6 СНОВИДЕНИЯ И НЕВРОЗЫ

Сновидения никогда не обманывают: мы сами обманываем себя. Существование «вытесненных» идей изменяет их форму; однако в самом сновидении Юнг не видит ни малейших следов вытеснения. Фантазии Коллективного Бессознательного, содержащиеся в сновидениях, коренятся, как нам говорят, в архаических влечениях, унаследованных при рождении; однако лишь сам пациент может определить их интерпретацию, и ни одна интерпретация не может считаться правильной, если она не возбуждает в пациенте «животворящего чувства согласия».
Однако значит ли это, что пациент самостоятельно определяет интерпретацию своих сновидений? Никоим образом. Дело в том, что по окончании предварительного этапа юнговский аналитик принимается за процессы «амплификации» и «ассимиляции». Под амплификацией подразумевается расширение и обогащение содержания сновидения «всевозможными аналогичными образами». «Ее отличие от свободной ассоциации состоит в том, — пишет Якоби, — что ассоциации привносятся не только самим пациентом или спящим, но и врачом», который зачастую «определяет то направление, в котором должны пойти ассоциации пациента». Другими словами, Юнг, гордящийся тем, что он избегает фрейдовского редукционистского «Почему?» и ставит на его место вопрос «С какой целью?», — отличия которого от «Почему?» не так уж и существенны, — заботится о том, чтобы цель была найдена, и чтобы она соответствовала его учению. Однако почти тотчас же он утверждает, что производимый им анализ сновидений не является внушением.
Аналогичным образом обстоит дело с «ассимиляцией». Под ассимиляцией Юнг понимает «взаимопроникновение сознательных и бессознательных мыслей». Как только пациент начинает ассимилировать идеи, ранее пребывавшие в его бессознательном, «опасность со стороны бессознательного уменьшается». Между тем, как уже говорилось, Юнг считает, что бессознательное опасно только тогда, когда наша сознательная установка относительно него становится «опасно ложной». Исправление этой ложной установки являются частью интерпретации снов; аналитик-юнгианец наставляет пациента в мифологии. Это опять-таки происходит на более поздних этапах анализа или, во всяком случае, после того как Личное Бессознательное (как его понимает Юнг) было избавлено от комплексов, и «истинное» значение невроза или дефекта характера вот-вот всплывет на поверхность. Другими словами, ассимиляция — процесс в принципе субъективный — превращается в предлог для насилия над личностью. Здесь обнаруживается еще один ключ к пониманию тенденций юнговской психологии. Есть пословица: поскреби русского — увидишь татарина. У психологов есть свой вариант этой пословицы: поскреби взрослого — увидишь ребенка. Когда изучаешь Юнга, возникает желание добавить еще один ее вариант: поскреби психолога — увидишь педагога.
Однако, вероятно, лучше всего позволить Юнгу самому судить об этих вопросах. «У меня нет теории сновидений, — говорит он. — Я не знаю, как возникают сновидения. Также я совершенно не уверен, имеет ли мой способ анализа сновидений право называться «методом»». Также Юнг готов «на основе каждого конкретного случая построить абсолютно новую теорию сновидений». И, «если бы это не звучало так парадоксально», он мог бы дать берущемуся толковать сны такое предостережение: «Делай что хочешь, только не пытайся понять». По всей видимости, парадоксы Юнга не пугают.

НЕВРОЗЫ

Стороннему наблюдателю может быть не очень понятно, почему существует необходимость, анализируя психологические теории, затрагивать тему неврозов. Безусловно, может он заявить, психические расстройства свидетельствуют о недостаточно или чрезмерно выраженных функциях психики, однако, они не дают ключа к пониманию ее основ. На этом представлении основан распространенный упрек, направленный, как ни странно, больше против Фрейда, нежели против Юнга, и заключающийся в том, что теоретическая психология, основанная на клинических наблюдениях, обречена быть неполноценной и искаженной, а то и извращенной. В этой связи не лишен интереса тот факт, что в тот период, когда Юнг был ревностным приверженцем теорий Фрейда, он был именно психиатром, т. е. в это время его внимание привлекали прежде всего душевные болезни; не менее любопытно то, что разработку своей системы Юнг начал в то время, когда, судя по его собственным высказываниям, большинство его пациентов были практически здоровы, если не считать «некоторых проблем с индивидуацией».
Распространенное недопонимание природы психических расстройств является вечным камнем преткновения на пути к пониманию психологии. Чтобы уяснить себе функционирование психики, необходимо понять два основополагающих факта: во-первых, психические явления, как в том, что касается их описания, так и в том, что касается их развития, могут быть расположены в четко определенной последовательности; и во-вторых, основной механизм душевной болезни — это бессознательная регрессия, которая при своем движении назад активирует в обратном порядке предыдущие фазы развития и останавливается только в момент максимальной младенческой «фиксации». Иллюстрацией к такому «серийному» подходу может служить трактовка сновидения как проявления «нормального» безумия, происходящего во время «безопасных» в поведенческом отношении часов сна; или, с другой стороны, трактовка психоза — например, шизофренического бреда, — как «нормального» сновидения, продолжающегося в часы бодрствования. Фактически мы можем расположить психические явления в определенной (дескриптивной) последовательности в зависимости от их отношения к объективной реальности. Начав со сновидений нормальных субъектов, а также галлюцинаций и бреда и продолжив порождающими конфликты фантазиями и иллюзиями невротиков или патологической лживостью и мошенничествами преступников, мы придем в конечном счете к грезам и мечтам каждого из нас, к плодам воображения художника и, по контрасту, к логическому мышлению ученого.
Еще большее значение имеет последовательность психических явлений в плане их положения на «оси развития». Проанализируйте психику среднего ребенка в возрасте двух с половиной — трех с половиной лет, и вы обнаружите, что его образ мышления и действий напоминают особенности мышления и поведения взрослого, страдающего неврозом одержимости с его ритуалами и навязчивыми мыслями. Вот почему так важна точка фиксации, то есть этап психического развития, на котором инстинкты ребенка или его эго-функции частично ограничиваются, и который при достаточно серьезной регрессии формирует соответствующие симптомы. Наблюдаемые нами симптомы — всего лишь конечные продукты, степень выраженности которых зависит от точки или точек фиксации, заложенных в холе развития личности в детстве. Изучая эти продукты, мы получаем такую возможность заглянуть в процесс нормального развития психики, которая совершенно недоступна тем, кто занимается лишь психологией в норме. Мы видим в неврозах и психозах не абсурдные и непонятные диковины, нарушающие нормальное течение взрослой жизни, а карикатуры на ранние фазы нашего развития, видим нашу психику как бы вывернутой наизнанку.
Если мы согласимся с этими по преимуществу фрейдистскими взглядами на природу психических расстройств, мы должны также проанализировать динамические факторы, лежащие в основе патологического процесса. Лучше всего это сделать, рассматривая начало и конец регрессии. Тогда становится очевидным, что не только точки фиксации связаны с пережитой в детстве фрустрацией, но и ускоряющие факторы или побудительные причины психических расстройств зрелого возраста коренятся во фрустрации, будь то явной или скрытой, травматической или накапливаемой. Частичная или полная фрустрация приводит к тому, что либидо (в фрейдовском смысле этого слова) уходит от реальных объектов, и обратный ток либидо, двигаясь регрессивно, достигает точки фиксации, сообщая при этом самой слабой части психического аппарата чрезмерный заряд энергии. Если слегка схематизировать происходящее, можно сказать, что энергия регрессии сталкивается со стремящейся наружу энергией бессознательных и вытесненных влечений. Не выдержав нагрузки, барьер вытеснения рушится, и бессознательное эго, подчиняясь необходимости, пытается найти компромисс между неэффективно вытесненными и неэффективно вытесняющими силами. Таков, в общих чертах, процесс возникновения симптомов. Следовательно, можно сказать, что невроз — это своего рода попытка самолечения, при котором основная часть эго исцеляется за счет его локального разрушения — попытка, «терпящая неудачу» именно из-за этого локального разрушения эго.
Итак, как мы видим, согласно теории Фрейда основные механизмы формирования сновидений и симптомов психического расстройства идентичны. В обоих случаях происходит регрессия, в обоих случаях имеет место конфликт между бессознательным и вытесняющими силами; в обоих случаях предпринимается попытка разрешить проблему путем бессознательного компромисса; при этом, однако, игнорируется истинная природа бессознательных импульсов. В противоположность этому, нормальный субъект либо обладает более высокой резистентностью к фрустрации, либо имеет более эффективную систему вытеснения, либо использует свои психические механизмы таким образом, чтобы предотвратить чрезмерное скопление психической энергии в каком-либо месте.