5. Пойти туда – не знаю куда... - ЧЕЛОВЕК-ОРКЕСТР. Микроструктура общения- Кроль Л.М., Михайлова Е.Л.

Переходя к "зеркалу" пластических проявлений, сделаем несколько вводных замечаний. Принцип зеркального уподоб­ления к тому занятию, которое послужило для нас источником примеров, обычно бывает вполне освоен на более простых дви­жениях, поэтому предложение "как можно более точно повто­рить движение каждого участника" уже не требует дополни­тельной настройки, пояснений, а, скорее, воспринимается, как напоминание чего-то знакомого. Второе соображение состоит в том, что за время достаточно длительной, молчаливой и сосредоточенной работы с телом, не предназначенной для на­блюдения, у группы возникает и накапливается желание об­щаться, говорить. Ведущий не позволяет этой потребности в общении разрядиться в форме комментариев "в сторону", шу­ток, просьб о перерыве – в тот момент, когда работа с собст­венными пластическими проявлениями уже требует какой-то паузы, перемены, он предлагает сделать "зеркало". Накопив­шаяся потребность в общении, не найдя привычного выхода, разряжается внутрь круга, в само задание, создавая как бы дополнительное освещение всему, что происходит перед "зер­калом" и в нем самом. При опоре на только что проработанные (как бы заново "обжитые") возможности той или иной части тела движения, совершаемые перед "зеркалом", оказываются разнообразнее и часто неожиданнее для самого человека, чем при действиях автоматизированных, типичных.

Приведем пример серии подготовительных упражнений, переходящих в "зеркальное" взаимодействие:

"Попробуем, не спеша, по-разному пошевелить плечами... внимательно ощупать свои плечи, лопатки, ключицы... пошевелиться, как бы демонст­рируя "погон", который на плече сверху... отдель­но подвигать той частью плеча, которая ближе к груди... к шее... представить себе, что плечи стали на двадцать сантиметров шире, массивно ими по­двигать. .. оглядеть свои широкие плечи и подви­гаться, как бы показывая свою мощь. Попробуем "поерзать" вертлявыми, развинченными плеча­ми. .. напрячь их, как бы ожидая чего-то неприят­ного сзади... медленно расправить, потянуться, представить себе, что есть крылья, растущие от ло­паток – подвигаем сильными крыльями большого размаха... узкими, мягко рассекающими воздух... маленькими крылышками, на которых хорошо не парить, а порхать – воробьиными... Поникшие плечи, как у тряпичной куклы... суетливые, чего-то опасаются... капризные плечи...

Давайте теперь попробуем по очереди, по кругу поделать разные капризные плечи, а все остальные будут отражать эти движения, как в зеркале, ста­раясь быть как можно точнее..."

Итак, каждому участнику группы предлагается по очереди "покапризничать" одними плечами. Поскольку "Зеркало" действует практически синхронно, возникает задача предвиде­ния следующего движения, которое еще не наступило, но вы­текает из предыдущего. Невольно, без называния – оно вряд ли возможно на этом этапе – начинается проникновение в закономерности индивидуального пластического почерка, взятого в изолированном фрагменте двигательного поведения – скажем, в движении плеч. Важно, чтобы происходящее но­сило развернутый характер, то есть, чтобы движение каждого было не "жестом", а некоторой последовательностью, застав­ляющей искать непривычных способов выражения.

Что касается предложения именно "покапризничать", то оно может быть и иным – например, плечами "постесняться" или "поупрямиться". В предлагаемом действии, во-первых, важна его новизна, (скажем, предложение "выразить плечами недоумение" не годится, так как существует достаточно обще­принятый и культурно означенный жест), а во-вторых, суще­ственно, чтобы для выполнения время от времени предлага­лось нечто, не предназначенное для рассмотрения и выраже­ния – то, чего как бы и нет. В силу запретности, неуместности как раз такие проявления часто приобретают скрытый, изо­щренный и разлитый характер, окрашивая исподволь многие другие. Взятые в отдельности, рассмотренные "при свете дня", они придают зеркальному взаимодействию дополнительный смысловой оттенок: мы не решаем, кто "капризен", а кто – нет; каждый "капризничает" как хочет, как умеет, а "зерка­ло" только схватывает, своим многократным (умноженном на число участников) повторением проявляет, сравнивает осо­бенности "капризных плеч" одного, второго, третьего участ­ника группы...

Мелкие, в том числе и негативные проявления перестают быть запретными, получают право на существование и тем самым "приручаются". На следующих кругах можно предло­жить сделать и увидеть через "зеркало", скажем7'"угрожаю-щие, агрессивные плечи... тупые... вкрадчивые, от чего-то ускользающие... ленивые... раздраженные плечи... нудные, монотонные... любующиеся собой..." и т.д. Во всех подобных упражнениях не так уж важно, соответствует ли действие не­которому пластическому эталону "вкрадчивости" или "раз­дражения": никому не известно, каковы должны быть "раздра­женные плечи". Важно другое – то, что будучи лишенным почти всего привычного "запаса", человек легко находит до­полнительные выразительные возможности. Одновременно он и получает представление о том, как выглядят его попытки со стороны, и сам "примеряет" десяток вариантов, принадлежа­щих другим участникам. В хорошо "размятой" группе легко получаются, более того, оказываются интересными совершен­но невероятные варианты: "сонный палец", "кокетливая пояс­ница", "смешливые ноги" и т.п. (Разумеется, непривычность словосочетаний при этом не самоцель).

Поскольку до начала зеркального взаимодействия были проработаны более грубые, утрированные, крайние позиции (как бы была обозначена "зона возможностей" плеча), а затем происходила их разработка вглубь и детализация, все последу­ющее общение через "зеркало" опирается на эти недавние, еще не стершиеся ощущения. В "дозеркальной" разминке ста­новится очевидным: есть способы движения, отличные от при­вычного; эти возможности доступны в любой момент и не ис­пользуются лишь в силу автоматизма, а вовсе не из-за каких-то физических ограничений; они могут быть найдены практи­чески в любой точке человеческого тела; они не умозрительны, а легко ощутимы. Еще раз подчеркнем, что применяемые нами техники не направлены на отказ от привычного способа дви­жения (который сам по себе, может быть, и хорош), а только размывают его жесткие границы, дают возможность лучше почувствовать "капилляры" его внутреннего устройства.

Одной из линий, вводимых также еще в "дозеркальные" части занятия, является развитие спонтанности действия. Воз­никает ясное ощущение, что вовсе не обязательно знать зара­нее, как и зачем должно происходить то или иное локальное движение – его потенциальное многообразие, право и потреб­ность что-то искать в нем самом позволяют положиться на свои непосредственные, ожившие ощущения от данной области и следовать за ними, а не за безопасными двигательными стере­отипами.

Стоит сказать несколько слов еще о некоторых свойствах "зеркала". Каждый участник "отвечает" за свое движение очень недолго, успевая при этом почти незаметно для себя сделать что-то новое, но не успевая растеряться почувствовать исчерпанность того, что делает. Впрочем, если "в кадр" попа­дают движения, которыми человек как бы соображает, что бы тут еще такое сделать, или выполняющие роль знаков препи­нания (ведь в двигательной экспрессии есть свои многоточия, восклицательные знаки и даже кавычки), – тем лучше. Хоро­шее "зеркало" непрерывно и схватывает не картинку напоказ, а реальное поведение, в том числе и то, которое бывает до начала и после окончания более или менее осознанного дейст­вия. Инициатива при выполнении "зеркала" передается по кругу, о чем при необходимости напоминает ведущий; возни­кает своеобразная "воронка": внимание группы, постоянно перемещаясь от человека к человеку, сильно концентрируется. Благодаря этой собранности легки переключения в преде­лах происходящего в кругу непрерывного взаимодействия.

К специальным приемам усиления через "зеркало" отно­сятся, например, повторение с сильным замедлением или син­хронное отражение с "увеличением", укрупняющее первона­чальное движение и позволяющее вычленить его детали. Но даже без специальных приемов "зеркало" может работать как своего рода усилитель: собственные повторяющиеся, привыч­ные движения, например, в жизни мало замечаются–десяти­кратное умножение делает каждый повтор заметным, позво­ляет "поймать" его. Таким образом, зеркальному взаимодей­ствию присущи некоторые свойства "увеличительного стек­ла", позволяющего рассматривать любое двигательное прояв­ление каждого из участников "до мелочей"; границы представ­лений о возможной нюансировке способов выражения расши­ряются. Действие, состоящее в обычной жизни из нескольких "готовых блоков", как бы раскладывается спектрально, распа­дается на составляющие, варианты, оттенки.

Несколько кругов зеркального повторения движений от­дельной части тела – скажем, плеч – приводят к естествен­ному, но редко осознаваемому в других ситуациях выводу: у разных людей плечи двигаются по-разному, притом не за счет внешней "характерности", которая сама есть только фиксация крайних пластических проявлений, а в силу разной внутрен­ней организации движения. Важно, что этот вывод делается, так сказать, не головой, а тоже плечами: в ходе многочислен­ных наслаивающихся друг на друга уподоблений плечам каж­дого участника. Это ощущение чужих особенностей нарастает постепенно, исходя и от непосредственного телесного, мышеч­ного чувства, и от глаза: одновременно расширяется и возмож­ность видеть, как "устроено" движение у другого человека. Предложение просто наблюдать не произвело бы такого эф­фекта: именно сочетание с пластическим уподоблением дает взгляду ту опору в двигательном опыте, которая позволяет ему проникать за пределы внешнего рисунка движения – стано­виться проницательным.

Взаимодействие через "зеркало", как и всякое общение, требует пауз, возможности иногда "побыть одному". Поэтому время от времени (исходя из состояния участников, степени их включенности в происходящее) предлагаются какие-либо дей­ствия без "зеркала", позволяющие затем к нему вернуться. Точно так же и при зеркальной работе с отдельной частью тела в качестве перебива, переключения могут вводиться упражне­ния, направленные на двигательные проявления, не входящие непосредственно в то, которое разрабатывается. Приведем для иллюстрации фрагмент того же занятия, где одно за другим следует несколько таких предложений, а затем происходит переход к качественно новой функций "зеркала".

После работы с плечами группе предлагается "поделать любые мягкие, неторопливые движения рукой, начиная с одних пальцев – каждый следу­ющий человек в кругу чуть-чуть укрупняет это движение..." Постепенно в него включается вся кисть, запястье, локоть, наконец, плечо, ключицы, лопатка, и "Зеркало" фиксирует все эти переходы. На втором круге движение снова возвращается к плечу,' то есть из него постепенно исключаются пальцы, кисть и т.д.

Благодаря недавно проделанным упражнениям достигается значительно большая свобода включения плеча в движения рук, чем было в начале занятия. Поскольку эти два круга относительно просты и служат, скорее, паузой, бывает уместно еще раз напомнить участникам о точности отражения в "зер­кале", о его объемности – способности встраиваться внутрь движения, передавать незаметные напряжения, их распреде­ление и динамику.

Затем "зеркало" на время выключается, и вни­мание возвращается к плечам: "...Представьте себе, что у вашего правого и левого плеча различные свойства: они имеют разную подвижность, сущест­вуют в разных темпах, наконец, у них сейчас раз­ное настроение. Попробуйте одновременно так ими и подвигать, стараясь чувствовать ту область, где они приходят в соприкосновение изнутри..."

"...А теперь вернемся к "зеркалу" и перед ним вспомним манеру двигаться, привычки, темпера­мент и настроение, скажем, правого плеча... лево­го..." (Отдельный интерес может представлять то, какие именно контрастные пары – состояний, тем­пераментов – берет каждый из участников. Есте­ственно, никакие характеристики движения и вы­бор состояний не обсуждаются, единственный спо­соб прикоснуться к содержательной стороне заклю­чен все в том же зеркальном уподоблении).

".. .Расслабимся, слегка переменим позу, устро­имся поудобнее, спокойно подышим... а теперь по­пробуем пошевелить плечами по-разному – но так, как это мог бы делать N".

На этом круге "зеркало" приобретает несколько новых ка­честв. Так, оно становится отсроченным: впитав в течение предшествующих серий самые разные особенности N, "зерка­ло" реализует свою способность запоминать и возвращать запомнившееся. Во-вторых, оно теряет свою слаженность, синхронность: каждый вспоминает или представляет себе пле­чи N по-своему, при этом N получает десяток даже не портре­тов, а одновременно показываемых "фильмов" про свои плечи. Конечно, для того, чтобы это действительно были десять раз­ных "фильмов", то есть чтобы участники в этот момент соот­носились только со своей пластической памятью и полагались на себя, необходима вся предшествующая подготовка.

В ней, включая и ее "дозеркальные" ряды, накапливаются некоторые существенные особенности взаимодействия: группа постепенно привыкает к продолжительной работе на уровне части тела, у которой как бы нет разработанной выразитель­ности; движение без предсказуемого внешнего результата на­чинает доставлять удовольствие. Когда на глазах рождается целый поток явно разных, но не называемых, не комментируемых, не оцениваемых движений, возникает настоящая, а не декларативная безоценочность. Постепенная концентрация на конкретной области позволяет в течение довольно длитель­ного времени пользоваться "ее языком", не утомляясь и не иссякая. Появляются пластические отражения уже не только внешних, "характерных" штрихов, но и не видимых посторон­нему наблюдателю глубинных особенностей.

В каком-то смысле так построенная работа с отдельным коммуникативным каналом является серией "чудес": там, где на первый взгляд находилось что-то одно (одно движение, например) или вообще ничего не находилось, оказывается воз­можным рассмотреть целый спектр переходящих друг в друга проявлений, свой микромир. Мы "достаем" из части тела ее скрытые возможности, как фокусник – бесконечные платки из цилиндра. Чтобы все происходившее не исчезло для участ­ников бесследно, не оказалось только "фокусом", важны усло­вия, в которых может припомниться, соотнестись и как бы "отстояться" все полученное. Последняя описанная серия, в частности, обладает таким свойством памяти: каждому чело­веку его живое "зеркало" возвращает разные грани всего, что с ним происходило.

Возможен еще один "виток" занятия, также усиливающий свойство групповой памяти, но выводящий ее из пластического мира в мир слов: предлагается "по горячим следам" дать по 5-6 ассоциативных определений, относящихся к плечам каждого. В этих ассоциациях отражаются не только отличия одних плеч от других, но и воспроизводятся их множественные состояния для одного человека: он получает 50-60 определений, служа­щих связкой между миром смутных, безымянных проявлений и того, что уже можно назвать, описать, выразить словом. Тем самым снова подтверждается "право на жизнь" мелочей пла­стического почерка, во многом определяющих оттенки воспри­ятия. Так с помощью других средств (словесных ассоциаций в данном случае) проявляется способность "зеркала" добывать новое знание, не отходя от той "натуры", которая перед ним, а внутри ее, всматриваясь и углубляясь.

Наш опыт проведения занятий с разными группами пока­зывает, что двигательная разработка облегчает и "освежает" ассоциативное мышление, а ассоциирование, в свою очередь, закрепляет новое в движении.

Ассоциативное описание может предлагаться по-разному. Иногда бывает продуктивнее использовать не прилагатель­ные, а глаголы, причем недостающие выдумываются тут же, сходу.

Симпатичным примером может послужить опи­сание манеры шевелить плечами человека, кото­рый, по словам одной из участниц его группы, "бы­чится", "бучится" и "бочится". "Бык", "бука" и "боком" очевидны, сходство с глаголами типа "ту­житься" и "пыжиться" – тоже. Интересно также звуковое подобие всех трех слов, которое в этом случае отражало изрядную монотонность поведе­ния того, о ком шла речь, – застревающий, "бук­сующий" характер его пластики. (Надо ли гово­рить, что не только пластики?!)

В каких-то случаях ассоциации даются в еще более игровом ключе–так мы обычно делаем тогда, когда от работы с отдель­ными "бусинками–штрихами приближаемся к "нитке", то есть, говоря наукообразно и маловразумительно, к пластиче­скому и темпоритмическому инварианту индивидуального коммуникативного почерка. Тогда речь идет об описании всего человека, но под определенным углом, вызывающим образы разных его "ипостасей". Например, предлагается подробно описать каждого как ландшафт, или детскую игрушку, или дом – вариантов ассоциативных задач множество. Связь с "бес­словесной" частью занятия, конечно, есть всегда – хотя не обязательно прямая. В ассоциативных "входах" мы стараемся избежать всего того, что может подтолкнуть к мышлению "го­товыми блоками", пусть даже и очень выразительными (на­пример, никогда не ассоциируем с книгами или фильмами), потому что важно сохранить близкую связь порождаемых об­разов с непосредственно воспринимаемыми, "фактурными" свойствами человека и не ускорять появление обобщений, до поры до времени довольно поверхностных.

И еще одна деталь: ассоциативное описание никогда не делается "раз и навсегда", поскольку человек в группе проявляется по-разному, относятся к нему и видят его тоже по-разному. Так что для действительного расширения и переструкту­рирования представлений участников о себе и о других нужно постоянное вызывание потока образов, в который, как и во всякий поток, "нельзя войти дважды".