ПРЕДИСЛОВИЕ КО ВТОРОЙ КНИГЕ - Школа сновидений - Ал.Панов

К сожалению, язык второй книги сложен не так, как того хотелось бы автору. Вместе с тем, автор надеется, что эта осо­бенность текста не осложнит жизнь читателям.

Во-первых, эта усложненность — не более чем уловка, по­средством которой можно указывать на веши невыразимые и не всегда безопасные в прямом соприкосновении, — в том, на­пример, смысле, что намного практичней читать о повадках и свойствах электрического тока, нежели испытывать некоторые из них своим телом. Здесь автор, как и все люди, использует защитные свойства речи как поводыря в бесконечности воз­вращения в Неизвестное, вновь возникшей с появлением язы­ка.

Во-вторых, сам характер второй книги определился опытом изучения не только сновидения, но и исследования осознания, а в этой учебе невозможно без должного внимания отнестись к тому факту, что многие особенности и свойства нашего вос­приятия, мышления, сознания, а также условия общественной жизни неразрывно переплетены, а зачастую и созданы с пря­мым участием языка и речи.

Соответственно, это же формирующее проникновение языка и речи не минует наши сны и сновидения, и в этом смысле переход от обычных снов к сновидениям не в последнюю оче­редь связан с обретением трезвого понимания и осознания всех последствий — уродливых и возвышенных, — которые привнес язык в наше человеческое существование и освобождение.

Об этих вешах невозможно писать просто, потому что они большей частью относятся не к бытию и к вешам такими как они есть, а к тем запутанным до невменяемости описаниям мира, которые человечество создало, путаясь в языке, речи и в своем восприятии, и которые являются тем, что — иногда защищая — отделяют нас от присутствия и натиска Неизвестного во сне и наяву, совершая наш выбор за нас задолго до нашего рожде­ния. И это не самый лучший, а главное — далеко не единствен­ный выбор, потому что то, в чем не участвует наше осознание, не есть выбор и не есть наше решение, а есть лишь бессмыслен­но красивый танец пушинок на ветру.

В миги, когда нас настигает ослепительное величие подлин­ной жизни живого, подобное начало рассвета на горных вер­шинах, становится видно, что дух настающего времени так от­пускает наклонение речи и выпрямляет осанку хребта, что воз­дух вольной воли и золотое сияние мудрой любви уже не про­сто ощутимы, а — присутствуют и зовут с непреложной силой, и тело становится жадным ко всему, что в подробностях может помочь выскользнуть из обыденного и вернуться в путешествие жизни в бесконечность и неизвестность.