Игры, в которые играют психотерапевты

Последнее время в сети все чаще можно встретить статьи о критериях, по которым клиентам «просто» определить, какие психологи хорошие, а какие недостаточно. И вот с одной стороны, вроде испытываешь радость, от понимания, что чем больше люди узнают, тем выше вероятность того, что они не попадут на удочку шарлатана, называющего себя психологом. С другой же стороны, при прочтении, за всеми правильными пунктами и словами постоянно возникает знак вопроса - «так ли это на самом деле?». А в голове всплывают примеры прекрасных специалистов коллег, которые уж явно не попадут под тот или иной критерий «хорошести». У одного недостаточное количество или качество дипломов, у другого офис не там, у третьего не такой супервизор или личный терапевт, у четвертого слишком много педагогической деятельности (теоретической), у пятого вообще установки не те, а методы и подавно и пр.

Так на одной из наших местных психосоматических «балинтовок», мы с коллегами завели дискуссию на тему того, как часто те или иные специалисты отдают себе отчет в том, что игра в самого правильного специалиста, это всего лишь игра? И как часто тот или иной психолог или психотерапевт отдает себе отчет в том, что играет в подобные игры независимо от супервизий, дипломов и уровней проработки?
В этой заметке, я приведу лишь несколько вариантов четко подмеченных Дж.Коттлером, которые в той или иной степени признал за собой каждый из нас. А с вами такое бывало?

***

Терапевтическое взаимодействие — это не только особый тип партнерства, это также противостояние двух людей, имеющих разные цели, жизненные ценности, а часто и различающихся по полу, расовой принадлежности, возрасту, образованию, культуре, религии, социально-экономическому статусу. В основе наиболее проблемных взаимоотношений лежит борьба за власть.

Игры, в которые играют клиенты для того, чтобы контролировать ситуацию, сопровождаются играми, в которые играют психотерапевты, также стремящиеся доминировать и отыгрывать неразрешенные личные проблемы. Все слова своих клиентов мы оцениваем не только исходя из профессиональной необходимости оказать им помощь, но и с личной точки зрения. Конфликт этих двух ролей приводит к усилению сопротивления или защитной позиции клиента. Психотерапевты слишком часто играют в игры с другими людьми и с самими собой. Одни из них знакомы мне по личному опыту, другие я наблюдал в поведении своих коллег. Вот лишь некоторые из них.

Я много работал, чтобы добиться своего нынешнего положения, и вы должны проявлять уважение ко мне и моим знаниям. Не только высокомерие и нарциссизм заставляют нас верить в собственную значительность; общество в целом относится к представителям нашей профессии как к признанным гуру и целителям, законная обязанность которых помогать страждущим. Мы действительно много работаем над собой. Мы приносим на алтарь своей профессии неисчислимые жертвы, пренебрегая личными интересами, постоянно стремимся к расширению своих познаний. На фоне всего этого нетрудно уверовать в собственную исключительность.

Приходилось ли вам наблюдать, как некоторые психотерапевты ведут себя в обществе, авторитетно и не задумываясь рассуждают о насущных жизненных проблемах? Когда психотерапевт говорит, все остальные слушают. Люди полагают, что мы имеем неограниченный доступ к истине. Нетрудно заметить приемы, которыми мы пользуемся, чтобы заставить клиента отдавать нам должное. Мы может производить впечатление людей, с которыми можно общаться запросто, без церемоний, но только попробуйте проявить фамильярность — и вы увидите нас в гневе. При обращении к нам вполне допускается опускать все наши титулы, но только получив на это специальное разрешение. Прервите нашу речь, и мы с легкостью уступим вам слово. Все, что вы говорите, дорогой клиент, крайне важно и заслуживает пристального внимания. Мы даже громогласно об этом заявим. Но внутренне мы ощутим беспокойство и незавершенность. В следующий раз, возможно, прервать нас будет гораздо сложнее. Пошутите над нами или расскажите забавную историю о представителях нашей профессии, и мы с готовностью посмеемся. Но внутри все будет клокотать от обиды.

В эту игру играет множество психотерапевтов (тех, у которых, подобно мне, потребность в признании не удовлетворяется). При этом клиентам, которые и так с предубеждением относятся к властным фигурам, разрешается быть самими собой. Однако если они нарушают воображаемую границу, за этим часто следует наказание — холодность и отстраненность психотерапевта.

Я всезнающий и всемогущий. Я обладаю магической силой, позволяющей мне читать ваши мысли и предвидеть будущее. Наша способность оказывать влияние частично проистекает из того, что мы представляем собой образец для подражания, клиент считает нас привлекательными, загадочными и заслуживающими доверия. Мы задействуем различные механизмы, чтобы завоевать доверие окружающих. Мы видим то, что ускользает от внимания простых смертных. Мы отражаем чувства и интерпретируем сообщения, которые прежде были скрыты за семью печатями. Мы способны предугадать некоторые события, по большей части наши прогнозы сбываются. Даже если в жизни все происходит несколько иначе, чем мы предсказывали, у нас всегда наготове разумное тому объяснение.

Подобно хорошему магу, у нас в арсенале есть ряд трюков, благодаря которым мы можем поддержать свою репутацию. А еще мы просто выходим из себя, когда мерзкие, чересчур наблюдательные клиенты развенчивают нас, указывая на наши уловки. Я пользуюсь небольшими часами, которые лежат на столе рядом с креслом, предназначенным для клиентов, что позволяет мне незаметно следить за временем. Обычно на клиентов производит большое впечатление мое умение точно определять время окончания сессии, не глядя при этом на ручные часы.

Один из клиентов, который с первых же минут заявил, что считает всех без исключения представителей нашей профессии стяжателями, всегда стремился помешать мне смотреть на часы. Например, иногда, будто бы случайно, ставил перед ними коробку с салфетками. Или бросал на стол ключи или очки, задевая часы, так чтобы циферблат был повернут в сторону от меня. Однажды он обнаглел настолько, что попросту взял и переставил часы, чтобы я не мог их видеть, ожидая моей реакции. Конечно, я не мог смолчать и назидательным тоном произнес подходящую в данном случае фразу, что-то вроде: «По-видимому, вы предпочитаете контролировать все, что вокруг вас происходит». Я был чрезвычайно горд тем, что поставил его на место, и решил при первой же возможности вновь продемонстрировать свои магические способности. Как ни странно, все мои усилия, казалось, не производили на клиента ни малейшего впечатления. Так мы и работали с ним, соревнуясь в умении насолить друг другу.

Я не восприимчив к попыткам меня «достать». Я занимаю объективную, отстраненную позицию. Когда я принимаю в вас участие, вы только клиент, а не часть моей жизни. Лично мне эта игра особенно нравится. При этом психотерапевт надевает на себя маску Зигмунда Фрейда и выглядит при этом совершенно невозмутимым. Мы поступаем так в том случае, когда надо скрыть свое потрясение, гнев, тревогу или разочарование, хотя внутри нас кипят страсти. Трудный клиент, конечно, отлично замечает все наши эмоции и знает, что ему удалось задеть нас за живое. Мы притворяемся нечувствительными к его нападкам и ведем себя так, будто он перестает для нас существовать, как только выходит за дверь офиса. Такое поведение провоцирует клиента предпринимать все новые попытки вывести нас из себя. В связи с этим нам, естественно, приходится все больше отстраняться и проявлять холодность, и все идет по кругу.

Я воплощаю в себе все то, к чему вы стремитесь. Взгляните на меня — как я невозмутим, уверен в себе и своей способности контролировать ситуацию. Вы тоже можете стать таким, если будете слушаться и выполнять мои рекомендации. Несмотря на громогласные заявления о том, что психотерапевты с готовностью принимают различные точки зрения, жизненные позиции, культурные традиции своих клиентов и не склонны к осуждению и оцениванию, у всех нас есть собственные предпочтения в отношении целей и методов работы. Это значит, что, несмотря на выражаемую на словах готовность помочь клиенту в достижении любых поставленных им целей, мы имеем собственное мнение на этот счет и будем действовать в соответствии со своим планом. Конечно, мы не дадим клиенту явных доказательств этого, однако, как правило, он подозревает, что мы пытаемся увести его от цели и заставить работать над выполнением важной в нашем понимании программы. Вот несколько примеров подобной игры.

•    Вы хотите, чтобы я встретился одновременно с вами и вашим мужем и убедил его в необходимости внимательно относиться к домашним делам? Это, безусловно, важный вопрос, который вам двоим следует урегулировать. ЧИТАЙ: Давайте, дамочка! Если это поможет вытащить сюда вашего мужа, что ж, отлично. Тогда мы действительно доберемся до сути проблемы — исследуем паттерны вашего взаимодействия.

•    Вы хотите, чтобы я поговорил с вашим сыном, который доставляет вам много хлопот после того, как вы с мужем развелись? Нельзя ли сначала встретиться с вами, чтобы получить некоторую информацию? ЧИТАЙ: Я предпочел бы поработать с вами. Кроме того, скорее всего основная проблема в ВАС, сын просто привлекает к ней внимание.

•    Это прекрасная идея — побеседовать с вашим начальником о том, что вы неудовлетворены своей работой. Если это не сработает, мы вместе подумаем, что еще можно предпринять. ЧИТАЙ: Сколько раз мне повторять: до тех пор пока вы не вернетесь в институт и не завершите свое образование, вам не найти перспективной работы.

•    Вы утверждаете, что готовы прервать психотерапию на некоторое время, чтобы попробовать разрешить свои проблемы самостоятельно? У меня нет возражений. Давайте еще раз вернемся к этому вопросу чуть позже, чтобы обсудить возможные последствия такого решения. ЧИТАЙ: Вы, вероятно, шутите! Я ни за что не позволю вам уйти сейчас, учитывая вашу склонность прерывать отношения, когда едва наметилась близость.

Рефрейминг проблем и формирование диагностических впечатлений независимо от самовосприятия клиента — это то, за что нам платят. Когда мы знаем, что клиент не готов принять наши интерпретации, то предлагаем ему взамен более приятную информацию к размышлению, что превращается в игру. Клиент догадывается о наших намерениях и становится «трудным», пытаясь заставить нас признаться в своей военной хитрости. Если же мы с невинным видом все отрицаем, клиент становится еще более подозрительным и разгорается настоящая битва.

Я хороший специалист в своей области и уже помог многим людям. Если психотерапия в вашем случае не даст должного эффекта, вина целиком и полностью ляжет на ВАС. Правила этой игры мы усваиваем, еще будучи студентами. Суть их заключается в следующем: наше дело быть внимательными слушателями, а задача клиента — быть хорошим рассказчиком, откровенно и подробно осветить свои проблемы. При отсутствии такого сотрудничества мы едва ли сможем быть клиенту полезными. Пример нежелания сотрудничать — пациент, который жалуется врачу на мучительную боль. Когда доктор спрашивает, где болит, пациент отвечает с загадочной улыбкой: «Вы доктор, вы должны догадаться».

Таким образом, мы ждем, если не сказать, требуем, чтобы клиент, проявляя желание сотрудничать, предоставлял нам возможность сотворить чудо исцеления. Если психотерапия не идет по намеченному плану, а состояние клиента скорее ухудшается, чем улучшается, мы первым делом взваливаем вину на плечи клиента: «Я работаю с вами точно так же, как до этого работал с другими, и им становилось лучше. То же самое должно произойти и с вами». Подобные рассуждения полностью игнорируют реальное положение дел: если мы настаиваем на использовании одной и той же стратегии в работе со всеми клиентами, некоторые могут обидеться, сочтя, что мы не принимаем в расчет их индивидуальность.

Jeffrey A. Kottler. The compleat therapist. Compassionate therapy: Working with difficult clients. San Francisco: Jossey-Bass. 1991