Особые отношения: Чужие дневники

Как-то, во время обсуждения одной из моих историй, я прочитала комплимент подруги по Фейсбуку: «Ну и терпение! Я бы так не смогла…». Я тогда ответила, что задача психолога не указывать клиенту на то, чего (по мнению окружающих) он не видит, а добиться, чтобы признав и приняв реальность ситуации, он взял ответственность за нее на себя. И кажется, добавила, что самый сложный клиент – это психолог.
О терпении я слышу часто: в разговорах, на приеме, в комментариях. В терминологии автовладельца, такое качество, как терпение психолога – не опция, а «базовая комплектация». Это не то, чем стоит гордиться. Скорее, стоит удивляться, если у специалиста его нет.
Есть такой замечательный американский сериал про психотерапевтов – «Пациенты» с Габриэлем Бирном в главной роли. Это купленный формат, его первую версию придумали в Израиле. В России сняли свой вариант – под названием «Без свидетелей», с Ксенией Кутеповой в роли психотерапевта.
Идея сериала: один день недели - один клиент. Изо дня в день, вернее, из сеанса в сеанс, демонстрировать, как идет терапия. На протяжении одного сезона речь идет об определенном наборе клиентов. О летчике, из-за которого погибли люди. О паре, которая пришла с вопросом о том, стоит им сохранять ребенка или нет. О клиентке, влюбившейся в своего психотерапевта (это в американской версии, где терапевта играет мужчина, в русской – клиент-мужчина влюбляется в психотерапевта-женщину). О девочке-спортсменке, совершившей суицидальную попытку, из-за любви к своему женатому тренеру. Четыре дня в неделю терапевт принимает своих клиентов, на пятый – сам идет на прием. И если до этого на протяжение четырех дней мы наблюдали за железной выдержкой специалиста, восхищаясь его профессионализмом, то в пятницу он сбрасывает маску и уже сам становится сложным клиентом, всячески провоцируя своего терапевта.
Настоятельно рекомендую посмотреть этот сериал – и, как мне кажется, американская версия лучше российской. У американцев мы видим стопроцентное «попадание»: верные типажи, истории, фантастический актер в роли главного героя. А вот русская версия выглядит немного надуманной, нереальной: у нас клиенты так себя на консультациях не ведут. Наши люди сдержаннее, да и психотерапевты несколько другие. Сериал хорошо снят и актеры замечательные, но, в моем понимании, Ксения Кутепова не убедительна в роли психолога, порой «добирая» нужную выразительность заламыванием рук или чрезмерной сдержанностью. Все время вижу неуверенность в ее глазах! В российской действительности – это непозволительная слабость для психотерапевта. Интересно, что к собственному психологу героиня Кутеповой предъявляет явно проективные претензии: обвиняет его в холодности, бесчеловечности, отсутствии эмпатии… Если соберетесь смотреть, то сами во всем разберётесь! Я теперь хочу посмотреть израильский вариант.
Сессия, на которой психолог принимает психолога, самая сложная. Здесь уже простого терпения не хватает. Нужно терпение повышенного класса, «со звездочкой». Потому что на такой консультации посвященный принимает посвященного. И требуется время на преодоление агрессии, приходится выдерживать весь тот негатив, что накопился у психолога за неделю работы. Ведь только скинув с себя этот груз, он будет готов принимать дальше. Потому что помощь клиенту – это очень серьезная ответственность. Каждое твое слово – результат продуманной работы и оно должно иметь вес. Самое сложное – преодолеть контроль. Клиент-психолог нередко пытается контролировать процесс, следит за работой своего супервизора, часто пытается поменяться с ним местами! Особенно это касается молодых, неуверенных в себе, неопытных специалистов, приходящих на прием с красивой терминологией, с массой готовых штампов. Часто они этим бравируют. И если начинаешь говорить с ними на человеческом языке – они поправляют, уводя в поле профессионального языка, при этом поглядывая чуть свысока. В таких случаях я изо всех сил стараюсь сдержаться и не расхохотаться. Потому что это очень мило: они похожи на детей, читающих по слогам. Но зачем смущать такого ребенка и задевать его?

Супервизию принято считать самой дорогостоящей консультацией. Ха-ха! Да, так должно быть. Но, зная специфику оплаты работы некоторых психологов, особенно в госструктурах, мы намеренно не идем на соблюдение этих норм и правил.

Итак, супервизия. Вообще-то с этой девушкой мы уже расстались: работа была успешной, но далеко не из легких. Длительный курс терапии мы закончили еще полгода назад, но периодически она обращается ко мне за профессиональной поддержкой.

Консультация внезапная, незапланированная: «срочно-срочно, мне очень надо». Стоит мне открыть дверь офиса, и уже по ее походке я могу определить тот градус агрессии и напряженности, который придется преодолеть прежде, чем мы доберемся до сути. Пока не знаю, в чем меня будут обвинять сегодня.

- Вы исчерпали себя! Я думаю над тем, чтобы сменить психотерапевта.

Оп-па! Это «старое-новое». Потому что такое у нас уже было. На всякий случай, не обращаю внимания.

- Ну, то есть, в качестве супервизора я еще буду к Вам обращаться. Но сейчас я другого специалиста подыскиваю.
- Хорошо.
- Вы меня слышите? Вы меня не устраиваете!
- Марина, Вы пришли сказать мне об это за свои деньги, срочно назначив консультацию? О’кей. Мы с Вами уже закончили терапию. Поэтому… Хорошо, я Вас не устраиваю.
- Я прочитала Ваш рассказ про сценарии. Написала свой. Он мне не подходит… чтобы я сделала… Кошмар полный получился! Вам рассказать?
- Спасибо, что читаете!
- Я все-таки расскажу!

Далее следует история с трагическим концом.

- Правильно ли я понимаю, что именно я, как Ваш психотерапевт, довела Вас до такого печального исхода? Хотите, чтобы я чувствовала себя виноватой?
- Господи, что я несу! Да, я… Вы думаете почему я опять на Вас набросилась?
- Мы можем уже начать супервизию и поговорить о тех случаях из практики, в которых мы с Вами должны разобраться?
- Не торопите меня, Вы видите, я к ним подступаюсь. Это сложно…
- Просто расскажите.

- Помните, мы с Вами разбирали групповую работу с шестиклассниками? Класс для меня закрытый. Сначала они меня, вроде, приняли с распростертыми объятиями. А потом пошел какой-то сбой. И как я не пыталась у них добиться обратной связи, узнать, что там произошло, все было непонятно.
Есть такая страничка в соцсети «В Контакте» под названием «Подслушано». Они все там зарегистрированы! Я зашла под чужим ником и почитала, что они пишут. Боже, там один мальчик просто двинут на сексе!! И он написал о каких-то очень близких отношениях с девочкой из этого класса.
- Вы прочитали и…?
- Тут классная руководительница мне сообщила о том, что мама этого мальчика хочет встретиться со мной «по вопросам, не касающимся обучения». Во время консультации мама мне сказала, что стала замечать чрезмерную активность сына в…гм… вопросах пола. И что она не знает, что с этим делать и как быть. Ее напрягает, что мальчик слишком интересуется отношениями с девочками. Их физиологической стороной... Не молчите, говорите что-нибудь!
- Продолжайте.
- Понимаете, она мне это рассказывает, а у меня в голове всплывает все то, что я читала о ее сыне. И мне это мешало. Вместе с тем, у меня в руках – определенная информация. Я не знаю, как с ней поступить.

- Что Вы чувствуете?
- Бессилие. Злость. Стыд. Ощущение собственной некомпетентности.
- Стыдно потому, что Вы прочитали откровения, в которые Вас не посвящали?
- Да, но ведь не ради любопытства!! Я хотела найти ключ к детям. Поближе подобраться к работе с этим классом…
- А ключ оказался слишком тяжелым. Вы теперь обладаете тайной, которая рвет Вас изнутри?
-Я не знаю, почему я злюсь. Почему я испытываю такие амбивалентные чувства...
- Противоречивые чувства Вы испытываете потому, что когда-то сами оказались в такой же ситуации. Когда в восьмом классе завели дневник, в который записывали свои сексуальные фантазии: и в них хотели выглядеть «бомбой», «штучкой», «стервой». Вы были маленькой, неуверенной в себе девочкой…
- Да, а потом моя мама этот дневник нашла. Прочитала. Ужаснулась. Но ничего не сказала. А я убежала из дому. Три дня шаталась, где попало. А потом переспала с парнем. Глупо. Нехорошо. Без чувств. Унизительно. Потом меня нашел брат, и попросил, чтобы я вернулась домой.
- Я помню, Вы рассказывали, что Ваша мама ни в чем вас не упрекала, ни о чем не спрашивала.
- Да. Но она не знала, что произошло со мной. Когда мы с Вами работали, вскрылись мои чувства к маме – злость, вина, стыд, жалость, благодарность. И только тогда, всего год назад, я ей рассказала, что в те дни произошло. Она меня посадила на колени, гладила по голове и говорила: «Девочка, все в жизни бывает. Если я сделала что-то не то, прости меня, пожалуйста».
- Я помню. Для Вас это был настоящий прорыв во взаимоотношениях с матерью.
- Да, это так. Но я все равно знаю: она поступила неправильно, не надо было читать мой дневник. Если бы она этого не сделала, у меня не было бы такого нехорошего первого опыта. Моя жизнь могла сложиться по-другому.

- Почему в работе с шестиклассниками Вы вернулись к этой истории с дневником? Потому что сами прочитали чужой дневник?
- Да. Но я не со зла…
- Правильно, Ваша мама - тоже. Она тоже не со зла. У нее не было раньше дочки. Она не знала, как её растить: читать дневник или нет. И перешла границы.
Вы тоже хотите помочь этим детям. Вы тоже боитесь, как бы чего не вышло. Сделали то же самое. И сейчас в двух позициях: этого мальчика, который не хочет, чтобы к нему заглядывали под чужим именем, и своей мамы, которая хочет оградить Вас от возможной беды.
- Это правда. Я не знаю, какая позиция вернее.
- Я думаю, не та, не другая. Вам нужна позиция психолога. Работайте только с той информацией, которую Вам дали. Конечно, заманчиво знать о человека больше, чем он о себе рассказывает. Но это слишком опасно и болезненно. Вы расплачиваетесь за это вот таким дискомфортом.
- Но ведь я о детях ничего не знала! Они были закрыты для меня!
- Значит, оставались бы закрытыми.
- А если бы что-то произошло?
- Тогда что-то бы произошло. И супервизия у нас была бы уже на другую тему. Поймите, Марина, Вы - не Господь Бог. И даже Он не несет за нас ответственности – только мы сами.
- Вы считаете, мне не надо больше заходить на эту страницу?
- Мне важно, какое решение примете Вы.
- Скажите, черт возьми, что Вы думаете?!
- Я думаю, что не надо.

- А как быть с моим случаем?
- Вы уже большая. Теперь Вы можете понять не только себя, но и маму. Она себя уже простила, я надеюсь. Остается Вам, простив маму, простить и себя.

- Да, но что делать с этими детьми?
- Вам двадцать четыре года! Если Вы придете в класс и начнете с ними говорить на тему взаимоотношения полов, только возбудите лишний интерес. Такие вопросы нужно отдавать на откуп семье. Конкретно в случае с этим мальчиком, с ним должен поговорить папа или любой другой мужчина, который занимается его воспитанием.
- Но мама обратилась именно ко мне….
- Вы должны перенаправить маму.
- Вы не представляете, насколько дети «раскачаны» на эту тему!
- Хорошо, обратитесь к администрации школы. Сделайте запрос в центр, который занимается сексуальным просвещением подростков. Подберите специалистов. Пригласите их к родителям детей. И путь они научат родителей говорить со своими детьми о таких деликатных вещах.
Если родители разрешат и захотят этого – специалисты могут поговорить и с детьми. Но тут есть важный момент: разрешение должны дать родители всех детей, иначе подобный разговор проводить нельзя ни с кем из школьников. Ведь если только часть родителей даст согласие и лишь часть детей посетит подобное мероприятие, потом они будут пересказывать услышанное всем остальным в классе. А это неправильно. Эти условия обязательно нужно будет разъяснить родителям.
- Только так?
-Только так.
- А если я захочу заниматься сексуальным просвещением подростков? Мне это интересно.
- Сходите на курсы, выучитесь, получите сертификат и разрешение на работу. Тогда и занимайтесь. Сейчас – нет.
- Вы, как всегда, такая жестокая. Хотя… правы.

Дальше мы, как обычно, пили чай, говорили о пустяках и после попрощались.

Знаете, зачем пришла эта девушка? Чтобы ругаться со мной? Чтобы обвинить меня в жестокости и некомпетентности? Нет. Она пришла защитить мальчика. Она пришла, чтобы не навредить детям, с которыми работает. Чтобы ее личная история не мешала адекватно воспринимать трудную ситуацию. Вот для чего она пришла, не пожалев денег из своей весьма скромной зарплаты.