ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА К РУССКОМУ ИЗДАНИЮ - Стресс без дистресса - Ганс Селье

     С  большой радостью я узнал, что самая любимая из написанных мною книг,

"Стресс  без  дистресса", переведенная на многие  языки, выходит также  и на

русском. Мне часто приходится писать предисловия к иностранным изданиям моих

книг, но никогда я не делал этого с таким удовольствием, как сейчас.

     Мне  посчастливилось встречаться и беседовать  с  великим ученым Иваном

Петровичем  Павловым  в   Ленинграде  (1935),  на  Международном   конгрессе

физиологов, где он председательствовал. Я был тогда начинающим ассистентом в

Университете Макгилла в Монреале, и все же И.П. Павлов уделил мне внимании и

даже   показал   несколько    искусных   хирургических    приемов,   которые

продемонстрировал с легкостью  и  мастерством, несмотря  на свой  преклонный

возраст. Некоторые из этих приемов я использую и ныне.

     Эти беседы вдохновляли  меня в течение всей моей жизни. Портрет Павлова

висит в  холле  нашего  института  рядом  с  портретами  Эйнштейна  и  моего

соотечественника, открывшего инсулин, сэра Фредерика Бантинга который опекал

меня, когда я начал изучать стресс.

     Я  имел  дружеские   контакты  с  выдающимися  представителями  русской

медицины профессорами  А.  Л.  Мясниковым и К.  М.  Быковым, посетившими наш

институт. Они были в  моем доме на вечере-встрече  участников Международного

конгресса  физиологов  в  1935  г.  Несколько  позже  сын  академика  А.  В.

Вишневского привез мне медаль, учрежденную Академией медицинских наук СССР в

честь его отца. У меня так много друзей в вашей стране, что потребовалось бы

несколько страниц для перечисления их имен.

     С глубоким удовлетворением я представлял Канадское королевское общество

(Канадскую  академию наук)  на праздновании  225-летия Академии наук СССР. Я

присутствовал тогда в  Кремле  на правительственном приеме глав делегаций из

стран-союзников во время второй мировой войны.

     Я горжусь  тем, что  три  мои книги  о  стрессе уже изданы  в Советском

Союзе. Это "Очерки  об адаптационном синдроме" (Медгиз, 1960), "Профилактика

некрозов  сердца химическими средствами"  (Медгиз, 1961), "На  уровне целого

организма" ("Наука", 1972).

     Кроме  того,  я  участвовал  в  коллективных  монографиях  совместно  с

советскими  авторами:  мне  предоставляли  возможность  написать  главу  или

введение с точки зрения специалиста по стрессу.

     Вспоминаются плодотворные  дискуссии с советскими учеными, приезжавшими

в Монреаль. Немало советских врачей стажировались у нас в институте, У  меня

установились добрые отношения с многими советскими людьми.  Поэтому мне  так

приятно --  и я считаю это  почетным  для  себя,-- что еще  одна  моя  книга

переведена на русский язык стараниями советских коллег А.  Н.  Лука и И.  С.

Хорола.

     Цель  этой книги--  способствовать взаимопониманию между  людьми разных

национальностей для установления здорового сотрудничества  вместо раздоров и

соперничества.  Искренне  надеюсь, что  она принесет  пользу тому  делу,  за

которое борется Советский Союз.

     Я  хотел бы  в заключение выразить  дружеские чувства  тем людям  вашей

огромной  страны,  кто  проявляет  интерес  к  объективному научному  поиску

кодекса поведения, обеспечивающего мир всему человечеству.

     Монреаль, 28 сентября 1977 г.

***

     Кто никуда не плывет - для тех не бывает попутного ветра.

     Монтень

     Почти  четыре  десятилетия  я  изучал  в  лаборатории   физиологические

механизмы приспособления к стрессу и убедился, что принципы защиты на уровне

клетки  в основном приложимы  также к человеку,  и даже  к целым сообществам

людей. Биохимические  приспособительные реакции клеток и органов удивительно

сходны  независимо  от  характера воздействия.  Это  навело  меня  на  мысль

рассматривать  "физиологический  стресс"  как  ответ на любое  предъявленное

организму требование.

     С какой  бы трудностью не столкнулся организм, с ней можно справиться с

помощью двух основных типов реакций: активной,  или борьбы, и пассивной, или

бегства из трудности,  или готовности терпеть ее. Если в организм введен яд,

бегство  не  возможно, но реакция  все равно  может  быть  двух типов:  либо

химическое  разрушение  яда, либо  мирное сосуществование с  ним. Равновесие

устанавливается  путем  выведения  яда  из  тела,  либо  организм  научается

игнорировать яд.

     Природа  предусмотрела   бесчисленное  множество  способов,  с  помощью

которых  приказы атаковать  яд или терпеть  его передаются нашим  клеткам на

химическом  языке.  Мне  кажется, что правила, столь  успешно действующие на

уровне  клеток и  органов,  могут стать источником той  подлинной  философии

жизни, которая  приведет  к  выработке кодекса  поведения,  построенного  на

научных принципах, а  не  на предрассудках, традициях  или слепом подчинении

"непререкаемым авторитетам".

     На протяжении столетий высказывались различные соображения, как достичь

мира  и счастья на пути технического  и  политического прогресса, с  помощью

высокого  уровня  жизни,  соблюдения   законов  или  строгой  приверженности

заповедям  и  учениям  того  или иного вождя, мудреца, пророка.  Но  история

доказывала  снова  и  снова,  что  ни одно  из этих  средств  нельзя считать

надежным и эффективным.

     Кто верил о  непогрешимость своего бога или в  свой кодекс,  поведения,

был относительно уравновешен и счастлив независимо  от того,  можно  ли было

доказать истинность верований. Вера давала человеку общее направление, опору

долга, самодисциплины и труда, необходимых для предотвращения ненормального,

хаотического поведения. Однако убеждения одной  группы  людей  противоречили

убеждениям другой,  и  столкновения  становились неизбежными. "Непререкаемый

авторитет"  (бог,  король  или  политический  вождь)  одних  был  далеко  не

бесспорен для других, которые подвергали его нападкам.

     Как  отметил  Карл  Поппер,  законы  природы  не  предписывают,  а лишь

описывают. Законы  общества предписывают, что можно  делать,  а чего нельзя.

Нарушение их является единственным оправданием для их формулирования. Законы

природы просто  констатируют,  что именно произойдет в определенных условиях

(например, при 100°С закипает вода).  На каждом этапе развития нашего знания

они могут быть неточно  сформулированы,  но не могут  быть нарушены. Научные

факты  назвали  "законами",  ибо  когда-то  считали,  что  они  продиктованы

божественным провидением.

     Человек нуждается в  более  естественных идеалах, чем те,  которыми  он

ныне руководствуется. Поэтому я попытался наложить основы кодекса поведения,

исходя  прежде всего из законов природы. Мы  сами -- часть  природы и потому

должны  принять   ее  правила.  Этот  кодекс  совместим  с  любой  религией,

политической системой  или философией  и в то же  время независим от них. Мы

все дети природы и не ошибемся,  если  будем  следовать ее  общим  законам в

сочетании со своими  личными идеалами  и убеждениями. Мой символ веры связан

не с  происхождением жизни, ее  создателем  или  целью  творения,  а лишь  с

готовым  продуктом --  человеческой машиной. Я исхожу  из того, как работает

тело, вернее, как оно должно работать, а не из того, кто и зачем создал его,

и  даже  не  из  генетического  кода,  который  химически  шифрует все  наши

врожденные  черты  и  особенности.  Речь  пойдет  об  оптимальной  жизненной

стратегии после рождения независимо от того, как мы появились на свет.

     Предлагаемый кодекс основан на убеждении, что для достижения  душевного

мира и самовыражения  люди должны трудиться во имя цели, которая кажется  им

высокой. Музыкант, художник, писатель, ученый, предприниматель или спортсмен

сильно   страдает,   если   лишен  возможности  заниматься  любимым   делом.

Энергичному мужчине  или  женщине трудно перенести вынужденное бездействие в

больнице  или  после ухода на покой.  Но не все люди устроены таким образом.

Некоторые  обитатели  тихоокеанских  островов  живут  лишь  тем,  что  волны

выбрасывают на берег.  Есть бродяги по призванию,  прирожденные  пенсионеры,

которые чувствуют себя счастливыми, пассивно наслаждаясь  дарами  природы --

солнечными пляжами  и  безмолвием лесов --  или творениями человеческих рук:

музыкой,  литературой,   спортивными  зрелищами.   Им   достаточно  простого

созерцания, без активного участия. Почему бы и нет?

     Конечно, работа  и  развлечение не исключают  друг  друга.  Большинство

людей  считают  работу  своей  первейшей  жизненной функцией,  но  не  прочь

временами развлечься, отдаваясь своим хобби  или просто  радуясь  тому,  что

предлагает им природа или другой  человек. Удовольствие, получаемое  разными

людьми от активного и пассивного поведения, далеко не одинаково.

     Я хотел бы с самого начала рассеять такое представление, будто я считаю

свой кодекс поведения единственным путем к счастью. Ни одна формула не может

быть  в  равной  мере  приемлемой для  всех.  Не  собираюсь  также  выносить

оценочные  суждения о различных  жизненных стилях. Пока  человек  не  вредит

другим, он вправе вести наиболее естественную для себя жизнь.

     Однако я полагаю, исходя из биологических законов, что для  большинства

людей, и, конечно, для общества в целом лучшее побуждение к деятельности  не

"возлюби ближнего как самого  себя"  (ибо это невозможно), а "заслужи любовь

ближнего". Этот девиз позволяет  человеку  выразить себя и  реализовать свои

таланты   С  помощью   самого  могучего  средства   поддержания  психической

устойчивости  и  душевного  мири  --  "альтруистического  эгоизма",  который

удовлетворяет присущее  всему живому  себялюбие, не  порождая чувства  вины.

Такая  установка не вызовет нареканий  и  нападок, поскольку она полезна для

всех.

     Любой  кодекс поведения, исходящий  из  биологических  законов,  должен

принимать в  расчет, что труд сам по себе есть важнейшая  потребность  живой

материи,  особенно  если  плоды  его могут  накапливаться. Об  инстинктивной

природе  такой  потребности  свидетельствует  распространенная склонность  к

собиранию  и  накоплению  запасов   (пищи,  сокровищ,  даже  марок,  цветных

камешков, бабочек или морских раковин).  Тот,  кто  последует  моему учению,

будет обильно пожинать богатство и силу, но не в форме денег или  господства

над другими, а вызывая расположение,  благодарность и  любовь  окружающих. И

тогда даже  без денег и власти он станет практически  неуязвимым,  ибо  ни у

кого не будет личных причин для нападок на него.

     В книге "Стресс жизни", выпущенной издательством  Мак-Гроу-Хилл  в 1959

г.,  я  впервые  высказал мысли о  философии  благодарности,  вытекающие  из

подробного медицинского  обсуждения  проблем стресса.  Я тогда  не  придавал

серьезного значения  подобного рода  психологическим соображениям -- слишком

был поглощен изучением сложных биохимических механизмов стресса и  "болезней

стресса",  или  "болезней   адаптации".  К  моему  удивлению,  эти  довольно

субъективные отступления  в  сторону  от  стресса  как медицинской  проблемы

вызвали несоразмерно высокий интерес  психологов, социологов, антропологов и

даже  священников различных  вероисповеданий,  Я  получил не  меньше писем о

философии   благодарности,  чем  пи-сем,   затрагивающих   более  конкретные

медицинские проблемы, о которых шла речь в "Стрессе жизни", Я никогда раньше

не писал ни о чем, кроме медицины. Но теперь меня стали приглашать выступить

с  подробным развитием  своих идей в  церквах,  на  съездах  самых различных

общественных организаций.

     Хотя работа  исследователя и преподавательские обязанности не оставляют

времени  для  околонаучных занятий, контакты с этими разнообразными группами

людей  способствовали углублению  и  уточнению  моих взглядов на философские

выводы из исследований стресса. Я пришел к мысли, что "благодарность" -- это

лишь одна из  сторон более широкого понятая любви,  которое в прошлом не раз

использовали  для  обозначения  всех  положительных  чувств  к другим людям,

включая уважение, доброжелательность, сочувствие и многие формы одобрения  и

восхищения.  Кроме  того, научно-технический  прогресс в современном  быстро

меняющемся мире предъявляет все более жесткие требования к нашей способности

приспособления.   С  помощью  средств   массовой   информации  мы  ежедневно

сталкиваемся  с  новыми  и зачастую зловещими событиями на  земле (война  во

Вьетнаме, Уотергейтское дело, события  на Ближнем Востоке) и даже в космосе.

Путешествия на реактивных самолетах создают у многих из нас  ощущение, будто

мы вырваны из родной почвы и стали  бездомными. Растущая потребность "видеть

мир" вызывает необходимость  приспосабливаться к различным временным поясам,

обычаям, языкам,  типам  жилищ  и  порождает  чувство  неустойчивости  из-за

непредсказуемых изменении  в расписании полетов.  Почти мгновенно  тревожные

известия  и  будоражащие  идеи  распространяются во всех  слоях общества,  и

потому  все труднее сформулировать надежный кодекс  поведения  и тот прочный

идеал,  на  который можно  было  бы опереться. В  этой  книге  будет сделана

попытка развить  мысли, впервые высказанные в "Стрессе  жизни", и тем  самым

изложить  мои  нынешние   взгляды   --   не  только  осовременить  философию

благодарности,  но  и  обосновать свое кредо,  показав,  что  оно  в большой

степени  исходит из общих законов природы, в  частности законов, описывающих

реакцию  организма  на стресс. Эта  концепция не раз помогала  мне счастливо

удерживаться на твердом  пути во многих  превратностях  и  злоключениях моей

долгой жизни и, надеюсь, поможет и другим.

     Не могу  предложить  никаких  полезных советов  тем,  кто  удовлетворен

бесцельным  существованием, кто потворствует собственным прихотям и бездумно

плывет по  течению,  тем,  для кого это  не отдых  от  основных  занятий,  а

конечная  жизненная  цель. Заметьте, я не осуждаю их --  биологу не пристало

становиться в позу  арбитра нравственных ценностей.  Но насколько я понимаю,

большинство этих созерцателей жизни не знают  подлинного счастья. Они просто

потеряли себя, часто еще в юношеском возрасте, ибо недостаточно размышляли о

выборе  профессии и жизненного пути.  И  все же  некоторые из  них  -- очень

немногие --  кажутся вполне  довольными  тем,  что ничего не  делают и живут

милостями природы  или  трудом  других.  Несомненно,  их  положение шатко  и

непрочно, ведь ни у кого нет причин защищать их.  Но  в  мирное время и  под

надежным покровительством  они могут безбедно порхать по жизни. Как бы то ни

было,  моя  книга  „адресована не  таким людям  -- если только  она не

изменит их мировоззрения.

     Высказанные  в  книге идеи  вытекают из великих  биологических законов,

которые управляют защитой организма от вредных воздействий и оберегают жизнь

во враждебном окружении, особенно при чрезмерном стрессе. (Поэтому я сначала

изложу  в  популярной  форме  то, что  мы  узнали  о стрессе  и  объективных

лабораторных  экспериментах.  Затем  будет  показано,  каким  образом   наши

открытия  помогут  наметить  путеводные  линии  естественного  человеческого

поведения.  Минимум  специальных  научных   сведений  необходим,   чтобы  не

получилась  еще  одна  "вдохновенная" книга,  опирающаяся на  умение  автора

убеждать людей, а не на доказуемые и очевидные законы природы.

     К идеям,  о которых будет рассказано,  я  пришел,  занимаясь  изучением

стресса. Но, формулируя  свои рекомендации,  я  учитывал  и ранее  известные

факты:   эволюцию  природного  эгоизма  живых  существ;  их  потребность   в

безопасности  и  реализации  мотивов,  которые движут  поведенном; трудность

выбора между удовлетворением ближайших потребностей и достижением отдаленных

целей.  Однако эти  факты  лишь весьма  поверхностно, а  иногда и  вовсе  не

связаны с тем, что я назвал "синдромом стресса",

     Все эти вопросы будут  затронуты в тех разделах книги, где это окажется

уместным. Но начнем с понятия биологического стресса, ибо именно оно привело

меня  к  мысли,  что лучшая линия поведения -  стремиться "заслужить  любовь

ближнего".