6 СНОВИДЕНИЯ И НЕВРОЗЫ

Тем не менее за этим нормальным фасадом в психике нормального субъекта действуют те же силы, те же структуры, те же механизмы. Все мы — братья по крови.
Тем, кто уяснил себе основополагающие принципы общей психологической теории Юнга, а также его теории сновидений, не составит труда спрогнозировать, какова будет его теория неврозов. Например, если цензуры сновидений не существует, а значит, не существует и их латентного содержания, которое является причиной конфликта, то значит, неврозы не могут быть результатом бессознательного конфликта между инстинктивными силами и силами, находящимися в распоряжении бессознательного эго. Симптомы не могут обладать какой-либо структурой, Отношение Коллективного Бессознательного к эго-сознанию должно быть непосредственно реактивным, причем сознание имеет по крайней мере равные права с бессознательным. Более того, не может существовать никаких процессов формирования симптомов, никаких продуктов компромисса. В отличие от фрейдовского бессознательного, внутри юнговского Коллективного Бессознательного не происходит никаких уравновешивающих процессов. Независимо от того, являются ли архетипы идейными формами, заряженными энергией, или всего лишь наследуемыми склонностями применения этой энергии — а если верить Юнгу, верны оба предположения, — они получают свое значения только благодаря непосредственному влиянию на эго-сознание. Более того, если сны имеют обращенное в будущее значение, связанное с исполнением жизненной задачи, и если архетипы оживляют эго-сознание, то следовательно, одной из главных причин, если не единственной причиной невроза должна быть неспособность сознания выполнить жизненную задачу данного индивидуума. Однако если архетипы обладают оживляющим действием, невроз при некоторых обстоятельствах должен быть желательным явлением. Более того, если за возникновение невроза несет ответственность сознание, нам не следует ожидать, что мы столкнемся с какими-либо свидетельствами неудачного вытеснения. Скорее мы должны ожидать увидеть какой-то изъян в характере данного индивидуума, робость или трусость, которая заставляет его игнорировать и свою жизненную задачу, и конституционные склонности Коллективного Бессознательного.
Дальнейшую информацию относительно юнговской теории неврозов можно получить, изучая юнговские методы толкования сновидений. Как мы уже убедились, Юнг выступает здесь отнюдь не как аналитик, а как педагог. Между тем, продолжая нашу серию психологических пословиц, можно сказать, что стоит лишь поскрести педагога — и мы обнаружим моралиста, увещевателя и, рано или поздно, профессионального врачевателя. Юнговский педагог и юнговский увещеватель могут на это возразить, что они лишь следуют указаниям Коллективного Бессознательного пациента. Однако их возражения несостоятельны. Врач, берущий на себя задачу формирования жизненных установок пациента, тем самым заявляет, что он лучше пациента знает, что тому нужно, а если он оказывается врачом-юнгианцем — что он знает это лучше, чем Коллективное Бессознательное пациента. Он также считает, что ключ к психическому расстройству находится в сознании — мнение, всего лишь повторяющее избитую рекомендацию «взять себя в руки», которой пациента и так без устали потчуют со всех сторон родные и друзья.
Беглый обзор юнговских формулировок по проблеме неврозов подтверждает эти предположения и добавляет к ним лишь ряд противоречивых формулировок, которые еще более усугубляют общую путаницу. Достойно удивления, насколько мало может сказать Юнг или его последователи по этому вопросу. Безусловно, термин «невроз» используется часто, однако смысл его не более чем описателен, и зачастую этот термин является просто синонимом сознательного беспокойства по мелочам. Такая процедура вполне логична: если, как признает сам Юнг, у него нет теории сновидений, он не может иметь и теории невроза. Отсюда, без сомнения, и все эти бесконечные определения с упором на чисто сознательные факторы.
Все начинается с публичного покаяния. «Поэтому я теперь ищу причины невроза не в прошлом, а в настоящем. Я спрашиваю, какова та насущная задача, которую пациент не желает выполнять». В результате этого пренебрежения своим долгом либидо пациента отступает в бессознательное, где оно может собраться с силами, чтобы преодолеть препятствие. Если же этого не происходит, и либидо лишь вновь активирует более ранние или детские установки, это приводит к развитию невроза. Для разнообразия невроз списывается как «страдание человеческого существа, которое не обнаружило, что значит для него жизнь», или как «неудачный акт адаптации». Несколько отклоняясь от своей теории среды, Юнг также утверждает, что невроз — это «распад личности из-за существования комплексов», т. е. сочетаний эмоционально окрашенных представлений. Впечатляющий компромисс между внешними и эндопсихическими факторами достигается в утверждении, что «невроз — это попытка компенсировать односторонность сознательной установки, приведшей к неврозу». Начиная с этого момента невроз, как его представляет себе Юнг, обретает все больше позитивных и творческих аспектов. Невроз «вынуждает пациента найти новую сознательную остановку». Все больший акцент делается на эндопсихических факторах. Невроз оказывается «защитой против внутренней деятельности психики», попыткой «ускользнуть от своего внутреннего голоса и своего призвания». «Под невротическими отклонениями скрыто призвание, судьба, развитие личности, полная реализация воли к жизни, которая рождается на свет вместе с индивидуумом». Если мы спросим, что же это за внутренний голос, нам ответят, что это «голос более полной жизни». Итак, невроз в конечном счете определяется как разрыв пополам «внутренней личности».
Не подлежит сомнению то, что, отрекшись от фрейдизма, Юнг вынужден отрекаться от своего отречения и не прочь поступать именно так, лишь бы его отступление было прикрыто густой дымовой завесой двусмысленностей. Так, причиной неврозов «лишь отчасти можно считать возникшую в детстве предрасположенность». В некоторых случаях, в том числе и для самого Фрейда, признается верность фрейдовской теории неврозов; особенно полезным может оказаться фрейдовский подход для молодых людей — очевидно, здесь скрывается намек на то, что следует «провентилировать» сексуальные проблемы пациента. С другой стороны, нам заявляют, что «в этих инфантильных фантазиях нет ничего специфического для невроза». Конфликты невротика, заявляет Юнг, носят «инфантильный характер», на него оказывают выраженное влияние его «детские фантазии», и «он особым образом использует свое детское прошлое». Тем не менее сексуальная теория невроза, что бы ни подразумевал под этим термином Юнг, «слишком узка»... неврозы нужно рассматривать не с этой, а с «энергетической» точки зрения. «Психика невротика в основе своей нормальна». С другой стороны, Юнг не позволил бы пациенту думать, будто причиной невроза являются «непреодолимые силы, действующие внутри него самого». Будет «много лучше», если он поймет, что его комплекс — это Самостоятельная Сила, направленная против его сознательной личности.
Однако будем милосердны и не станем заострять внимание на этих противоречиях; предположим, что причина невроза заключена в той части сознания, которая граничит с внешним миром, ибо где же еще может располагаться область психики, ответственная за выполнение «жизненной задачи»? В чем именно, могли бы мы спросить, заключается эта жизненная задача, неспособность выполнить которую вызывает невроз? И почему именно невротику не удается ее выполнить? Юнг на это отвечает: пациент оказывается неспособен адаптироваться к сложившимся обстоятельствам, или у него не хватает на это воли. Обстоятельства не обязательно должны быть какими-то экстраординарными, драматическими или травмирующими; пациент может просто не удовлетворять, например, своих родителей и себя самого; быть жалкой, неразвитой фигурой; его умственные способности могут его в чем-то подвести; или он может запутаться в своих семейных отношениях — в последнем случае симптомы могут принять форму регрессии к некоей точке фиксации (в фрейдовском смысле этого слова). Так или иначе, эти детские фантазии не имеют особого значения, и их следует «осадить».
Однако почему пациент не может адаптироваться к этим заурядным условиям? Потому что, если суммировать взгляды Юнга на тревожность в двух словах, его пугают требования адаптации. А почему они его пугают? И здесь Юнг развеивает свою теорию по ветру. Оказывается, дело в том, что пациент обладает к ним «врожденной чувствительностью». Итак, если сознательная «побудительная» причина тривиальна, а предрасположенность к неврозу была заложена в детстве, мы вынуждены признать, что-либо у невроза вообще нет никакой причины, или основной его причиной является конституционная, т. е. наследуемая склонность. Далее, поскольку Коллективное Бессознательное является хранилищем всех наследуемых психических тенденций, из этого следует, что причина невроза находится не просто в нынешней ситуации, не просто в поверхностных слоях сознания, а в Коллективном Бессознательном, то есть в самой глубине бессознательного.