и дыхания, ища его при помощи ложных глаз, нацеленных через

микроскоп, или при помощи несколько иных, но тоже ложных глаз, через ме-

дитацию: Было время -- оно длилось довольно долго -- когда я думала, что

если Наука бы подошла к самому концу своих возможностей абсолютным обра-

зом (если это возможно),  то она бы пришла к истинному Знанию. Например,

при изучении строения Материи,  просто идя все глубже и глубже и глубже,

наука дошла бы до такой точки, когда две позиции сливаются. Что же, ког-

да я имела то переживание перехода от вечной Истины-Сознания [вселенской

пульсации] к сознанию индивидуализированного мира,  то осознала, что это

невозможно. И если ты спросишь меня сейчас,  то я думаю,  что оба предс-

тавления -- возможность соединения путем продвижения научного исследова-

ния до самого конца и невозможность  какой-либо  настоящей  сознательной

связи с материальным миром -- оба они неверны.  Есть нечто иное. И позд-

нее я все больше и больше сталкивалась с этой проблемой во всей  ее  то-

тальности, как  если бы я прежде никогда ее не видела...  Потому что она

сталкивалась с этой проблемой в своем теле.  Проблема не была больше ме-

тафизической, она  стала  чисто физической.  "Другая вещь" это конкретно

другая вещь. Не улучшение, гипер-точность или даже возвеличивание старо-

го: нечто другое.  Возможно,  это два пути [наука и духовность], которые

ведут к третьей точке,  которую я...  не совсем изучаю,  а скорее ищу --

где оба  пути  сольются в третьем,  который явится настоящей Вещью.  Она

сказала мне это месяц спустя после своего радикального переживания.  Но,

что можно сказать определеннее, это то, что объективное, научное знание,

доведенное до своей крайности -- если это может быть абсолютно тотальным

-- ведет,  по меньшей мере, к порогу. Вот что говорит Шри Ауробиндо. Шри

Ауробиндо говорит, что это фатально, что посвятившие себя этому частному

знанию верят в его абсолютную истину и таким образом закрывают перед со-

бой дверь к другому подходу. В этом смысле научный подход фатален. Но из

моего личного опыта я могу сказать, что все, верящие исключительно в ду-

ховный подход,  подход через внутренее переживание -- считают его исклю-

чительным --  находятся  в точно такой же фатальной позиции.  Потому что

они соприкасаются с ОДНИМ лишь аспектом, ОДНОЙ истиной Целого, а не всем

Целым. Другая сторона тоже кажется совершенно необходимой, в том смысле,

что когда я была столь тотально погружена в ту всевышнюю Реализацию,  то

было абсолютно  бесспорным,  что другая внешняя,  ложная реализация была

лишь деформацией (возможно, случайной) "нечто", что было СТОЛЬ ЖЕ ИСТИН-

НЫМ, как и другое.  И то "нечто" есть то, что мы ищем -- и, возможно, не

только ищем:  возможно, СТРОИМ... Нечто, о чем еще не ведаешь, поскольку

оно еще не существует. Выражение еще должно прийти.

     И Мать замолчала на долгое время,  склонившись, как если бы прислу-

шиваясь к  будущей  пульсации в своем теле.  Это действительно состояние

сознания, в котором я живу. Как если бы я смотрела в лицо извечной проб-

леме, но С ДРУГОЙ ПОЗИЦИИ.  Те позиции, духовная и "материалистическая",

как ее можно было бы назвать,  которые верят исключительно в самих себя,

недостаточны, не только из-за того, что не приемлят друг друга, но из-за

того, что взаимного принятия и их объединения еще не достаточно для  ре-

шения проблемы.  Нечто иное -- нечто третье,  что не является следствием

этих двух,  а нечто иным,  что еще нужно открыть  --  вероятно,  откроет

дверь к тотальному Знанию. Вот на чем я сейчас стою.

     Третья позиция, которую следует построить в Материи.

     Нечто, что могло бы двигаться с теми великим волнами,  не растворя-

ясь в воздухе.  Нечто, что могло бы воспринимать себя во всех других те-

лах, не забывая о "своем собственном" теле, жить в любом времени, не за-

бывая о настоящем,  выражать свое восприятие через органы как бы еще не-

существующие... и  сообщаться  с  другими телами,  оставшимися в прежнем

ритме, не умерев при этом от удара, полученного от них.

     Нечто, что могло бы жить вне смерти,  оставаясь в смертном теле и в

мире смерти.

     Как можно физически пройти через смерть?

     Потому что все это касается сознания тела, клеточного сознания -- и

что останется, если старое тело дезинтегрирует? Даже будучи сознательны-

ми, клетки нуждаются в теле, которое соединяло бы их вместе.

     Новое тело?

     Сформированное чем?

     Или, иначе,  обладает ли клеточное сознание силой для трансформации

старого тела, как оно трансформирует гусеницу в бабочку?