Мифология советского человека

«Мы рождены, чтоб сказку сделать былью!»

Строчка из песни.

Актуальность вопроса о мировоззрении человека и его мифологии становится особо значимой на данном этапе развития общества в России.

Важность исследований по этой теме возрастает из-за роста психологических, физических, нравственных проблем и заболеваний (наркомания, алкоголизм, агрессивные формы насилия, суициды, циничное отношение к жизни и безверие). Возникший кризис современного общества вызвал повышение спроса на экзистенциальные виды психотерапии у весьма значительной его части, которая находится в состоянии неопределенности во всех сферах жизни и материальной, и духовной. Увеличивается количество тренингов, при проведении которых учитываются преимущественно строго определенные интересы, становятся четкие цели и забывается важность работы над мировоззрением человека в целом.

Цель данной статьи - изложение концепции о формировании мировоззрения советского человека. Это мировоззрение формировалось на основе создания особого мифа «о советском человеке»: «Советский человек - гражданин великой страны, авангарда прогрессивного человечества. Это страна, где человек человеку друг, товарищ и брат. Где каждый гражданин имеет право на социальные гарантии. Где у детей в этой стране самое счастливое детство. Где тот, кто был ничем, тот станет всем. Где даже кухарка может управлять государством, а вожди – великие, мудрые, справедливые, которые заботятся и думают о каждом. И этот каждый должен строить великое, светлое будущее, скромно, усердно, на своём рабочем месте и не высовываться. И тогда оно обязательно наступит, а пока надо потерпеть».

Для начала необходимо договориться по определению мифа. Благо за нас постаралось множество классиков, которые за прошлые 200 лет с аптекарской точностью измерили и отшлифовали понятие «миф».

Французский этнограф Леви-Строс определяет специфику мифа так: «Миф объясняет в равной степени, как прошлое, так и настоящее и будущее... Ничто не напоминает так мифологию, как политическая идеология». Другими словами, мифология и идеология - не что иное, как синонимы. Только первая питает коллективное сознание, а следовательно, и культуру первобытных и древних народов. Вторая же - наших высокообразованных, а точнее, утонувших в абстракциях современников. Действительно, чем иным, как не современными мифами, в принципе не отличающимися от мифотворчества первобытного человека, являются такие мифы XX столетия, как гитлеровский миф о тысячелетнем фашистском рейхе, миф о руководящей роли пролетариата, о неизбежности мировой революции или миф о грядущем коммунизме, точно так же, как и самый распространенный и древний миф о существовании человекоподобного бога? А может и современная идеология с ее доктринами и течениями строится на возникающих и отживающих мифах?

Миф - это, прежде всего, «трудом души» (Мелитинский) выработанное идеальное представление о жизни, которое затем воплощается, по блестящему определению философа Лосева, - в реальную до телесности действительность. Миф рождает процесс мифологизации - когда идеализированное представление максимально совмещается с идеальным его воплощением. Весь процесс мифотворчества ориентирован на обретение «реальности мифа» - в буквальном смысле на его материальное воплощение.

Вступая во взаимодействие с людьми различного возраста, социального положения и жизненного опыта, неизбежно приходишь к выводу, что по мировосприятию и мировоззрению большинство людей нашей страны — советские люди, мировоззрение которых до Перестройки составляло относительно стройную систему.

Проникновение марксизма в Россию было обусловлено идеализмом российского общественного сознания, стремлением к идеалу, утопизмом, приматом веры над здравым смыслом и рационализмом. Именно в силу этого тоталитарной власти с её «железным занавесом» в течение многих лет удавалось поддерживать веру в абстрактный идеал коммунизма, несмотря на всё большую очевидность его противоречия с реальностью.

Так же как органы в живом организме взаимно влияют друг на друга, так и отдельная страна с иной идеологией не сможет долго сопротивляться влиянию других окружающих её стран, не интегрируя что – то «просачивающееся через занавес» от них.

В теории и практике социализма и коммунизма идеологи активно занимались социальной психотерапией и «ковали» строителей нового общества, используя своеобразный сплав науки, веры и политических лозунгов. Тогда как основы политики не имели ничего общего с «кусками» мифа, которые трансформировались в лозунги на кумачовых полотнищах. Идеология проникала в психологию, поскольку каждый лозунг имел свой психологический, не только массовый, но и индивидуальный смысл. Теперь уже можно с уверенностью сказать о том, что при воспитании «настоящих ленинцев» с невероятным успехом использовались те же методы и техники, что и в настоящее время используются в тоталитарных сектах и при психологической подготовке террористов.

Ленин, в частности, сделал все, чтобы идеи революции, которые в устах Плеханова, Троцкого, Бухарина имели философскую форму и культурные основания, превратились в лозунги на заборах, понятные любому малограмотному «строителю коммунизма»

Воспитание советского человека было представлено целостной, формирующей личность системой. Эффективность этой системы доказана десятилетиями существования СССР, как государства в котором человек независимо от рода и национальности принадлежал к «племени советских людей».

И как это бывает в племени, воспитывался в почитании вождей, регулярно проходил особые ритуалы – инициации, и шел, в строю, чеканя шаг, в направлении «светлого будущего».

С первых лет жизни каждый ребенок видел портреты вождей. Ему внушалось, что именно эти люди обеспечивают его счастливое детство. Самые яркие, незабываемые дни — это революционные праздники. Именно в эти дни обязательно бывали демонстрации, спектакли, гости, подарки, оркестры и веселье.

Образ вождя входил в личную жизнь каждого человека. Биографии вождей изучались уже в дошкольных учреждениях. Причем полноценным признавалось так называемое организованное воспитание с непременным посещением детских яслей и детского сада. Кроме того, вожди обязательно входили в жизнь многих семей. Их дни рождения праздновались как семейные праздники. А даты смерти являлись траурными семейными днями, хотя нашими вождями были чиновники, сидящие в далеких, Московских кабинетах и отдающие распоряжения устно или по телефону.

Одно из первых мест в идеологическом воспитании принадлежало искусству. Помните строки из песни: «Ленин всегда живой, Ленин всегда с тобой — в горе, надежде и радости. Ленин в твоей весне, в каждом счастливом дне. Ленин в тебе и во мне» и многие другие песни, стихи, спектакли, фильмы. Каждый советский мальчик или девочка, поступая в школу, вожделенно мечтал перейти под защиту и покровительство вождя, став октябренком: «Не нужно бояться. Вождь великий и мудрый помнит о тебе, заботится и оберегает». Ведь для первоклашек в школе столько неизвестного, вызывающего тревогу.

И здесь впервые явно и однозначно проявляется совершенно особый страх. Это социальный страх, который всегда присутствовал в советском человеке. Часто он не осознавался, но во многом определял поведение человека, его поступки, решения. Это особая социальная тревога, свойственная только советскому человеку. В других случаях он выходит на поверхность сознания и может достичь уровня ужаса и вызвать панику – страх изгнания из племени - общества.

Искусно манипулируя страхом, стыдом, чувством вины идеологи закладывали в бессознательное советского человека: «Думай об обществе в первую очередь, а потом уже о себе».

Причина страха первоклассника ясна: «А вдруг меня не примут в октябрята?». Этот страх вызван уже не только механизмами конформизма: «Буду таким, как все!», но и всем укладом жизни общества и семьи. В этом возрасте ребенок уже твердо усвоил: «Быть нелюбимым вождем и обществом, которое он возглавляет - значит потерять все». Пластмассовый или металлический значок с портретом «кудрявого защитника малышей» (чем не иконка святого или ангела – хранителя) вручают всем. Изредка всё же не всем сразу. И в этом случае становится известно, как плохо быть изгоем.

Первая инициация состоялась. Легкое разочарование вызывает то, что с приобретением этой пентаграммы, в общем, ничего не изменилось. Да и Ленин какой-то ненастоящий. Больше похож на ангела со старинной открытки, чем на человека с большим лбом и лысиной, портретам которого в каждой советской республике придавали характерный местный облик.

Впрочем, сразу же за первой инициацией начиналась подготовка ко второй - к приему в пионеры. И уже заранее сообщалось, что примут не всех, а только достойных. Каждый октябренок стремился стать достойным.

И вот наступал торжественный момент приема в пионеры. Вечером, в темноте, которая сама по себе является угрозой ребенку, возле костра, с летящими ввысь искрами, под бой барабанов и звуки горна, под красным знаменем проводился ритуал приёма.

Старший товарищ, возможно, ваш кумир, прикалывал вам на грудь значок из металлического сплава, изображающий пентаграмму и костер. И повязывал на шею красный галстук, так, что немного стесняло дыхание. Галстук как бы являлся частью красного знамени и доверялся только во временное пользование.

Красный галстук делал вас частью нового сообщества и вместе с тем, стягивая горло, стеснял дыхание, вызывая тем самым неуверенность и тревогу. И вот уже раздавался призыв: «Пионеры! За дело Коммунистической партии будьте готовы!».

К чему быть готовым? Что делать? Это не уточнялось. И вы выдыхали, вскидывая правую руку вверх: «Всегда готовы!» (зомбирование закончено).

Итак, успешно проходила вторая инициация.

Вы в числе избранных, под защитой пионерской организации и вождя. Организация занята поиском полезных дел. Оказывается, не так просто найти эти формы безвозмездного труда.

И скоро появляется понимание, что можно и не трудиться, а только делать вид. Можно просто уметь отчитываться по какой-то ненастоящей деятельности. Так появляется возможность не работать и поощряется коллективная безответственность. Т.е., отвечают за дело вроде бы все, а на практике – никто.

И еще одно явление, мимо которого уже не удается пройти: среди вступивших в пионерские ряды не все заслужили это! Есть и такие, которых приняли по протекции, иначе - по блату. Протекции особенно расцвели в советскую эпоху. Появились даже поговорки: «Блат выше Совнаркома», «Что ум, честь, совесть?! Главное связи».

А вы живёте пионерской жизнью и готовитесь к третьей инициации - вступлению в комсомол.

Процедуры здесь менее глубинные по воздействию на бессознательное. Нет архетипного огня, давления на сонные артерии и трахею. Все более социализировано. Создание новой советской ритуальности на деле вылилось в бюрократическую процедуру, не оставляющую глубоких воспоминаний. Для вступления в комсомол нужно иметь рекомендации, выдержать экзамен перед комиссией. И тебе вручают комсомольский билет и значок.

Комсомольцы впервые начинают платить взносы, отдавая символическую сумму комсомолу (чем не жертвоприношение).

А вот страх получить комсомольское взыскание или быть исключенным, как ни странно, особенно силен. Ведь от этого очень сильно зависела дальнейшая судьба.

Не во всякий институт поступишь, если не комсомолец. Можешь забыть об удачной карьере руководителя и т.д.,

Впрочем, на этом этапе уже заметно выделение небольшого числа юношей и девушек, связывающих свое будущее с комсомолом и партией. Они не особенно отличаются от других, однако друг друга узнают сразу. Это те, которых вскоре будут называть «розовощекие портфеленосцы», «комсомольские вожаки». Это формирующаяся бюрократическая элита советского общества.

Так свершалась третья инициация, успешное прохождение которой во многом завершало формирование советского человека.

Четвертая инициация — вступление в ряды Коммунистической партии — касалось только части общества. Ритуалы здесь наиболее бюрократизированы. А сама деятельность по подготовке и вступлению в ряды партии наиболее осознаваема. Все это в сравнении с первыми тремя инициациями меньше всего воздействовало на бессознательное.

Таким образом, существовала сложная, стройная, разработанная во всех мелочах система идеологического воспитания. И перед вами её продукт - советский человек. Это гражданин, преданный идеям коммунистического учения, делу Ленина и Коммунистической партии. Он скромный труженик, выполняющий команды вождей, активно участвующий или пассивно ждущий наступления светлого будущего. При этом, он реально имеет, пусть минимальные социальные (система дошкольного, школьного средне - специального и высшего образования, система бесплатной медицинской помощи, и т.д.,) но гарантии, испытывает «страх советского человека» и не готов самостоятельно стратегически планировать свою жизнь. Такой вот «послушный, взрослый ребёнок».

По данной системе воспитаны четыре поколения людей, проживающих на территории бывшего СССР. Теперь она полностью разрушена, и в результате образовался вакуум в различных сферах жизни человека, который заполняется весьма медленно.

Как показывают наблюдения и практика, мировоззренческой концепцией современного, постсоветского человека становятся одна из религиозных доктрин, философская, идеологическая, психологическая система, а этого явно недостаточно.

О формировании мировоззрения постсоветского человека и проблемах связанных с этим, далее в статье «Мифология постсоветского человека».

ЛИТЕРАТУРА

1. Гроф С. За пределами мозга: Рождение, смерть и трансцеденция в психотерапии.

Пер. с англ. М.: Изд-во Трансперсон. Ин-та, 1993, стр. 497 .

2. Косарев А.Ф. «Философия мифа». М.: ПЕР СЭ; СПб.: Изд-во Фонда поддержки

науки и образования «Университетская книга», 2000, стр.304.

3. Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мышлении. Пер. с фр. М.:

ОГИЗ; ГАИЗ, 1937, стр. 518.

4. Лири Т. История будущего: метафизическая теория эволюции. 2000 г., стр.288

5. Лобок А.М «Антропология мифа». Екатеринбург: Изд-во Банк культурной

информации, 1997, стр. 688.

6. Лосев А.Ф. «Мифология» // Филос. энцикл., т. 3. М.: Сов. Энц., 1964, стр. 457

7. Макаров В.В. «Избранные лекции по психотерапии» 2-е издание, переработанное и

доп., Москва: Академический проект; Екатеринбург: Деловая книга,2000, стр.241-

247.

8. Мелитинский Е.М. Поэтика мифа. М.: Наука, 1976.стр. 407

9. Юнг К . Г. Психология бессознательного. Пер. с нем. М.: Канон, 1994, стр.319