6. Очевидность и оригинальная данность - Введение в феноменологию Гуссерля - П. Прехтль - Философы и их философия

В рамках анализа интенционального сознания было про­яснено, каким образом смысл "истины" и "познания" может быть объяснен посредством ссылки на акт сознания. А также было показано, что ввиду процесса опыта нет смысла уста­навливать очевидность по полному соответствию "подразумеваемого" и "данного". В отношении эмпирического опыта принцип адекватной очевидности оказывается проблематич­ным. Гуссерлевское требование обоснованности, нацеленное на "абсолютное оправдание" и стремящееся представлять собой окончательное познание любого истинного бытия, требует такой очевидности как раз-таки в качестве наивсе­общего принципа. В Идеях 1, как "принцип всех принци­пов", Гуссерль формулирует требование, чтобы только "ори­гинально дающее созерцание" могло быть обоснованием познания. В результате экспликации подобных оригиналь­ных данностей мы, согласно Гуссерлю, обретаем "абсолют­ное начало" в смысле основополагающей отправной точки.

Первое разъяснение Гуссерль производит на примере математических аксиом. Для того чтобы постичь специфиче­ский смысл математических утверждений, нам необходимо обратиться к сознанию, в котором мы с предельной отчетли­востью схватываем аксиоматическое положение дел. Из это­го, по меньшей мере, становится ясным, что Гуссерль исклю­чает всякую связь с эмпирическими суждениями и в качестве подобающего способа действий выдвигает лишь имманентное отношение сознания к себе самому. Сознание должно сделать темой самое себя, дабы с полной ясностью схватывать требующее обоснования положение дел. Однако этим еще не прояснено, что следует понимать под оригинальной даннос­тью и самоданностью. Гуссерль приводит для них два крите­рия: безусловность (Absolutheit) и адекватность.

В качестве безусловного он намерен признавать лишь то, что дано нам само в чистой достоверности, достигаемой в самотематизации.   Гуссерль  выражает  это   в  вызывающей недоумение формуле:  "то,  что,  в своем бытийном  модусе существуя, стоит у нас перед глазами". Адекватность от опирающегося на очевидность познания требуется в том смысле, что доканывается идентичность между тем, что я в некотором суждении подразумеваю, и тем, что я схватываю в качестве его самого. Если достигать подобной очевидности необходимо, тогда самому сознанию надлежит стать темой анализа. Первый шаг к оригинальности состоит в описании всеобщих сущностных структур предметности, второй — в указании тех конститутивных моментов сознания, которые основополагающи для того, что предмет дан нам способом, соответствующим его сущностным определениям. Описание всеобщих сущностных структур, например, предметов вос­приятия, концентрируется на специфических для любого вещно-пространственного предмета сущностных признаках. К этому примыкает анализ тех моментов сознания, посред­ством которых вещно-пространственный предмет со своими сущностными компонентами мажет быть нам дан. Понятие конституции должно выразить то, что если предмет созерца­тельно дан нам — это работа сознания. Наряду с материа­льным предметным регионом Гуссерль рассмотрел также живую природу и духовно-личностный мир в качестве все­общих сущностных структур. С каждой сущностной структу­рой связывается вопрос, каким образом предмет соответству­ющей специфической области становится для нас данным, т.е. какую конститутивную работу выполняет сознание для того, чтобы мы имели возможность представить себе подоб­ный предмет.

Путь к адекватной и аподиктической очевидности напо­минает о Декартовом поиске абсолютного основания для любого познания, свободного от каких-либо дальнейших сомнений. Несмотря на эту аналогию, следует все же зафи­ксировать принципиальную разницу, на которую Гуссерль отчетливо указывает в своем сочинении о кризисе. Декарт в качестве последней, не подверженной сомнению инстан­ции, приводит человека как мыслящую субстанцию, как res cogitans. Гуссерль, напротив, усматривает в этом неудовле­творительные следствия, т.к. в результате этого мыслящий вводится в игру в своем физически телесном явлении. Но в качестве физически телесной сущности он сам является частью того объективного мира, который, однако, еще толь­ко предстоит обосновать.

Путь Гуссерля ориентируется на постановку вопроса, осуществленную Дэвидом Юмом: в каком еще смысле можно говорить об объективности мира, если последний считается миром, который всегда уже возник из моей субъективности? Как бытие мира толковать из деятельности субъекта; как следует понимать бытийный смысл и бытийную значимость? В этом Гуссерль усматривает проблемную ситуацию Юма, для которой своим способом он разыскивает решение. Не подверженный сомнению остаток, к которому апеллирует Гуссерль — это та субъективная деятельность сознания, лишь исходя из которой  возможно прояснить, в каком смысле и каким присущим им способом значимости даны нам мир, действительность, реальность. Его трансцендентальная постановка вопроса направлена на условия возможности смысла и значимости мира, которые следует искать в кон­ститутивной работе сознания.