ПРИРОДА И ХАРАКТЕР ПОСТГИПНОТИЧЕСКОГО ПОВЕДЕНИЯ - Стратегия психотерапии - Милтон Эриксон

(Написана совместно с Элизабет М. Эриксон)

     The journal of genetic psychology, 1941, No 2, pp. 95--133.

     Несмотря на общее знакомство с постгипнотическим поведением и его ролью

в экспериментальной  и терапевтической работе, ему  уделялось мало  внимания

как  самостоятельной  проблеме.  Внимание  фокусировалось  в   основном   на

действиях, которые  внушали субъектам  в качестве  постгипнотической задачи,

тогда  как природа поведения, характеризующего  постгипнотическое состояние,

почти  не учитывалась. Особое внимание обращалось на результаты,  получаемые

при постгипнотическом внушении, а не на характер или природу психологической

обстановки, в которой они  проявлялись.  Психологические процессы и варианты

поведения, на которых базируются постгипнотические состояния, не изучались.

     Важную роль  играет  появление постгипнотического действия  в  ответ на

внушение, отдаленное  по  времени от  ситуации,  в которой  оно  проявилось.

Непосредственный стимул (постгипнотический сигнал, "ключ") определяет только

время начала постгипнотического  действия, но  не варианты поведения в  этом

состоянии, которые обусловлены другими факторами.

     Ознакомление  с публикациями  за последние  двадцать лет  не  позволило

обнаружить  ни  одной   ссылки  на  исследование  самого  постгипнотического

поведения,  хотя  многие  названия  говорили  о  том, что  постгипнотическое

внушение  использовалось  для  изучения различных вариантов поведения.  Так,

обзор почти  ста пятидесяти выбранных  статей и  книг,  некоторые из которых

были  опубликованы  еще  в  1888  году,  содержал весьма  скудные  сведения,

определяющие постгипнотическое поведение как особое явление.

     Более конструктивную информацию  удалось найти главным  образом в общих

учебниках  по гипнозу,  а не в экспериментальных исследованиях, использующих

постгипнотическое поведение. Однако это были общие утверждения или короткие,

смутные и противоречивые гипотезы,  основанные на собственном  опыте авторов

или на  экспериментальном  материале  неадекватного  и зачастую  неуместного

характера,    где   заметна    путаница    между    результатами   внушенных

постгипнотических   действий,   психическими    процессами    и   вариантами

постгипнотического  поведения,   с  помощью  которых   эти  результаты  были

получены.

     Тем  не  менее, обнаруженные сведения показали,  что  постгипнотическое

поведение часто признавалось как явление само по  себе, и в нашей статье они

будут цитироваться, но прежде всего мы будем обращать внимание на те пункты,

которые  предполагаем развить в непосредственной связи с  экспериментальными

данными.

     Бернгейм   при  описании  постгипнотических  действий  утверждает:   "Я

говорил, что сомнамбулы, восприимчивые к  внушениям  на длительный период, в

высшей степени  внушаемы,  даже в  состоянии бодрствования; они очень  легко

переходят  из  одного  состояния  сознания  в другое;  я  повторяю, что  они

являются спонтанными сомнамбулами, без какой-либо подготовки". Но он не дает

дальнейшего развития этому факту.

     Джеймс  признает, что постгипнотическое  поведение  отличается  особыми

характеристиками. Он считал, что "постгипнотическое поведение берет начало в

глубинах  вторичного „я" как  постоянная, устойчивая идея. При гипнозе

внушение  воспринимается  вторичным „я",  а потом  вторгается  в поток

пробуждающегося сознания".

     Бремвел    утверждает:   "В   обычных    условиях   мгновенный   гипноз

заканчивается,  и  все  явления,  которые  его  характеризовали,  немедленно

исчезают. Однако в  ответ на  внушение у  субъекта в состоянии бодрствования

могут  возникнуть одно или несколько таких явлений.  Это  проявляется  двумя

путями: 1)  когда экспериментатор  внушает, что одно  или  несколько явлений

останутся  у  субъекта  в  состоянии бодрствования;  2) когда  возникновение

постгипнотических  явлений откладывается на  какое-то время после завершения

гипнотического сеанса".

     Там   же   он   говорит,   что,   "по   мнению   многих   специалистов,

постгипнотические внушения,  даже если они выполняются через некоторое время

после пробуждения, не выполняются  в нормальном состоянии, здесь имеет место

новый гипноз или новое состояние, напоминающее его".  Бремвел добавляет: "По

мнению  Молля,  условия,  в которых  выполняются постгипнотические действия,

очень различны. Вкратце он описывает их следующим образом:

     1. Состояние, в котором спонтанный транс, возникает во время выполнения

какого-то акта, с последующей амнезией.

     2. Состояние, в котором не проявляется ни одного симптома, указывающего

на   возникновение  состояния   транса,  хотя   постгипнотическое   действие

выполняется.

     3. Состояние с повышенной восприимчивостью к новым внушениям и с полной

амнезией совершенных действий после произвольного пробуждения.

     4.  Состояние  восприимчивости  к  внушению  с  последующей  амнезией".

Очевидно, Бремвел  одобрительно относится  к этому  вполне разумному, хотя и

путано выраженному признанию существования постгипнотического состояния.

     Шильдер  и  Клудерс  выдвигают  противоречивые  утверждения о том,  что

постгипнотические  состояния  носят  особый  характер,  но  что  это  трудно

признать.

     Некоторые авторы действительно допускают, что гипноз наступает снова во

время выполнения постгипнотического внушения.  Это подтверждается тем, что в

ряде  случаев  лица,  с  которыми  проводился  эксперимент,  при  выполнении

постгипнотического  внушения действительно  входили  в  состояние,  подобное

гипнозу. В иных  случаях  человека,  выполняющего постгипнотический  приказ,

едва ли можно отличить от  любого другого, выполняющего какой-то приказ, так

что здесь еще  рано  говорить о  том,  что  он  снова вошел  в гипнотическое

состояние.

     Никаких дополнительных попыток развить эту точку зрения не делается, за

исключением общих рассуждении относительно некоторых результатов, полученных

с помощью постгипнотических внушений.

     Бинет и Ферс признают, что  после выхода из состояния  транса  субъекты

проявляют особую чувствительность к  внушению:  "когда субъект остается  под

влиянием внушения после пробуждения, он,  что бы ни говорил его внешний вид,

не возвращается к своему нормальному состоянию".

     Гулл возражает, заявляя: "Это утверждение допускает двойное толкование,

поскольку  действия,  выполняемые под гипнотическим  внушением, представляют

собой особый случай, так как  за ними обычно  следует  пробуждение с потерей

памяти обо  всем, что  происходило  в  этом  состоянии".  Как  это замечание

применимо к  вышеупомянутому наблюдению Бинета  и Ферса,  остается  неясным.

Хотя  Гулл  признает,  что  постгипнотическое  внушение  представляет  собой

"особый случай", он забывает о своем собственном утверждении, а также о том,

что  знает  о  наблюдении Бинета и Ферса. Ни он, ни его ассистенты  в  своей

обширной  экспериментальной  работе  не  делают  никаких  попыток  объяснить

возможное  существование  какого-то   особого  постгипнотического  внушения,

которое  могло бы влиять на постгипнотические действия. Гулл посвящает целую

главу  своего учебника постгипнотическим  явлениям,  но изучает лишь амнезию

прямо  внушенных действий и  долговечность постгипнотических  внушений,  без

ссылки на психическое состояние испытуемого.

     Гулл и его коллеги не одиноки в этом отношении. Такова общая тенденция:

изучать постгипнотическое поведение только в смысле того, насколько хороша и

полна внушенная задача, без учета психического состояния, которое определяет

условия  для  этой задачи. Это в основном объясняет запутанный, ненадежный и

противоречивый  характер   результатов,  полученных   при  экспериментальном

исследовании постгипнотических явлений.

     Ландхольм в исследовании изменения  функций репрезентативных систем под

гипнозом, утверждает:  "Эксперименты  проводились с субъектом, который после

выхода  из транса,  в  состоянии  полного  бодрствования  не слышал звуковых

сигналов,  что   явилось   результатом  предшествующего  внушения  во  время

гипнотического  сна".  Таким образом, предполагается,  что субъект вроде  бы

полностью  проснулся.  Здесь  признается  тот  факт,  что  постгипнотическое

внушение обеспечило  устойчивость некоторых проявлений транса, невозможных в

состоянии полного пробуждения.

     Другой  пример  того,  как не  учитывается постгипнотическое состояние,

можно  найти в эксперименте Платонова у пациентов со  старческим слабоумием:

"Когда   субъект   достигал  соответствующей  стадии  гипноза,  ему   обычно

внушалось: „Сейчас  вам шесть лет  (это  внушение повторяется трижды).

Проснувшись, вы будете ребенком шести лет. Просыпайтесь!"".

     После того как субъект просыпался, с ним проводилась короткая беседа  с

ориентировочной  целью, и за ней  следовали тесты по  методу Бине--Симона. С

помощью внушения субъекты регрессировали к четырех-, шести-  и десятилетнему

возрасту. При  переходе из  одного  возраста в другой им снова  индуцировали

транс,  давали  соответствующие  внушения  и  снова  будили.  В конце  опыта

внушался реальный возраст, а затем наступала амнезия.

     Исходя  из  этого  описания,  можно  прийти  к  выводу,  что  во  время

проведения   психометрических   тестов  субъекты   находились  в   состоянии

бодрствования  (в  обычном смысле этого слова).  Однако  такой  вывод был бы

ошибочным, так как сам исследователь признавал, что обычные воспоминания при

пробуждении  не  возникали,  а его  экспериментальные результаты убедительно

подтвердили,  что  психическое   состояние  у  таких  субъектов  существенно

отличалось   от   обычного   состояния   бодрствования   и   было    вызвано

постгипнотическим внушением.

     В ряде статей  Гулл и его коллеги ссылаются  на проблемы, возникшие при

изучении  выхода  из  постгипнотического  состояния.  В  этих  работах   нет

очевидного   понимания   того,  что   у   субъекта,   вследствие   получения

постгипнотических  внушений или выполнения постгипнотических действий, может

проявляться  поведение,  способное  значительно затруднить  выполнение  этой

задачи.

     Игнорируется  тот факт, что здесь обязательно должно развиваться особое

психическое    состояние,    позволяющее    субъекту    при    использовании

соответствующего  "ключа"  частично  или  полностью  осознать  и реализовать

постгипнотическое  внушение. Но  в  этом случае  понимание ограничено  и  не

сравнимо  с обычным сознательным пониманием.  Гулл  и его коллеги  направили

свое внимание  исключительно на начало и конец длинного сложного  процесса и

не учли промежуточные этапы.

     Чтобы  на  примере  показать  путаницу,  возникающую  при использовании

постгипнотического внушения, можно процитировать опыт Уильямса.

     Субъект, который находился  в состоянии  полного  изнеможения, так  как

передвигал большой груз в  состоянии транса, был разбужен повторением фразы:

"Один,  два,   три  --  быстро  просыпайтесь".  Добавлялась  также  команда:

"Продолжайте тащить", так что субъект, проснувшись, продолжал свою работу.

     В  этом сочетании команд в состоянии  транса:  проснуться и  продолжать

тащить после  пробуждения  содержалось  постгипнотическое внушение. Уильяме,

очевидно,  допускал,  что'   пробуждение  из  гипнотического  транса   может

произойти  мгновенно,  несмотря  на  продолжение  той деятельности,  которая

совершалась  в  этом  состоянии. Он также  считал,  что следующее  состояние

транса может  возникнуть мгновенно, без прерывания деятельности, связанной с

предыдущим  постгипнотическим  внушением.  Следовательно, достоверность  его

результатов, как бы представляющих деятельность в  состоянии пробуждения и в

состоянии транса, весьма сомнительна.

     Такую же  путаницу, касающуюся  постгипнотического внушения и ожидаемых

от него результатов,  можно обнаружить в  опыте  Мессершмидт по диссоциации.

Постгипнотические команды давались  в прямой и  косвенной связи с отдельными

задачами, одна из которых, вероятно, должна была выполняться на сознательном

уровне понимания, а  другая --  как постгипнотическое или  "подсознательное"

действие. Как следствие этого, и постгипнотическое поведение, и поведение во

время  пробуждения  представляли  собой действие,  одна  часть которого была

обеспечена  гипнотическими  внушениями,  другая  -- происходила  в ответ  на

косвенные и непреднамеренные постгипнотические внушения, а именно -- в ответ

на  команду,   что  постгипнотическая   деятельность  должна  осуществляться

независимо от  постановки новой задачи в  состоянии пробуждения. В состоянии

транса   субъекты   осознавали,   что  необходимые   действия  должны   быть

двойственными  по  своему  характеру.  Подача  субъекту в  состоянии  транса

команды  выполнить  после  пробуждения  определенную  задачу,  когда субъект

знает, что  в  состоянии  пробуждения получит вторую  задачу, совместимую  с

первой, -- представляет собой  в  действительности метод использования  двух

типов  постгипнотических  внушений.  Команда, отданная  субъекту в состоянии

транса,   выполнить   при   пробуждении   последовательное  сложение   путем

автоматической записи, независимо от любой другой задачи, которая может быть

ему дана, или  выполнить последовательное сложение "подсознательно" во время

"сознательного" чтения  вслух составляет постгипнотические внушения, которые

представляют    собой   два   типа   деятельности:   "сознательная"   задача

действительно   становится  постгипнотическим  действием,   согласующимся  с

другими   постгипнотическими   действиями.   Внушение   загипнотизированному

субъекту,   что  он  выполнит  одну  задачу   подсознательно,  а  другую  --

сознательно,    вызовет    постгипнотические   действия,   направленные   на

одновременное выполнение обеих задач,  а не на  выполнение  одной из  них  в

состоянии бодрствования (несмотря на большую степень сознательного понимания

этой задачи,  что само  по  себе является  дополнительной  постгипнотической

реакцией). Опыт  Мессершмидт, как и  эксперимент Уильямса, не дает оснований

предположить возможное существование особого постгипнотического психического

состояния,  которое  может  оказать  значительное   влияние   на  выполнение

внушенных задач.

     Совершенно  иным  является  отчет Брикнера и  Кьюби,  которые  во время

проведения своего  исследования обращали  самое пристальное  внимание на то,

как    психическое     состояние,    развивающееся     непосредственно    из

постгипнотических внушений, влияло на всю линию поведения. Они отметили, что

после  выполнения  постгипнотических  заданий  изменения  в  общем поведении

исчезали.

     Таким же  образом Эриксон и Кастон со своими сотрудниками ясно показали

развитие особого  психического  состояния, которое  влияет  на  поведение  в

обычных ситуациях до тех пор, пока постгипнотическое внушение не будет снято

или выполнено до конца.

     Хотя этот обзор литературы нельзя назвать  полным,  он показывает,  что

была  проделана   большая  исследовательская  работа  по  постгипнотическому

внушению без попыток определить постгипнотическое состояние. Не было сделано

ни   одной   попытки  определить  постгипнотическое  действие  отдельно   от

полученных из него результатов.

     Психические  процессы  и  варианты  реакций,  с  помощью  которых  были

получены  эти   результаты,   не   учитывались.   В   общем,  было   сделано

предположение, что постгипнотическое действие является реакцией, на команду,

отданную во время состояния транса, и весьма  неопределенно  характеризуется

степенью потери памяти, автоматизма и принуждения. Большая экспериментальная

работа   привела  к  неудовлетворительным   и   противоречивым  результатам.

Возникает необходимость  в изучении постгипнотического поведения как особого

явления,  а  не  как  средства,  с помощью  которого  можно  изучать  другие

психические процессы.

Определение постгипнотического действия

     Мы  предложили   следующее   определение  постгипнотического  действия,

которое кажется  нам  вполне  приемлемым  и  полезным. Оно  должным  образом

определяет форму поведения, которую мы наблюдали бесчисленное количество раз

в самых разнообразных ситуациях у большого количества субъектов,  обладавших

различным  интеллектуальным уровнем;  нормальных  и душевнобольных, детей  и

взрослых.

     Постгипнотическое действие -- это действие, выполняемое субъектом после

выхода  из  состояния транса  в  ответ на внушение,  произведенное во  время

транса;   причем   при  его  выполнении  у  субъекта   отсутствует  заметное

сознательное понимание мотивов, вызвавших такое действие.

Поведение, характеризующее постгипнотическое действие

     В различных  ситуациях  мы наблюдали  за  гипнотизированным  субъектом,

которому  была  дана  команда выполнить  после  выхода  из гипноза  какое-то

действие,  и   у  которого  в  момент  выполнения  спонтанно,  непроизвольно

возникало состояние транса. Этот  транс, обычно кратковременный, возникает в

прямой   связи  с   выполнением  постгипнотического  действия  и,  очевидно,

составляет  значительную  часть  реакции на  постгипнотическую  команду и ее

выполнение.  В  этих  случаях  постгипнотическое  действие всегда  наступает

(вопреки некоторым явньм исключениям,  которые будут  описаны ниже), и может

выражаться  как  в  длительной сложной форме поведения, так  и  во включении

одного-единственного  слова  в  обычный  разговор,  появлении  эмоциональной

реакции,  реакции  устранения  или  даже  небольших  отклонений   в  обычном

поведении. Появление состояния  транса как  части постгипнотических действий

не  требует  ни внушения, ни  команды. Оно  одинаково легко возникает  как у

наивного, простого  субъекта, так  и  у высокообразованного,  тренированного

человека; его проявление никоим образом не отличается от проявления обычного

индуцированного   транса;   и  кажется,  что   оно  является   реакцией   на

постгипнотическое внушение.

Общий характер спонтанного постгипнотического транса

     Спонтанный  постгипнотический   транс   возникает   в   момент   начала

постгипнотического  действия  и  сохраняется  в  течение  одной-двух  минут.

Следовательно,  его  легко  просмотреть,  вопреки  определенным   остаточным

эффектам,   которые   он  оказывает   на  общее   поведение.   В   различных

обстоятельствах  и у  разных субъектов состояние транса бывает многократным,

представляя собой серию коротких спонтанных трансов, связанных  с различными

аспектами  или фазами постгипнотического  действия.  Оно  может  сохраняться

большую часть постгипнотического действия или во время всего действия. Здесь

может  возникнуть  нерегулярная последовательность  относительно коротких  и

длинных  непроизвольных   трансов,  очевидно,  связанных  с  психическими  и

физическими   затруднениями,   которые   встречаются   в   ходе   выполнения

постгипнотических действий.

Специфические проявления спонтанного постгипнотического транса

     Особые  гипнотические явления, которые возникают в связи с  выполнением

постгипнотического  действия,  формируют  в   основном  постоянную   модель:

длительность  отдельных  моментов   поведения   у  разных  субъектов   может

различаться  в  соответствии  с  целью,  которой они  служат.  Такие явления

возникают  при  использовании  определенного  "ключа", являющегося  пусковым

механизмом     постгипнотического     действия,     и     имеют    следующую

последовательность:  небольшая пауза в непосредственных  действиях субъекта,

выражение отрешенности  и  смятения на лице; особый  блеск глаз,  расширение

зрачков и безуспешная  попытка  сфокусировать зрение,  состояние каталепсии,

фиксация и сужение внимания, напряженное целенаправленное внимание; заметная

потеря  контакта с  окружающей обстановкой  и отсутствие  реакции  на  любые

внешние  стимулы, пока не  будет  завершено постгипнотическое  действие. Эти

проявления, хотя  и в  модифицированной, видоизмененной, форме,  остаются  у

субъекта  даже   по  окончании   постгипнотического  транса,  заключаются  в

напряженном, жестко фиксированном и почти принудительном  поведении субъекта

и  обусловливают  отсутствие  у   него  реакции  до  тех  пор,  пока  он  не

переориентируется  на   непосредственную,  существующую   в   данный  момент

ситуацию.

     Исчезновение  состояния   транса  (или,   в  гораздо  большей  степени,

завершение постгипнотических действий) отмечается коротким периодом путаницы

и дезориентации, от которых субъект  быстро оправляется за счет обновленного

пристального внимания к непосредственной ситуации.  Путаница и дезориентация

становятся особенно сильными, если возникают какие-то серьезные отклонения в

общей  ситуации. Кроме того,  здесь  есть еще одно свидетельство полной  или

частичной  амнезии  постгипнотического действия  и  соответствующей  событию

непосредственной ситуации.  Исследование показало, что  в тех случаях, когда

субъект может восстановить ход событий, его воспоминания  сумбурны, туманны,

отрывочны  и  часто  представляют   собой  скорее  дедукцию,  основанную  на

толковании ситуации, относительно которой он себя  переориентировал. Иногда,

несмотря  на  частичную  или   полную   амнезию  относительно  сопутствующих

обстоятельств, субъект может ясно вспомнить все  постгипнотические действия,

но рассматривает  их  как  изолированные и  принудительные, не  связанные  с

непосредственной ситуацией.

     В этом отношении показателен следующий  рассказ. "Мы говорили о чем-то,

не помню, о чем именно, когда я неожиданно увидел эту книгу. Я подошел, взял

ее  и посмотрел на нее.  Не  знаю почему, но я почувствовал, что  должен это

сделать. Я думаю, это было  какое-то импульсивное действие. Потом я вернулся

к своему креслу. Это случилось  именно так. Но вы, должно быть, видели меня,

ведь  мне  пришлось обойти вас,  чтобы взять ее  --  я не вижу другого пути,

чтобы до нее добраться. Потом, когда я опять  положил ее на стол, я вынужден

был положить  поверх нее еще несколько книг. По  крайней  мере, я  не думаю,

чтобы  это сделал кто-нибудь еще, так как я не помню,  чтобы кто-нибудь  еще

был на этой стороне комнаты. Правда, я не обращал слишком  много внимания на

окружающих. Хотя я знаю, что внимательно осмотрел  эту книгу и даже открывал

ее,  я  даже  не помню -ее название  и автора.  Вероятно, это художественная

литература, судя по ее внешнему виду. Тем  не менее, это смешно,  все, что я

здесь  проделывал -- вероятно, под воздействием какого-то импульса. Но о чем

мы тогда говорили?".

Демонстрация опыта с произвольным постгипнотическим трансом

     Кратковременность    и   ограниченный   характер   состояния    транса,

возникающего при  различных проявлениях постгипнотических  внушений, требуют

использования  специальных методов для  удовлетворительной проверки и оценки

его значения.

     Такую проверку можно  провести, не изменяя гипнотической  ситуации, так

как гипнотический сигнал  служит  для  повторной  установки  первоначального

положения  раппорта,   существовавшего  в   тот   момент,   когда   давалось

постгипнотическое внушение. Обычно это делается либо в форме вмешательства в

сам постгипнотический акт, либо  путем обращения к  субъекту после того, как

постгипнотическая реакция началась, но еще не завершилась.

     Демонстрация постгипнотического  состояния может  идти в одном из  двух

направлений, в зависимости от наличия или отсутствия гипнотического раппорта

между субъектом и экспериментатором. При установлении раппорта вмешательство

может быть  направлено  либо на субъекта,  либо на  его действия. Проявление

транса тогда носит  положительный и реактивный характер, что характерно  для

наличия связи между экспериментатором и субъектом.  При  отсутствии раппорта

эффективное  вмешательство  может  быть направлено прежде всего  на сам акт;

тогда проявление транса будет реакцией отрицательного, не  реактивного типа,

при этом субъект в состоянии транса полностью отчужден от всего того, что не

входит  в  гипнотическую  ситуацию.  В  обоих  примерах общее  и  конкретное

поведение  полностью совпадает с  поведением,  которое получают при подобных

обстоятельствах у того же субъекта в обычном индуцированном трансе.

     Вмешательство, более  эффективное  при  демонстрации состояния  транса,

может  быть   осуществлено  экспериментатором,  находящимся  в   раппорте  с

субъектом,  когда постгипнотическая  реакция  под воздействием каких-то  мер

противоречит  первоначальному постгипнотическому внушению, изменяет  его или

вынуждает субъекта  обратить особое внимание  на экспериментатора. Например,

субъект  преднамеренно  убирает   предмет,  который  он  по  команде  должен

проверить.  Либо  в  одной   или  даже  в  обеих  руках  субъекта  возникает

каталепсия, что  затрудняет проверку,  а то и делает  ее просто невозможной.

Иногда  применение  (даже  при  работе с неподготовленными субъектами) таких

нечетких словесных внушений, как: "Подождите минутку, сейчас", "Сейчас ничто

не  должно  изменяться",  "Оставайтесь именно на том месте,  где  вы  сейчас

находитесь, и не обращайте на это внимания", "Мне хочется поговорить с вами"

или "Я буду ждать, когда вы это сделаете" и т.  п., подразумевает, что можно

сделать  какое-то  дополнительное замечание или  приостанавливает действия и

реакцию у субъекта, явно ожидающего за этим  дальнейших команд.  Причем  его

внешний вид  и манеры поведения предполагают наличие состояния,  похожего на

глубокий  транс,  индуцированный   обычным  путем,  со  всеми   характерными

проявлениями  и  действиями.  Затем,  если  субъекту  позволяют вернуться  к

выполнению постгипнотического  задания, в соответствующий  момент происходит

непроизвольное пробуждение, выявляя таким образом контраст  между поведением

при   пробуждении    и   гипнотическим   поведением,    а   также    амнезию

постгипнотического  действия,  вмешательства  экспериментатора   и  событий,

происшедших  во  время  состояния  транса.  Если особое  состояние  реакции,

вызываемое  таким  вмешательством,  не   используется,   субъект   стремится

вернуться к постгипнотической задаче. Он ведет себя так, будто вмешательства

и не было, но  здесь возникает явная  тенденция к сохранению непроизвольного

состояния  транса до  тех  пор,  пока не  будет завершена  постгипнотическая

задача.   В   частности,  это   имеет  место   тогда,   когда  вмешательство

экспериментатора   затруднило   выполнение  задания.   Иногда   субъект,  не

останавливаясь, продолжает выполнять  свою  постгипнотическую задачу и по ее

завершении явно ждет последующих инструкций. Тогда можно  проследить явления

глубокого состояния  транса; проделав это,  необходимо разбудить субъекта по

окончании задания.

     Например,  субъекту  было  сказано,  что  вскоре после  его пробуждения

начнется разговор  на определенную тему,  при этом он сразу же должен встать

со  стула,  пересечь  комнату,  взять  левой  рукой  маленькую  статуэтку  и

поставить ее на книжный шкаф. Когда субъект оказался перед экспериментатором

в момент пересечения комнаты, его левая рука слегка приподнялась над головой

и застыла в каталептическом состоянии.  Субъект без колебаний продолжал свой

путь, но,  когда  он  приблизился  к статуэтке,  оказалось, что  он не может

опустить  левую руку; тогда он повернулся к экспериментатору,  как бы ожидая

дальнейших  команд. После этого его использовали для демонстрации  различных

явлений  индуцированного состояния транса. По завершении  сеанса  ему отдали

простую  команду:  "Все  нормально, вы можете идти дальше".  В ответ  на это

нечеткое внушение субъект вернулся к выполнению прерванных постгипнотических

действий, завершил их и вновь занял свое первоначальное место, непроизвольно

проснувшись  с  полной  амнезией  относительно  всего,  что произошло  между

использованием "ключа" и его пробуждением.

     Такая же процедура  повторялась и  при работе  с  другим субъектом,  но

когда  гипнотизер  не отреагировал  на  его  выжидательную  позу,  произошло

быстрое  исчезновение  каталепсии,  задание было быстро  завершено,  субъект

вернулся  на  свое  место,  затем  последовало непроизвольное пробуждение  с

полной амнезией всего, что касалось эксперимента.

     Особые типы  спонтанного  поведения в  непроизвольном постгипнотическом

трансе

     Если  в  нужный   момент  вмешательства   не  произойдет,  продолжается

спонтанный транс.  Субъект может  непроизвольно  истолковать  паузу в  своей

задаче  как  ничего не значащее совпадение, которое следует проигнорировать,

или повести себя так, как будто здесь никого и не было.

     Этот  последний  тип  поведения  появляется  не  только  в  ситуации  с

несвоевременным  вмешательством и  может  служить  для  совершенно различных

целей. Он  может возникать, когда вмешательство ограничивается демонстрацией

состояния транса, не  влияя на действительное  выполнение постгипнотического

акта:   субъект   просто   игнорирует   экспериментатора,   завершает   свою

постгипнотическую  задачу  и непроизвольно пробуждается  с  полной  амнезией

относительно  всех событий. Часто этот  тип  поведения вырабатывается тогда,

когда  постгипнотическое  внушение становится для  субъекта  неприемлемым  и

нежелательным  или  слишком  трудным.  Интересно,  что  он  почти  неизбежно

возникает тогда, когда в самом  начале постгипнотического поведения какое-то

лицо,  не  находящееся  в раппорте с  субъектом,  включается  в  ситуацию  и

совершает действия, направленные прежде всего на постгипнотический акт. Хотя

эти ситуации во многом  отличаются друг от друга,  манера поведения субъекта

почти  одинакова  для  всех  них,  и ярким  примером  этому служат следующие

сведения.

     При  получении  постгипнотического  "ключа" субъект взглянул  через всю

комнату на  книгу,  лежащую  на  столе, и  начал подниматься с кресла, чтобы

взять   ее   книгу   и  положить   в   книжный   шкаф,  в   соответствии   с

постгипнотическими командами. Когда он начал шевелиться в кресле,  собираясь

встать, ассистент, не находящийся в  раппорте с субъектом, быстро взял книгу

и спрятал ее, пока взгляд субъекта был направлен на другой предмет. Несмотря

на  это  вмешательство  в  постгипнотический  акт,  субъект,  не  колеблясь,

выполнил  задачу, очевидно,  галлюцинируя  книгу  и  явно  не  понимая,  что

случилось что-то  необычное.  Та же  самая процедура,  повторенная с другими

субъектами, привела к возникновению  еще более галлюцинаторной  и иллюзорной

реакции: субъекты замечали, что  книга исчезла,  в замешательстве глядели на

книжный шкаф,  а потом, очевидно, в своих  галлюцинациях видели книгу на том

месте, которое было указано им во внушении.

     Один  из  субъектов  дал  такое  объяснение:  "Это  удивительно,  каким

рассеянным  вы  можете  иногда быть. Минуту назад я намеревался положить  ту

книгу в шкаф, хотя только что сделал это. Меня очень раздражало, что она там

так  небрежно лежала, вероятно, поэтому я убрал ее  прежде, чем начал думать

об этом, и даже не заметил, как преодолел все препятствия и сделал это".

     Усаживаясь  в  кресло,  испытуемый  непроизвольно  проснулся  и у  него

развилась полная амнезия всех событий, включая даже свои пояснения.

     Если книгу  убирали  в  тот момент, когда  на  нее был направлен взгляд

субъекта, это приводило к таким же результатам.  Субъект не замечал удаления

книги,  что говорит  о нарушении  его  контакта  с  внешней обстановкой  и о

тенденции к  замене образами памяти  реальных объектов  -- поведении, весьма

характерном  для   гипнотического   состояния.   В   других  примерах  новое

местонахождение обнаруживалось, а первоначальная позиция рассматривалась как

иллюзия. В некоторых  случаях строились  правдоподобные неверные  построения

относительно новой позиции или замеченного движения. Например: "Почему и кто

оставил  эту книгу лежать  на этом  кресле?  Я четко помню, что она  была на

столе", или "Я весь вечер думал, что книга соскользнет со стопки на столе, и

наконец это случилось.  Вы не возражаете, если я положу ее в книжный шкаф?".

В зависимости от экспериментальной  ситуации, реальная или иллюзорная  книга

обнаруживалась,   и    постгипнотический   акт    выполнялся   с   привычной

последовательностью событий.

     После этого  типа  постгипнотического  поведения  возникает либо полная

амнезия относительно  постгипнотического акта и сопутствующих обстоятельств,

либо (что бывает  редко) особое сочетание  амнезии и частичных воспоминаний.

Это  воспоминания  могут быть исключительно четкими, живыми и  путаными; они

могут  быть  связанными с  различными фактами или  с иллюзорными  предметами

периода  постгипнотического акта. Например, субъект,  о котором  упоминалось

выше,  вспомнил лишь о  том, что экспериментатор  имеет  привычку складывать

книги, газеты,  бумаги,  папки  в  неаккуратные  стопки,  но  не  смог  дать

отдельный  пример  таких его действий. Другой  субъект  очень четко вспомнил

мельчайшие и не  имеющие  отношения к  делу подробности  о  золотой рыбке  в

аквариуме,  которая включилась  в постгипнотический акт как часть окружающей

обстановки, и  настаивал на  том, что эти  воспоминания  представляют  собой

полный  отчет  обо всем случившемся.  Через несколько недель субъект отрицал

все, что ранее рассказал об этих событиях.

Эффект времени в возникновении спонтанного постгипнотического транса

     В  связи  с появлением спонтанного транса в  начале  постгипнотического

поведения следует учитывать и вероятный эффект прошедшего времени. Субъектам

в форме  постгипнотического внушения давались определенные команды совершить

какое-то простое действие, которое  "должно быть выполнено в следующую  нашу

встречу". С некоторыми из субъектов экспериментатор  не встречался несколько

месяцев;  однако  все они реализовали постгипнотическое внушение, при этом у

них  развивался  спонтанный  транс.  С   двумя  субъектами   экспериментатор

встретился три года спустя, а с  двумя другими продолжил работу через четыре

года  и  через  пять  лет соответственно; в  течение  этого  периода  он  не

поддерживал с ними никаких контактов.  Тем не менее при случайных встречах с

ним  они  начинали выполнять  постгипнотическое внушение, и у них  возникало

соответствующее состояние спонтанного транса.

Очевидные исключения из правила о спонтанных постгипнотических трансах

     Здесь,  наверное,   следует  объяснить   исключения   в   возникновении

спонтанного транса в связи с выполнением постгипнотических внушений.

     Эти  исключения, при которых постгипнотические действия выполнялись без

возникновения видимого  спонтанного  транса, обычно наблюдаются  в следующих

случаях.

     • Отсутствие амнезии относительно постгипнотических внушений.

     В этой ситуации не может быть  постгипнотических  действий как таковых,

поскольку субъект с самого начала понимает лежащие в основе мотивы и причину

своего  поведения и, следовательно,  действует на сознательном уровне. Таким

образом,  выполнение  действия  становится похожим  на выполнение  действия,

внушенного  человеку   в   обычном   состоянии   пробуждения,   и   является

"постгипнотической"  частью,  если  говорить  о  времени.  Может  возникнуть

ощущение вынужденности действий вопреки тому, что субъект полностью понимает

сложившуюся  ситуацию.  Субъект может  вспомнить  все  команды  и  полностью

сознавать то,  что  должен сделать и почему  должен это  сделать, и, однако,

испытывает  принуждение, которое заставляет его выполнить это  действие,  не

давая  никакого выбора. Иногда у субъекта,  реагирующего на это принуждение,

во  время выполнения действия развивается спонтанный транс. Он  часто влечет

за  собой  более  или менее  полную  амнезию  относительно  команд,  периода

ожидания с  его  обычными неприятными принудительными  ощущениями  и  самого

действия. Это  состояние транса похоже  на  то,  которое возникает в обычной

постгипнотической  ситуации,  но  вызванная им  амнезия,  как правило, носит

ограниченный характер. Субъект может вспомнить  постгипнотические внушения и

ощущение принуждения, но может полностью  забыть постгипнотические команды и

в   то  же   время  вспомнить   чувство   принуждения  при  выполнении  явно

иррационального  акта.  В  некоторых случаях спонтанный транс выступает  как

защитный механизм против принудительных  ощущений,  а  не  как  неотъемлемая

часть  нетипичных   постгипнотических   действий.  Появление  принудительных

ощущений заметно изменяет всю манеру поведения субъекта.

     • Неудача, связанная с тем, что постгипнотические команды касаются

самого действия, а не процесса создания условий для такого действия.

     В таком случае у субъекта, которому дана команда выполнить определенную

постгипнотическую  задачу, после пробуждения может возникать ощущение иногда

смутного, иногда четкого  понимания  того,  что определенное действие должно

быть выполнено, и он готов к этому. При  выполнении  задачи спонтанный транс

не  возникает. Однако  тщательное  наблюдение за  субъектом  показывает, что

спонтанный  транс  неизбежно  сопровождает  процесс  подготовки  к акту  при

условии,  что  понимание  задачи  возникает  после   пробуждения.  Если  это

происходит во время процесса пробуждения, ситуация становится похожей на тот

случай, когда не возникает полной амнезии.

     •   Настойчивое  желание  субъекта   выполнить   постгипнотическое

действие как осмысленное по его выбору.

     По  той  или   иной  причине  субъект  может  противодействовать  чисто

импульсивному  характеру выполнения  действия.  Здесь, как  и  в  предыдущем

случае,  при  пробуждении  возникает  тот  же  самый  процесс  подготовки  к

внушенной задаче. Следовательно, постгипнотическое  действие выполняется без

возникновения   спонтанного  транса.   Однако   процесс   подготовки   снова

сопровождается спонтанным трансом.

     • Отсутствие амнезии всех событий транса. Это  наиболее характерно

при  спонтанном воспоминании событий и экспериментов  с  состоянием  транса.

Субъект,  которому  дана  команда  выполнить  постгипнотическое  действие  в

определенное  время  после пробуждения,  может  начать  вспоминать все  свои

действия и ощущения в  течение транса, и  при  этом преждевременно выполнять

постгипнотические внушения.  Обычно это  восстановление памяти  мотивируется

любопытством  и  лишено  какого  бы  то ни  было  целенаправленного значения

относительно  внушенной постгипнотической  задачи. Если говорить  буквально,

оно вламывается  в память из-за неадекватности амнестических барьеров.  Хотя

такое поведение наиболее типично, его  чрезвычайно трудно понять, потому что

сначала возникает амнезия  относительно постгипнотических  внушений, а потом

воспоминание,   а   также  потому,   что  воспоминания  часто  фрагментарны,

отрывочны.

     Отсутствие   развития   спонтанного   транса   в   начале    выполнения

постгипнотического  действия не противоречит нашим  наблюдениям. Скорее, оно

подразумевает,  что  у субъекта  могут  возникнуть  определенные изменения в

психологической   ситуации.   Они   могут   преобразовать  характер   самого

постгипнотического  действия и сделать его  таким, что субъект  осознает его

глубинную природу и его причины. Следовательно, действие  трансформируется в

постгипнотическое только по времени.

Значение спонтанного постгипнотического транса

     Значение спонтанного состояния транса как неотъемлемой части выполнения

постгипнотических  внушений весьма разнообразно и имеет отношение  ко многим

важным  вопросам гипноза.  Постгипнотический транс имеет прямое отношение  к

проблеме диссоциации и таких  гипнотических явлений, как, например, раппорт,

амнезия, избирательная память, каталепсия; а также к общим экспериментальным

и терапевтическим вопросам постгипнотических явлений.

     Спонтанный  постгипнотический  транс   как   критерий   индуцированного

гипнотического транса

     Спонтанный   постгипнотический   транс   представляет  собой   надежный

индикатор  истинности  первоначального  транса.  Тщательное наблюдение часто

показывает, что в спонтанном постгипнотическом  трансе  продолжаются  модели

поведения,  отмеченные  в  первоначальном состоянии  транса.  Это  видно  из

следующего  примера.  Во  время одного-единственного  гипнотического  транса

экспериментатор   выдал  большое   количество  не  связанных   между   собой

постгипнотических  внушений, каждое из которых  должно было  быть  выполнено

позже, как отдельная  задача в  ответ на отдельный  "ключ". Во время  транса

состояние  субъекта,   находящегося  в  раппорте   с  двумя   наблюдателями,

изменялось командами, не зависящими от постгипнотических внушений. В течении

спонтанного  транса отмечались заметные  изменения, возникшие при выполнении

постгипнотических    внушений:    субъект,    находясь    в    раппорте    с

экспериментатором, время от времени оказывался  в раппорте то с  одним, то с

другим,  то  с  обоими наблюдателями, то  ни с  одним  из  них.  Последующая

проверка  записи  показала,  что раппорт,  проявляемый в  каждом  спонтанном

постгипнотическом  трансе, точно отражал состояние раппорта, существовавшего

в то время, когда было дано  отдельное постгипнотическое внушение. Очевидно,

что это открытие имеет непосредственное отношение к вопросу о раппорте.

     Дальнейшие исследования показали, что правильная словесная формулировка

постгипнотических внушений может означать либо  продолжение, либо отсутствие

в спонтанном трансе общих моделей поведения, принадлежащих к первоначальному

состоянию  транса.  Выяснилось,  что постгипнотические  внушения, содержащие

прямой намек на поведение испытуемого в течение гипнотического сеанса, могут

в  дальнейшем препятствовать возникновению постгипнотического транса. Однако

то  же  внушение, содержащее  косвенные,  но точно  определенные во  времени

намеки, может способствовать продолжению первоначального поведения в трансе.

Например,  во время  экспериментальной  работы над этой проблемой оказалось,

что следующая формулировка постгипнотического внушения: "Как только я звякну

ключами, вы обязательно сделаете то-то и то-то" -- часто служила поводом для

продолжения  в спонтанном постгипнотическом трансе тех же моделей поведения,

которые   наблюдались   в   первоначальном  трансе.  А  слова:  "Завтра  или

когда-нибудь еще,  когда  я  звякну своими  ключами, вы непременно  сделаете

то-то  и  то-то"   --  не  могли   вызвать   у   субъекта  модели  поведения

первоначального  транса (так как  эта  формулировка  подразумевала возможные

изменения в  ситуации). Наблюдения  показали,  что поведение  субъектов  при

выполнении  действий,  берущих  начало  в  первоначальном трансе,  в  высшей

степени индивидуально. Оно зависит  от особенностей субъекта, а также от его

непосредственного   понимания   ситуации,  поэтому   предсказать   результат

эксперимента очень трудно.  Следовательно,  очень  важно тщательно подбирать

формулировки  внушений, и никогда не следует допускать того, чтобы понимание

субъекта было идентично пониманию экспериментатора. Кроме того, недопустимо,

чтобы   идентичная   формулировка  давала  одинаковое   значение   различных

субъектов.  Другими словами, "стандартизированный способ" подачи  одинаковых

внушений различным субъектам, описанный Пул-лом,  нельзя считать контрольным

методом (как сам он полагает) для выявления  реакции того же  типа и в такой

же степени. Это просто способ демонстрации общих ограничений такого метода.

     Другой  тип  индикаторов  истинности  первоначального  транса   --  это

невозможность  выработать  спонтанный транс  у субъектов, которые,  выполняя

постгипнотическое  внушение,  страстно  желали сотрудничать  с гипнотизером,

хотели  верить  в  то,  что  находятся  в  трансе,  и  по   разным  причинам

притворялись,  что  они  в  нем  находятся.  В  прямом  противоречии с  ними

находятся те относительно редкие субъекты, у которых действительно наступает

глубокий  гипнотический транс, но которые из-за  индивидуальных особенностей

отказываются поверить в то, что были загипнотизированы.

     При исследованиях, направленных на обнаружение симуляции гипнотического

поведения,    именно   отсутствие    состояния    транса    при   выполнении

постгипнотических  внушений имеет основное значение.  Ни опыт, ни тренировка

не  могут  обеспечить  удовлетворительную  симуляцию  спонтанного  состояния

транса. Во многих случаях опытные ассистенты, которых умышленно не посвящали

в  то,  что  действия  тех,  за  которыми  они  наблюдают,  были  намеренным

притворством,  заявляли потом, что  выполнение постгипнотического  акта было

"неправильным",  "что-то  там  было  неверным",  "у  меня  возникло  чувство

неловкости из-за того, как он это делал". Но они не могли  объяснить причину

своих  ощущений,  потому  что   их  собственная   постгипнотическая  амнезия

исключала  сознательное понимание  событий.  Короче  говоря, оказалось,  что

спонтанный    постгипнотический    транс   является    замечательной   мерой

дифференциации реального транса и  его симуляции,  особенно в  тех  случаях,

когда субъект  обманывает  самого себя,  чрезмерно  "сотрудничая". Оказалось

также,  что  спонтанный  транс эффективно помогает правильно  реагировать на

гипнотическое состояние субъектам, которые не  могут  воспринять  факт того,

что их загипнотизировали, по  чисто  личным причинам.  Кроме того, его можно

использовать для демонстрации индивидуальности реакций, которые возникают  в

контролируемых условиях.

     Использование  спонтанного  постгипнотического  транса как специального

метода гипноза

     Очень  важное значение  имеет применение спонтанного постгипнотического

транса как особого  экспериментального и терапевтического метода. Этот метод

помогает  устранить  трудности,  связанные  с  поведением  при  пробуждении,

закреплением новых состояний транса, обучением субъектов погружаться в более

глубокий транс.

     В качестве примера приведем отчет об одном эксперименте.

     У   пятилетней  девочки,   которая  никогда   не   была   в   состоянии

гипнотического транса,  проводился первый сеанс гипнотерапии. Ее посадили на

стул,  а  потом  гипнотерапевт  сказал ей  несколько раз:  "засыпай" и  "спи

крепко". В это время она держала в  руках свою любимую куклу.  До  тех  пор,

пока девочка не заснула,  она  не получала никаких других внушений. Потом ей

было сказано (как постгипнотическое внушение),  что как-нибудь еще, в другой

раз, гипнотерапевт спросит ее о кукле, и при этом  она должна 1) положить ее

в  кресло,  2) сесть рядом с ней и  3)  подождать, когда  она  заснет. После

нескольких   повторений  этих  инструкций  девочке  приказали  проснуться  и

продолжить свою  игру.  Эта трехкратная  форма  постгипнотического  внушения

использовалась потому, что  следование этому внушению постепенно  приводит к

достаточно  статичной  ситуации для субъекта. В частности,  последний  пункт

этой  программы  поведения  требует  бесконечно длинной  и  пассивной  формы

реакции,  которая лучше  всего  достигается с помощью продления  спонтанного

постгипнотического транса.

     Несколько дней  спустя  гипнотизер  встретился с девочкой  в то  время,

когда  она  играла, и как бы невзначай  задал какой-то вопрос  о кукле. Взяв

куклу из кроватки, она с гордостью показала ее, а потом объяснила, что кукла

устала и хочет спать, положила ее в  нужное кресло и спокойно уселась рядом,

наблюдая за куклой. Вскоре по  внешнему виду малышки  стало заметно, что она

находится  в   состоянии  транса,  хотя   ее  глаза  по-прежнему  оставались

открытыми. На вопрос, что она делает, девочка ответила: "Жду", --  и кивнула

головой в знак согласия, когда ей настойчиво приказали: "Оставайся в том  же

положении и продолжай ждать".  В  этом  случае систематическое исследование,

при  котором  тщательно избегали прибегать к  каким-то мерам,  которые могли

вызывать   чисто   ответное   проявление   реакций   на   определенное,   но

непреднамеренное   гипнотическое  внушение,  привело  к   обнаружению  самых

разнообразных явлений, типичных для обычного индуцированного транса.

Каталепсия

     Девочку  спросили,  может  ли  она  увидеть   новую  игрушку,   которую

гипнотерапевт приготовил для нее. В  отличие  от обычного  поведения в такой

ситуации,  которое   характеризовалось  возбужденной  реакцией,  она  просто

кивнула головой и пассивно ждала, когда гипнотерапевт доставал для нее новую

игрушку (большую куклу). Девочка счастливо  улыбнулась, когда увидела куклу,

но  не  сделала  никаких усилий, чтобы  дотронуться  до нее.  Когда  девочку

спросили,  хочет ли она подержать куклу  в руках, она кивнула головой в знак

согласия,  но  опять  же не сделала  ни одной  попытки взять игрушку в руки.

Куклу положили ей на колени, а потом гипнотерапевт помог ей уложить куклу на

правую  руку,  но  таким  образом,  что  рука  оказалась  в  явно  неудобном

положении. Ребенок не делал никаких попыток изменить положение своей руки, а

просто с радостью смотрел на новую куклу.

     Пока девочка  была  занята этим, гипнотерапевт заметил, что на одной ее

туфле развязался шнурок, и спросил, можно ли ему завязать шнурок.  Она снова

кивнула головой, и гипнотерапевт осторожно приподнял ее ногу за шнурки, так,

чтобы ему легче  было  выполнить задачу. Когда он  отпустил ее  ступню, нога

осталась в неудобном, приподнятом положении.

     Потом девочку спросили,  не хочет ли она  положить  куклу в кроватку. В

ответ она лишь утвердительно кивнула головой. Через несколько минут ее снова

спросили, не хотелось  бы ей .сейчас сделать это. Она снова кивнула головой,

но  по-прежнему   продолжала   ждать   соответствующих   инструкций.   Тогда

гипнотерапевт сказал: "Ну, давай!",  -- взяв  в руки книгу, будто  собираясь

читать.  Девочка  среагировала  на  это   несколькими  напрасными  попытками

подняться  с кресла; у нее  была каталепсия, проявляющаяся в виде сохранения

неудобного положения,  в котором  она  держала  куклу, и  поднятия ноги, что

помешало  ей  изменить позу,  чтобы подняться.  Ее спросили,  почему она  не

положила  куклу в кроватку, и она просто ответила:  "Не могу". Когда девочку

спросили,  нужна  ли  ей  помощь,   она  кивнула  головой,  а  гипнотерапевт

наклонился и поставил  ее ногу  на  пол.  Взяв  девочку  за левую  руку,  он

легонько потянул ее на себя, чтобы она смогла встать: ее рука так и осталась

вытянутой, когда  он  отпустил  ее.  Она  сразу  же  прошла  к  кроватке, но

беспомощно  стояла  там,  явно не  в состоянии двинуть  ни  правой, ни левой

рукой. Тогда гипнотерапевт сказал ей, чтобы  она положила  куклу в кроватку.

По этой  определенной  команде каталепсия  рук  исчезла,  и  девочка  смогла

выполнить требуемое действие.

Раппорт и галлюцинаторное поведение

     Субъекта, все ту же  девочку,  попросили  вернуться  к  первоначальному

месту,  где  она  продолжала  сидеть, пассивно глядя  на свою  первую куклу,

лежащую в кровати. Один из ассистентов гипнотизера вошел в комнату, прошел к

креслу,  взял  эту куклу и положил  в правое  кресло.  Казалось, девочка  не

заметила изменений в ситуации. Через несколько минут гипнотизер спросил, что

она делает. Она ответила: "Я смотрю за своей куклой". Когда ее спросили, что

делает кукла,  она сказала: "Спит". В этот момент ассистент окликнул девочку

по  имени  и спросил,  давно ли  спит  ее кукла. Ребенок ничего  не ответил.

Вопрос  повторялся  несколько  раз  без  каких-либо  результатов,  при  этом

ассистент тряс девочку за плечо.

     После  этого   ассистент  взял  обеих  кукол  и  бросил  их  на  колени

гипнотерапевту.  Затем  девочку  спросили,  не думает ли  она, что обе куклы

хотят спать,  тем самым заставляя ее перевести  взгляд с  пустого  кресла на

гипнотерапевта. Она, очевидно, не смогла увидеть кукол в новом положении, но

когда кукол взял сам гипнотерапевт, она сразу же осознала их присутствие,  с

сомнением  посмотрела на пустое  кресло, а потом  на кукольную  кроватку,  и

заметила: "Они сейчас у  вас!". Казалось, что  она в большом замешательстве.

Однако когда ассистент осторожно взял кукол из рук гипнотерапевта и прошел в

другой  конец  комнаты,   девочка  явно  продолжала  видеть  кукол  в  руках

гипнотерапевта;  На  попытку  со стороны ассистента  привлечь ее внимание  к

куклам она никак не отреагировала.

     Потом в комнату вошла мать девочки и попыталась обратить ее внимание на

себя, но безрезультатно.  Девочка  могла пройтись  по  комнате, поговорить с

гипнотерапевтом и видеть какой-то отдельный предмет или человека, обращавших

на себя  внимание, хотя  явно была  не  способна реагировать  на  что-то, не

относящееся непосредственно к гипнотической ситуации.

Амнезия

     Все посторонние лица ушли  из помещения, одну куклу уложили  в  кресло,

другую в  кроватку, девочку  тоже  заставили занять  свое место,  после чего

приказали  ей проснуться.  По ее внешнему  виду сразу  было заметно, что она

проснулась.   Девочка  приняла   свою  обыкновенную  позу   и  вернулась   к

первоначальной ситуации, заметив: "Я не думаю,  что  кукла хочет  еще спать.

Она  уже  проснулась". Гипнотерапевт задал ей несколько обычных  вопросов  о

кукле,  после чего заметил, что, наверное, кукле не хочется спать в  кресле.

Девочка  сразу же ответила, что уложит куклу в кроватку. После ужина девочка

увидела в кроватке новую куклу. Здесь  не было ни узнавания, ни понимания --

никаких  признаков того,  что она видела эту куклу раньше, никакого знания о

том, что ей был сделан подарок. Она  проявляла  обычное возбуждение, детское

желание новой игрушки, спрашивала,  чья это  кукла и можно ли ей взять  ее в

руки. Когда в комнату вошел  ассистент  и взял куклу, девочка переадресовала

ему свои вопросы.

     Отвечая на них, ассистент прошел к креслу и взял в руки первую куклу. У

девочки  появилась  полная  и адекватная  реакция на это, что  указывало  на

полный контакт со своим окружением и амнезию всех событий транса.

     Повторение этой процедуры с ней в различных обстоятельствах дало  такие

же  результаты. Кроме того, подобные процедуры  успешно использовались  и  с

другими субъектами разного возраста.

     Мы нашли, что этот общий  метод особенно полезен как при экспериментах,

так и при лечении, ибо он намного уменьшает трудности, которые возникают при

необходимости устранить модели поведения, встречающиеся  в  обычном процессе

индукции и течения транса, при пробуждении. Как  только первоначальный транс

был индуцирован  и его проявления были строго ограничены, поведение субъекта

оставалось пассивным.  В этот момент  производилось  такое постгипнотическое

внушение,  при  выполнении  которого  действия   испытуемого   совпадали   с

естественным  ходом обычных  событий  при  пробуждении. При  этом  возникает

возможность  выявить постгипнотические  действия с  сопутствующим спонтанным

трансом.  Правильное  вмешательство  гипнотерапевта, совсем необязательное в

вышеописанном  примере, из-за  характера  постгипнотических  действий  может

потом служить  для того, чтобы задержать и  сохранить это состояние транса у

испытуемого.

     Вся  ситуация  должна способствовать  тому,  чтобы  субъект  остался  в

спонтанном  трансе.   При  благоприятных   обстоятельствах   субъект  охотно

подчиняется  новой  гипнотической ситуации  и  реагирует пассивно. Повторный

опрос  испытуемых, находящихся в таком длительном состоянии транса, показал,

что у них нет понимания того, как было закреплено состояние транса, и они не

проявляли к этому интерес. Более того, почти все испытуемые не понимали, что

они находятся в состоянии транса.

     С помощью  этого общего метода можно закрепить новые состояния  транса,

свободные   от  ограничений,  которые  обусловлены  такими  факторами,   как

психическое   состояние   субъекта,   уменьшение   сознательных    намерений

относительно  поведения  в  трансе,  неправильные  понятия  и  непрерывность

моделей   поведения    при    пробуждении.   В    обычных    обстоятельствах

загипнотизированный    субъект,    подчиняясь   постгипнотической   команде,

определенным образом реагирует  на внушение, которое он не  воспринимает  на

сознательном   уровне.  Он  настолько   поглощен  своими  действиями   и  их

автоматическим выполнением,  настолько  ограничен в  своих реакциях на общую

окружающую обстановку, что у него  не возникает необходимости в сознательном

отношении  и  сознательных моделях поведения.  Вместо  этого  осуществляется

диссоциация  от непосредственных обстоятельств, более адекватная  и  полная,

чем можно получить с помощью внушения  в  обычном процессе индукции  транса.

Короче говоря, это последовательное явление, которое базируется на оживлении

гипнотических  элементов  в  другой  ситуации и, таким  образом,  ограничено

гипнотическим поведением.

     Значение  повторных  индукций  транса для  закрепления  более  глубоких

гипнотических  состояний общепризнанно. Этой  же цели можно достигнуть более

легко за счет применения постгипнотических действий и сопутствующего транса.

Постгипнотические  действия  позволяют  закрепить  состояние транса быстро и

неожиданно, не давая  субъекту возможности подготовиться или  перестроиться.

Вместо  этого  он  внезапно  обнаруживает,  что  находится  в  гипнотическом

состоянии, которое  ограничено  моделями реакции и поведения, принадлежащими

только этому состоянию.

     Проявление      определенных     постгипнотических     явлений     было

продемонстрировано в вышеприведенном отчете.  Хотя то же самое можно сделать

в обычном  индуцированном  трансе, часты критические  замечания относительно

того,  что постгипнотическое поведение является непосредственной реакцией на

преднамеренные  или непреднамеренные внушения, сделанные  во время  индукции

транса, или на неожиданные  конструкции,  построения, введенные  субъектом в

ответ  на  внушения. Поведение, вызванное  таким  образом,  только  выражает

гипнотическую   тенденцию   к  автоматическому  подчинению,  а  не  является

непосредственным  выражением  самого  гипнотического  состояния.  Применение

спонтанного  постгипнотического  транса  позволяет  возбуждать  определенные

явления, не  прибегая  к сомнительным эффектам  длительной серии внушений во

время процесса индукции.

     В терапии применение спонтанного постгипнотического транса имеет особое

значение,  так как  исключает появление  и развитие  сопротивления  и делает

пациента  особенно  восприимчивым к терапевтическим внушениям.  Кроме  того,

амнезия после этого спонтанного транса труднее прерывается желанием пациента

вспомнить   сделанные  внушения,   как   это  часто  бывает  в   случаях   с

индуцированным  трансом.  Следовательно,  уменьшается  возможность  пациента

противостоять психотерапии.  Спонтанный  постгипнотический  транс  позволяет

легко комбинировать в ходе терапии периоды пробуждения и гипноза, что бывает

достаточно для успешных результатов.

Спонтанный постгипнотический транс и явления диссоциации

     Тщательные  наблюдения  показывают,  что  постгипнотическое   поведение

просто врывается в поток сознания испытуемого.

     Приведем следующие примеры. В то время когда субъект беседовал о чем-то

с   другими  лицами   в  комнате,  его  на  середине   предложения  прервали

определенным  "ключом", запускающим постгипнотический  акт. Получив  "ключ",

субъект  сразу  же  замолчал,  у  него  проявилось  поведение, типичное  для

постгипнотического транса,  он  выполнил  необходимое  действие, вернулся  в

кресло, вновь  перестроился  на свое первоначальное положение, прошел  через

процесс  пробуждения  и вернулся  к разговору,  продолжив его точно  с  того

момента,  где он  прервался.  Другой  субъект,  которому  была дана  команда

мгновенно  реагировать  на резкие  звуковые стимулы, служащие  "ключом"  для

постгипнотического  действия, был прерван, когда произносил  длинное  слово,

беседуя с  присутствующими. Выполнение им  постгипнотического  действия тоже

было   прервано,  и   в   течение  десяти   минут  его  использовали,  чтобы

продемонстрировать разнообразные  гипнотические  явления. Потом ему сказали:

"Продолжайте!". Подчиняясь этому смутному внушению, субъект сначала выполнил

постгипнотическое  действие,  потом  вернулся   к   первоначальной  позиции,

перестроился, проснулся, закончил произнесение прерванного слова и продолжил

разговор, полностью не сознавая того, что здесь была длительная пауза.

     Субъект,  которого прервали во время скоростного печатания на машинке и

использовали  для  демонстрации  различных   явлений,   при  возвращении   к

первоначальной  позиции  у  печатной  машинки был разбужен и,  не колеблясь,

возобновил печатание, не прибегая к переориентировке. Очевидно,  что  у него

развилась полная амнезия всех  событий транса. Субъекты  не  всегда  с такой

точностью восстанавливают первоначальную цепочку мышления при  пробуждении и

после  постгипнотических  действий.  Иногда  это   занимает  гораздо  больше

времени:  например, субъект,  прерванный  постгипнотическим действием  в  то

время,  когда  он читал  вслух  первую часть стихотворения,  при пробуждении

продолжил декламацию  последней  части,  совершенно  уверенный  в  том,  что

пропущенные  строфы  стихотворения   были  прочитаны.   Некоторые   субъекты

смущались, подобно человеку, который заявил:  "Я забыл, о  чем  я только что

говорил", и  попросил помочь ему и  напомнить  его слова. Оказалось, однако,

что  он считает, будто сказал больше, чем это  было на  самом деле. В других

случаях  субъекты проявляли смутное осознание  постгипнотического действия и

быстро  отвлекались на  то,  чтобы сделать  замечание  о каком-то  необычном

только  что обнаруженном обстоятельстве (как бы в поиске объяснения  особого

изменения  в ситуации, которую они только что стали сознавать). Но  в целом,

когда субъекту остается  только перестроить свое поведение после прерванного

постгипнотического  действия,  возникает  тенденция к  полной  амнезии  всех

событий транса и к возврату к общей ситуации.

     Постгипнотический  акт  и  спонтанно  развившийся  при  его  выполнении

постгипнотический  транс  дают возможность экспериментально изучить проблему

диссоциации и  очевидное продолжение и независимость цепочек мысли  во время

состояния транса и при пробуждении.

     Применение  спонтанного постгипнотического  транса в  экспериментальной

работе по исследованию диссоциации

     Эти наблюдения проводились в условиях  специально подобранной группы, в

которой тема гипноза обсуждалась таким образом, что субъекты не догадывались

о проводимом эксперименте. Маневрирование разговором приводит  к  декламации

стихотворения, цитированию субъектом известных  изречений или к разгадыванию

различных  загадок, что позволяет демонстрировать продолжение первоначальных

цепочек мышления при пробуждении, несмотря  на прерывание этих  действий при

выполнении  постгипнотических  актов.  Наша  общая цель в  этих неформальных

установках  состоит в  том, чтобы избежать ограничений для моделей  реакции,

которые возникают, когда субъект  сознает, что его  поведение находится  под

строгим  наблюдением. Очевидно,  что  здесь  необходимо  избежать  открытого

использования   гипноза.   Естественный  ход  поведения   оказывается  более

информативным,  чем ограниченная  формальная  модель,  которую  следовало бы

использовать только в  чисто лабораторной  обстановке. Неудача с интеграцией

гипнотически   мотивированного  поведения  в   обычное   должна  обязательно

учитываться  в   экспериментальной  работе,  где  следует  использовать  как

поведение  после   пробуждения,  так   и   постгипнотическое  поведение.   В

исследованиях,   изучающих   способность  одновременно  выполнять  несколько

различных задач (таких,  например, как декламация  в состоянии пробуждения и

арифметическое сложение в  уме в  качестве постгипнотической задачи),  очень

важно,  чтобы  эти  задачи  не зависели друг  от  друга и не совпадали.  Это

достаточно  легко  сделать,  но  сложно  гарантировать,  что поведение после

пробуждения  определяется  постгипнотическим состоянием, и что развивающийся

при   этом   спонтанный   транс   не   оказывает   серьезного   влияния   на

постгипнотическое поведение.

     В опыте Мессершмидт, упомянутом  выше, ни одно из этих  условий не было

выполнено,  что  и  объясняет  его  неудовлетворительные  и   неубедительные

результаты.  Нужно  только  критически  пронаблюдать  за   субъектом  в  той

обстановке,  которую  изобрела  Мессершмидт,   чтобы   сразу   же   отметить

постоянный, быстрый переход от одного состояния понимания к другому, с более

ограниченным характером. Неудовлетворительные результаты, полученные в таких

условиях,  не  указывают на  отсутствие способностей со стороны субъекта,  а

скорее  обозначают обструктивный эффект развития постгипнотического транса и

взаимозависимость двух таких задач.  Соответственно,  и  в экспериментальных

подходах к принципу  диссоциации  проблема заключается в разработке  метода,

позволяющего сохранить независимость задач, несмотря на  одновременность  их

выполнения.

     Адекватным можно  назвать  метод, ограничивающий  постгипнотический акт

одним   аспектом   всей   задачи,   постгипнотическое   выполнение   которой

представляет   собой  только   начало  или  только  кульминацию  неосознанно

выполненного действия, в то время как  сознательно выполняемая задача  берет

начало из обычного хода событий, определяющих поведение при пробуждении.

     Приведем следующие примеры.

     Субъекту,  сыну фермера, погруженному  в  состояние транса, дали  такую

команду: спустя  неделю  каждый  раз, качая  насосом  воду, чтобы  наполнить

определенный  водопойный желоб, находящийся  вне поля его зрения, он  должен

слушать шум наcoca (который делает двести пятьдесят  ударов, чтобы заполнить

кормушку),  затем выключить  насос  и  пройти  к поилке именно в тот момент,

когда она  будет полна. Таким  образом любые  проявления  постгипнотического

транса  обязательно должны  быть  ограничены  определенным постгипнотическим

действием.

     Через несколько дней в  обычном состоянии пробуждения мы  договорились,

что субъект будет освобожден от какой-то обременительной работы, которую  он

очень не любил, если сможет правильно назвать по  буквам большую часть слов,

заданных ему гипнотерапевтом. Слова были выбраны  из его школьного учебника.

Субъект охотно  согласился. Когда началась  проверка слов,  в соответствии с

тайной  договоренностью  появился  отец мальчика  и  потребовал,  чтобы  тот

немедленно наполнил водопойный желоб. Поэтому проверка слов была  продолжена

у насоса: пока  субъект  качал воду, ему  в  быстром  темпе, одно за  другим

задавались  слова, а он  произносил их по буквам. Неожиданно субъект прервал

речь, прекратил  качать воду,  выключил  насос и  пошел  к  поилке,  проявив

поведение, типичное для него в  постгипнотическом  трансе.  Поилка оказалась

наполненной.  Повторение  этого   эксперимента  дало  такие  же  результаты.

Несмотря  на   выполнение  задачи   со  словами,  субъект  продолжал   точно

отсчитывать удары насоса. Однако повторение эксперимента, в котором  субъект

должен  был  молча  отсчитывать  удары  рукоятки  насоса в  качестве  самого

постгипнотического  действия, а слова называть  по буквам громко, вслух, как

осознание задачи,  привело  к  неудовлетворительным результатам,  к путанице

между счетом  и  произнесением  букв.  Эта путаница  в его  действиях  очень

смутила мальчика,  так  как вследствие амнезии постгипнотических внушений он

не смог понять, почему вместо очередной буквы слова часто произносит цифру.

     Попытка заставить субъекта отсчитывать удары насоса и произносить буквы

в качестве одновременных постгипнотических задач показала,  что  субъект  не

сможет выполнить  это, если не прибегнет  к  умышленным паузам и намеренному

чередованию  задач. После многократных усилий субъект  предположил:  "Я могу

лучше угадывать  количество ударов  насоса, а  не пытаться считать  их в  то

время, как  называю  слова по  буквам". Тест подтвердил  это  предположение.

Когда позже мальчика спросили об этом  в гипнотическом трансе, он  объяснил,

что "угадывание" было единственной возможностью выполнить  постгипнотическое

внушение, и при  этом он действительно  считал  удары таким же  образом, как

делал это в состоянии гипноза.

     В подобном  же эксперименте  стенографистке,  находящейся  в  состоянии

транса, сказали, что в течение следующей недели она будет менять карандаш на

320, на  550 и на 725 слове. Эти инструкции ограничили постгипнотический акт

очень узким аспектом общей  задачи.  В течение этого  времени она писала под

диктовку трех психиатров, каждый из которых отмечал те фразы, на которых она

меняла карандаши. Несмотря  на то, что она  применяла много  комбинированных

словесных  фраз  (символов,  объединяющих  два  или  несколько  слов),  было

обнаружено, что она довольно  точно  угадывала  нужное число, погрешность не

превышала десяти слов, а в среднем составила около трех слов.

     Каждый раз,  меняя карандаш  на  определенном слове с  нужным  номером,

стенографистка чувствовала себя несколько смущенной, у нее на короткое время

возникали признаки спонтанного постгипнотического транса, и она даже просила

повторить какую-то часть диктовки. Тем не  менее она могла  менять карандаши

когда угодно, а не только на определенных словах, не прерывая своих записей.

Ее общее поведение, за исключением проходящих нарушений, упомянутых выше, не

выявило  ничего необычного  для трех  психиатров, которые,  хотя и  не  были

знакомы  с экспериментальной  ситуацией, получили инструкции наблюдать за ее

поведением и  диктовать  с обычной  своей  скоростью -- от 100 до 120 слов в

минуту. Когда экспериментатор сам начал диктовать,  тщательно  регламентируя

время диктовки,  также  не  было отмечено никакого необычного поведения,  за

исключением прямой зависимости от слов с определенным номером.

     Однако  та  же  стенографистка,  получив  команду  отсчитывать  слова в

качестве  постгипнотической  задачи,  когда ей  диктовали,  потерпела полную

неудачу  как  в  своем  отчете,  так  и  в  своей  записи,  что  можно  было

предсказать, если в  полном объеме  рассмотреть  влияние  постгипнотического

транса на процессы познания и факторы внимания.

     Попытка   заставить   ее   выполнить   эти   две   задачи    как   одно

постгипнотическое действие показала, что  она не может  разделить  внимание,

чтобы правильно  вести счет и  писать под Диктовку. Однако получив  внушение

только  следовать  диктовке   и  просто  "угадывать",  когда  она  достигнет

определенного  числа слов,  она  начала  отсчитывать  слова  почти  точно. В

следующем гипнотическом трансе  она объяснила,  что  разрешение  "угадывать"

позволило ей вытеснить счет из ее "сознательного разума", так что она "могла

это делать подсознательно".

     Участников контрольной группы, которых  не  вводили в транс и не делали

никаких  внушений,  попросили  выполнить это  же задание. Их  ответы во всех

примерах оказались очень  неточными  и  были  основаны  на  различных  общих

принципах (таких, например, как пройденное время или количество перевернутых

страниц).

     Немного  другой подход к  проблеме  одновременного выполнения  задач на

различных уровнях сознания -- это применение постгипнотического внушения для

того,   чтобы  просто   инициировать  какую-то  форму   поведения,   которое

представляет собой  автоматическую  деятельность,  не влияя на  сознательное

мышление субъекта.

     Вот пример. Вторая  стенографистка в глубоком трансе  получила команду,

что  появление экспериментатора  в  кабинете  будет служить  "ключом" для ее

левой руки  начать  автоматическую запись  и что после  его ухода эта запись

должна   быть   немедленно   прервана.   Таким   образом,   ей   были   даны

постгипнотические внушения, служащие непосредственно для начала и завершения

определенной   формы   поведения.   После   этого   несколько   раз,   когда

экспериментатор   входил  в  кабинет,  она  на  короткое  время   впадала  в

постгипнотический транс с определенным перерывом в своих действиях, особенно

тогда, когда печатала на машинке.  В таких обстоятельствах постгипнотический

транс сохранялся до тех пор,  пока она не  переходила  от  выполнения  одной

задачи к  выполнению второй. Экспериментатор  стал часто заходить в кабинет,

когда испытуемая писала под диктовку одного из его коллег. В этой ситуации у

нее  возникал короткий  спонтанный постгипнотический транс, который прерывал

ее  непосредственную  деятельность,  а  за  этим  следовало возобновление ее

обычного поведения при диктовке, сопровождаемое беспрерывной  автоматической

записью  левой  рукой, которая выполнялась  на крышке  письменного стола, на

промокательной  бумаге и на листе бумаги, оказавшемся под рукой.  Если рядом

не было карандашей, то ее левая рука продолжала двигаться,  имитируя процесс

письма.  Когда  экспериментатор выходил, снова возникал транс, приводивший к

паузе  в  ее обычном  поведении при  стенографии, и пауза  в  автоматическом

письме.

     Казалось, здесь нет вмешательства автоматического письма в сознательные

действия при пробуждении, хотя зачастую автоматическое  письмо включало  как

фразы из диктовки, так предложения и фразы, связанные с другими темами.

     Нельзя  было  заметить,  что  выход  из  спонтанного постгипнотического

транса оказывал какое-то влияние  на  автоматическое письмо.  Каждое из этих

действий  выполнялось  одинаково  легко  так,   как   если  бы  представляло

единственную задачу для субъекта.

     Попытка заставить стенографистку писать под диктовку, после того как ей

дали  возможность сознательно понимать тот факт, что ее левая рука выполняет

автоматическую   запись,   показала,   что   она   не   может   ни   успешно

стенографировать, ни выполнять автоматическую запись, не чередуя эти задачи.

Когда ей доказали, что в прошлом  она  выполняла такие задания одновременно,

женщина объяснила,  что, возможно, сделала бы это и теперь, если  бы  ее  не

просили помнить об автоматическом письме, когда она стенографирует.

     В  этих трех примерах спонтанный  постгипнотический транс был ограничен

конкретным    аспектом   постгипнотической   задачи:   следовательно,    его

вмешательство  в  одновременную  сознательную  деятельность  было  намеренно

кратким.  Кроме  того, ни  одна из  двух задач, выполняемых одновременно, не

совпадала с другой.  Выход из спонтанного  транса был обычным и имел  весьма

отдаленную связь с тем состоянием индуцированного транса, в котором давались

постгипнотические  внушения.   Во  всех  примерах  субъекты  были  полностью

свободны,   чтобы  взяться   одновременно  за   выполнение  двух  совершенно

независимых действий без необходимости решать задачу по их координации.

     Основной  технический принцип  одновременного выполнения двух различных

задач на разных уровнях сознания --  использование какой-то формы мотивации,

достаточной, чтобы ввести в  действие  цепочку привычных  действий,  которые

потом  продолжатся на одном  уровне сознания, а в то же  самое время  вторая

задача решается на другом уровне.

Заключение

     1. Обзор  литературы  показал, что, хотя очень  часто и признается, что

постгипнотические  внушения  приводят  к  выявлению   особого   психического

состояния  у  гипнотизируемого  субъекта,  прямого  изучения  этого  особого

состояния  не было. До  сих пор не  сделано ничего, что  доказывало бы  саму

возможность его  существования  и  подтверждало его  влияние  на результаты,

полученные от постгипнотических внушений.

     2.  Оказалось,  что  значительное  изменение  в  психическом  состоянии

субъекта, связанное  с  выполнением  постгипнотического  действия,  является

результатом развития спонтанного постгипнотического транса. Это неотъемлемая

часть процесса реагирования на постгипнотические команды и их выполнение.

     3.  Спонтанный  постгипнотический  транс   может  быть   однократным  и

многократным,  коротким  или длительным. Чаще  всего он возникает только  на

одну-две  минуты  в  начале  выполнения  постгипнотического   действия,   и,

следовательно,  его  легко  пропустить.  Его   специфические   проявления  и

остаточные  эффекты  образуют  достаточно  стабильную  модель,  несмотря  на

отклонения  в длительности отдельных деталей поведения, вызванных его целями

и индивидуальными особенностями субъектов.

     4. Демонстрация и проверка  спонтанного постгипнотического транса лучше

всего   выполняются  в   момент  начала   постгипнотических  действий  путем

вмешательства в  действия  субъекта  или  в  сам  внушенный  акт.  Правильно

выполненное  вмешательство  приводит  обычно   к  немедленной   остановке  в

поведении  субъекта  и удлинению спонтанного постгипнотического транса,  что

позволяет  экспериментатору  вызывать гипнотические  явления,  типичные  для

обычного индуцированного гипнотического транса. Иногда неправильно сделанное

вмешательство или значительные изменения в постгипнотической ситуации  могут

вызвать особые типы гипнотического поведения.

     5.   Разрыв  во  времени   между   постгипнотическим  внушением  и  его

реализацией не влияет на развитие спонтанного постгипнотического  транса как

неотъемлемой части постгипнотического действия.

     6.   Очевидные    исключения   из   типичного    развития   спонтанного

постгипнотического транса как неотъемлемой  части постгипнотических действий

обусловлены   значительными  умышленными  изменениями   в  постгипнотической

ситуации.

     7.  Спонтанный   постгипнотический  транс  представляет  собой  явление

последействия, так как является оживлением гипнотических элементов  ситуации

транса,  в которой давалось  определенное постгипнотическое  явление. Отсюда

его развитие служит критерием истинности предыдущего транса.

     8.    Спонтанный    постгипнотический    транс    можно    использовать

преимущественно как особый экспериментальный  и  терапевтический  метод, так

как  он  устраняет  различные  трудности,  возникающие  при  обычном  методе

индукции транса.

     9.  Постгипнотические  действия и  сопутствующий  им  спонтанный  транс

представляют собой явления диссоциации, потому что врываются в обычный поток

сознания, но не сливаются с ним.

     10.   Постгипнотическое  внушение  можно   использовать   для  изучения

возможностей   выполнять  одновременно  две  различные  задачи,  каждую   на

различном уровне  сознания, если должным образом учесть  природу и  характер

постгипнотического поведения.

Литература

     БайнетА., Фер К. Животный магнетизм. Нью-Йорк, 1888.

     Бернгейм Г. Терапия внушением. Нью-Йорк, 1895.

     БрамвеллД. М. Гипнотизм. Лондон, 1921.

     Брикнер Р. М., Къюби Л. С. Миниатюрный психотический  взрыв, вызываемый

методом   простого    постгипнотического   внушения   /   Психоаналитический

ежеквартальник, 1936. С. 467-- 483.

     Гулл С. Л. Гипноз и внушаемость. Нью-Йорк, 1933.

     Количественные методы исследования  гипнотического  внушения.  Часть 1.

"Соч. психол.", 1930, No 3. С. 210.

     Эриксон   М.   Г.  Изучение  экспериментального  невроза,  гипнотически

индуцированного в случае с преждевременной эякуляцией  / The British medical

journal, 1935, No 15. С. 34--44.