Лилит или кто повинен в феминизме

Возможно, Россия уже не самая читающая страна в мире, но читают у нас по-прежнему много. Если женщине прежде полагалось читать книгу «о вкусной и здоровой пище» или рассказы способные послужить сценарием для традиционного индийского кино, то теперь книжные развалы наполнены литературой, от которой у мужчины начинает «чесаться затылок»… Причина такого зуда вполне понятна, не знаю, какое место свербило у издателя перед публикацией книги с названием «Стервология» или скажем «Мужчина и методы его дрессировки», но у мужчины начинают чесаться руки поговорить с таким издателем по-мужски.
О женских диалогах придуман не один анекдот, но о чем говорят мужчины, за пивом или в перерыве футбольного матча? Понятно, что не о книгах, а о женщинах.
Женщины – любимая мужская тема! Сколько книг и стихов написано Мужчинами о противоречивой женской природе. Но «была или есть «Та Самая»» – вот любопытный вопрос, почти как об авторе «Алисы в стране чудес» Льюисе Кэрролле, был он или нет? Или его выдумал Чарльз Людвидж Доджсон? Автор выдумал автора, что бы его потом забыли? Парадокс?! Безусловно, как многое в нашей жизни… О Кэрролле или о Доджсоне, как-нибудь в другой раз, а сей час продолжим о нашей Героине, которую сначала выдумали, а затем предпочли забыть.
Так о ком идет речь? Конечно о главной Феминистке – первой женщине, и Вы зря подумали о Еве, с её сомнительным, с точки зрения феминизма проступке. Нашей героине не нашлось место даже в главной книге, с которой так носится большая часть человечества. Нет, я говорю не о Кама-Сутре, а о Библии.
Каждый человек, гордясь своей начитанностью и образованностью, на вопрос о первой женщине, с гордой миной теолога, ответит, что это была Ева и ошибется…
О Ева, чудное созданье! Увековеченная в литературе и бессмертной живописи за ее красоту и подверженность соблазну приобретения. Что может быть современней? Редкий нынешний мужчина не упрекал свою половину за расточительство заработанного им «в поте лица своего», поминая при этом библию, за проклятье такой жизнью и «её мать» за воспитание, ища глазами «проклятую современную литературу» и мысленно перебирая в уме подруг «кто мог внушить ей такие мысли» крича при этом про свою мать и правила домостроя (для интересующихся, свод древних правил о супружеской жизни «домострой» приводить не стала, по причине объема, его можно найти в интернете, особо ленивым могу выслать персонально :-)).
Да, брак воистину странное явленье он подобен крепости – тот, кто внутри мечтает из него вырваться, а тот, кто снаружи стремится в него попасть…
Но постепенно страсти между супругами улягаются, спор обычный сменяется на неж-ность, и нежно называя жену «кровопийцей» муж отправляется к телевизору, а мы мо-жем спокойно разобраться кто же была «та самая» и почему жена «кровопийца»? Они что не видели кополовский фильм, в котором популярно показывается, что «Главный Кровопийца» мужчина? Может и видели, но память, плотно сидящая в генах и названная Юнгом архетипами, подсказывает, что нужно искать Женщину. Но какую именно? В Библии ее нет, пирамиды как известно молчат, а благородные раввины стыдятся произносить ее имя, хотя зная древность и мудрость еврейского народа, можно догадаться, что им ИЗВЕСНО ВСЁ!
Не став заглядывать в «пятую графу» Владимира Набокова, тем более, что нынче ее вовсе отменили, начну со слов его восславивших Лилит:
Я умер. Яворы и ставни
горячий теребил Эол
вдоль пыльной улицы. Я шел,
и фавны шли, и в каждом фавне
я мнил, что Пана узнаю:
«Добро, я, кажется, в раю».
От солнца заслонясь, сверкая
подмышкой рыжею, в дверях
вдруг встала девочка нагая
с речною лилией в кудрях,
стройна, как женщина, и нежно
цвели сосцы – и вспомнил я
весну земного бытия,
когда из-за ольхи прибрежной
я близко-близко видеть мог,
как дочка мельника меньшая
шла из воды, вся золотая,
с бородкой мокрой между ног.
И вот теперь, в том самом фраке,
в котором был вчера убит,
с усмешкой хищною гуляки
я подошел к моей Лилит.
Через плечо зеленым глазом
она взглянула – а на мне
одежды вспыхнули и разом
испепелились.
В глубине
был греческий диван мохнатый,
вино на столике, гранаты
и в вольной росписи стена.
Двумя холодными перстами
по-детски взяв меня за пламя:
«Сюда», – промолвила она.
Без принужденья, без усилья,
лишь с медленностью озорной,
она раздвинула, как крылья,
свои коленки предо мной.
И обольстителен и весел
был запрокинувшийся лик,
и яростным ударом чресел
я в незабытую проник.
Змея в змее, сосуд в сосуде,
к ней пригнанный, я в ней скользил,
уже восторг в растущем зуде
неописуемый сквозил, –
как вдруг она легко рванулась
отпрянула, и ноги сжав,
вуаль какую-то подняв,
в нее по бедра завернулась,
и полон сил, на полпути
к блаженству, я ни с чем остался
и ринулся и зашатался
от ветра странного. «Впусти», –
и крикнул, с ужасом заметя,
что вновь на улице стою,
и мерзко блеющие дети
глядят на булаву мою.
«Впусти», – и козлоногий, рыжий
народ все множился. «Впусти же,
иначе я с ума сойду!»
Молчала дверь. И перед всеми
мучительно я пролил семя
и понял вдруг, что я в аду.
Берлин, 1928 г.
Но можно ли верить Набокову? Вдруг он опять все выдумал? Ведь получил же он литературную премию за свои выдумки! Да, но есть реальность, которая продолжает существовать и после того, как мы перестаем в это верить…
Вера это то, что не спешило вылетать из ящика Пандоры (кто не знает кто такая Пандора, см. предыдущую статью, т.е. ниже). Вера – это то, чего не бывает одного на всех…
Верить одним книгам и не верить другим, нас призывали коммунисты, затем незнакомец с Патриарших прудов, говоря: «…вы-то должны знать, что ровно ничего из того, что написано в евангелиях, не происходило на самом деле никогда, и если мы начнем ссылаться на евангелия как на исторический источник...». Вы можете не верить и мне, но сейчас почти не сыскать существо женского пола, хотя бы в мыслях, не причисляющую себя к феминисткам. Мало тех, кто читал Симону де Бовуар, хотя новое поколение феминисток выросло именно на ней, почитая ее за библию. Прекрасно относясь к ее творчеству и авторитету ее супруга Жана-Поля Сартра, под влиянием которого и смогла увидеть свет ее книга, я не нашла в ней ни слова о идейной праматери феминизма (от франц. femme — женщина) Лилит. И не надеясь заполучить хотя бы пару листиков с его литературного венка почета, я постаралась немного просветить читательниц Рунета, о том кто была первая женщина и основательница, вновь ставшего популярным, хотя и приобретшим несколько демонические формы, феминизма.
Мужчины предпочитают блондинок – заявляла Норма Джин  (Мэрлин Монро), и создали ее из ребра – кости, в которой нет мозга, комментируют мужчины – так им и надо хочу добавить Я!
Мужчине не хотелось видеть рядом с собой женщину подобную ему, поэтому в Библии не осталось упоминания про Лилит, предпочли оставить лишь Еву и ее проступок, дабы как можно чаще напоминать женщине о ее порочности и слабости.
Евреи поступили более мудро, они не стали грешить перед историей, они просто запретили читать книгу, где говорится про Лилит. А я, подобно Еве, взяла в руки «запрещенную книгу» Зогар, кто боится пусть дальше не читает! :-) (Зогар – «Книга Сияния», одна из главных книг Каббалы, учения евреев объявленного тайным) и вот что мне удалось там прочесть:
Лилит – была первой женщиной. Ее Бог создал вместе с Адамом из глины и оживил своим дыханием. И потому она была равна Адаму. Ее называют той, которая «породила душу Адама», до тех пор не имевшего души. Лилит вкусила плод познания (так вот кто на самом деле первой вкусил плод, а не Ева…), но не погибла, а узнала, что «желание сладко». Обладая этим знанием, она становится требовательной и ссорится с Адамом, не желая оставаться внизу во время полового акта. Она предлагает Адаму меняться местами. Адам отказывается. Во время ссоры Лилит совершает грех – произносит имя Божие. Сказав «шем а-мефораш», тайное имя Всевышнего, Лилит поднялась в воздух и улетела от Адама. Тогда Адам взмолился к Б-гу с жалобой на бежавшую жену. Всевышний послал вдогонку трех ангелов, известных под именами Снуй, Сансануй и Санглаф. У Красного моря они застигли Лилит, которая наотрез отказывалась вернуться к мужу. Тогда у Лилит отняли телесное тело, оставив лишь дух, а Адаму Б-г сделал новую жену. Однако Адам все еще был недоволен. «Почему она глупа?» – спрашивает он. «Чтобы могла терпеть тебя», – ответил ему Создатель.
Позаимствовав эту легенду, христиане представляли Лилит – «Та, которая сказала «нет»», и начали изображать ее в образе ведьмы, королевы, черной луны (на иврите «Леила» означает «ночь»), подруги демона Самаэля. (На некоторых средневековых католических гравюрах Лилит изображена с вагиной на лбу (в то время как рог на лбу единорога символизирует фаллос)). Лилит предвестница провалившейся попытки Евы обрести Самость (которая тем более покорна, что сделана из ребра Адама).
Если Вы думали, что Бог наказал только Адама и Еву за непослушание, то с Лилит он обошелся еще круче. Лилит теперь, лишенная тела, не избавилась от своих плотских желаний и была вынуждена являться к мужчинам по ночам, что бы пить их «жизненный сок». Ну а последователь христианства Б.Стокер, писатель пьес для провинциальных театров, отчаявшись прославиться и что бы хоть как то заработать себе на жизнь писательским трудом, сделал Лилит мужчиной. Гомосексуализм в те времена был не столь популярен и он был вынужден наградить своего «свежеиспеченного демона» (Дракулу) симптомами порфирии – тяжелого наследственного заболевания, обладающего удивительными симптомами светобоязни и влечения к приему крови.
Вот так, Лилит осталась в памяти только не многих посвященных, даже Фауст, как ему казалось познавший все – не знал Лилит:


Фауст
Кто там?
Мефистофель
Лилит.
Фауст
На мой вопрос,
Пожалуйста, ответь мне прямо.
Кто?
Мефистофель
Первая жена Адама.
Весь туалет ее из кос.
Остерегись ее волос:
Она не одного подростка
Сгубила этою прической.
Фауст
Вон две сидят. Я – к молодой,
А ты ступай к другой, седой.
Мефистофель
Представимся сейчас же им
И танцевать их пригласим.
Фауст
(танцуя с молодою)
Я видел яблоню во сне.
На ветке полюбились мне
Два спелых яблока в соку.
Я влез за ними по суку.
Красавица
Вам Ева-мать внушила страсть
Рвать яблоки в садах и красть.
По эту сторону плетня
Есть яблоки и у меня.
Мефистофель
(танцуя со старухою)
Я видел любопытный сон.
Ствол дерева был расщеплен.
Такою складкой шла кора,
Что мне понравилась дыра.
Старуха
Любезник с конскою ногой,
Вы – волокита продувной.
Готовьте подходящий кол,
Чтоб залечить дуплистый ствол.


Проктофантасмист
(Задопровидец)
Проклятая, безмозглая орда!
Доказано как будто всесторонне:
У духов нет конечностей. Тогда
Как можете ходить вы в котильоне?
Красавица
(танцуя)
Что взъелся он на наш невинный бал?
Фауст
(танцуя)
Завистник и дурак, вот и пристал.
Он просто глуп, как дважды две четыре,
И все не по нутру ему, придире.
Лишь в пересудах он находит вкус,
И сам как бы ходячий комментарий
К делам, к словам, к вещам, ко всякой твари,
К тому, что с вами в паре я кружусь.
Проктофантасмист
Вы тут еще? Ведь я сказал вам: сгиньте!
В наш просвещенный век я слишком тих.
В природе нет кикимор и шишиг!
Что ж вы толчетесь в этом лабиринте
И в Тегеле на чердаках моих
Обосновались в виде домовых?
Красавица
Как терпят скучных приставал таких!
Проктофантасмист
Я, духи, это вам в лицо скажу:
Сегодня я не одержал победы,
Но я еще раз как-нибудь приеду
И уж тогда конец вам положу!
Танцы продолжаются.
Не пощажу ни сил своих, ни дней,
Чтоб извести поэтов и чертей.

«Минуло пятнадцатое столетие, и Иисус вернулся. Он появился в Испании, на улицах Севильи. О Его приходе не возвещали ни фанфары, ни хоры ангелов, ни сверхъестественные чудеса, ни удивительные явления в небе. Нет, Он явился «тихо» и «незаметно». И, однако, прохожие быстро узнали Его, неодолимо устремились к Нему, окружили его, последовали за Ним. Он смиренно шел среди них с тихой улыбкой «бесконечного сострадания», простирал к ним руки, благословлял их, и чудесным образом прозрел старик из толпы, слепой с детских лет. Народ плакал и целовал землю у Его ног, а дети бросали перед Ним цветы, пели и возглашали Ему осанну. Он остановился на паперти собора, в который с плачем вносили детский открытый белый гробик. В нем, вся в цветах, лежала семилетняя девочка, единственная дочь одного знатного горожанина. Подстрекаемая толпой, безутешная мать обратилась к Пришельцу и стала умолять Его воскресить ее мертвое дитя. Процессия остановилась, гробик опустился на паперть к Его ногам. «Девочка, встань!» – тихо произнес Он, и девочка тотчас села и посмотрела, улыбаясь, вокруг удивленными раскрытыми глазами, все еще держа в руках букет белых роз, с кото-рым она лежала в гробу.
Это чудо наблюдал проходивший мимо собора со своей стражей сам кардинал великий инквизитор – «девяностолетний почти старик, высокий и прямой, с иссохшим лицом, со впалыми глазами, но из которых еще светился, как огненная искорка, блеск». Столь велик был ужас, который он внушал народу, что, несмотря на столь исключительные обстоятельства, толпа немедленно раздвинулась перед стражами, когда те, выполняя молчаливый приказ старого прелата, среди вдруг наступившего гробового молчания наложили на Пришельца руки и увели Его в тюрьму».
Таково начало «Притчи о великом инквизиторе» Ф. М. Достоевского, более или менее самостоятельного двадцатипятистраничного повествования, включенного в более чем 800 страниц романа «Братья Карамазовы», впервые опубликованного в виде отдельных частей в московском журнале в 1879-1880 годах.
Великий Инквизитор Достоевского – несет на своих плечах тягостную и из-нурительную обязанность – поддерживать гражданский порядок, утверждать власть Церкви, основанной во имя того, кого он только что был готов отправить на казнь. Он знает, что Церковь, основанная во имя этого человека, с учением самого этого человека, в конечном счете, несовместима. Он знает, что Церковь стала автономной силой, устанавливающей и вершащей законы, что она больше не отдает кесарю кесарево, но узурпирует принадлежащее ему и правит своим царством. Он знает, что ему принадлежит роль блюстителя и основателя этого царства. Он знает, что провозглашаемые им в этом качестве эдикты и постановления, несомненно, навлекут на него то, что, как предуказывает его собственная теология, будет его вечным проклятием. Словом, он понимает, что Служит! И служба его, как говорится, опасна и трудна. Обличать!
Каждый уверен, что его мораль единственно верна и старается всячески ее отстаи-вать. Хорошо, что инквизиция ушла в прошлое и женщин уже не упрекают в «сношении с дьяволом»: «По убеждению богослова II века Татиана, тело дьявола и демонов состоит из воздуха или огня. Будучи почти телесными, дьявол и его помощники нуждаются в пище, и Ориген утверждает, что они жадно глотают жертвенный дым. Они умственно и физически богаче одарены, нежели обыкновенный смертный, и ошибочно предполагать, учит Татиан, что они – души умерших. На основании расположения и движения звезд они предвидят будущее, а также обладают потаенными знаниями, которые охотно открывают женщинам (именно женщинам!)».
Инквизиция ушла, но пришли другие крайности. Члены секты «Хабратц Хэрсе Хэор Бохер» уверяют, что почитают Лилит, их потребность в слиянии с «Великой Матерью» проявляется в совершении суицида… Это ли может считаться высшим проявлением человеческой любви, пусть даже к божеству?
«Прямым, естественным, необходимым отношением человека к человеку является отношение мужчины к женщине, – сказал Маркс. – Из характера этого отношения становится ясным, до какой степени мужчина воспринимает самого себя как представителя рода, как человека; отношение мужчины к женщине – это самое естественное отношение одного человеческого существа к другому человеческому существу. Здесь проявляется, до какой степени естественное поведение мужчины стало человеческим, иначе говоря, до какой степени проявления человеческого существа стали его естественной сущностью, до какой степени его человеческая природа стала его собственной, естественной природой». Маркс – великий идеалист, будучи атеистом, верил в «божественную природу человека».
Большая часть мужчин, атеистов и всех прочих, тут же радостно и заявит, что именно Бог повелел им господствовать над женщиной за Евин грех. Мужчина должен воплощать закон и дабы избежать новых грехов (после соблазнения змеем, женщине больше нельзя доверять!!!) жена должна принимать это господство как заслуженное наказание! Но в крови женщины бурлят гены Лилит и…
Современная женщина разделяет незавидную судьбу Лилит, страх одиночества порождает стремление навязать себя мужчине, да так что бы и «вздохнуть не мог…!».
Супруги выходят из кинотеатра после просмотра фильма с участием Брижит Бардо. Жена пожимает плечами.
–Не пойму, чем все восторгаются. Убрать при¬ческу, косметику, грудь – и что останется?
–Ты, – мрачно отвечает муж.