Введение: Юнг и постъюнгианцы (Эндрю Самуэлс)

По моим подсчетам я рассказывал о юнгианской и постъюн-гианской психологии и анализе в восемнадцати университетах семи стран мира только за последние пять лет. И обнаружил, что назло более или менее полному отсутствию основных текстов по аналитической психологии в программах и учебных планах неподдельный интерес к ней по-прежнему существует. В программах университетов Юнг упоминается преимущественно как основной раскольник в истории психоанализа, то же самое происходит и в рядах клинически ориентированных психотерапевтов. Хотя в работах большинства психоаналитиков имя Юнга замалчивается, многие терапевты — и не только юнгианские аналитики — «открыли» для себя огромный вклад Юнга в наше понимание клинической работы. Эти важные культурные достижения идут бок о бок со значительно более популярным союзом отдельных аспектов юнгианской психологии с мышлением и деятельностью нью-эйдж. В этой главе я постараюсь ответить на два вопроса, связанных с этой ситуацией. Первый: «Заслуживают ли идеи Юнга современного академического обсуждения?» И второй: «Достойны ли идеи Юнга серьезного обсуждения в клинической подготовке по психотерапии?»
Невозможно начать ответ на эти вопросы без предшествующего обзора культурного контекста, в котором они возникают. У меня существуют большие сомнения в том, что Юнг был «полностью изгнан» из академической жизни (заимствуя фразу, использованную известным психологом Лаймом Хадсоном в обзоре Собрания сочинений Юнга). Почему?
Во-первых, секретный комитет, основанный Фрейдом и Джонсом в 1912 году, защищая основания «истинного психоанализа», потратил много времени и энергии на унижение Юнга. Радиоактивные осадки этой исторической ситуации испарялись очень долго и затормозили проникновение идей Юнга в психоанализ.
Во-вторых, антисемитские высказывания и неправильно толкуемая включенность Юнга в профессиональную политику в психотерапии в Германии в тридцатых годах сделали невозможным для осознающих ужасы Холокоста психологов — как евреев так и не евреев — позитивное отношение к его теориям. При этом некоторые члены Юнгианского сообщества отказывались признать, что это было сутью обвинений против него, и даже скрывали информацию, которая казалась им неудобной для публичного обсуждения. Такая уклончивость только затягивала проблему, требующую открытости и честного отношения. Нынешние юнгианцы обращаются к сути этой проблемы н оценивают ее в контексте времени и соотносясь с его работой как целым1.
В-третьих, отношение Юнга к женщинам, черным, так называемым «примитивным» культурам и т. д. теперь устарело и неприемлемо. Он превратил предрассудки в теорию, а свое зосприятие происходящего превратил в нечто, предположительно всегда имеющее силу. Следует отметить, что именно постъюнгианцы ответственны за открытие этих заблуждений и противоречий, а также за попытку исправить некоторые ошибочные и непрофессиональные методы Юнга. Когда такая работа была проделана, мы смогли увидеть, что Юнг был наделен замечательной способностью: предвосхищать темы и области, которыми будет заниматься психология конца XX столетия. Стойкость, возрождение и общественная значимость религиозных представлений в очевидно нерелигиозную эпоху, бесконечные поиски смысла — все это стало проблемами, которые сегодня исследует психология. Осознание правильности юнговской интуиции облегчает внимательное, но от этого не менее критичное возвращение к его текстам. Именно это понимается под «постъюнгианством»: коррекция трудов Юнга, а также критическое отделение от них.
Когда я начинаю курс лекций для студентов, я обычно прошу присутствующих произвести простой ассоциативный эксперимент со словом «Юнг». Я прошу их записывать первые три вещи, приходящие на ум. Из (теперь уже) более 300 ответов я обнаружил, что наиболее часто цитируемые темы, слова, идеи или образы имеют отношение к Фрейду, психоанализу и
расколу между Фрейдом и Юнгом. Следующие наиболее часто цитируемые ассоциации относятся к юнговскому антисемитизму и приписываемым ему симпатиям к нацистам. Другие возникающие темы включают в себя архетипы, мистицизм — философию, религию, а также анимус и аниму.
Очевидно, что это не является точным эмпирическим исследованием. Но если мы «ассоциируем» эти ассоциации, то мы увидим, что «проблема Юнга» лаконично определена. Существуют затянувшиеся сомнения относительно этической уместности интереса к Юнгу. Все-таки ощущается, что это больше проблема юнговского и фрейдовского психоанализа, нежели часто повторяющаяся история двух противоборствующих людей. Значительный интерес к Юнгу и его сочинениям существует реально.

Юнг и Фрейд

Разрыв отношений между Юнгом и Фрейдом обычно представляют как следствие борьбы сына против власти отца и неспособности Юнга придти к соглашению с тем, чем является человеческая психосексуальность. При поверхностном отношении к мифу об Эдипе отцовский «комплекс сына» не так легко и просто принять, как сыновний «комплекс отца». Это приводит к забвению детоубийственных импульсов Лая.
Что касается точки зрения Юнга на сексуальность, то, что основное содержание его поворотной книги 1912 года, Wandlungen und Sumbole der Libido — переведенной как «Психология бессознательного» (CW В) — посвящено интерпретации мотива инцеста и инцестуозной фантазии — обычно либо переоценивается, либо совсем не замечается. Эта книга близко подходит к пониманию семейного процесса и способа, в котором события внешней семьи сходятся в том, что можно назвать «внутренней семьей». Иными словами, книга, называемая теперь «Символы трансформации» (CW5), не является текстом, далеким от опыта. Она посвящена вопросу: «Как, с психологической точки зрения, растут люди?» В частности, они растут через интериоризацию — т. е. «забирание внутрь себя» — качеств, атрибутов и стилей жизни, которыми они еще не управляют как своими собственными. Откуда возникает это новое свойство? От родителей и других воспитателей. Но как это происходит? Здесь можно обнаружить пользу юнговских теорий об инцесте. Это характеристика человеческого сексуального желания, благодаря которой индивиду невозможно быть равнодушным к другому, который соответствует его сексуальным фантазиям или собственному источнику желаний. Определенная степень сексуально окрашенного интереса между родителями и детьми, которая не отреагируется и которая должна быть на уровне инцестуозной фантазии, необходима для двух индивидов в ситуации, когда ни один из них не может избежать второго.
Инцестуозное желание заложено в том виде человеческой любви, без которого не может обойтись здоровый семейный процесс. То, что Юнг называл «родственным либидо», необходимо для интериоризации положительного опыта раннего периода жизни.
При таком описании идей Юнга встает проблема реальности тех огромных различий между Фрейдом и Юнгом — особенно в области сексуальности, которые склонны видеть студенты. Но не только в ней. Фрейд известен своей теорией сексуальности, тогда как про Юнга говорят, что он избегал этой темы.
Все, что я писал выше, направлено на выявление взаимосзязи юнгианских идей о сексуальности с некоторыми критически важными психоаналитическими предположениями, такими как теория Жана Лапланша (1989) о главной роли coблазнения в раннем развитии. Более конкретно можно сказать, что юнгианская точка зрения на сексуальные злоупотребления с детьми возникает, когда эти злоупотребления понимаются как разрушительная дегенерация освобождения от «ннцестуозной фантазии», здорового и необходимого. Определение места сексуальным злоупотреблениям детьми в спектре человеческого поведения, таким образом, помогает снизить понятные моральные опасения, сопровождающие конструктивные размышления на данную тему, и открывает путь взаимодействия с этой проблемой.
Нередко отмечается, что все здание современной психотерапии немыслимо без трудов Фрейда. Вероятно, во многих отношениях это так. Однако постфрейдистские психоаналитики занялись пересмотром, переформулировкой и развитием великого множества изначальных идей Фрейда — в результате многие из центральных положений и свойств современного психоанализа напоминают позиции, занимаемые Юнгом в ранний период его творчества. Это не означает, что мы можем приписать Юнгу всю ответственность за все интересные открытия современного психоанализа, или что он проработал современные проблемы столь же детально, как и психоаналитические мыслители. Но, как заметил Паул Розен (1976, с. 272): «Несколько ключевых фигур психоанализа могут сегодня пошатнуться, если аналитик представит взгляды, аналогичные взглядам Юнга в 1913 году». Такую фразу можно произнести после рассмотрения некоторых наиболее важных положений, в которых Юнг выступал в качестве своего рода предшественника современного развития, чаще связываемого с «постфрейдистскими» психоаналитиками.

1)Эдипова психология Фрейда центрирована на отце и не занимается возрастом младше четырех лет. Юнг же, напротив, развивал психологию, «основанную на матери», где влияние