Кто Я, Откуда пришел, Куда иду? - Сам себе психолог - Каппони Вера, Новак Томас

НЕСОМНЕННО, это древнейшие вопросы, какими индивид, размышляющий о себе, задавался еще на заре человечества. Печально, но в поисках ответов на них мы с тех пор ненамного ушли вперед. Если же мы рассмотрим развитие воззрений на окружающий мир, например, с точки зрения физики, то вынуждены будем признать, что современная физика глубже проникла в существо предмета, нежели рассуждения древнегреческих философов.

Психология, или, скорее, познание человека и его души, не поднялась на должную высоту, несмотря на возникновение в конце прошлого столетия самостоятельной области знания. Единственное, чем мы можем похвастаться, - это то, что по поводу некоторых модальностей мы располагаем более развернутой и детальной информацией.

К сожалению, сказанное справедливо лишь в отношении явлений, но не сущности. Воспользуемся положением одного личностного опросника (его автор - С. Кратохвил). Процитируем: "Каждый утверждает нечто свое, и в этом нелегко разобраться". Более емкой характеристики состояния воззрений на человеческую психику мы в литературе по психологии не встречали.

Будучи людьми любопытными, а стало быть, такими, которые не прочь выяснить, кто мы, для чего мы и что с нами, мы попытались отыскать в истории познания сведения, являющиеся, так сказать, стабильными. Короче говоря, такие сведения, которые в том или ином виде присутствуют постоянно.

Через всю историю проходят два противоположных взгляда. Одна группа философов рассматривает человека как своего рода машину для обработки информации, которая имеет свойство реагировать на раздражители и обучаться. Во всякую историческую эпоху объектом для сравнения с деятельностью человеческого мозга служил какой-нибудь механизм, современный для данной эпохи. Древние греки, питавшие слабость к сложным механическим игрушкам, работающим с помощью воды, использовали в качестве аналога деятельности человеческого мозга работу водяного устройства с движущимися фигурками. В наши дни стало модным уподоблять мозг компьютеру. Правда, в обоих случаях оговаривается, что человек, в отличие от этих устройств, есть механизм сложный и наделенный способностью к самообучению.

Если далее проводить аналогии между мозгом и компьютером, то способность реагировать на раздражители можно сравнить с техническим обеспечением, следовательно, с врожденной "экипировкой", а обучаемость - с чем-то вроде программного обеспечения.

Для "технического обеспечения" характерно наличие основных врожденных модальностей, то есть чего-то, способствующего, например, тому, что при ударе молоточка невропатолога по коленке ваша нога поднимается вверх. Кроме того, есть еще нечто, способствующее тому, что как только у вас понижается содержание сахара в крови, вы начинаете испытывать голод, или, если речь идет о продолжении рода, тому, что у некоторых индивидов временами возникают сексуальные желания (правда, у человека несколько изменились обычные биологические правила, и упомянутые желания посещают его даже в тех случаях, когда у него и мысли нет о размножении; впрочем, с точки зрения природы-матушки, это уже детали, по сути дела ничего не меняющие).

Вместе с тем вы наделены способностью к восприятию с помощью органов чувств - главным образом для того, чтобы суметь избежать опасности, найти средства к существованию или сексуального партнера. Вариабельность данных врожденных свойств не слишком важна, но, разумеется, она растет с индивидуальным опытом, то есть в процессе обучения.

Чтобы понять, как "функционирует" человек, мы начинаем воздействовать на него какими-либо раздражителями и при этом следим за тем, как он реагирует. От того, что происходит внутри него, мы вправе и даже должны абстрагироваться, потому что все это - "черный ящик". Это сфера субъективного, а стало быть, совершенно неконкретного и неисследуемого. Что такое человек, мы наиболее точно устанавливаем в результате того, что определенными раздражителями воздействуем на как можно большее число людей, записываем, как они реагируют, и далее статистически обрабатываем полученные результаты. В данной сфере нормальным является среднее, или, другими словами, то, что проявляется чаще. Для нас неважно, что в той специфической популяции, где, скажем, 90% людей обладают пониженным интеллектом или страдают туберкулезом, интеллектуально развитые и здоровые люди, собственно, и являются ненормальными.

На том основании, что врожденная вариабельность невелика и большая часть того, что есть мы, - это результат обучения, основатель бихевиоризма американец Дж. Б. Уотсон, например, самоуверенно утверждает, что если ему дадут дюжину здоровых детей, то он, по вашему заказу сделает из них ученых, философов, воров, убийц, проституток, прекрасных матерей и т. д. Его несколько более скромный (и механистичный) "сотоварищ" И. П. Павлов ограничивается обещанием того, что научит нас выделять слюну при свете разноцветных лампочек (цвет лампочки можно определить заранее). Из всего этого следует, что человек не является существом свободным, он полностью регулируется внешними раздражителями (то есть воспитуем до желаемого образа своих воспитателей). Речь идет лишь о том, чтобы выяснить, какое социальное устройство лучше, и соответственно этому воспитывать новых людей.

В истории человечества нашлись мудрецы, утверждавшие, будто ответ им уже известен. Свидетелями и участниками последнего на сегодняшний день эксперимента мы с вами имели честь быть: 40 лет он проходил у нас, 70 лет - в стране восточнее нас; что касается масштабов провала, то результат соизмерим с продолжительностью самой попытки.

Подведение итогов имеет свое "но": кто и на основе чего компетентен определять, что по отношению к людям правильно (в данном случае - хорошо). Такой, скорее философский, нежели психологический подход имеет и другую сторону. Для него характерен интерес не к индивиду, а к группе. Индивид не обладает свободной волей, являясь орудием системы, функционирующей где-то помимо него. Следовательно, он не можег полностью отвечать за свои поступки, действуя лишь на основе того, что в него заложено.

Другая группа философов отталкивается от обратного. Они полагают, что не общество формирует индивида, а индивид - общество. Правда, существуют и более умеренные, считающие, что в том числе и индивид формирует систему, обладающую не только теми особенностями, которые вытекают из одной лишь суммы ее составляющих. Репрезентантов данной точки зрения мы находим по обе стороны нашей планеты. К ним принадлежат, например, буддисты (придерживаясь того взгляда, что человек детерминирован своей кармой, они, однако, считают, что он создал ее сам и лишь пожинает то, что посеял) или поборники гуманистической психологии, колыбелью которой является Северная Америка. Они видят в человеке свободное существо, творца собственного счастья (или несчастья). Как постелешь, так и спать будешь. Можно стелить то, что есть у тебя под рукой, но в значительной мере важно, сколь много ты сумел обрести в своих поисках. Что человек сделал, то у него и есть, и он за это ответствен. Потому что живет он не один, а среди людей; с одной стороны, он испытал на себе их влияние, а с другой - должен принимать их в расчет. Из чисто эгоистических соображений - чтобы и они принимали его в расчет.

Следовало бы наконец сознаться, к чему же мы клоним. Тут мы вас разочаруем. Ибо полагаем, что доля правды есть и у тех, и у других (хотя поборники второй группы нам более симпатичны). Человеческое существо устроено весьма непросто. Одни его качества детерминированы (человек располагает ограниченным набором чувств: например, не воспринимает ультразвук, не различает инфракрасного излучения, не имеет органа чувств для восприятия гамма-лучей и т. д.), другие же носят весьма избирательный характер.

Человек индивидуален в большей степени, чем хотелось бы этого социальным реформаторам, ищущим простых и надежных рецептов счастья. Так что добиться блага для всех можно, пожалуй, только одним способом, а именно: предоставить каждого самому себе, чтобы каждый сам искал и обрел свое счастье.

Человек по-прежнему полон загадок, несмотря на упорное стремление науки сделать его "прозрачным". У каждого из нас существуют загадки и для самих себя. Внутри любого человека есть своя "тринадцатая комната". У большинства людей она занимает куда больше пространства, нежели та часть "дома", которая им доступна. Может быть, в той недоступной для нас комнате пребывают лишь побуждения и инстинкты, да еще то, что мы за ненадобностью либо по другой причине "перенесли" туда из остальных наших помещений, как предполагал Фрейд; или в нашем бессознательном генетически заключен культурный опыт человечества (как считал Юнг); или там мы храним опыт прошлых жизней, о чем говорит буддизм; или в нем живет наше трансцендентальное "я", либо Бог, согласно психосинтезу и некоторым восточным теориям, - судить не беремся. Основываясь на опыте работы с людьми, переживающими душевный кризис, смеем утверждать, что наше бессознательное обширно.

Высказываться на эту тему не легко. Значительная часть опыта не поддается словесному выражению, поскольку события там разворачиваются без слов.

Попасть в бессознательное не просто. Это не подсознательное, где заключена информация, отсутствующая в настоящий момент в потоке сознания, или же те события, впечатления, о которых мы не вспоминаем до тех пор, пока кто-нибудь не напомнит нам о них, и тогда мы воскрешаем их в памяти. Бессознательное защищено лучше любого сейфа. Оно не то чтобы заперто, однако имеет своего непоколебимого стража, именуемого цензурой. Сущность ее та же, какая известна нам из политики. У нее нет иной цели, кроме как воспрепятствовать распространению информации, не устраивающей правящие слои вашей личности, ибо данная информация ставит под сомнение качество их власти (как раз поэтому мы и "убираем" из своего сознания все, что нам не угодно).

Дело в том, что вы не один, хоть и существуете в образе одного человека. Вас трое. На это указывали еще древнегреческие философы, например, Платон; в наш век эту концепцию выдвинул психоанализ. Эти трое не всегда существуют в согласии. Неудивительно, что, будучи разными, они и желают разного.

"Оно" (по 3. Фрейду, "ид" или "ребенок" у Э. Берна) - существо игривое, творческое, живущее настоящим моментом; это вечный искатель и пропагандист блаженства и счастья.

"Сверх-я" (или супер-эго, совесть, родитель) - строгий господин. Носитель приказаний, запретов, моральных ценностей, в том числе и заблуждений. Это некий сыч, неустанно грозящий пальцем и предупреждающий, что если "оно" будет все делать по-своему, то это никогда добром не кончится.

"Я" (эго, взрослый) летает между ними, как пчелка, и пытается разумно уравнять их позиции. Так, чтобы и совесть получила свое, и ид не остался с носом, и одновременно все было бы в порядке во внешнем мире. У "я" нелегкая роль.

Иногда случается так, что кто-то из них все-таки повздорит друг с другом. Ситуация сложна еще и потому, что данные части у людей могут быть неравнозначны по величине и силе.

В случае, если у человека сильный ид и слабые "я" и супер-эго, он в душе не страдает, ибо торжествующий победу ид просто горло надрывает от радости. Как правило, длится это недолго: на что человек не идет по своей воле, на то идет его социальное окружение. И другие люди быстро находят способ положить конец буйному веселью ида (например, посредством ареста).

Индивиды, у которых супер-эго в меру (или не в меру) развито, хоть и не становятся завсегдатаями исправительно-воспитательных учреждений для взрослых, однако складывается у них все непросто. Некий авторитет внутри них зорко следит за их поведением и наказывает нередко даже за незначительные проступки.

Субъективно мы переживаем это таким образом, что при совершении чего-либо, противоречащего нашим представлениям о порядочности, на душе у нас становится скверно. Мы перестаем чему-либо радоваться, в более тяжелых случаях испытываем сильный страх, напряжение, раздражение, впадаем в заторможенность и депрессию. Это не слишком приятное состояние, и человек желает поскорее от него избавиться. Происходит это так, что все не соответствующее нашим идеальным или по меньшей мере хорошим представлениям о себе мы загоняем в бессознательное.

Вот все лишнее убрано, оно надежно охраняется цензурой, и мы с приятным чувством, что у нашего порога полный порядок, можем спокойно вздохнуть. Как здорово мы обвели вокруг пальца нашу совесть! Точно так же в детстве нам удавалось провести родителей и учителей, избежав наказания.

Но есть тут одно отличие. Все это лишнее мы и впредь продолжаем удерживать в своей голове. Хоть оно и глубоко спрятано, да к тому же находится под охраной, однако...

Всем нам известно, как строго действует цензура. Но тайное всегда становится явным. То, что должно было храниться в строжайшем секрете, выносится подводными течениями на поверхность. Применительно к данному случаю, нередко в виде различных психосоматических заболеваний - от аллергии до инфаркта.

Что касается совести, то дополнительная трудность здесь состоит в том, что речь идет не только о степени ее власти над человеком, но и о содержательной стороне. Другими словами, о том, что именно человек считает прегрешением против правил приличия. А это заложено в него культурой и семьей, в которой он рос. Если он воспитывался в среде, отличавшейся строгими консервативными правилами и предубеждениями, то она сделала из него человека с совершенно подавленным идом, сильным "я" и, возможно, непомерно большим супер-эго.

Такой индивид является рабом собственных псевдоморальных запретов и приказаний, не имеющих никакого разумного смысла; радость жизни и творчества ему абсолютно чужды. Всякую жизненность он почитает за грех. Он видит свое призвание, чувствует себя компетентным в поучении других - как им следует жить. Он охотно становится автором подобного рода инструкций, но труды его обладают, одним минусом: а именно, не вызывают желания их читать (даже в том случае, если в них содержатся многочисленные истинные положения, которые стоило бы реализовать).

Итак, может показаться, что лучше всего человеку живется, когда у него отсутствует слишком сильное супер-эго. Достаточно и одного сильного "я", обеспечивающего оптимальное существование, потому что эго, собственно, - тот самый взрослый внутри нас, который полностью осознает ограничения реального мира. Когда к этому присовокупляется хорошо развитое ид, человек получается веселым, творческим, жизнелюбивым и достаточно разумным.

С субъективной точки зрения, в этом есть доля правды. Однако в жизни данный тип людей, из-за сильного я, действует безо всяких сомнений и настолько изощренно, что за свои проступки (а то и злодеяния) часто избегает кары. Он умеет вести дела таким образом, что порой сам черт не разберет, кто же является автором этих, мягко говоря, неприглядных, ловко сработанных авантюр.

Если у человека сильные ид и супер-эго, но слабое "я", то это напоминает ситуацию, когда слабый возница пытается с помощью вожжей удержать двух переполошившихся лошадей, каждая из которых тянет в свою сторону. Что бы он ни делал, все будет плохо. Если он удовлетворит прихоти супер-эго, то на него станет наседать ид. Если же чем-либо потешит себя, его измучает супер-эго.

Человек не рождается сформировавшейся личностью, и то, каким он станет, в известной мере определяется жизненным опытом. Путь от новорожденного к зрелому, взрослому человеку можно представить в виде восхождения по лестнице. Когда индивид вступает на нее, нигде не написано, куда она приведет. Ему может понравиться на второй или третьей ступеньке, и тогда в зрелом возрасте он будет обладать душой (другими словами, вести образ жизни) двух-или трехлетнего ребенка. Если даже человек поднимется достаточно высоко, все равно нельзя поручиться, что он не споткнется однажды или что-либо не сбросит его вниз, а тогда уже невозможно предсказать, на сколько ступенек вниз он упадет.

И в этом, конечно, есть своя загадка. События, вызывающие у одного индивида упадок сил, для другого служат импульсом к совершенствованию, к своего рода ускорению на жизненном пути.

Тайн и загадок души человека, его бытия, поведения и контактов со средой привести можно было бы немало. Возможно, существование этих загадок объясняется тем, что европейская цивилизация пошла по пути рационализма и технического прогресса. Человеческая душа служила скорее препятствием на этом пути (она слишком сложна и мало прогнозируема), лучше всего было как бы вынести ее "за скобки", нежели постигать и познавать. С другой стороны, нас не должно это тяготить. Вопрос "почему?" в данном случае может послужить помехой. Как бы там ни было, мы не претендуем на то, чтобы пытаться найти на него ответ.

В человеческой жизни тайное играет значительную роль. Мы спрашиваем себя: "Как проще и лучше?", и в этом смысле нам совершенно не важно, что мы не знаем, как, собственно, обстоит дело с сущностью души. Крестьянину вовсе не обязательно знать, Земля вращается вокруг Солнца или наоборот (как это видится ему с заднего двора). А важно для него то, как чередуются времена года, когда лучше сеять и убирать урожай и чем, для пользы дела, следует заниматься на поле в промежуточный период.

То же самое относится и к нам. Разве что вместо выращивания растений мы занимаемся вопросами внутренней гармонии и жизни среди людей.