Мой личный опыт обращения к психологам

В описании моего опыта обращения к психологам в качестве клиента я хочу сосредоточиться на том, как я приходил к решению посетить психолога, как вёл поиск необходимого мне специалиста и как проходило наше общение на консультациях. Впервые к психологу я обратился в возрасте 22 лет, когда и не помышлял о том, чтобы самому освоить эту неблагодарную, как мне тогда казалось, профессию. Мне казалось, что «рыться» в чужих «заморочках» - не самое лучшее занятие.

Но однажды наступило такое время, когда мои собственные «заморочки» стали слишком тяжелы для меня. Помню, моё эмоциональное состояние в ту пору в силу определённых объективных причин, связанных с моим физическим здоровьем, было крайне подавленным. Разговоры с родителями (в основном с мамой) мне не помогали. Друзей, с которыми я мог бы чем-то поделиться, на тот момент со мной рядом не было (моя семья только недавно перебралась в Москву, и я ещё не успел завести новых, а старые друзья были далеко). Я что-то слышал о том, что такое состояние, кажется, называется «депрессией» и что от неё «лечат» таблетками…
Либо идут к психологу.

Я очень хотел выбраться из того состояния, и решил найти психолога (таблетки мне совсем не нравились).

Почему именно психолог?

В то время мне казалось, что приход к психологу – это мой последний шанс найти смысл своего существования, которого я уже не видел. Я был серьёзно нездоров физически, лечение было очень болезненным (порою невыносимым), мне приходилось терпеть множество ограничений, превращающих жизнь молодого человека в бессмысленное и безрадостное прозябание дряхлого старика. Я надеялся, что психолог, его профессиональные знания, возможно, помогут мне.

Я очень надеялся. Я хотел сделать попытку.
В газетах стал искать объявления о психологической помощи (доступа к Интернету у меня не было). По каким именно критериям я тогда выбирал, помню смутно. Отчётливо запомнилось лишь то, что для меня были важны цена за один «сеанс» и «шаговая доступность» от метро.

Нашёл психологический центр с ценой в 600 рублей за один час консультации (в 2002 году) и 5-7 минутами ходьбы от метро. Поехал…
Встретила меня женщина средних лет, как оказалось потом, психолог и директор этого центра. Выслушав мою историю, она посоветовала мне походить на консультации к её коллеге-мужчине (назову его С.), который также работал в этом центре. Добавлю, что собственных представлений о том, с кем именно – мужчиной или женщиной - мне комфортнее общаться по поводу своих проблем, у меня не было.
Так, впервые в жизни, я оказался на консультации у психолога.

Что я могу рассказать об опыте того общения?

Первая наша встреча с С. началась с моего недоверия. Я подробно расспрашивал о его дипломах, квалификации, опыте работы психологом. Он отвечал спокойно и открыто, воспринимая мои вопросы, как мне казалось, как само собой разумеющееся. Внутренне я несколько тревожился, что он может обидеться на такое недоверие. Но увидев обратное, я успокоился. Появилось «лёгкое» доверие, позволившее мне обратиться к мыслям о своих проблемах, приведших меня сюда.

Говорить о них я начал не сразу. Всё это время С. молча ждал, но я чувствовал, что в этом молчании есть внимание ко мне и готовность слушать. Именно такое молчание было для меня важно в тот момент, так как если бы я почувствовал в нём, например, нетерпение или неловкое напряжение со стороны психолога, то моё начальное доверие к С. исчезло бы.

Дальше были в основном жалобы на неполноценность моего существования, на одиночество в этом, на «злой Рок» и «несправедливость Мира».

Помню, что С. внимательно слушал меня, в своих редких высказываниях пытался обращать моё внимание на некоторые, условно говоря, «положительные» моменты моей ситуации, давал читать книги психологической тематики и иногда напрямую советовал, как поступить в том или ином случае.

Больше всего мне нравилось, когда он слушал меня не прерывая, не стараясь тут же что-нибудь ответить, оценить, посоветовать, как делала, например, моя мама. Мне нравилось «освобождаться» от своих тяжёлых, мучительных размышлений, обид, тревог и страхов, понимая что меня слушают и «слышат». Это было самое ценное и, думаю, самое полезное для меня.

Реплики С. о «положительных» моментах не вызывали во мне злости и неприятия. Возможно, потому, что они подавались им не как прямые указания (из разряда «Вот видишь, в этом твой «плюс»), а скорее как его личные размышления на обсуждаемую между нами тему, в которых находилось место разным «точкам зрения».

Книги, которые я читал по рекомендации С., были занимательны, но особого воздействия на меня не оказали (сейчас я даже не помню их названий).
Его советы были единичны. Ни одним из них я в результате не воспользовался.
Всего консультаций было 5 или 7 (с периодичностью 1 раз в неделю).

Примечательно то, что, насколько я помню, никакого «официального» завершения серии наших встреч не было. Я просто перестал приходить. Без предупреждения. Никаких сообщений для меня на эту тему от С. не поступало.
Второй раз за психологической помощью я обратился в 29 лет. К тому времени моя жизнь сильно изменилась.

После удачной операции состояние здоровья улучшилось, и качественный уровень моей жизни повысился. Я уже мог позволить себе многое из того, что раньше было категорически запрещено.
У меня было законченное высшее образование (получение которого в общей сложности, со всеми перерывами, заняло 8 лет), небольшой опыт работы в издательстве, перспективы освоения совершенно новой для меня профессии – профессии психолога.

Я женился.
Но я не чувствовал себя счастливым, имея так много (по сравнению с тем, что было раньше)!
Долгие годы перед этим я «плыл по течению» своего заболевания, ничего не желая, ни к чему не стремясь (даже учёба в университете была скорее способом спастись от скуки, нежели целенаправленным получением нужных мне знаний). Родители несли полную ответственность за мою жизнь, а я настолько привык к этому, что, будучи уже давно совершеннолетним, воспринимал подобное положение вещей как естественное.
С некоторой горечью могу признать свою крайнюю инфантильность в тот период.

Женившись, я перестал жить с родителями. На мои плечи легла ответственность не только за себя, но и за мою новую семью.
Сейчас мне очевиден тот факт, что я не был по-настоящему готов ни к тому, ни к другому. И если в семейно-бытовых вопросах серьёзную поддержку мне оказывала жена (теперь уже бывшая жена), то в теме самореализации (как личностной, так и профессиональной) я пребывал в большой растерянности. Даже определившись с желанием стать психологом, я терялся в своих размышлениях о том, как этого достигнуть, с чего начать, действительно ли я хочу именно этого, каков мой «путь» вообще.

Я хватался то за одну идею, то за другую, то за несколько сразу, ничего не доводя до конца. Всё это ввергало меня в продолжительную апатию, из которой я «убегал» в компьютерную (игровую) зависимость. Не имея навыков управления своей собственной жизнью, будучи психологически незрелой личностью, я был фактически беспомощен перед «вызовами» новой для меня действительности. Моим главным «навыком», как мне сейчас представляется, было неосознанное ожидание помощи извне (со стороны родителей, жены, преподавателей и т.д.). Осознавалось лишь то, что мне «плохо», я не знаю «как жить».
С этим я и решил обратиться к психологу.

Следует отметить, в этот раз критерии выбора необходимого мне специалиста были иными.
На их формирование в большой степени повлияло то, что я стал всерьёз интересоваться психологией как областью моей будущей профессиональной деятельности.

Приглядываясь к новой профессии, я начал читать специальную литературу (психологические справочники, работы известных психологов и психотерапевтов, различные статьи по данной теме). Мне хотелось понять: если я хочу стать психологом, то каким именно?

В процессе выбора направления психологии, по которому мне хотелось бы получить профессиональные знания и в русле которого работать в дальнейшем, я наткнулся на книгу американского психотерапевта Карла Ренсома Роджерса «Консультирование и Психотерапия» (в этой работе автор рассказывает о своём методе клиент-центрированной терапии). Книга произвела на меня глубокое впечатление.
Мне понравилось и то, ЧТО там было написано, и то, КАК это было изложено.
Я понял, это - моё.
Мне захотелось прийти со своей проблемой к специалисту, который работает именно в клиент-центрированном (ещё называют «человекоцентрированном») подходе.
В Москве таких психологов оказалось немного. Про каждого из них я очень тщательно собирал всю информацию, которая только имелась в свободном доступе.
В моём распоряжении оказались не только «контактные данные», но и фотографии, их рассказы о себе, статьи по различным психологическим проблемам, отзывы бывших клиентов, упоминания их фамилий в связи с теми или иными общественными событиями.
Я обращал (и продолжаю обращать до сих пор) своё внимание в первую очередь на фотографию специалиста и на его статьи. Мне было важно и то, нравится ли мне человек визуально, и то, о чём и как он пишет (в большей степени именно «как»).
В результате отбора я остановился на одной кандидатуре.
Это была женщина-психолог (назову её Н.) с большим опытом работы в клиент-центрированном подходе, имеющая свою частную практику. Один час её консультации стоил 2000 рублей (в то время весьма немалые для меня деньги). Я позвонил по указанному на сайте телефону, и мы договорились о встрече.
На первой же консультации Н. предложила заключить устный контракт (договор), по которому мы были должны совместно определить удобные нам обоим день и час для еженедельных встреч, условия их оплаты, условия отмены каждой конкретной консультации (если в этом будет необходимость) и условия завершения наших встреч.
Помню, меня возмутило условие, по которому я должен был полностью оплатить пропущенную мной (по любой причине) встречу, если за двое суток до назначенного времени не предупредил о своём намерении пропустить её. Мне такое условие показалось несправедливым (а вдруг непредвиденные обстоятельства?).
Кроме того, у меня вызвало некоторую тревогу ещё одно условие: при моём желании завершить наши встречи я обязан посетить ещё две заключительные консультации (зачем? почему именно две?). Я пребывал в недоумении по поводу него.
Всё это я высказал Н.
Меня удивило то, как спокойно и даже доброжелательно(!) она восприняла мои претензии. Честно говоря, до этого момента в повседневном общении я привык к другой реакции людей в подобных ситуациях - обида, возмущение, неприязнь, злость, безразличие.
Здесь же, в условиях консультативной встречи, всё было по-другому! Внутренне я готовился к «защите», но она не понадобилась! Мои «негативные» чувства были приняты без ответного «негатива»!
Это было действительно весьма удивительно.
Мы обсудили все волнующие меня моменты, не откладывая «в долгий ящик».
При этом я чувствовал, что меня ПОНИМАЮТ и ПРИНИМАЮТ и в моём возмущении, и в тревоге. Это позволило более объективно, без «фактора защиты», рассмотреть доводы Н. относительно необходимости условий нашего контракта. В итоге я осознанно согласился с ними и добровольно принял на себя свою часть ответственности за их исполнение.
Надо сказать, мои денежные средства, выделенные на консультации с Н., были ограничены. Я подсчитал, что их хватит только на 10 встреч.
В связи с этим я спросил Н. о том, сколько всего встреч нам понадобится. Она ответила, что не меньше пяти, а дальше будет понятно нам обоим, нужно ли их продолжать или можно завершить. Такой ответ меня несколько успокоил (финансово я укладывался в предварительную «смету»).
На деле 4 встречи (включая самую первую) у меня ушло только на то, чтобы привыкнуть к формату нашего общения с Н., почувствовать себя в достаточной безопасности, чтобы начать говорить о самых личных и сокровенных вещах.
Каждая встреча начиналась с того, что я садился в кресло напротив Н. и думал о том, с чего начать. Она молчала, при этом всем своим видом показывая, что готова меня слушать. Это было непривычно.
Я тоже мог молчать, а мог сразу заговорить на абсолютно любую тему. Н. только слушала и иногда что-то говорила, уточняя, правильно ли меня поняла, высказывая свои мысли и чувства по поводу того, что говорю я.
Постепенно я привыкал к тому, что «ведущим» нашего общения являюсь именно я, Игорь Бакай, а Н. как бы «сопровождает» меня.
И как-то так получалось, что о чём бы я ни говорил, Н. своими ненавязчивыми высказываниями подводила меня к размышлениям о самом себе, о том, что меня тревожит, пугает, мучает. Я всё больше и больше доверял моему «спутнику» в лице Н., с каждым нашим «общим шагом» открывая и исследуя себя такого, какой я есть на самом деле. Часто продолжение «путешествия» было весьма пугающим и мучительным, но Н. помогала мне «остаться на дорожке».
Сейчас я могу со всей уверенностью сказать, что моё исследование самого себя (кто я на самом деле; чего я хочу; каковы мои возможности) началось только после 4-5 встреч с Н. (то есть почти через месяц).
С каждой новой встречей я отмечал положительные изменение моего эмоционального состояния. Постепенно уходили растерянность, неуверенность в себе, апатия. Примерно к 8-й или 9-й встрече мне казалось, что я выбрался из «кризиса», знаю чего и как я хочу, знаю как жить дальше.
Мне казалось…
Забегая вперёд, скажу – уже через 3-4 месяца после того, как я завершил консультации с Н., всё то, что я, как мне думалось, преодолел, вернулось с новой, ещё большей силой.
Всего, если мне не изменяет память, было 10 встреч. Чем ближе подходило время 10-й встречи, тем более возрастала моя внутренняя тревога по поводу того, что деньги на оплату консультаций заканчиваются, и надо что-то решать. Выделять дополнительные деньги из своего «бюджета» я не захотел (мне было откровенно жалко, ведь и так, думал я, пришлось заплатить немаленькую сумму). Предпочёл обмануть (как я сейчас понимаю) себя тем, что у меня уже «всё хорошо», и можно закончить консультации…

Думаю, тогда я поторопился уйти.

Сейчас я с сожалением вспоминаю о том, что не решился обсудить с Н. свою «денежную проблему». Возможно, это ничего не изменило бы, и я всё равно ушёл бы после 10 встреч. Однако мой уход, как мне кажется, был бы более осознанным, без иллюзий на тему «У меня всё Ок», разочарование в которых в последствии усилило вернувшуюся апатию.
В третий раз к вопросу личной психотерапии я вернулся примерно через полгода после консультаций с Н.
Изучая клиент-центрированный подход Роджерса, я узнал о существовании психотерапевтических «инкаунтер-групп», или «групп встреч», на которых люди занимаются личной терапией в групповом формате.
В поиске подобной группы я пошёл тем же путём, что и в случае с поиском психолога.
Среди плюсов участия в психотерапевтической группе сразу же могу назвать меньшую стоимость по сравнению со стоимостью индивидуальных консультаций психолога.
В группе, которую я нашёл, цена участия в 2-часовой еженедельной встрече составляла 1000 рублей.
Среди очевидных минусов – необходимость обсуждения своих личных проблем что называется «на людях».
Перед тем, как попасть на первую для меня встречу группы, я прошёл собеседование с одним из её соведущих. Меня спрашивали том, как я нашёл информацию о группе, с какими проблемами обращаюсь.
Первая встреча запомнилась мне тем, что я вёл себя подчёркнуто «открыто» и «дружелюбно». Перед началом группы я персонально поздоровался чуть ли не с каждым из участников, во время проведения встречи охотно рассказывал о себе, хотя в обычной жизни подобное поведение мне совсем не свойственно. Я был, если можно так выразиться, «агрессивно общителен».
Вспоминая ту первую встречу, сейчас я понимаю, что за таким неестественным для меня поведением (в незнакомой обстановке, с незнакомыми людьми) я неосознанно пытался скрыть свой страх показаться перед другими участниками одиноким, замкнутым, неуверенным в себе человеком (каковым и являлся на самом деле).
Это была защита, попытка спрятаться за «маской благополучия».
Надо сказать, «маска благополучия» с различной степенью выраженности была на мне ещё в течение полугода посещения группы, пока я окончательно не освоился. И всё это время я фактически даже не приближался к тому, чтобы с помощью психотерапевтической группы наконец-таки начать серьёзную работу над собой. Как и в случае с Н., мне потребовалось определённое время, чтобы только привыкнуть к новым для меня условиям.
Вообще, на мой взгляд, продолжительность психологической работы для каждого конкретного человека (клиента) – вещь весьма индивидуальная.
Кто-то достигает заметных успехов в работе над собой за относительно короткое время (5-7 встреч), а кому-то требуется гораздо больше времени (месяцы или даже годы).
Думаю, это естественно, ведь все люди разные.
Важно то, может ли человек осознать и, что ещё важнее, осознанно принять свой индивидуальный «ритм» личностных изменений.

Сомневаюсь в том, что кто-либо сознательно хочет ходить к психологу долго и дорого. Однако, по моему мнению, не всегда можно достичь серьёзных, глубоких и устойчивых положительных изменений в себе и своей жизни, используя возможности краткосрочной психотерапии.
В моём случае я «опытным путём» пришёл к пониманию того, что для устойчивых положительных личностных изменений мне, как правило, требуется немало времени. Я это называю «проживанием изменений».
На момент написания данной статьи мой опыт участия в групповой психотерапии в качестве клиента приблизился к 2 годам еженедельных (с небольшими перерывами) встреч.
Могу добавить, что в течение всего этого времени я несколько раз собирался покинуть группу. Единственное, что меня останавливало – нежелание упустить неожиданно возникавшую (всегда перед самым уходом) возможность исследовать себя и свои проблемы на более глубинном уровне.
Завершая описание личного опыта обращения за психологической помощью, я не знаю, окажется ли он полезным для кого-либо.
Моим главным мотивом рассказать о нём было желание чем-то помочь тем, кто задумывается над вопросом: «Стоит ли пойти к психологу?».

декабрь 2011 года.