Джек Парсонс. Свобода – обоюдоострый меч. Глава 6. Чаша, Меч и CruxAnsata

Джек Парсонс.

[Примечание редактора: Это эссе, неполное и фрагментарное, сохранилось только в машинописном тексте Йорка, где насчитывало шесть пронумерованных разделов, из которых мы сохранили четыре в соответствии с названием. Первый раздел (Чаша) возможно неполон. Второй (Ангел и Меч) существует только в схематичном черновике, дающем представление о том, как Парсонс организовывал свои идеи и о логическом методе, который лежит в основе его страстного письменного стиля. Третий раздел (Звезда Полынь) кажется фрагментарной и неполной, как и неозаглавленный четвертый раздел, тема которого некоторым образом пересекается со вторым. Разделы пять и шесть, как представляется, не являются частью этого эссе и были изданы отдельно как самостоятельные работы. Раздел пять (из двух частей) содержит эссе по Ведьмовству, а шестой раздел издан как эссе “Дети”.]

Введение

Если возможно охарактеризовать век одним словом, наш стоит назвать веком нужды. Посреди всяческих богатств нет чувства удовлетворения или довольства, перед лицом самой могущественной науки и техники основные вопросы остаются без ответа, основные проблемы без решения. Каждой возможности сексуального удовлетворения сопутствует неутолимая жажда, неисполнимое желание.

Религия – набор старых истин, обряженная в нелепые или суровые одежды – тщетно борется с духовным бесплодием, бросая на ветер пустые слова, падающие в пустые сердца. Культы процветают, затем становятся смехотворными и исчезают. Социальные философии, задуманные в духе самого высокого идеализма, извращаются, искажаются и умирают, не родившись.

Все, все увядает перед пламенем ужасного желания, невнятного и непонятного, готового поджечь мир. И весь мир наполняется отчаянием перед настоящим и страхом перед будущим из-за нужды, желания, которое не известно.

И каково это желание? Это желание познать нас самих, познать наших братьев и познать Бога. Не в бесплодных пределах интеллектуальных спекуляций или стерильных паутинах метафизической логики, но в теплых глубинах понимания человеческих эмоций и в золотых высотах духовной общности.

Познать самих себя – поразительных микрокосмических созданий – означает бросить вызов бездне и аду, охватить океаны, исследовать континенты, измерить горы и достичь созвездий, сияющих внутри нашего собственного существа. Познать наших братьев, любить и быть любимыми – означает понять, О Боже, понять, растворить злобу и страх и в смехе и в слезах обняться и кричать: мой брат, брат мой.

Познать Бога – значит познать ужасное спокойствие [суровость?], заставляющее цветы распускаться и птиц петь; предстать нагим перед трепетом и экстазом вечности, перед всеобщей любовью, которая есть Бог.

В мифе говорится, что Эдип дал банальный ответ на загадку, предложенную Сфинксом, и после того пустился в свой катастрофический путь в Фивы. И такова вся история человека. Существо, наполовину животное и наполовину богиня, выкрикивает: “Что есть человек?” – и ответы, о, ответы:

“Это – раб, обезьяна, машина, проклятая душа”.

Кто же такой в действительности человек, этот предвестник, появившийся среди нас? Каково его происхождение, и что за судьба его ждет? Разве он не порожден звездной пылью, туманностями, солнцами? Разве он не рожден океаном, ветром и дождем, грохотанием грома в их голосах? Разве не все глубины и все высоты встречаются в нем, бездна с бездной? Разве не горит огонь в его сердце и не раздается смех и трепет вокруг него, того, кто любим жизнью и смертью?

Что за великое любопытство и неутолимая жажда сотворили богов, царей и верования, а потом разрушили их, оставив валяться поломанными игрушками в мусоре времени?

Что же это за существо, которое может и забраться столь высоко, и пасть столь низко – тот, кто копался во всех сточных канавах, кричал от муки на всех крестах, бесчинствовал на всех престолах – кто этот бог из глубин, это животное со звезд, это чудо и ужас, называемый человеком?

Где мы отыщем ответ? Да ведь он везде – во всем, что делает человек, в том, что он создает, в том, о чем он думает – безусловно – но от этих вещей он отворачивается. Однако когда мы заглядываем в тайную сердцевину – в символы, в страсти колдовства и святости и в страсть, превосходящую и то, и другое – тогда мы можем видеть “вещество, из которого сделаны сны и мечты”, матрицу создателя богов. Троицу.

Что за жалкая ерунда скрывает лик этой огромной тайны. Давайте сметем одной большой метлой сор веков и начнем созерцать открывшееся чудо; ибо вот апофеоз человека. Чаша, Меч и Анкх (CruxAnsata); Изида, Осирис, Гор; Святой дух, Отец и Сын; истинное имя Бога.

Чаша, Святой Грааль, Чаша Бабалон, ЖЕНЩИНА и вечная сила, воплощенная в женщине, сердце природы – темная утроба звезд.

Меч, солнечно-фаллический знак демона-ангела – бог-зверь, который есть человек.

Анкх (CruxAnsata), увенчанный петлей крест жизни – символ чаши и меча, соединившихся в том творческом экстазе, который и есть Бог, и прообраз ребенка, прекрасного плода этого союза.

Вот основная троица. На ее великолепную структуру были повешены все украшения позора и безумия, обмана и самообмана. Лишь ясными и беззастенчивыми глазами мы можем взирать на те силы, которые сотворили и движут нас. То, что является Богом, вечно и неизменно, но поистине мы сделали его образ по нашему собственному подобию, исказив его пристрастием и предубеждением, страхом и жадностью, как ими искажается и внутренний свет.

Мой тезис: зная и понимая эти две силы, мы можем объединить их в нас в третью силу, которая и есть Бог.

Это сокрытое знание, тайная доктрина, известная почти каждому дикарю, сохранившаяся в оккультных школах истории и почти потерянная для современного человека. Я полагаю, что это знание, должным образом примененное, будет обладать ценностью. Мы нашли убежище от невыносимо прогнившей и ханжеской религии в материализме, который, будучи лишен духовных ценностей, оказался равно бесплоден. Я хочу указать на подход, основанный на очень древней концепции, посредством которого зрелый здравомыслящий человек – пусть даже и скептик – сможет найти духовную и эмоциональную значимость.

Зная, что такой подход должен быть прост, я выбрал чрезвычайно простые фундаментальные понятия, изначально задуманные людьми, обладающими всей мудростью простоты. Я также осведомлен о том, что философия, основанная на откровенно сексуальных концепциях, может показаться в определенных смыслах оскорбительной. Разумеется, у меня нет намерения оскорбить кого бы то ни было, но я должен отметить, что люди, неспособные или не желающие видеть чудо и красоту секса, и того, что лежит за пределами секса, несут главную ответственность за запутывание и конечное разрушение религиозного идеала.

I. Чаша

БАБАЛОН прекрасная, великая блудница БАБАЛОН, оседлавшая звездного зверя, пьяная от крови святых, Праматерь (Genetrix) – Матерь (Matrix) – Мать Звезд – что за лик, внушающий трепет и изумление! Нет презрения – нет насмешек – ибо Чаша, что она несет, есть Святой Грааль, а имя Блудницы также священно.

Ибо разве не БАБАЛОН – вся Природа, и разве не Чаша, что она несет, – тот сосуд, в котором зарождаются все вещи? Поистине Она – звездная богиня, “прекраснейшая дева, госпожа света”, “рожденная в море и порожденная звездами”, воспетая в гимнах Сафо. И кто, как не БАБАЛОН-Женщина, возлюбленная Блудница, дарующая все, что она есть и использующая все от человека? Поистине она – тот падший ангел, в котором все проклятие и все искупление, поскольку в ней вся данная сила.

И из той Чаши вытекают реки жизни, и ее пена есть пена Млечного Пути, несущего чудесное семя звезд. И из этих вод вздымается высокое и вечное древо жизни, мировой ясень. Что за грубое богохульство, что за невероятное бесстыдство, оскорбляющее всю природу доктриной непорочного зачатия, унизительно насмехаться над женщиной и волшебным процессом рождения людей. Какой грязный вероломный разум посмел сковать такие цепи для женщины!

В начале был матриархат – эпоха Изиды, медленно разворачивающийся век за веком, когда женщина, обладательница тайны творения, также была и Жрицей племени. Колдунья, провидица, хранительница ключей рождения, исцеления и смерти, ее архетип – Изида, сокрытая покрывалом, восседающая на троне. Я не думаю, что она была похожа на активистку женского клуба и мать хныкающих малышей, которая сегодня предположительно представляет свирепый матриархат.

Я вижу ее полногрудой, широкобедрой, с черной копной волос, с глазами, вспыхивающими битвой, нежностью и любовью, окутанную тайной, когда она удовлетворила все нужды – свои, своего супруга, своих детей и своего племени. Я не думаю, что она была холодна или бесплодна подобно современным жрицам свободной жизни.

Именно она сидела у врат храма возле рек Вавилонских и отдавалась незнакомцу. Не одному человеку дарила она себя в том обряде, но всем мужчинам, а следовательно, Богу. И насколько величественнее было ее служение, нежели немилосердная жизнь монахинь, отвергающих мужчину, а следовательно и Бога.

Взгляните же на нее в ее наготе, на эту блистательную блудницу, называемую женщиной. Созерцайте ее, издающую воинственный клич, верхом на коне, царицу из саг и сказаний – Семирамиду, побеждающую и торжествующую – Брунгильду. Разве она не прекрасна?

Созерцайте ее в палатах ночи, с горящими щеками, распахнутыми глазами, устами, увлажненными медом и огненно-сладостными, дарующую экстаз и муку своего тела в совершенной любви. Разве она не великолепна!

Следуйте за нею в лесной храм и взирайте, какими поразительными обрядами она призывает божественность для своего племени. Разве с этим видением сравнится бледная, грустная, целомудренная Мария? Нет, если бы за ее сыном явились, чтобы забрать его на распятие, она схватила бы меч и убивала бы, пока мучители с криками не бежали бы прочь от ее ярости. Мария же, случись такая нужда, приколотила бы сына своими собственными руками. Кто и какими заклятьями призвал это кроткое хныкающее пустое место в образе женщины, из какой кастрюли с постным супом? Несомненно, это был торгаш с ничтожной душонкой.

Ибо существует женщина, способная высосать душу мужчины до самого адского дна и уничтожить его до основания, если только он не истинный мужчина. Разве она не демон? Поистине она демон из глубочайшей бездны, и никто, кроме Короля-Мага, владеющего мечом воли, не посмеет назвать ее супругой. В этом искусность Чаши, завоевывающей, уступая, и уступающей, чтобы завоевать, и так у каждой богини имеется противоположный ей демон. Как и ввысь до небес, так и вглубь до корней ада, это благословение истинного святого, возлюбленного БАБАЛОН, сочетавшего браком рай и ад.

Есть закон для малых сих на земле, гласящий: “ты не должен преступать”. Но БАБАЛОН стоит над Законом и судом, и кто завоюет ее, должен нарушить закон и одержать победу одиночества беззакония и тьмы. Ибо также написано: “ты должен излить кровь свою до последней капли ”.

О, женщина, до какой мрачной и мерзкой неволи ты опустилась – простофиля для попов, орудие для подлецов, рабыня для дурней – все во имя благопристойности, добродетели, мужского превосходства. Какие огни зажгли твой позор – костры, цепи, кнуты. Какие сточные канавы узнали твое падение, и как позолотились прутья клеток! А наихудшим стыдом стала твоя штопка гнилой ткани отговорок ради порабощения тебя и твоих сестер. И сколь ужасна была твоя месть – тебя, держащей ключи жизни и смерти. Сколь слеп был мужчина в своем безумии и как он пострадал от него.

Но все это – деградация, отмщение, безумие – всего лишь тени облаков на челе вечной женщины, которая есть БАБАЛОН. Никто как она царствует в сердце каждой женщины и никто как она желанна каждому мужчине. Поэтому я говорю: Призывайте Ее!

Узрите ее, эту могущественную женщину – эту богиню – этот “круг звезд, среди коих Отец наш всего лишь младший брат”. Узрите ее, чья песнь – песня моря, чье сердце – сердце земли, ее, от чьей улыбки распускаются весенние цветы, чье прикосновение делает землю плодородной. Призовите ее – не страшитесь – ибо разве она не женщина – нежная, загадочная и манящая? Она – сущность женщины – вознесенная ее собственной силой, отпущенной на волю в самой себе.

[Примечание редактора: согласно пометке Йорка, следующая страница перечеркнута, и он опустил ее из своей копии машинописного текста. Йорк продолжает разделом II. Нумерация Парсонса были изменена: вместо пунктов “I, A” стоит “A, 1”, чтобы сохранить соответствие с обозначенными римскими цифрами подзаголовками этого эссе.]

II. Ангел и меч

A. Как Рай сделан из того, что есть.

1. Любовь есть переполнение полнотой, получение – своего рода даяние, а счастье – мера соответствия.
2. Молодость – пора исследовать то, что есть, с должным вниманием к тайнам.
3. Зрелость – период наслаждения тем, что есть, и к черту тайны.
4. Старость – время получать удовольствия от тайн.
5. И Рай, состоящий из цельности бытия того, кто мы.

B. Как Ад сделан из того, чего нет.

1. Ненависть есть тоска пустоты, страх – своего рода преждевременное отвержение, а страдание – мера несоответствия.
2. Молодость – пора отвергать то, что есть, ради того, что должно быть, или реакция против того, что есть.
3. Зрелость – период углубляющегося убеждения, что оно того не стоит, и определения, что другие должны заплатить полную цену.
4. Старость – время ненавидеть и быть ненавистным.
5. И Ад, состоящий из того, чтобы быть другим = меньше, чем мы есть.

C. Ангел и образ Бога.

1. Наши родители – единственные Боги, что мы знаем.
2. И в глубине души мы страстно желаем нравиться.
3. Иудеи создали образ Бога, говорящий: “Не смей”.
4. Это – наш Бог.
5. Бывший Богом наших родителей.
6. И будущий Бог наших детей.
7. Говорящий: “в поте лица твоего будешь трудиться, во грехе возрадуешься, в горе будешь вынашивать и рождать. Возненавидишь ты семя свое и семя твое возненавидит тебя. В нелюбви ты перестанешь быть самим собой. Люди. Ад.”

D. Меч, что есть закон, преградил любой путь к вратам рая.

1. Человек, обратившись против себя, также установил закон против себя.
2. Закон природы против закона человека.
3. Закон материи против закона духа.

[Примечание редактора: далее следует пропущенный и не транскрибированный в машинописный текст раздел. Текст возобновляется в следующем подразделе “E”.]

5. Иные говорят, что, если Жизнь = Смерть, то не жизнь = не смерть. Это формула христиан (Жертва).
6. Или что если Бог был распят, то быть замученным равно быть Богом. Это формула иудеев (козел отпущения).
7. Что материя = мать и один только дух полезен. Формула мистицизма. (Жрец Бога = жен[ственная] дочь.)
8. Что дух = отец и одна только материя полезна. Формула науки (Жрец природы = муж[ественный] сын).

F. Врата Рая столь узки, что сквозь них можно пройти только по одному.

1. Хотя именно двумя открывается вход.
2. Все же это – полная человеческая сущность, обнаруживаемая лишь сущностью, которой должно отразиться во многих зеркалах.
3. Так те, кто готов привести многих в Рай, и те, кто готов спасти многих, введены в заблуждение.
4. Они видят себя в других, но лишены разума, чтобы увидеть других в себе.
5. Как один кричит: "мир", не зная, что его собственная скрытая ненависть – война.
6. Или как один кричит: "война" и тем ищет ночных чудовищ монстров в своей темной сущности, дабы убить их.

G. И вновь: ангел – смерть, и его меч – время.

1. Смерть не есть слуга человека или времени, заключенного в любом месте.
2. И при этом ни смерть нельзя провести или успокоить, ни время нельзя обмануть или предать забвению.
3. Они наденут маски для глупцов и пройдут в мечтах.
4. Но для целостной сущности смерть есть страж, охраняющий от не-жизни, а время – страж, охраняющий от неизменности.
5. Когда чаша разобьется, и когда веревка ослабеет, все отринутые и отвергнутые сущности сбросят свои личины и воссядут как судьи.
6. Вот приговор: все прекрасны, и плата не требуется. Это – последний из кругов ада.

Х. Пастбище на горних лугах вечности.

1. Придите ко мне, мои демоны, и мы, наконец, снимем маски.
2. Разоблаченные, там вашими именами были нужда и желание. Здесь же нет ни нужды, ни желания, и ваши имена звучат как бытие и движение, две мимолетности любви.

III. Звезда Полынь

Что происходит со звездой, горящей столь отчаянно на юном горизонте? Конечно, она падает, но гаснет ли она? Страстная и сентиментальная, амбициозная и наивная, эгоцентричная и самоотверженная, преступная и необыкновенная, она горит ниже уровня вод, и эти воды чрезвычайно горьки.

И что есть эта звезда, как не человеческие страсти, возбужденные героическим мифом, пока они не сгорят невероятным светом – воображение, питаемое страстью, пока оно не сверкает в октаве – в ультрафиолете как духовная страсть, в видимом спектре как гений, и в инфракрасном как преступление, психоз и болезнь.

Страсть, пробужденная к вершине героического, может допускаться в нашей культуре, только лишь когда она считается возвышенной (и даже тогда значительной мере смягченной искусством). Героическое является антиобщественным в любом смысле этого слова. Героическое противостоит коллективу, демократии, обществу. Оно опасно, подрывает устои, часто имеет катастрофические последствия с точки зрения наших социальных ценностей.

В нашей культуре Зигфрида, Артура, Гавейна, даже Иисуса справедливо сочли бы преступниками, просто потому что они небезопасны и асоциальны.

IV. [Без названия]

Если знание Люцифера – знание Ада, то сущность проклятия – вера, что ад не есть преисподняя, а непрерывное разочарование и расстройство от открытия, снова и снова, чем он действительно является; и наличие некоторого объяснения этого факта смягчающей банальностью. Проклятые находят ад там, где ищут рай, и находят рай только там, где они страшатся обнаружить ад.

Тогда единственным возможным утешением проклятому становится знание, которому необходимо взглянуть прямо в лицо и которое невозможно забыть: что ад – есть Ад. Трансцендентный донкихотский парадокс, что Ад также и Рай, принадлежит лишь Героическому.

Ад состоит из подчинения героического идеала условностям или безопасности, страху или потаканию самому себе, либо любой иллюзии частичной личности, которая стоит ниже полной самости.

Героический идеал – стремление превзойти ограничения – любовью и пониманием, страстью и насилием, волей и дисциплиной, всеми и любыми средствами, которые помогают достичь знания и освобождения полной личности.