Чайлдфри: проявление эгоизма или гражданская позиция?

Это я невольно подслушала пару фраз, которыми эмоционально обменялись две обворожительные подруги в аэропорту Дубая.

Яжемать во мне хотела возмутиться. И возмутилась бы. Но психолог этого не позволил.

Каждая пятая москвичка репродуктивного возраста не собирается рожать. Принципиально. Отказывается от детей ради личной свободы. По Росси в среднем — одна из пятнадцати. И это при том, что государство датирует рождение второго или последующего ребёнка и планирует увеличить размер ежемесячного пособия, который не менялся с 1994 года.

Я уверена, что причина не в деньгах и не в карьере, хотя мои клиенты обоих полов чаще всего называют именно эти причины своего нежелания заводить детей. Но во время сессии выясняется, что через отказ от детей они отрицают собственное детство, не хотят его повторения.

Думаете, что это последствия каких-то перенесённых в детве травм, и нежелание иметь детей — психическое отклонение? А что если я скажу, что желание родить, чтобы продолжить род — не что иное, как избегание непреодолимой боязни смерти?

Что более эгоистично — дрожать за свою жизнь, или препятствовать страданию другого? Мужчины, и женщины, выбирающие childfree, делают это не из любви к себе, а из любви к обществу. Они знают, насколько сложно воспитывать детей, дать им воспитание, образование, выпустить их в жизнь. И они понимают, что не готовы к этому.

— Если я когда-нибудь соглашусь родить, что вряд ли, я хочу быть хорошей матерью, а не так себе. Выносить, родить и дать грудь каждая сможет. А что дальше делать с ребёнком? Некоторые рожавшие сходят с ума — выбрасывают детей из окон, привязывают к дереву, сажают на цепь. Лучше вообще не рожать, чем быть такой матерью! — заявляет моя клиентка, учительница математики.

Заметьте, в словах этой молодой женщины нет ненависти ни к детям, ни к неудавшимся матерям. Есть только боль и ответственность перед обществом. Отказ от детей — это не её каприз, а осознанный выбор. Гораздо более осознанный, чем у осуждающих её яжматерей, кричащих с телеэкранов, что иметь детей — долг перед народом, если не Богом.

Впрочем, и мужчины не остаются в стороне. Это в их представлениях идеальная женщина сводится к незамысловатой триаде дети—кухня—церковь. Это они воспели образ счастливой матери и даже запечатлели его на иконах. Это они создали патриархальное общество, где мужчина — единственный добытчик, а женщина — жена и мать. И несчастной была та женщина, которая не могла родить. Лучшее, что могло с ней случиться — заточение в монастыре.

Но времена изменились. И теперь каждый волен решать: заводить детей или нет. Главное осознанно делать и то, и другое.