Ныне мы твердо знаем, что живем в мире, где сосуществуют в
неразрывной связи различные времена и ископаемые различных эпох.
Теперь перед нами возникает новый вопрос. Мы уже говорили о
том, что жизнь стала казаться столь же "естественной, как свободно
падающее тело". Что общего между естественным процессом самоорганизации и
свободно падающим телом? Какая связь может существовать между динамикой, наукой
о силах и траекториях, и наукой о сложности и становлении, наукой о жизненных
процессах и о естественной эволюции, частью которой они являются? В конце XIX
в. необратимость связывали с трением, вязкостью и теплопроводностью.
Необратимость была первопричиной потерь и непроизводительных расходов энергии.
Тогда, к началу XIX в., необратимость еще можно было приписывать неполноте
наших знаний, несовершенству наших машин и утверждать, будто природа в основе
своей обратима. Теперь это безвозвратно ушло в прошлое: ныне даже физика
говорит нам, что необратимые процессы играют конструктивную и неоценимую по
значимости роль.
Тут мы и подходим к вопросу, уклониться от которого более
невозможно. Как соотносятся между собой новая наука о сложности и наука о
простом, элементарном поведении? Какая связь существует между столь
противоположными взглядами на природу? Не означает ли все это, что существуют
две теории, две истины для одного мира? Но как такое возможно?
В определенном смысле мы возвращаемся к самым истокам
современной науки. Теперь, как и во времена Ньютона, сошлись лицом к лицу две
науки: наука о гравитации, описывающая подчиненную законам вневременную
природу, и наука об огне, химия. Ныне мы понимаем, почему первый синтез,
достигнутый наукой, ньютоновский синтез, не мог быть полным: описываемые
динамикой силы взаимодействия не могут объяснить сложное и необратимое
поведение материи. Ignis mutat res - огонь движет вещами. Согласно этому
древнему высказыванию, химические структуры - творение огня, результат
необратимых процессов. Как преодолеть брешь между бытием и становлением - двумя
противоречащими друг другу понятиями, одинаково необходимыми для достижения
согласованного описания того странного мира, в котором мы живем?